I just wanna feel I just wanna feel something But I keep feeling nothing all night long Think that I’m a problem? Honey, I’m the solution
Билли вдавливает педаль газа в пол, и Камаро несется по безлюдной дороге с такой скоростью, что унылый пейзаж Хоукинса за окном сливается в сплошное серое месиво. Билли ненавидит этот город. Примерно также, как ненавидит свою жизнь, но все-таки чуточку больше. Ненавидит треклятую погоду, однообразные виды вокруг, отсутствие хоть каких-нибудь интересных развлечений, кроме попоек у людей, которых Билли даже не знает. Их знает Томми. Или Кэрол, или Джессика, или Синди. И этого оказывается достаточно, чтобы завалиться к кому-нибудь домой и отпустить тормоза, так что все в порядке. Иногда ей хочется, чтобы вечеринки в этом затхлом городишке не заканчивались, тогда, возможно, ей удастся избежать встречи с отцом. Она дождется выпускного в этой круговерти пьяных и разгоряченных подростков, а потом свалит отсюда нахрен, плюнув напоследок Нилу в лицо. Мысль греет душу, но каждый раз, стоит ей углубиться в фантазию, музыка стихает, а веселье заканчивается, оставляя Билли с отвратным осознанием, что ей нужно возвращаться домой. Домой, ха. Она крепче сжимает руль и закусывает губу, жалея, что не додумалась закурить перед тем, как разогнать свою детку до такой скорости, когда отвлечение на поиски пачки сигарет может закончиться переломом позвоночника или пробитым черепом. Билли, конечно, любит риск, но сигарета того не стоит. На приборной панели загорается лампочка, оповещая о низком уровне топлива, и Билли чертыхается, все же сбавляя скорость, чтобы заехать на единственную в этой глуши заправку. Наполнив бак бензином и огрызнувшись на решившего подкатить яйца сального мужика, Харгроув наконец закуривает. Втягивает дым как можно глубже, на несколько секунд задерживает дыхание и, прикрыв глаза, выдыхает. Еще раз и еще раз. Последний момент блаженства на пути в ад. Когда от первой сигареты остается тлеющий окурок, а Билли раздумывает, не закурить ли ей вторую, до нее вдруг доносится срывающийся в смех знакомый голос. Она осознает, что стискивает зубы только тогда, когда челюсть начинает неприятно ныть. Билли садится в машину, опускает стекло и достает из пачки следующую сигарету, пытаясь отвлечься. Ничто не испортит ей последний приятный момент на сегодня. Ничто, кроме гребаного голоса чертовой Харрингтон! В этом блядском городе что, нет больше мест для покупки газировки или какая там дрянь была в руках у этой сучки? Билли затягивается, пытаясь успокоить взбушевавшиеся чувства, но ярость рвется изнутри, заставляя стиснуть руки в кулаки и проследить путь Харрингтон от магазина до ее чистенькой БМВ. До ушей доносится другой голос и Харгроув переводит взгляд на серую мышь Уилер, с которой названная королева школы все не может расстаться. Картина маслом: принцесса и нищенка, поглядите. Билли выкидывает окурок в окно, не парясь по поводу загрязнения окружающей среды или другой чепухи, которую им впаривают в школе на профилактических занятиях, и продолжает смотреть. Харрингтон заправляет каштановую прядь за ухо, всплескивает руками и протягивает баночку газировки Нэнси, забирая у той груду каких-то бумажек, потому что, очевидно, открыть банку одной рукой Уилер не способна. Почему две эти дуры не сядут в машину, где намного теплее и комфортнее, Билли не знает, но рыцарские повадки королевы Стэф ее бесят. Серьезно, ей самой не помешал бы рыцарь, ну или другая королева на крайняк, потому что то, с каким рвением подрывает жопу Харрингтон ради своей мыши, явно за гранью дружеской симпатии. Билли удовлетворенно хмыкает: королева влюбилась в нищенку, но нищенка предпочла ей член такого же нищего придурка Байерса. Трагикомедия, не иначе. Перестав наблюдать за тупостью, происходящей между этими двумя, Харгроув заводит свою детку и срывается с места. У нее впереди чудесный семейный вечер, полный любви и заботы, ей есть о чем подумать, кроме чужих проблем.***
Нил чувствует исходящий от нее запах перегара и, возможно, остатки парфюма Джимми, с которым у нее сегодня выдалось приятное времяпровождение. Билли очень надеется, что этот гандон не оставил на ней своих отметин или их хотя бы не видно под одеждой, потому что то, как угрожающе сжимаются кулаки отца, не сулит ничего хорошего. — Ты должна была быть дома полчаса назад, — цедит он. — Заехала на заправку, там была очередь, пришлось подождать. — Если бы ты не скакала на своем дружке до последнего момента, как какая-то продажная девка, то успела бы вовремя. Но тебе ведь важнее раздвинуть ноги перед очередным парнем, чем поужинать с семьей, да, Билли? Его голос спокоен, но она знает, что это всего лишь обманчивый ход. Что бы она не ответила, он все равно взорвется, накрывая ее лавиной оскорблений и унижения. Повезет, если в этот раз обойдется без рукоприкладства. — Чего молчишь, язык проглотила? — Нил дергает ее за руку, больно вцепляясь в запястье, и Билли старается не зашипеть. Нельзя показывать слабость, иначе тебя сожрут. — Мы уже это проходили, я думал, что хорошо преподал тебе урок в тот раз. Выходит, я ошибся. — Пап, — все же говорит