Welcome to the new age

      Брать ее с собой Оуэн отказывался до последнего, но у Грейс в стрессовых ситуациях просыпалось невероятное упрямство. Она сбегала вниз, привела с собой одного из охранников птичника, Боба, и сказала, что либо они пойдут с ней, либо туда не пойдет никто. Оуэна это разозлило, но взять ее он все-таки согласился, перед этим заставив пообещать, что она во всем будет его безоговорочно слушаться. С этим проблем не было, как минимум потому, что инстинкт самосохранения никто не отменял. Так и пошли в итоге, вчетвером — трое мужчин и Грейс, которая все еще не осознавала в полной мере, что и зачем делает.       В вольере было пугающе тихо — только листья деревьев тихо шелестели от ветра.       Основное внимание снова уделили стене. Оуэн о чем-то спорил с Бобом, а Грейс, стоя чуть в отдалении, все думала о словах Грэйди. По факту, он прав. Индоминус, какой бы умной она не была, должна была хотя бы немного растеряться, оказавшись вне стен вольера, но, судя по тому, что они не встретили ее, пока ехали сюда, особь должна была на максимальной скорости нестись с какой-то определенной целью. Это было… странно. Нелогично. И нереально, потому что невозможно не заметить свободно разгуливающего динозавра. Если не Оуэн и Грейс, то тогда другие сотрудники среагировали бы, и рация, которую держал в руках Паркер, сейчас гудела бы от того, как все активно выслеживают Индоминуса.       Что-то не складывалось. Только что?       Паркер и Боб спорили о том, как Индоминус перелезла через стену. Оуэн молчал, не отрывая взгляд от царапин, и Грейс готова была поклясться, что он думает о том же, о чем и она. Раньше, в основном в те периоды, когда братья были маленькими, Грейс собирала с ними пазлы — мама говорила, что это развивает мелкую моторику, и вообще полезно для мозга. Сейчас создавалось ощущение, что какой-то детали либо не хватает вовсе, либо они пихают ее не той стороной. Грейс нахмурилась. Новостей от Клэр тоже не было.       А еще… Индоминусу должна была прийти идея, что нужно перелезть через стену, но откуда ей взяться? Она не знала, что происходит вне ее вольера, потому что всегда была тут. Ее просто не могла интересовать свобода… или она настолько умная, что подозревала, что за стенами вольера интереснее? Грейс пыталась не предаваться снова панике, но это было очень сложно, потому что было понятно лишь, что Индоминус пропала. Как, почему ее никто не видел, где она сейчас — полная загадка.       Вдруг раздался невнятный треск, и они все не сразу поняли, что это была рация. Паркер поднес ее ко рту, переспросил, потому что никто не понял сказанного, и тогда женский голос, срываясь от нескрываемого ужаса, прокричал:       — Она в загоне! Она в загоне с вами!       В дальнейшем, когда Грейс Митчелл войдет в историю как одна из выживших во время инцидента две тысячи пятнадцатого года, у нее часто будут спрашивать — насколько страшно было убегать от Индоминуса Рекса, находясь на ее территории, не имея никакой возможности обороняться? И ни один из спрашивающих не получит от Грейс хоть сколько-нибудь внятного ответа. Мозг отказывался в полной мере воспринимать происходящий вокруг хаос, а память имела свойство стирать животный ужас из головы.       Были только детали. Влажный хруст — это Индоминус впервые пробовала человеческую плоть. Она оторвала Бобу голову, а потом разом заглотила все остальное. Грейс сама его погубила.       Был Оуэн, подгоняющий ее в спину. Она не понимала ни слова из того, что он ей кричал. Грейс запнулась на коряге и полетела на землю, больно обдирая плечо — Оуэн каким-то немыслимым образом поставил ее на ноги одним рывком и погнал дальше. Грейс побежала.       Болело под ребрами. В горле пересохло.       Земля вибрировала под мощными лапами твари, которой определенно понравились люди на вкус.       