We said that it would last, But how come it's the last time?
Он проснулся за десять минут до будильника, но совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Хотелось перевернуться на другой бок и подремать еще часок-другой. Но его ждало дежурство и утренний патруль. И да, Кацуки сам же и утвердил расписание смен. «Твой злейший враг – это ты сам», – напомнил он себе. Особенно утром в понедельник. Было еще слишком рано, и ничто не нарушало тишину в маленькой квартире. Ни шум с улицы, ни топот детских ног у соседей сверху. Краем уха он различал лишь мерное дыхание Очако под боком, завернувшейся во второе одеяло. Видя ее такой умиротворенной, Кацуки невольно улыбнулся. Протянул руку и привычным жестом дотронулся до ее мягкой щеки. Ресницы дрогнули, но она не проснулась. Он и не заметил вчера, когда Очако вернулась. Видимо, давно уже спал. В последние месяцы в ее районе активизировались банды налетчиков, поэтому в офисе про-героя Уравити работа кипела денно и нощно. Да еще и в рейтинге популярности она взлетела сразу на несколько строк, и журналисты наседали в попытке получить интервью. И, как у них это водится, с подробностями, желательно такими, о которых еще никто не знал. Плавали, знаем. Но если Кацуки достаточно было рыкнуть, чтобы журналюги хоть ненадолго отстали, то Очако себе подобного позволить не могла. Вот и улыбалась всегда, пускай даже через силу. И черт разберет, кто на нее больше повлиял: то ли Олмайт, то ли придурок Деку. Хотя они оба и на него оказали влияние, но признаваться в этом в открытую он не любил. Кацуки широко зевнул. Откинул, наконец, одеяло, вновь глянул на Очако и укрыл ее им. Спустил босые ступни на холодный пол. Почувствовал, как по спине пробежали мурашки, и зябко поёжился. Наскоро одевшись, он выскользнул из спальни и затворил за собой дверь. Холодная вода в ванной помогла окончательно проснуться. Кацуки прошел по короткому коридору на кухню, по пути огибая коробки, которые «вот будут выходные, и мы обязательно их разберем». Когда они дали себе это обещание? Месяц назад? Два? Полгода? Кацуки задумался на секунду. Устало потер шею. Не вспомнил. Быть может, это было намного раньше. Сейчас – хрен их знает, что там, в этих коробках. В кухне было тесно даже одному. Когда они только въехали, Очако пошутила, что стены здесь будто обнимают. И ободряюще улыбнулась – «мы это переживем». На самом деле на большее у них тогда не хватило бы денег. На самом деле им давно уже стоило подыскать что-то получше. Но в суете геройских будней их квартира превратилась лишь в место, куда они возвращались, чтобы переночевать. Назвать эту тесную коморку «домом» у Кацуки язык не поворачивался. И все же было в этих стенах что-то родное, не безликое и холодное, а наполненное теплыми воспоминаниями о них двоих. Кацуки поставил на плиту вариться кофе, открыл стеклянную дверцу шкафчика и достал оттуда маленькую кружечку с изящно выгнутой ручкой. Впервые взяв ее в руки, он подумал, что та развалится от любого неосторожного движения. Эта мысль засела у него в голове и не исчезла даже спустя годы. – Что это? – Кацуки указал на коробку, которую Очако поставила на стол, вернувшись домой. Она встречалась с девчонками из академии Юэй. После выпуска и начала работы в качестве про-героев на посиделки с подругами времени не осталось. И потому, Кацуки помнил, Очако была донельзя рада, когда узнала, что их выходные совпадут. И даже сейчас она все еще светилась от счастья. – Это кофейный набор, – Очако разрезала упаковочную ленту и приподняла крышку. Шесть одинаковых крохотных чашек и блюдец. Кацуки скрестил руки на груди, вопросительно приподнял бровь, но спросить, зачем ей это дерьмо, не успел: – Мы собирались сегодня у Яомомо. Так хорошо посидели! И, ты же знаешь, у нее всегда всё так красиво и элегантно устроено. Даже самые обычные вещи. Мы пили чай из специальных, цветами расписанных кружечек и болтали обо всем подряд. Время пролетело так незаметно… Она затихла, словно мысленно вернулась на ту встречу. Потом качнула головой