она, опасаясь поднимать глаза. Не потому что ей стыдно, а потому что никогда не угадаешь, как Нил отреагирует на такую дерзость: иногда он требовал смотреть на него, а иногда бил наотмашь за неуважительное поведение. — Это правда вышло случайно. — Случайно? От тебя за версту несет мужским запахом, — его голос становится громче. — И ты разгуливаешь так по городу! Хочешь, чтобы все знали, какая ты шлюха? Хочешь быть как твоя мамаша? Билли поднимает горящие ненавистью глаза и смотрит на раскрасневшееся от гнева лицо родителя. Оно так близко, что она может видеть лопнувшие капилляры на белке глаз и появившуюся на лбу испарину. Отец сжимает запястье сильнее, так что нет никаких сомнений — там останется след. — Ты думаешь, она любила тебя? Хорошая мать никогда бы не бросила своего ребенка ради какого-то мужлана. Не сбежала бы, оставив самое дорогое, что у нее есть. Знаешь, что это значит, Билли? Знаешь? — рука болит от давления, но Билли сжимает губы, не позволяя ни одному отзвуку слабости вырваться наружу. — Это значит, что ты никогда не была ей нужна! Она вышвырнула тебя из своей жизни и пошла дальше. И кто воспитывал тебя, а? Кто дал тебе образование и крышу над головой? Нил дергает ее ближе к себе, хотя кажется, что ближе уже некуда, и впивается второй рукой в плечо, надавливая на него с такой силой, будто пытается опустить ее на пол, чтобы затем без сожаления растоптать, как какое-то мерзкое насекомое. Билли искренне радуется, что кожаная куртка спасает ее от всего спектра ощущений, но напряжение и ожидание чего-то болезненного душат, вызывая головокружение. Билли тошнит и все, чего она хочет, оказаться как можно дальше отсюда. Или хотя бы в своей комнате. Но воспитательная беседа еще не закончена. — Я задал вопрос! — кричит отец рядом с ее лицом. — Кто дал тебе все, что ты имеешь?! — Вы, сэр. — Именно! И так ты благодаришь меня? Подставляешься каждому встречному парню, следуя по стопам своей дряни матери? — он тянет ее за волосы, запрокидывая голову, и Билли честно пытается сжечь его взглядом со свету. Если бы у нее только были суперсилы. — Ждешь, пока один из них тебя обрюхатит? Так вот знай, в моем доме твои выродки не нужны. Не позорь нашу семью еще больше. Отец отталкивает ее от себя с такой силой, что она ударяется о стену. Он брезгливо оглядывает ее с ног до головы, морщится и разворачивается в сторону кухни. — Перед ужином прими душ и приведи себя в порядок, — слышится его голос. — Я не намерен сидеть за одним столом с девкой, которая выглядит как заправская блядь. Не порти нам вечер, Билли. Ей хочется огрызнуться и послать его куда подальше, но она знает, что тогда только словами дело не ограничится. Отлипнув от стены, она плетется к себе в комнату и наконец-то скрывается за дверью. Нужно взять чистую одежду и поспешить в ванную, пока ей снова не предъявили претензии. А там, за шумом включенной воды, можно будет дать волю слезам.***
Щека чертовски болит и иногда Билли кажется, что на ней явно проступает очертание чужой ладони. Сегодня утром она не сумела сдержаться и на нравоучительные речи Нила о настоящей семье, которые касались Сьюзен и Макс, но никак не Билли, пренебрежительно хмыкнула. Естественно с нее потребовали объяснений и естественно она не смогла держать рот закрытым, сказав, что не человеку, от тирании которого сбежала ее мать, распинаться о семье. В настоящей семье не бьют своих жен и детей, не поливают их грязью и не уничтожают все их стремления, разве не так? Нужно было промолчать. Нил ударил со всей силы, так, что голова дернулась, а зубы прикусили щеку до крови. Стоило поблагодарить отца за то, что дело обошлось пощечиной. Билли уверена, родись она парнем, ни одно переживание старшего Харгроува о репутации их семьи не спасло бы ее от избиения. — Так и будешь пялиться в зеркало? — спрашивает с соседнего сидения Макс, о присутствии которой она уже забыла. — Будет синяк. Билли вообще-то не ненавидит Макс. Недолюбливает, считает занозой в заднице и источником большинства проблем, но это определенно не ненависть. В конце концов они обе живут в одном доме и кто знает, не достанется ли «любовь» Нила ей, если Билли вдруг исчезнет. Девчонка, конечно, храбрится и, черт возьми, воспоминания о том, как она отделала ее в доме Байерсов тем вечером, все еще живы и красочны, но все равно — никогда не знаешь, как обернутся дела. — Вали уже в школу, — отмахивается от нее Билли. — И чтобы после занятий ждала меня здесь, иначе попрешься пешком, поняла? Макс, оставившая скейт дома, молча выбирается из машины и, прежде чем уйти, зло хлопает дверью. — Эй! — орет Харгроув ей вслед. — Еще раз так сделаешь, и я переломаю твои руки, ты, мелкая гадина! Нет, она определенно ее ненавидит. Примерно также сильно, как и хозяйку припарковавшейся рядом БМВ. Билли кладет голову на руль и кучерявые волосы падают на глаза, но она даже не утруждается тем, чтобы убрать их, продолжая наблюдать за возящейся в салоне Харрингтон. Ничего особенного — такая мысль приходит ей в голову при первом взгляде на королеву Стэф, о которой неустанно талдычит Томми. Для этого захолустья может и приемлемо, но Билли