Пищали клавиши. Паркер успел к двери раньше. Она открылась для него и, когда Паркер выскочил, начала закрываться обратно. Так было правильно. Нельзя было выпустить тварь, но Грейс кричала, хотя не издала в итоге ни звука. Вместе с Индоминусом здесь должны были остаться и они.       Она ревела громче, но ниже, чем Рекси. Это смело можно использовать как похоронный марш.       Техника одновременно и спасла, и подвела их. Ворота не успели закрыться, и Грейс первой выскочила из вольера. Оуэн был рядом. Индоминус — тоже. Она быстрая.       Как их не завалило, когда Индоминус пробила собой стену и вырвалась наружу?       Оуэн первый вспомнил про грузовик парка, стоявший рядом с загоном. Снова резкая боль. Локти тоже в кровь. Обрушение стены дало им фору — возможность укрыться под машиной. Оуэн почти придавливал ее к земле своим телом. Дышать трудно. Чуть повернув голову, Грейс столкнулась взглядом с бледным, как смерть, Паркером. Он не успел спрятаться — просто сидел за машиной. Грейс беззвучно дернулась, знаками прося мужчину переползти к ним — Оуэн приложил палец к ее губам, прося вести себя еще тише, и медленно-медленно покачал головой.       По щекам катились горькие слезы. Паркер уже не жилец. Паркера уже не спасти.       Вибрация по земле прошла совсем рядом. Мелькнул длинный хвост. Грейс больше не сомневалась в Индоминусе. В ней все создано было для того, чтобы убивать, и особь чертовски быстро поняла свою задачу.       Оуэн сполз с нее, перевернулся — Грейс до самой смерти будет молиться тем, кто оставил здесь этот грузовик. В полумраке блеснул нож, и что-то вонючее хлынуло на нее и на Оуэна. Даже не понимая, что это, Грейс тоже принялась втирать это в одежду и в кожу, как Оуэн.       Потом дошло. Бензин.       Перевернулась машина. Грейс успела закрыть глаза. Паркер даже не кричал. Дочь его не дождется. Слез больше не было. Голова была тяжелая от мерзкого запаха бензина. Грейс, несмотря на это, жадно хватала воздух ртом… и лишь чудом успела задержать дыхание, когда в щели между землей и машиной появилась здоровая башка, и огромные ноздри шумно принюхались. Наверное, если бы Оуэн до боли не сжимал ее запястье, Грейс бы сорвалась и закричала. Чертова тварь запомнила, сколько людей бежало от нее, и сейчас желала получить — сожрать — оставшихся. Но их спасла удачно оставленная машина, то, что Оуэн взял с собой нож, и гребанный бензин, запахом которого Грейс позже будет искренне наслаждаться.       В фырканье Индоминуса Грейс почудилось абсолютно искреннее, слишком человеческое разочарование. Особь поднялась. Земля все так же вибрировала под ее лапами, но эта вибрация стала уходить все дальше и дальше. Их спас гребанный бензин. Гребанный бензин!       От Паркера не осталось даже капли крови.       Вибрации становились все слабее и слабее, пока не перестали ощущаться вовсе, однако вылезать из-под своего укрытия они не рисковали. Грейс теперь смотрела только на Оуэна. Языком получалось шевелить с трудом, но она чудом смогла выдавить из себя невнятное:       — Клэр… я слышала… Индоминус… тепло… она идет… где много тепла…       Много тепла, на которое реагировала особь, сейчас было в парке, где они собрали больше двадцати тысяч невинных людей. Где-то на периферии билась мысль о том, что там же сейчас ее злючка-колючка Зак и Грэй, который ждал посещения «Мира юрского периода» больше, чем свой день рождения. Только знание этого заставило Грейс вылезти вслед за Грэйди из-под грузовика и встать на ноги. Но ключи от своей — чудом! — не затронутой Индоминусом машиной она все-таки отдала Оуэну, потому что последнее, что Грейс могла бы сейчас сделать — вести.       — Не будем звать девочку на барбекю? — с сарказмом поинтересовался Оуэн. Грейс живо представила, как теряет управление, машина врезается в дерево, а их тела поджариваются до хрустящей корочки специально для Индоминуса, но единственное, на что ее хватило — несильно пихнуть Оуэна в плечо.       — Она любит с кровью, — сказала Грейс, почти упав на пассажирское сидение. От запаха бензина до сих пор кружилась голова, так что пришлось открыть окно. Даже не отреагировала никак на то, что Оуэн погнал так, словно Индоминус за ними все еще бежала. Снова почудилась та вибрация от ее лап, но вокруг было чисто. Хотя Грейс сейчас была ни в чем не уверена… Главное — не думать сейчас о том, что произошло. Иначе накроет осознанием. Осознанием того, что они погубили Паркера, уговорив его на эту работу. Что она почти собственными руками убила Боба, уговорив его пойти вместе с ними на осмотр вольера Индоминуса… Нельзя плакать. Нельзя. Не при нем.       Только ей еще долго в кошмарах будет сниться, как смотрел на нее Паркер, прекрасно понимая, что ему уже не жить, и как голова Боба оторвалась от тела.       — Мазрани не даст ее убить, — прошептала Грейс, искренне удивившись тому, насколько ровно прозвучал ее голос. — В нее вложена куча денег. Мазрани не захочет так бездарно их терять. — Взгляд невольно зацепился за то, насколько сильно Оуэн сжал руль, и Грейс, криво усмехнувшись, закончила: — Никто не хочет учиться на чужих ошибках, всем нужно сделать свои…       Она вспомнила, чем закончилась судьба старого парка, и поежилась. Сомнений в том, что побег Индоминуса может погубить весь «Мир юрского периода», не было. Никто не учится на чужих ошибках, а люди в итоге снова подвергаются опасности. Ее и саму только что чуть не сожрали… затошнило. Или это все-таки от бензина?       — Ты понимаешь, да? — невпопад спросила Грейс. — Она поняла, что все подумают, что она перелезла через стену. Она заставила нас так думать! Спланировала свой побег… — И сожрала людей, которые были ни в чем не виноваты. Грейс повернулась к окну, чтобы только не показывать своего слишком растерянного лица, и как бы между делом бросила: — Не пропусти поворот направо.       Оуэн ничего не говорил, совсем. Смерть его не напугала — явно видел всякое. Скорее… Грейс все-таки позволила себе на него посмотреть — он был в ярости из-за чужой неосторожности. Пока Грэйди еще сдерживался, но она не сомневалась, что он взорвется, как только они окажутся в центре управления. У Грейс и мысли не было его останавливать или попытаться успокоить. Болели ободранные плечо и локти, ныло запястье — синяки от пальцев Оуэна точно останутся.       Господи, их только что чуть не съели.       Грейс прикрыла глаза, стараясь дышать ровно. В горле саднило, истерика грозила снова выйти наружу, но Грейс Митчелл, черт возьми, один из работников парка. Сейчас ей нужна трезвая голова, чтобы спасти всех посетителей, по возможности динозавров, ну и саму себя, конечно же…       Но их только что чуть не сожрали. И если бы не толкнувший ее под машину Оуэн… Грейс открыла было рот, чтобы сказать «спасибо», но в последний момент остановилась. Обычный вариант благодарности показался ей абсолютно бессмысленным, потому что «спасибо» за спасение жизни не говорят. Другие слова на ум не пришли. Просто… стоило ли вообще ее спасать? Проблем с чувством собственной значимости у Грейс не было, но… она обрекла людей на гибель. Она!       