Сделка с дьяволом

Их путешествие началось в тот самый миг, когда наступило Рождество. Ровно в полночь Стефан сел в машину, за рулём которой был Деймон, и отключил человечность, как он тогда думал, всего лишь на год. Это было частью сделки с дьяволом по имени Аркадий, к которой его подтолкнул брат, утративший её ещё раньше, когда попал под власть сирены Сибиллы. С той ночи прошло уже больше года, но ни у Стефана, ни у Деймона так и не возникло желания вернуть назад человечность. Потому что оба слишком хорошо знали, насколько сильным будет чувство вины за содеянное, как только они снова начнут чувствовать. Вытащить Стефана из подобного состояния раньше удавалось лишь Лекси и Елене. Но Елена до конца жизни Бонни останется в колдовской коме, а Лекси несколько лет назад была убита Деймоном. Прежнего Деймона, у которого ещё была совесть, могла бы вернуть мысль о том, как на то, что он сейчас творил, отреагирует Елена. Но Сирена стёрла из его памяти все воспоминания о ней, превратив в безжалостное чудовище. Теперь Елена была ему безразлична, и только это спасало Бонни от скоропостижной гибели от рук старшего из братьев Сальваторе. Братья-вампиры не знали жалости, совершая массовые убийства. Вот уже много месяцев они оба путешествовали из штата в штат, оставляя за собой кровавый след. Отрезанные головы, выпотрошенные тела и совращённые с пути истинного души. Именно последнее было важной частью сделки Када и Стефана. И как только о ней узнал Деймон, то сразу же включился в игру, полагая, что это будет весело… Поначалу его действительно забавляло, когда Стефан ставил людей перед выбором между их собственной жизнью и жизнью других, заставляя проявлять самые неприглядные черты характера, а затем убивая всех до одного. Такие души, перешагнувшие грань между добром и злом, были особо ценны для Када. Вампиры питались кровью своих жертв, а дьявол по имени Аркадий — их душами, помещая их в специально созданный им ад и заставляя испытывать мучения после смерти. Однако Деймону стало уже не так весело, когда Стефан едва не убил его лошадиной дозой вербены, чтобы превратить девушку-врача в убийцу. Ну, а когда сбрендивший Потрошитель стал постоянно нарушать его планы. Однажды, чтобы отправить финалисток конкурса «мисс Мистик-Фоллс» к дьяволу, обратил их в вампирш, выпивавших людей до дна, Деймон не на шутку разозлился, и это было первым маленьким шажком к тому, чтобы вернуть себе чувства. Злость ведь тоже является чувством, пусть и негативным, зато порой гораздо более сильным, чем положительные. В отличие от Стефана, превратившегося в Потрошителя и творящего полный беспредел, Деймон не терял связь с реальностью и замечал, что поведение младшего брата становится чересчур вызывающим и привлекает к ним слишком много внимания. Он не хотел появления в Мистик-Фоллс ещё одного охотника на вампиров или агентов организации, подобной Арсеналу. Они убили стольких людей, что уже не имело значения то, что Стефан пошёл на сделку с Кадом только ради спасения детей Аларика и Кэролайн. Они совершили столько жестоких убийств, которые не искупить и за тысячу лет праведной жизни. У братьев не осталось уже ничего святого. Но они всё ещё были друг у друга. Последние из рода Сальваторе. И их прошлое — ставшая за полторы сотни лет привычной взаимная ненависть: Деймон ненавидел брата за то, что тот заставил его обратиться и стать чудовищем, а Стефан — за то, что тот, мстя ему за это, раз за разом разрушал его жизнь, стоило хоть сколько-нибудь её наладить. Они заключили сделку, чтобы не попасть в ад, но настоящий ад был в их душах, и от этого было не сбежать. Если, конечно, один из них не решится сделать нечто настолько безумное, что выпустит на волю скованные чувства другого. Роль Стефана в истории с магическим колоколом, звук которого мог открыть врата ада и впустить в наш мир адское пламя, которое испепелило бы Мистик-Фоллс, оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Деймона. Старший из братьев Сальваторе и раньше-то был не слишком сдержанным, а теперь, когда почувствовал столь сильную ненависть к брату, как и сразу же после обращения, обрёл цель. Неважно, что первым чувством, пробудившимся в его душе, была ненависть. Это