определенно видела девушек красивее. И, что уж скрывать, харизматичнее. Стэфания — господи, у нее даже имя с выебонами, обычной Стэфани было недостаточно или что? — выглядит симпатично с этими ее густыми темными волосами, большими глазами и родинками на лице — и не только на лице, как позже выясняет Билли, оглядывая девушку в душевой после физкультуры. У Харрингтон теплый спокойный голос и красивая походка и, что уж, одевается она и правда неплохо, но, извините, ее родители богачи и способны выделить ей кучу бабла на стильные или брендовые вещи. Хотя ладно, плюс в ее пользу, эти дорогие шмотки тоже нужно уметь носить, и она с этим справляется на ура. Кэрол уверяет, что раньше королева Стэф была душой компании и они веселились каждый день, а потом появилась Нэнси Уилер и их трио распалось. Билли видит какое уязвленное выражение появляется на девичьем лице каждый раз, когда речь заходит о заучке Уилер, и хмыкает. Что ж, в целом становится понятно, почему ее короновали, это даже кажется логичным. Но теперь в этой школе есть Билли, и она точно не станет присягать на верность кому-то, кого так легко обойти во всем. Внешность? Харгроув видела себя в зеркало и — вау — это горячо. Учеба? Харрингтон далеко позади. Спорт? Все еще лучшая. Свита? Вокруг Билли всегда куча народа, готовая ей угодить, а где королева? Топчется с двумя неудачниками и развозит детишек по домам? Смешно глядеть. Да даже в их стычке Харрингтон получила сполна, но этот факт Билли предпочитает не брать во внимание, уж слишком много в нем агрессии, слишком много влияния ее отца. В любом случае, все ясно как божий день: корона должна перейти к ней. Только вот Харрингтон плевать хочет и на титул, и на соперничество. Таскается целыми днями с мелюзгой, занимается каким-то отстоем и в упор не замечает Билли. Это бесит до зубного скрежета. «Хватит, — хочется заорать ей Стэф в лицо. — Хватит игнорировать меня! Я не пустое место, черт тебя подери!» Та будто слышит ее мысленный вопль, поднимает голову и натыкается взглядом на стоящую рядом Камаро. Будто только сейчас понимает, с кем рядом припарковалась, будто в этой дыре полно таких крутых тачек. Она прищуривается, видно пытаясь понять, в отключке ли Билли, а затем нервно взмахивает рукой. Харгроув требуется время, чтобы ее мозг распознал этот жест как приветствие и зазвонил в колокольчик. Что, блять, только что произошло?***
Вечеринка у Джастина, по скромному мнению Билли, полное дерьмо. Ни алкоголь, ни травка, ни пытающийся затащить ее в койку Кевин не улучшают настроения, а громкая музыка не дает расслабиться, накапливая раздражение. Черт подери, она просто хочет забыться и отдохнуть от всех свалившихся на ее голову проблем. Оттолкнув назойливого парня, Харгроув продвигается к столу, на котором красуется выпивка, в надежде найти что-то крепче той дряни, которую она уже влила в себя ранее. К ее полнейшему разочарованию там нет ничего стоящего внимания, так что, выйдя из себя, она с размаху ударяет по столу, опрокидывая пустые банки и разливая то, что еще осталось. — Эй, Билли, полегче! — весело выкрикивает кто-то из толпы. — Иди нахуй! Взвинченность набирает обороты, и Билли чувствует себя злой и усталой, как если бы занялась сексом, но так и не получила и капли удовольствия. Жалко потраченных сил и времени, тошно от самой себя и хочется плакать от досады. — Возьми это, — звучит рядом мягкий голос. — У Джастина с алкоголем всегда полная хрень, так что я прихватила свое. Харрингтон не выглядит веселой и задорности в ее голосе ноль. Она протягивает Билли бутылку джина и, замечая вопросительный взгляд, пожимает плечами. — Не хочешь — не надо, — Стэф тянет выпивку к себе, собираясь, очевидно, отхлебнуть, но Билли не дает ей завершить начатое. — Я не говорила, что не хочу, — она вырывает бутылку из рук и делает несколько глотков. Горло обжигает. — Так, значит, решила устроиться нянькой и для взрослых детишек, а? Брови Стэфании сходятся на переносице, в голове явно скрипят шестеренки. Ну давай же, красотка, покажи страсть. — По крайней мере, — все также спокойно говорит Харрингтон, — я не мечусь из стороны в сторону, не зная, чем себя занять. Ухмылка Билли напоминает оскал, но она знает, что все равно выглядит сексуально. У ее собеседницы серьезное выражение лица и небольшой шрам на губе, и тот факт, что он появился там благодаря ее усилиям, неожиданно заводит. Харрингтон ею помечена — эта мысль заставляет в нетерпении облизывать губы и жадно впиваться взглядом в едва заметную белую полосу. — О да, — смеется Билли. — Ты постоянно занята. Ходишь хвостиком за Уилер, выполняя любую ее просьбу и мечтаешь, чтобы тебя потрепали по головке, как хорошую псину. Больше тебе все равно не светит. — Что ты несешь, Харгроув? — голос Стэф наконец-то теряет свое спокойствие, а ладонь крепче сжимает бутылку алкоголя. Вся ее поза становится напряженной. — Расслабься, — тянет Билли. — Вокруг столько девушек, выбери себе любую другую, красотка. Она подмигивает и уходит обратно к Кевину, оставляя Стэфанию растерянно смотреть ей вслед.***