Быстрее, чем дурные мысли успели полностью захватить ее сознание, они подъехали к центру управления. Рядом Грейс увидела припаркованную машину Клэр и выдохнула с облегчением — тетя не пересеклась со сбежавшей особью. Значит она в порядке. Но… вопрос о том, где Зак и Грэй, что с ними, оставался открытым. Зная Грэя, Грейс не сомневалась, что они уже облазили большинство аттракционов. Оставалось только надеяться, что после кормления мозазавра они пошли к Рекси, заглянули в ясли… только бы не добрались до гиросфер, только бы не отправились в дикую часть парка! Оттуда вытащить сложнее…       — Не убьешь никого? — осторожно поинтересовалась Грейс, посмотрев на Оуэна. Вопреки ее ожиданиям, Грэйди даже не стал шутить — он молча вышел из машины, снова громко хлопнув дверью. Замешкавшись лишь на пару секунд, Грейс направилась следом за ним       Внутри, ожидаемо, был переполох. Охранники уже притормозили Оуэна, навстречу к нему шла все еще слишком идеальная Клэр, однако ничего не помешало ему прокричать:       — По всему вольеру инфрокрасные камеры, она что, просто испарилась?! — И это действительно был абсолютно логичный вопрос. Грейс вспомнила эту ярко-красную надпись о том, что никакого теплового излучения в загоне Индоминуса не зафиксировано. Ладно, она обманула людей, расцарапав стены, будто бы сбежала, но как она, огромная махина, могла какое-то время не излучать тепло вообще?! Остаточные знания из курса биологии в школе подсказали, что так могут делать некоторые амфибии… но эта тварь не относилась к ним даже близко. Если только…       — Возможно, какой-то технический сбой… — начала Клэр, но тут она заметила племянницу. — Грейс! — воскликнула Диринг и шагнула было к ней, но Грейс инстинктивно отступила на шаг назад. Клэр растерялась лишь на секунду, но потом снова надела привычную маску бизнес-леди и произнесла: — Прошу всех сохранять спокойствие. У нас все под контролем.       — Она убила людей, Клэр! Она сожрала Паркера и Боба и сожрала бы меня, если бы Оуэн меня не спас! — воскликнула Грейс, не сдержавшись. Снова тряслись руки. Мозг вопил: «Оставайся сильной, оставайся сильной», но все существо Грейс было против этого, потому что… люди мертвы. Не какие-то абстрактные незнакомые люди, а те, кого она знала и с кем хорошо общалась. И косвенно… косвенно это все произошло по ее вине. — И перебьет, — быстрый взгляд на мониторы, — еще двадцать две тысячи, если ее не остановить!       — Ничего страшного. — Грейс только сейчас увидела, что сам Саймон Мазрани присутствовал тут. Буквально пару часов назад Грейс его даже уважала. Предприимчивый миллионер, перехвативший дело Хаммонда, успешно содержащий парк, параллельно вкладывающийся еще во много вещей… Сейчас, смотря на его спокойное лицо, Грейс вдруг жутко захотела в него плюнуть. — К ней уже отправлена группа захвата. Сейчас ее оглушат и вернут обратно в загон. Она достаточно далеко от людей.       Грейс застонала, оседая на ближайший к ней стул. Словно как через толщу воды до нее донесся голос вырвавшегося из рук охраны Оуэна:       — Вы собираетесь идти на нее с шокерами?!       — В нее вложено двадцать шесть миллионов, Оуэн. Я не собираюсь ее убивать, — коротко отрезал Мазрани. — Ее успеют обезвредить.       — Они все обречены… — прошептала Грейс одновременно с Оуэном — только он, взбешенный людской алчностью до предела, это кричал. Грейс бы хотелось сказать, что возвращать Индоминуса в ее вольер бессмысленно — никто не мог гарантировать, что особь, познав свободу и попробовав человеческую плоть, не придумает новый, еще более изощренный способ сбежать. Грейс хотелось бы это все сказать, но… кто сейчас вообще будет что-то слушать?       Ей хочется сказать и про то, что Боб и Паркер погибли зря. Устраиваясь на работу в «Мир юрского периода», все, конечно, знают, что у хищников есть зубы, травоядные могут превратить тебя в лепешку одной левой, птеродактили — поиграть тобой, как мячиком, а мозазавр не особо оценит, если ты решишь с ним искупаться. Но, черт возьми, никто не планирует умирать! Устраиваясь на работу в «Мир юрского периода», люди ждут гаранта безопасности. Никто не пишет что-то вроде «Приходите к нам, но помните, что вас могут сожрать!». Грейс могла бы сказать все это…       Но смысл?       