стало первым шагом к возвращению себе человечности. Деймон понимал, что ненависть порой может оказаться сильней любви, что любовь может обращаться в ненависть и наоборот. Потому и воткнул брату кол в сердце. Естественно, он не сделал бы этого, если бы на своей шкуре не убедился, что теперь их нельзя убить. Можно лишь на время вывести из строя. Именно это он и сделал, а Кэролайн, прекрасно понимавшая, что Стефан любил брата больше, чем когда-либо сможет полюбить её, помогла сковать его и запереть в подвале особняка Сальваторе. В том самом подвале, где братья поочерёдно держали друг друга и раньше, когда один из них становился слишком опасным для общества. Кэролайн ушла к детям и оставила их одних, сказав напоследок, что переживёт, если не она, а Деймон вернёт Стефану человечность, и Деймон остался караулить брата. — Может, Селина, — вторая сестра-сирена, — всё же ударит в колокол и избавит меня от мучений, — Стефан нарочно провоцировал Деймона, зная, насколько тому дорог город, где они появились на свет. — Не надейся, братец, — Деймон, заглянувший в камеру, где тот находился, через зарешеченное окошко в двери, намеренно обратился к младшему так, зная, насколько обычно это того бесило. — Они с сестрой пропали без вести, надеюсь, мы никогда их больше не увидим. — Тогда мы с тобой сейчас должны сеять смерть, чтобы наши показатели не падали, ведь мы заключили сделку с дьяволом, — заметил Стефан. — Стефан Сальваторе, твоему поведению нет места в жизни здорового человечного вампира, — сказал Деймон, отпирая дверь и входя в помещение. — Потому что я бесчеловечный, и ты прекрасно это знаешь, — ухмыльнулся его младший брат. — Надеюсь, ненадолго, — ударом ноги Деймон вышиб из-под брата кресло, на котором тот сидел, и, развернув его спиной к себе, прижал к кирпичной кладке, в которую были вбиты цепи. — Было слишком опрометчиво с твоей стороны приближаться ко мне, — прошипел Стефан и попытался задушить брата, накинув ему на шею свои цепи. Он не учёл, что сейчас истощён и лишён сил, а Деймон недавно пил кровь, поэтому оказался сильнее его. Деймон не стал пытаться высвободиться из захвата брата, а вместо этого пробил рукой его грудную клетку и сжал сердце, насмешливо спрашивая: — Проголодался? Приготовить тебе блинчики? Твоё сердце в моих руках, братишка. — Так что же ты медлишь? — Стефан ослабил хватку, понимая, что Деймон не блефует. Несмотря на то, что благодаря сделке с Кадом, они оба теперь оживали после смерти, сам момент смерти не становился от этого менее мучительным. Деймон вынырнул из захвата и, затягивая свободной рукой цепи брата, сказал: — Я прощаю тебя за то, как ты поступил со мной после нашей смерти. Теперь искупление для меня важнее всего. Я намерен всё исправить и начну с твоей человечности. — Когда ты успел стать таким занудой? — Стефан был способен вынести физические мучения, но не то, что брат вдруг начнёт выносить ему мозг. А тот сейчас вёл себя, как он сам, когда был вменяемым и стремился не причинять людям зла. — Это неважно. Цель оправдывает средства. Хочу, чтобы ты, когда я верну тебе человечность, простил меня за то, что я сейчас сделаю, — сказал Деймон, и в его глазах загорелись искры безумия, как тогда, когда он собирался отобедать прелестной юной школьницей или устроить кровавое шоу в местной церкви. — Не слишком ли много на себя берёшь? — всё ещё пытался хорохориться Стефан. — Я всего лишь держу в руках твоё сердце и могу вырвать его, если сделаешь хоть одно резкое движение, однако могу вернуть его тебе вновь наполненным чувствами. — На чёрта мне сдались все эти чувства?! Без них намного проще жить! — воскликнул Стефан. — Не спорю, без них конечно проще, зато с ними — интересней, — ответил Деймон и отпустил сердце Стефана, но лишь затем, чтоб молниеносно сорвать с него джинсы. От нечеловеческой силы, с которой это было сделано, прочная ткань порвалась по швам. — Какого! — изумился тот, всё ещё не в силах поверить в то, что собирался сделать с ним брат. — Тс, ты же не хочешь, чтобы кто-то нам помешал, — Деймон раздвинул его ягодицы и протолкнул в анус наскоро обслюнявленный палец. Палец проворно орудовал внутри Стефана, бесцеремонно растягивая, одновременно причиняя боль и даря