и продолжила: – Я просто подумала, что было бы неплохо вот так и у нас собраться, посидеть здесь всем вместе. Хотя, – Очако обвела взглядом кухню, и от Кацуки не укрылось, как дрогнули и слегка опустились уголки ее губ, – у нас тесновато. – Можете и в комнате посидеть. Нашла из-за чего расстраиваться! – он недовольно выдохнул и уселся за стол, скептически посматривая на коробку с этим хрупким барахлом. Очако устроилась напротив и снова одарила его улыбкой. Кацуки в два глотка осушил весь кофе. На дне осталась лишь темная гуща. И без гадания на ней он уже знал, что эти чашки своего часа не дождутся. Не было ни коротких встреч, ни долгих посиделок. Ни времени. Все разлетелись и разъехались. И из всего набора они на пару использовали лишь две кружки. И еще одну он в прошлом году все-таки разбил.***
На улице едва моросило – особо и не заметишь. Зато ветер – осенний – продувал до костей. Пора бы уже сменить костюм на теплый. И вечером можно выпить чего погорячее. А пока… Он ускорился. Патрулирование Кацуки проводил быстро: район он знал как свои пять пальцев. И в случае какой опасности мог среагировать без промедления. А там уж и кто из сайдкиков подтянется. Хотя действовать он до сих пор предпочитал в одиночку, командная работа была ему не чужда. И с ребятами из офиса сработался хорошо, в конце концов, абы кого про-герой Динамайт к себе не нанимал. На перекрестке, через дорогу Кацуки заметил девушку в ярком облачении и плаще – новичок под началом Киришимы, насколько он помнил. Их с Каминари офис располагался неподалеку. И вот так, на троих, они делили район. Пора бы уже заглянуть к ним. Не то чтобы ему так хотелось… Обычно все было наоборот, и Каминари с Киришимой заваливались к нему, и когда их просили, и, в основном, когда их никто не ждал. Но последний раз это было недели две назад, и он подумал – почему бы и нет? Он уже мог различить свою вывеску впереди. А там, на работе, его ждут отчеты, доклады. И пора бы уже… Кацуки резко остановился и развернулся к витрине ювелирного магазина. Не слишком популярное местечко из-за высоких цен, как он помнил, однако продавец до сих пор держал его на плаву. Кацуки вздохнул. Подумал, не пройти ли ему мимо. Но ведь пора уже, да? И он толкнул дверь. – С ума сошли?! Такие деньги за пару железок? – А что вы хотели? – всплеснул руками продавец. – Кольца из красного золота. Но если для вас это слишком… – он медленно отодвинул коробочку от Кацуки, ничуть не смущаясь его гневного взора. – То можете рассмотреть варианты подешевле. При виде «самых низких» цен Кацуки заскрежетал зубами. Естественно, он не собирался прямо сейчас бежать сломя голову к Очако и делать ей предложение. Но Кацуки начал задумываться о такой возможности. Невольно слушая советы друзей, видя другие пары, делая обход мимо этого ювелирного салона… Но, кажется, он был еще не готов. И дело даже не в том, что ему не хватало духа для столь решительного шага, все-таки они не первый год вместе. Но ему вспомнились счета, пришедшие в его офис, за возмещение материального вреда при выполнении последней операции. Арендодатель, поднявший плату за жилье. Сама Очако, сказавшая, что хочет до зимы успеть купить котацу. И, наверное, стоит повременить… Кацуки вышел из магазинчика и набрал Очако. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Чем она таким важным занята? Прокрутив список в телефонной книге, он нашел нужный номер и позвонил по нему. – Офис про-героя Уравити. Чем я могу вам помочь? – произнес бойкий женский голос на другом конце линии. – Где она сейчас? – Простите, но это конфиденциальная информация, которую я не могу вам раскрыть. Кацуки сделал глубокий вдох, чтобы не сорваться. Иначе потом опять придется выслушивать нотации от Очако за то, что он собачится с ее секретарем. Но ведь сама же, зараза, каждый раз нарывается! – Это Бакуго. У тебя же высветился номер на определителе! – Ох, правда? – судя по тону, она заметно повеселела. – Но вы же понимаете, что это простые меры предосторожности. Вдруг какой-нибудь злодей