Билли вспоминает Калифорнию и океан так часто, что иногда ей кажется, что она никогда не покидала тех мест. Это, конечно, обман. Иллюзия, которая растворится, стоит выйти на улицу или посмотреть в окно, потому вставать с кровати не хочется вовсе, но выбора не наблюдается. Макс нужно отвезти на встречу с ее друзьями-неудачниками и сделать этого никто, кроме Билли, естественно, не может. Даже если у Нила сегодня выходной и он ничем не занят. Ей не хочется наряжаться, потому, нацепив джинсы и обычную футболку, она стучит в дверь Максин со словами «у тебя пять минут», затем передумывает и возвращается в комнату, чтобы все же привести волосы в порядок. Она озорно улыбается себе в зеркало и красит губы, причмокивая, затем смеется. Рыжая чертовка, которая проходит мимо ее двери с прижатым к боку скейтом, закатывает глаза, и по какой-то причине это веселит Билли еще больше. Группа задротов, к которой спешит Макс, громко о чем-то спорит, но это ее совсем не интересует. Все внимание привлекает нежная улыбка, проскальзывающая на губах чертовой Стэфании Харрингтон, которая, разумеется, тоже тут: стоит, облокотившись о машину и внимательно наблюдает за детьми. Билли следит за ее взглядом и натыкается на кучерявого пацана в кепке, который тычет непонятный пакет Синклеру в лицо. Билли не нравится Синклер, потому что он нравится Макс, и не нравится этот шумный недоумок, потому что… Потому что, собственно, что? Потому что он нравится Харрингтон? Чушь какая-то. Макс и ее друзья, наконец, сдвигаются с места, и парень с пакетом разворачивается, чтобы махнуть Стэф. Та кивает в ответ и улыбка на ее лице становится еще мягче. Билли не выдерживает этих соплей и выходит из машины, сама не зная, почему до сих пор не уехала. — Харрингтон! Стэфания оборачивается и ее лицо выглядит таким приветливым и одухотворенным, что на несколько мгновений Билли теряется. Ох, вау. — Харгроув. Выражение лица Стэф становится спокойным и незаинтересованным, так что Билли начинает закипать. Какого хрена, красотка? — Ты и правда развозишь их всех? Может и за Макс будешь заезжать? — Я могу спросить у нее, — пожимает плечами она. — Мне не сложно. — Ого, да у тебя действительно нет личной жизни. Все так плохо? Ты же королева, подмигни какому-нибудь красавчику из баскетбольной команды, развлекись и брось. Все просто. — Не в этом дело. Билли удивленно приподнимает бровь. Не в этом? Тогда в чем? Харрингтон и правда стала такой нюней, что не способна элементарно оторваться? — О, — догадливо выдыхает она, — нужен не парень, да? — Что? — Да брось, по твоим тоскливым взглядам на Уилер сразу все понятно. — Что понятно? Харгроув, чего ты прицепилась? — Да ты не парься, ну нравятся тебе девушки и ладно. В этом тусклом городишке, конечно, такое вряд ли встретишь, но в Калифорнии много жарких цыпочек, ищущих утешения в объятиях других цыпочек. Но с Уилер это промах, ты и сама должна понимать. — Какой промах? Я не влюблена в Нэнси. Хватит проецировать свои больные фантазии на меня. — Мои фантазии? — заводится Билли. — Это ты мечтаешь трахнуть свою подружку, не порочь нормальных людей. Стэф пихает ее в плечо и с расстановкой выговаривает «отъебись», а затем отдергивает пальцы, будто боясь испачкаться. Как в ту ночь у Байерсов. Билли перекрывает от одной мысли, что ее снова отталкивают, снова принимают за мусор. Пиздец. Ладонь сжимается в кулак и она дергается вперед. — Ты напросилась, красотка.***
Лицо снова чертовски болит, но в этот раз отец к этому не причастен и от этой мысли как-то легче. Харрингтон, ебаная сука, выдрала ей половину волос и расквасила нос. Радует, что и сама не отделалась так просто: щеголяет по городу с огромным фингалом на своем милом личике. Это определенно того стоило. Хорошего настроения добавляет тот факт, что сегодня она послала Кевина нахуй. Мудак решил, что имеет право указывать, с кем ей стоит общаться, потому она решила перестать общаться с ним. Билли не грустно, пусть этот урод катится к черту. Будто она не найдет себе кого-нибудь еще на этих ублюдочных вечеринках, да боже правый, хоть десять парней за раз. Проблема лишь в том, что не все из них разделяют ее политику: хорошо проводи время и не лезь со своими чувствами. Будто ей не все равно на их признания, будто она способна чувствовать что-то кроме ненависти и острой потребности сбежать. Билли запрокидывает голову на холодную стену чужого дома и улыбается, как сумасшедшая. Музыка отдает басами из открытых окон, но здесь, на земле, так хорошо. Может, виной тому выкуренная травка, а может все просто удачно совпало, в любом случае она чувствует себя счастливой. Пальцы сами тянутся к шее и пробегают по цепочке. Воспоминания о матери пронзают острой тоской и нежностью, и Билли думает, что, возможно, сейчас подходящий момент, чтобы дать волю эмоциям. Она пьяна и накурена, никто не догадается о причине ее слез. Улыбка растягивается сильнее, вновь раскрывая с трудом поджившую рану. Боль и теплая влага с металлическим привкусом, которую Харгроув слизывает с нижней губы, снова возвращают ее мыслями к Харрингтон, будь она проклята. Стоит признать, бьет она все же неплохо. Не так хорошо, как Кэти, но все же лучше Алиссии. У последней едва сил хватило на