Снова замутило. Грейс отвернулась от экрана, где сейчас шла «прямая трансляция» — у всех членов группы захвата были камеры. Ей бы хотелось разделять энтузиазм того же Мазрани и верить, что сейчас сбежавшую особь легко «скрутят», вернут в вольер, и там она тихо-мирно проведет остаток дней — черт знает, сколько будет жить гибрид. Но… сложно быть оптимистом, когда ты только что спаслась от Индоминуса лишь потому, что рядом был Оуэн. А могла бы… Грейс ярко представила, как когтистая лапа поднимает ее в воздух, как открывается огромная пасть с уже окровавленными зубами, как потом настает тьма, этот влажный хруст… и все. И дальше ничего.       Какое-то время от группы захвата тишина — Грейс успела выровнять дыхание и почти успокоить безумно бьющееся сердце. А потом в этой пугающей тишине вдруг слишком громко прозвучал голос Клэр:       — Как это возможно?       Грейс набралась смелости посмотреть. Лидер группы захвата держал в руках… кусок мяса. Первой мыслью было, что так они собирались приманить особь, тем более, мясо выглядело свежим, кровь даже не свернулась. Это потом до Грейс дошло, что не похоже это на еду. Это потом она поняла, что посреди этого куска мяса торчало здоровое отслеживающее устройство, которое в норме должно было шарахнуть Индоминуса током.       Грейс отвернулась от экрана и по-детски закрыла уши руками — успела зацепить только «Она меняет окрас!» и подумала о хамелеонах. Она и так знала, что услышит дальше — предсмертные крики, утробный рык Индоминуса и затихающие сердцебиения. Эти люди были обречены — факт. А сбежавшей твари убивать только в удовольствие… Грейс не могла нормально объяснить, откуда у нее взялось подобное предположение. Убийство ради удовольствия более характерно для человека, не для динозавра…       Но эта тварь и не была динозавром.       Убийство всей группы захвата занимает у Индоминуса Рекса пять минут. Индоминус Рекс — гребанная идеальная машина для убийства, с любовью сконструированная человеком для того, чтобы потешить свои самые тайные страхи. Ну… повеселились, да. Страшнее, зубастее, опаснее? Что же, команда Ву превзошла себя!       — У вас есть вертолет — расстреляйте эту тварь сверху! — В какой-то мере Оуэн сейчас по-своему был страшнее Индоминуса. Только вот Клэр не впечатлилась вовсе.       — Не смей здесь командовать, Оуэн! — прошипела тетя достаточно громко. А потом, уже холоднее и официальнее, добавила: — Мистер Грэйди, ваша работа здесь закончена. Дальше команда парка справится без вас. — Она специально назвала его «мистером Грэйди», и Грейс искренне поразилась способности тети быть деловой стервой даже в такой ситуации. Оуэна дважды просить не надо было — он направился к выходу, напоследок только что-то сказав Мазрани.       Оуэн зашел в лифт. А Грейс, хоть ноги едва ее держали, сорвалась за ним и успела заскочить внутрь прежде, чем двери закрылись.       — Бросаешь тетку, принцесса? — иронично поинтересовался Оуэн, но по глазам было видно, что это так… на автомате больше. Грейс в ответ тоже усмехнулась механически.       — Не хочу сейчас там находиться.       С Оуэном и спокойно, и неспокойно одновременно. Просто… он и так был ей симпатичен. Теперь Оуэн спас ей жизнь, Грейс все еще не представляла, как его за это отблагодарить, а еще она была из тех, кто спокойно может влюбиться в своего спасителя, особенно если речь идет об Оуэне Грэйди. Рядом с ним, кажется, безопаснее всего, потому что он бывший морпех, работает с хищниками, умеет выживать и буквально самый здравомыслящий человек из всех присутствовавших сейчас в «Мире юрского периода»… а еще он, черт возьми, невероятно хорош, и даже все эти его шутки заставляют сердце биться еще чаще. Грейс слабо улыбнулась, сама поражаясь тому, как скачут ее мысли от сбежавшего динозавра к Оуэну, и подумала, что если они все сегодня выживут, она сгорит от смущения, но позовет Оуэна куда-нибудь. Они там с Клэр, кажется, спорили про текилу?.. Вот, как раз. И почему-то Грейс почти абсолютно уверена, что Оуэн не откажется.       