какое-то извращённое удовольствие. Вскоре к нему прибавился второй, который Деймон даже не потрудился увлажнить. — Я всегда любил только тебя, хотел обладать тобой, поэтому и не смог вынести, когда место в твоём сердце заняли Кэтрин, а потом Елена, — признался Деймон, привычно раскрывая лишь часть правды. — А теперь рядом с тобой нарисовалась эта тупая блондинка Кэролайн… — Странная у тебя любовь, — рыкнул Стефан, вновь попытавшись высвободиться, однако Деймон был начеку и пресёк его попытку в зародыше. Давно следовало проучить братишку, но ни его свёрнутая шея, ни пробитая грудь не доставляли Деймону такого удовольствия, которое он испытывал сейчас, входя в него. Что бы ни творил в прошлом Стефан, он всегда считал себя лучше брата, и это неимоверно бесило Деймона. И теперь, вбиваясь в узкое жаркое нутро брата и пачкая его своим семенем, он отыгрывался за прежние морализёрство и призывы Стефана вести себя сдержанно: не выпивать людей досуха и не обращать их в вампиров, не устраивать кровавые оргии на школьных вечеринках и не соблазнять чужих девушек. — Как тебе такое, Стефан? — поинтересовался Деймон, помечая шею брата глубоким укусом и одновременно вбиваясь в него сзади, прижимая к стене. — Каково чувствовать себя моей сучкой. — Я убью тебя, — пообещал Стефан, содрогаясь не столько от боли, сколько от испытанного унижения. — Конечно, братишка, — ласково проговорил Деймон. — Убей меня, если сможешь. Правда, это будет ненадолго, и как только я оживу, то расскажу твоей прекрасной Кэролайн, насколько тебя заводят оковы и насилие. — Или то, что я держу сейчас в своей ладони, не твой возбуждённый член? Ну, же, братишка, не сдерживайся, кончи для меня, и я сразу же тебя отпущу. — Говоря это, Деймон начал надрачивать его член. — Ненавижу тебя, мразь, подонок! — всё громче и эмоциональнее ругался Стефан, с трудом сопротивляясь тому, что пробуждалось в его душе. С раннего детства его любовь к старшему брату была сплавлена с ненавистью и ревностью. Именно ревность побуждала Стефана снова и снова влюбляться в тех же девушек, которые нравились Деймону, хотя привык считать, что это Деймон всё время их у него уводит. Неужели его чувства были сходны с теми, которые озвучил его брат, и он ревновал не своих возлюбленных к брату, а, наоборот, брата к девушкам, не желая терять его? Стефан ведь и обратил Деймона в вампира против его желания, желая провести с ним вечность, скрепляя их обоих узами, что были намного прочнее братских. Что, если бы Кэтрин тогда не разыграла свою гибель, а осталась с ними, и они жили бы втроём, как она и хотела? От мыслей о том, как они делили бы втроём постель, сделалось горячо внизу живота, и вскоре рука брата, терзавшая его член, оказалась залита горячей спермой. Дернувшись несколько раз, Стефан затих. — Какой послушный мальчик, ты заслужил поощрение. Я принесу тебе пакет с донорской кровью из холодильника. Или ты предпочитаешь крысиную? Так я могу наловить тебе тут симпатичных крысят, — ехидно сказал Деймон. Лютая ненависть, которую пробудили эти слова, помогла Стефану собрать те немногие силы, что у него сейчас оставались, и вырваться из объятий брата, с силой отбросив его в сторону. Ударившись о стену, Деймон упал на пол. Он моментально вскочил на ноги, но этого времени хватило Стефану, чтобы мощным рывком вырвать из стены крепления цепей, которые сковывали его руки, и начать лупить ими старшего брата. — Сдохни, тварь. Я буду убивать тебя раз за разом, как только ты будешь воскресать! — кричал Стэфан, гоняясь за уворачивающимся от его ударов братом. Деймон быстро понял, что пора делать ноги, и выбежал из особняка. Хорошо, что он поставил перед домом свою любимую красную тачку с предусмотрительно оставленными в замке ключами зажигания. На некоторое время ему стоило исчезнуть из города, чтобы вернуться, когда у Стефана начнётся следующая стадия обретения человечности, и тот погрузится в пучину самобичевания. Тогда брат, пожалуй, может добровольно согласиться повторить то, чем они только что занимались в подвале, а после можно будет подумать над тем, как им уничтожить дьявола. Потому что пока они вместе, им не страшны ни вечность, ни ад, ни дьявол, ни мстительные бывшие-вампирши…