пощечину, но в тот раз она была обессилена и расстроена, и явно не ожидала, что Билли кинется на нее с кулаками. С другой стороны, разве о ней не ходила слава бешеной сучки, так чего она ожидала, пытаясь обслюнявить ее поцелуем? «Поддержки, — думает Билли, тупо пялясь на свои ботинки. — Она была в отчаянии после ссоры со своим женихом и хотела поддержки, даже если таким странным способом. А ты втоптала ее в грязь, молодец, амиго». Будто Харгроувы умеют по-другому, хах. Она из кожи вон лезет, чтобы получить одобрение и частичку любви от посторонних людей, потому что те, кто должен был дать ей все это, чхать на нее хотели. Ей просто хочется быть любимой и свободной и, может, наконец найти покой, но реальность оборачивается короткими знакомствами, ни к чему не приводящими связями и бегством. А что еще остается? Теплая струйка мчится вниз по подбородку, и Билли с остервенением всасывает губу, смакуя вкус крови. Возможно именно так ощущается поцелуй с гребаной Харрингтон. Она замирает на мгновение, переваривая поселившуюся в голове мысль, трется головой о шершавую стену дома, а затем громко смеется. Ну точно пиздец.***
Стэфания стоит у своей машины с таким потерянным видом, будто ей только что сказали, что всю ее малышню переехал бульдозер и ей нужно собрать их трупы с дороги. Вот она — готова, ключи в руке, но осознание не дает сдвинуться с места. Жалкая картина. Томми, кажется, говорил что-то об их ругани с Уилер из-за Байерса. Или не из-за него, Билли, по правде, не слушала. Но вид осунувшейся королевы Стэф почему-то не дает ей покоя. — Эй, Харрингтон, чего приуныла? Томми и Кэрол должны подойти с минуты на минуту, и Макс выползет с занятий со звонком, так что Билли стоит поспешить к своей Камаро, но автомобиль находится на другом конце парковки, а Стэф стоит здесь, и выбор, кажется, очевиден. Стэфания разворачивается и во всем ее виде Харгроув читает сущее непонимание. Да ты совсем выпала из реальности, да, красотка? — Чего тебе опять надо? — ее лицо хмурится. — Ни привет, ни пока, родители совсем не обучили тебя этикету? — Хорошо, — покладисто отвечает она. — Привет, чего тебе опять надо? Синяки у Харрингтон кое-где посветлели, создавая контраст с черным и фиолетовым, разукрашивая ее симпатичную мордашку космической туманностью, фото которой Билли видела в учебнике физики. Выглядит красиво, но почему-то не радует. — О, — доносится со стороны и обе девушки оборачиваются, наблюдая, с какой радостью, чуть ли не вприпрыжку, несется к ним Томми. Дерьмо. — Королева Стэф, какой сюрприз! А чего одна, где принцесса, из-за которой ты бросила своих друзей? — Мне кажется, Уилер не очень интересно общаться со Стэф, — говорит Кэрол своему парню на ухо, но все же достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие. — Что, не соответствуешь ее уровню? Или железная леди нашла себе занятие поинтереснее в лице ее дружка? Королева осталась одна, смешно, да, Билли? Томми приятельски хлопает ее по плечу, и желание расквасить ему лицо становится практически непреодолимым. Но Харрингтон внезапно оживает, и все внимание Билли переключается на нее. — Я перестала с вами общаться не из-за Нэнси, а потому что вы, — она поочередно указывает на парня и его девушку, минуя саму Харгроув, — мудаки. Затем разворачивается так резко, что ее волосы подлетают и вновь спадают на спину — и да, Билли определенно залипает на этом моменте — садится в машину и выезжает с парковки, не удостоив их напоследок даже взглядом. — Ну и стерва, — комментирует Кэрол. — Так мы идем? Твоя сестра, наверное, уже ждет. Билли зло кривится и с вызовом смотрит на вылупившуюся курицу, присутствие которой начинает раздражать. Она подумывает бросить этих двоих тут, сграбастать Макс и свалить, но тогда придется идти домой и встречаться с отцом, а между ним и времяпровождением с прихвостнями, Билли, очевидно, выберет последних. — Она мне не сестра, — привычно огрызается Харгроув и вышагивает к своей машине. Если Макс не ждет рядом, то это целиком ее проблемы, пусть добирается, как хочет.***
Это начинает казаться забавным — как часто они сталкиваются в последнее время. Билли курит и наблюдает, как Харрингтон мнется у заправочного пистолета, ожидая, когда бак наполнится. Ее волосы убраны в хвост, а черная водолазка и модные джинсы красиво облегают изгибы тела и да, ладно, может она слишком откровенно пялится, но, черт возьми, девушки всегда оценивают друг друга, разве нет? Тем более Билли не слепая. Она, конечно, все еще придерживается мнения, что Харрингтон не самая красивая на планете, но что-то в ней определенно притягивает внимание. Харгроув выбрасывает окурок в урну и направляется внутрь магазина, чтобы купить новую пачку сигарет и, может быть, какой-нибудь пресловутый батончик, потому что сейчас время обеда и надо соблюдать режим. Она расплачивается и, застигнутая мыслью, просит добавить к покупке баночку колы. Сегодня довольно жарко для Хоукинса, так почему бы и нет. БМВ Харрингтон теперь стоит чуть в стороне, пока ее владелица усердно перебирает что-то в багажнике. Серьезно, неужто не нашлось времени заняться этим в своем огромном доме? Или она