Слишком увлекшись, Грейс упустила момент, когда Оуэн оказался очень близко. У него шершавые, но теплые руки, и касается ее подбитого плеча он очень аккуратно — Грейс больше по привычке скривилась от боли, когда только подсохшая корочка крови треснула.       — Это же просто царапина, Оуэн, — вяло попыталась возразить Грейс.       — Эти ребята, — чтобы называть опасных хищников «эти ребята», надо быть… Оуэном Грэйди, — очень чувствительны к запаху крови. Думаешь, почему с хищниками не работают девушки? — Смеется опять. Грейс к чему он ведет поняла, но вместо того, чтобы смутиться, непринужденно поинтересовалась:       — Потому что все места заняты такими благородными рыцарями, как ты?       От бесценной словесной перепалки их остановило только то, что лифт приехал. Но то, что Оуэн улыбался, помогло хотя бы ненадолго забыть о том, что у них в парке сейчас сбежавший динозавр, собранный неизвестно из кого, и никто толком не хочет ничего делать.       У нее в машине, на самом деле, самая огромная аптечка, какую только можно себе представить. Тут и бинты, и шприцы, и разные новомодные штуки от Ву — да, он, в перерывах между воскрешением динозавров и созданием гибридов, по приказам Мазрани развлекался и с лекарствами. Оуэн присвистнул, садя ее на капот — Грейс покорно подставила плечо и только потом вспомнила, что и локти тоже пострадали.       Оуэн, наверное, тоже отвлекался по-своему, потому что Оуэн тоже понятия не имел, что делать. Оуэн обрабатывал ее ссадины, смывал кровь, перевязывал, чтобы наверняка, но это все абсолютно точно было банальной механикой. Но наблюдать за ним все равно было интересно.       — Прости, что так вышло, — вдруг неожиданно выдала Грейс. За что она извинялась? За то, что, ну, впервые в жизни сбегала от голодного злого динозавра и при этом осталась не совсем целой? За то, что она одна не смогла переубедить больших шишек и уговорить их не создавать этот «шедевр генетики»? За то, что притащила Оуэна сюда? За… просто за то, что она вообще к нему прилипла?       — Не дури, принцесса, — отмахнулся Оуэн. — Все облажались. По-крупному. А передряги, между прочим, очень сближают.       — Нас чуть не сожрали, Оуэн, — неловко улыбнувшись, напомнила Грейс. Пришлось сжать зубы, чтобы снова не зашипеть от боли, когда Грэйди перевязал ей плечо. Да уж, теперь Грейс точно выглядела как выжившая героиня. — Нас чуть не сожрали, а ты говоришь «передряга»?       — А что, нет что ли? — Веселье в голосе мужчины было чуть натянутым, но Грейс не придала этому особого значения и засмеялась в ответ.       Только краткий миг спокойствия был прерван знакомым голосом, громко позвавшим их. Обзор Грейс загораживал Оуэн, так что пришлось выглянуть из-за его плеча. Сидеть на капоте перед малознакомым мужчиной — не самая удачная поза для встречи тети, но Грейс быстро позабыла обо всей неловкости, потому что Клэр прокричала:       — Зак и Грэй не вернулись из дикой части парка!       Как раз там, где сейчас в свое удовольствие прогуливается Индоминус Рекс, неторопливо направляясь к двадцати тысячам людей, чтобы их сожрать.       Грейс облажалась даже тут.       Не успела спасти. Не проконтролировала, чтобы вернулись. Не уберегла.       И Грейс до боли вцепилась в руку Оуэна, порадовавшись, что не рухнула сейчас прямо на него. Оуэн к Клэр не повернулся — Грейс продолжала видеть его лицо, и… у него все по глазам понятно было. И тогда Грейс, даже не осознавая в полной мере, что она говорит это всерьез, одними губами прошептала:       — Я пойду с тобой.