напал на вас, отобрал телефон и теперь звонит, чтобы выведать всё о нашей госпоже Уравити… По вашему голосу никогда точно не определишь! – Завязывай! – не сдержавшись, Кацуки все же перешел на рык. – Мне нужно с ней встретиться. Где она сейчас? Повисла недолгая пауза, во время которой он мог слышать, как помощница Очако шелестит какими-то листами. – К сожалению, всё расписание героя Уравити забито, и я не могу найти для вас свободного окна. – Издеваешься?! Легкий смешок. Кацуки почувствовал, как непроизвольно начали нагреваться ладони. – У нее сейчас большое интервью для журнала, после которого она сразу же едет в аэропорт – запланирована командировка в Окаяму. Быть может, вам удастся пересечься с ней через пять дней, когда она вернется? Окаяма. Точно. Кажется, она говорила об этом еще с неделю назад… Кацуки завершил звонок, не слушая дальнейший щебет секретарши. Пять дней не терпит. Он всегда откладывал это на потом. И если не решится сейчас, то снова задвинет в долгий ящик. Ему нужно лишь успеть поймать ее до отлета.***
В аэропорту было неизменно шумно и многолюдно. Прилетающие, провожающие торопились и проскальзывали мимо, не обращая внимания на человека в толстовке, занявшего столик в самом дальнем углу кафе. Это ему было только на руку. Кацуки смог дозвониться до Очако, когда был уже на полпути. И теперь ждал ее прихода. Возможно, ему стоило бы придумать, что сказать, пока было время. Но он был не любитель длинных речей, подготовленных заранее и отрепетированных до каждого знака препинания. Ему было проще сказать всё, как есть. Так он всегда и делал. – Я же сказал, что не нужно меня провожать! Кацуки попытался выпутаться из ее теплых объятий. Хотя, скорее, делал лишь вид. И осознание этого добавляло неловкости. – Но тебя же не будет целый месяц, – Очако уткнулась лицом ему в грудь, и он едва смог разобрать, что она сказала. Это было не первое их долгое расставание. Очако сама недавно вернулась из командировки в Киото, где пробыла почти полгода. Но никто и не обещал, что будет легко. Однако никто и не предупреждал, что отношения в героике – порой те же отношения на расстоянии. И теперь их снова разделят города. – И все равно не стоило. Уже поздно, а на рассвете ты должна быть на операции, – Кацуки провел по ее щеке, нахмурился, увидев, что под глазами от недосыпа пролегли темные тени, заправил за ухо выбившуюся прядку волос, а затем ухмыльнулся: – А если проспишь? Думаешь, эти придурки справятся без тебя? Она ответила ему с улыбкой: – А ты сам-то справишься? Почему-то он уже не был уверен. И обняв ее, прошептал: – Мне кажется, нет. Каждый из них уже не раз проходил через двери этого аэропорта. И командировки в другие города стали частью привычной рабочей обыденности. Но в какой момент – он вдруг задумался об этом – они перестали друг друга провожать? С каких пор они стали настолько заняты, что на это не осталось времени? Кацуки вцепился в край стола обеими руками. Он разозлился на самого себя. И дышать ровно и глубоко – не помогало. Знакомый голос вывел его из оцепенения. Очако – дорожная сумка на плече, одета просто и неброско – приближалась со стороны входа в кафе. Подсев к нему за столик, она привычно улыбнулась. И одного лишь взгляда на нее хватило, чтобы всё раздражение сошло на нет. Но вместе с ним из головы выветрились и все мысли. Что должен он сказать? С чего начать? Кацуки хотел бы, чтобы время остановилось, чтобы они могли посидеть так рядом, в кои-то веки никуда не спеша. Но пауза затянулась. По громкой связи объявили начало регистрации. И Очако украдкой посматривала на часы. – Я давно уже должен был с тобой поговорить, – она ободряюще кивнула. – Но это решение оказалось непростым. Кацуки замолчал и отвел взгляд. Предложение делать – это не людей спасать. В подобной, казалось бы, ерунде он абсолютно терялся. Но Очако взяла его за руку и решительно сжала ладонь. Сказала: – Я знаю. Ее тихий голос словно придал ему сил. Кацуки заглянул в ее глаза и растерялся, когда она продолжила: – Нам стоит расстаться.