не может заняться этим там, потому что избавляется от улик? Хорошая девочка Стэф на самом деле замешана в чем-то грязном? Поддавшись любопытству, Билли подбирается к ней со спины, заглядывая через плечо в багажник. Там чисто: ящик с инструментами, спортивная сумка, в которой Харрингтон таскает свою форму, бита с гвоздями. Ничего необычного. Стойте, что? Харгроув еще раз осматривает содержимое и да, вот она бита с вбитыми в нее гвоздями, напоминает больше орудие убийства, нежели спортивный инвентарь. — Так ты реально избавляешься от улик? — растягивает слова Билли, чем, видимо, сильно пугает Стэф, потому как та подпрыгивает на месте и бьется головой о не поднятую до конца крышку багажника. Ну серьезно, как можно не заметить, что к тебе подобрались? — Харгроув? — удивляется она, потирая ушибленное место. — Что ты здесь делаешь? — Примерно то же, что и ты — заправляюсь. А вот какого черта у тебя в машине делает опасная для жизни хреновина, это уже хороший вопрос. Стэф резко захлопывает багажник, заставляя Билли поморщиться от такого пренебрежительного отношения к детке, и тыкает пальцем ей в грудь. — Это не твое дело, — шипит она, пока не замечает, что касается обнаженной кожи, и отдергивает руку, странно косясь. — Серьезно, красотка? — Билли сама не знает, о чем конкретно спрашивает: о бите или реакции на расстегнутую рубашку, но откровенно говоря — она горячая калифорнийская девчонка, она не привыкла прятаться. — Может хватит бегать от самой себя? Брови Стэф удивленно выгибаются и то, с какой серьезностью она смотрит в глаза, заставляет Харгроув прыснуть со смеху. Билли кажется, что они совсем друг друга не понимают и вряд ли когда-то поймут, потому что у каждой свои тараканы в голове и секреты, которые не хочется раскрывать, но это все равно кажется до жути забавным. Она протягивает ей покрывшуюся испариной, но все еще холодную банку колы. Это как рыцарский благородный жест во имя королевы, ведь кто-то же должен. — Возьми, приложишь к своей многострадальной башке. Харрингтон колеблется, сбитая с толку невиданной добротой, потому Билли просто сует ей банку в руку и махает на прощание. — Считай это благодарностью за джин на той тусклой вечеринке. Выезжая с заправки, Харгроув кидает взгляд в зеркало заднего вида и замечает, что Стэф все же следует ее совету и тянет банку к набитой шишке. Может быть позже, когда боль уляжется, она даже насладится газировкой, потому что на улице действительно жарко. И, возможно, делая очередной глоток, вернется мыслями к Билли. В конце концов, почему бы и нет. Впервые за долгое время дорога домой не кажется такой удушающей.***
Билли ненавидит этот город, свою семью и каждого придурка, считающего своим долгом залезть к ней в голову. Ей хочется свободы и дышать спокойно. Ее тело болит от последней стычки с Нилом. Ей очень-очень плохо. Объяснить самой себе, зачем поперлась на очередную вечеринку, она не в состоянии. Выверенный план — прийти, накидаться чем только получится и хорошенько оторваться, чтобы забыть тот кошмар, в который превратилась ее жизнь кучу лет назад — перестал работать. Теперь даже вусмерть пьяная или находящаяся на грани оргазма, она не может перестать думать. Чем больше она хочет сбежать, тем глубже падает. И чем глубже падает, тем сильнее жаждет оставить все позади. Ей всего лишь нужно тихое место, спокойная гавань, где она сможет перевести дух перед очередным шагом в пропасть. Всего лишь спокойное место. — Выглядишь дерьмово, — раздается рядом знакомый голос. — И тебе привет, Харрингтон, — хмыкает Билли, салютуя ей бутылкой пива. — Ты сегодня налегке? — спрашивает она. — У Джона есть что покрепче этого дешевого пойла. — Нет настроения. Даже если Стэф удивлена, она этого не показывает, запахивает джинсовку сильнее, потому что, несмотря на жаркие дни, вечера все еще довольно пронизывающие, и стоит рядом немым изваянием. Билли, на удивление, это не напрягает, скорее озадачивает. Она, конечно, частенько лезет к Харрингтон с подначками и якобы душевными разговорами, но это не значит, что они друзья. Не значит, что они хоть сколько-нибудь сблизились, потому что, по сути, ничего между ними не произошло. Ну перекинулись парой бессмысленных фраз, ну поглазели друг на друга, что теперь. Она же не думает, что у них новый уровень отношений или что-то вроде того? Откуда ему взяться? — Чего-то хотела, красотка? — спешит уточнить Харгроув, добавляя в голос побольше язвительности, но Стэф на провокацию не ведется. Она вообще довольно… спокойная. «Твою мать, — думает Билли. — Твою же мать». — Тут довольно шумно, не находишь? — спрашивает Стэф, оглядываясь по сторонам, будто бы ищет кого-то в толпе. Уилер, не иначе. — Может, отойдем подальше? Ты сегодня на машине? Это явно приглашение, но Билли не улавливает: к чему? — Я всегда на машине, Харрингтон, — усмехается она. — О, а меня подвез Джонатан, — Стэфания засовывает руки в карманы и неловко мнется с ноги на ногу. — Мы собирались посмотреть фильм, но потом я решила оставить их с Нэнси наедине и попросила подкинуть сюда. Так что я развлекаюсь одна и, по правде, здесь довольно скучно. — Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя домой? — вылетает из ее рта недоверчивое предположение. Харгроув слышит позади чей-то громкий окрик, кажется, это Томми, но, возможно, она ошибается. На плечо ложится рука и тянет в сторону, и Билли скидывает ее, заводясь с пол оборота. Какого хрена, у нее здесь вообще-то разговор! Неужели нельзя оставить ее в покое? Она залпом допивает пиво и бросает пустую бутылку куда-то в район цветочных клумб матери Джона. Затем отталкивает очередного придурка и зовет Харрингтон за собой, оставляя позади удивленные лица. Плевать. — Садись, — бросает она, подходя к Камаро с водительской стороны. Когда обе двери хлопают, становится на порядок тише, и Билли чувствует, будто оказалась под толщей воды. Звуки все еще доносятся до нее, но не могут достать. Так спокойно. Если бы не осознание, что она идет ко дну. — Тебе не обязательно везти меня домой, — говорит Стэф. — Я просто хотела посидеть в машине. — Что? — Это помогает мне прийти в себя. — А ты не в себе? — А ты? Харрингтон смотрит ей прямо в глаза и в них отчетливо читается усталость. Что утомило тебя, детка? Одиночество? Попытка быть хорошей для всех? Богатая жизнь? Хочешь ли ты сбежать так же сильно, как и я? Билли включает радио и листает в поисках чего-нибудь потяжелее, но, плюнув на затею и оставив играть популярную волну, трогается с места. — Говори, куда тебя подкинуть.***
Сейчас десять гребаных вечера, а она паркуется около дома четы Харрингтонов с их дочерью на соседнем сидении вместо того, чтобы зажиматься с каким-нибудь красавчиком из школы и ловить кайф от происходящего. Что-то явно идет не так, но Билли не против, и от этого становится тошно. — Прибыли, — насмешливо кланяется она, но в обращенном на нее взгляде наравне с той же усталостью вспыхивает неясная сила. Харгроув сравнила бы ее с мощью океана, который так любит, с его уверенным спокойствием и смертельностью, но это смешно, потому что цвет глаз у Харрингтон даже не голубой. По загривку бегут мурашки и она пытается незаметно выдохнуть. Что, блять, здесь происходит? — Спасибо, — четко проговаривает Стэф, но даже не тянется в сторону двери. — За банку колы тоже, хоть я и ударилась по твоей вине. — По моей? — Ты меня напугала, — с легкостью отзывается она. — По-моему ты нарываешься, красотка, — ухмыляется Билли. — Выметайся из моей машины, пока я хорошенько тебя не отделала. — Твой способ заигрывания слегка не в моем вкусе. Билли с трудом сдерживается, чтобы не открыть рот в изумлении. С другой стороны, когда-то они это уже проходили — той памятной ночью у Байерсов — так что чему удивляться, Стэф вполне остра на язык. В салоне повисает тишина, разбиваемая только сильным голосом известной певицы, которую так обожал Кевин и, что греха таить, сама Билли считала довольно крутой, хоть большинство ее работ и были в поп направлении. Для некоторых можно сделать исключение в своем сердце. «Думал, я проблема? — поет она с явной насмешкой. — Милый, я — решение». — Может и правда, — бормочет Стэфания, и Билли поворачивает голову, чтобы уточнить, сколько еще ей придется торчать на подъездной дорожке и ждать, пока ее величество соизволит поднять зад и покинуть тачку. — Стоит попробовать, как думаешь? — Попробовать что? Харрингтон, выражайся яснее, я не умею читать мысли. — Знаешь, я бы не удивилась, если бы ты могла. — Каждый день встречаешь людей с суперспособностями? — Бывает иногда, — улыбается Стэф, и да, Билли находит очаровательным это выражение ее лица. — Ладно, мне, пожалуй, действительно пора. Увидимся. Билли хочет сказать, чтобы она уже катилась к черту со своими улыбками, словами и родинками, но Харрингтон наклоняется ближе и легко, совсем невесомо, целует в нижнюю губу, именно туда, где заживает, наконец, рана. Потом она прощается еще раз и, как ни в чем не бывало, покидает машину, осторожно прикрывая за собой дверь. Во всех ее движениях Билли чудится королевская грация и спокойствие. И это полный пиздец.***
Билли думает о случившемся целую ночь. Вспоминает Алиссию, возвращается мыслями к тем девушкам в Калифорнии, что целовались у ночных клубов и на пляже, пока думали, что их никто не видит. Предполагает, что бы сделал отец, если бы застал ее в объятиях одной из них. Избил бы, оттаскал за волосы, запер дома? А как бы отреагировала мама, если бы была здесь? Билли думает, что Харрингтон вообще-то намного смелее ее самой. Она думает, что для нее это в той же степени может ничего не значить. Но от собственной жизни мутит, а карусель из парней, вечеринок и унижения надоедает, вызывая больше омерзения, чем веселья. Так почему бы не попробовать? Харгроув крутится перед зеркалом: укладывает кудрявые волосы, поправляет блузку, по привычке расстегивая пару верхних пуговиц, красит ресницы и губы, обольстительно улыбается своему отражению. Она чертовски привлекательна и знает об этом. — Мы опаздываем! — недовольно ворчит Макс, ожидая ее у Камаро. — Сколько можно собой любоваться? — Тебе бы тоже стоило повесить в комнате зеркало разнообразия ради, — отмахивается Билли. Ничто не испортит ей настроение, не в этот гребаный день. Максин вылетает из машины, как только они паркуются на школьной стоянке, по привычке громко хлопая дверью и вызывая желание послать ее нахуй. Ограничившись выставленным на показ средним пальцем, Билли берет сумку и копается там в поисках солнцезащитных очков, но натыкается на сладкий батончик, купленный по пути домой вместе с пачкой сигарет. Билли вертит его в руках, пока не замечает энергично вышагивающую ко входу Уилер. У нее завитые волосы и большие глаза, и в целом она напоминает хрупкую куколку. Если у Харрингтон есть типаж — такой типаж — то Билли определенно в него не вписывается. Это злит до сжатых кулаков и побелевших костяшек. Хочется расхреначить все вокруг или врезать кому-нибудь по роже, но она лишь шумно выдыхает и, потянув за собой сумку, покидает машину. Минуя ряды школьников, Харгроув движется к шкафчикам, где замечает сияющую улыбкой Стэф, которая снова помогает своей кукольной подружке с бумагами. Они весело щебечут, и Билли чувствует, как начинают скрипеть ее зубы. Какого, блять, хрена? Стэфания отдает бумаги обратно — и нет, Билли не пялится — а затем под удивленный взгляд Уилер подходит к ней с приветливой улыбкой. — Как спалось? — интересуется она, опираясь плечом на соседний шкафчик. — Лучше всех, Харрингтон. Снилось, как стираю эту самодовольную улыбочку с твоего лица. — Так я тебе снюсь? — Да ты никак напрашиваешься на мордобой, красотка? — Разве? По-моему, я заигрываю, — она продолжает улыбаться, но Билли не видит в ее взгляде и капли веселья. — Цапнула меня разок в губы и думаешь, что мы теперь лучшие подружки? Спешу тебя огорчить, Харрингтон, это не так. — Я с этим смирюсь, — отвечает Стэф, внимательно глядя ей в глаза, затем наклоняется ближе и также невесомо, как вчера вечером, дотрагивается до нее. Не целует, нет — боже, они ведь в школе, лишь проводит кончиками пальцев по тыльной стороне ладони и замирает, но у Билли мурашки уже вовсю несутся по спине. — Мы определенно не подружки. Этот вывод звучит как смертный приговор, и Харгроув так сильно хочет огрызнуться, послать эту идиотку к черту и, может, двинуть ей по лицу, отплевываясь от лесбийских намеков, но она продолжает молчать. В конце концов разве не в том же направлении двигались ее мысли всего около получаса назад? — Стэф! — зовет Уилер. — Идем, скоро звонок. — Сейчас, — тут же отзывается Харрингтон, будто ей нужен особый повод, чтобы увиться за этой заучкой. — Увидимся. Ощущение чужого тепла пропадает, и Билли ловит себя на мысли, что тянется за ним вслед. Тянется следом за чертовой Харрингтон. Бесповоротный пиздец.***
Харгроув сталкивается с ней снова, когда заезжает в магазин по пути домой. Стэф стоит в отделе со сладостями и, состроив решительную мину, явно страдает муками выбора. Ситуация настолько забавная, что Билли с трудом сдерживается от подначки. Вместо этого она подходит ближе и берет с полки плитку шоколада в красной упаковке. — Возьми эту, амиго, — говорит она. — Не слишком приторно, но все еще вкусно. — О, — облегченно выдыхает Стэф и берет еще несколько плиток. — Спасибо. — Так любишь сладкое? — Это для ребят. Они собираются играть в DnD, Дастин попросил взять что-нибудь вкусное. Точно, Макс сегодня все утро трещала о том, что пойдет после школы домой к одному из тех ботаников, с которыми водится. Стэф, по всей видимости, собиралась туда же в роли няньки. — И ты решила угодить куче мелюзги шоколадом? Где чипсы и газировка, Харрингтон? — Они есть в списке, просто я долго разбиралась с первым пунктом. Билли морщится и не верит, что добровольно собирается ввязаться в столь скучную и глупую авантюру, но все же говорит: — Раз ты с таким «успехом» справляешься с выбором конфет, боюсь представить, что с тобой станет на этапе с газировкой. Спиногрызы умрут от голода прежде, чем дождутся тебя. Давай сюда список и тащи свой зад в следующий отдел, если не желаешь им такой участи. Харрингтон послушно отдает список, набросанный корявым почерком, который — скорее всего — принадлежит тому кудрявому пацану, и задерживает пальцы в ее ладони, смущенно улыбаясь. — Не хочешь потом поехать со мной? Все, конечно, удивятся, твоему появлению, но мы могли бы посмотреть фильм или, знаешь, присоединиться к игре. Билли фыркает, вот уж точно нет. — Это был бы хороший вечер, — спокойно говорит Стэф. — Я подумаю, — отвечает Харгроув, разворачиваясь к полкам с чипсами и снеками, хотя на самом деле уже знает, что согласится. Домой совершенно не хочется, но и бесцельно ездить по дорогам Хоукинса нет никакого желания, потому вечер в компании орущих детей и одной школьной королевы не кажется таким уж плохим вариантом. Не самым плохим, по крайней мере. Тем более вдруг Харрингтон вновь потребуется помощь? А если королева Стэф нуждается в рыцаре, то почему бы Билли не стать им, верно?***
— Вау, — восторженно выдыхает кучерявый пацан, рассматривая забитый под завязку пакет. — Стэф никогда не выбирала эти клевые снеки. Билли, ты определенно лучшая! Хоть и пугающая. Он замолкает, осматривает ее с ног до головы, затем переводит взгляд на стоящую позади Харрингтон и, весело улыбаясь, спешит в комнату. — РЕБЯТ, У НАС ТУТ ПОЛНЫЙ ПАКЕТ ОХРЕНЕННЫХ ЗАКУСОК! ЧУР ПРИНГЛЗ МОИ!