Согреть

Руки Вэй Ина были холодными, Цзян Чэн поднёс их к губам. Тёплое дыхание обдало пальцы, согревая. Вэй Ин опустил глаза не в силах смотреть на альфу. Цзян Чэн тоже обратил внимание лишь на пальцы. Окоченевшие конечности согревались в горячих ладонях Ваньиня, но этого не будет достаточно, чтобы согреть самого Вэй Ина, без Золотого Ядра ему было холодно даже в жаркий день. Вэй Усянь приподнял уголок губ и приставил два пальца к губам Цзян Чэна, который был слишком поглощен занятием, что не замечал течения времени. Альфа на удивление не возмутился, только несколько секунд пялился на них, а затем поцеловал кончик. Вэй Ин вздрогнул, не ожидая, что Цзян Чэн примет игру. От мягкости полных губ и влажности горячего языка, который тщательно вылизывал пальцы, сводило колени. Ваньинь, довольный реакцией на свои действия, вобрал пальцы в рот, старательно посасывая. Это было приятно, лучше, чем всё, что он когда-либо делал. Щеки Вэй Усяня порозовели, а рот приоткрылся от частого дыхания. Он давно не видел на лице Вэй Ина румянца - его кожа была белой, будто неживой. Он был счастлив видеть Вэй Ина таким. Цзян Чэн поцеловал запястье, отмечая, что ладони достаточно согрелись, и положил их руки на небольшой столик, не отпуская из своих. Всё-таки первостепенно задачей было согреть. Затуманенные глаза Вэй Ина проследили за движением, и он недовольно надул губы и сполз с циновки, опустившись перед Цзян Чэном на пол. — Здесь тоже холодно, — прошептал он, выпячивая губы. Цзян Чэн не мог отказать. Губы Вэй Ина были горячими. Они целовались медленно, исследуя рот и смакуя вкус. Их небольшая комната в одном из уцелевших павильонов Пристани Лотоса, где они временно решили переночевать, а после отправиться в Цинхэ, заполнилась ароматом цветов, названия которых Цзян Чэн не знал. Травянистый, чуть сладкий, медовый запах проник в легкие, дурманя рассудок альфы, это был запах Вэй Ина, который он тщательно скрывал долгие годы. Раньше он пах лотосами и морской водой, но естественный запах был в разы приятнее. Цзян Чэн притянул к себе Вэй Ина, чтобы тот оказался на его коленях. Вэй Усяню такое положение понравилось. Он хихикнул, не разрывая поцелуй, и поерзал, отмечая, насколько возбужден сейчас Цзян Чэн. Вэй Усянь сам был мокрым. — А-Чэн, — прошептал он, положив ладонь на грудь брата. Золотое Ядро пульсировало быстро, ничуть не уступая бешено стучащему сердцу. Приятно, что оно ужилось, Вэнь Цин упоминала что-то о совместимости или отторжении, но ядро исправно служило новому хозяину, а тело приняло дар. Те сутки или несколько дней были мучительны, он потерял счет времени в боли и попытках удержать себя в сознании, и всё, о чем он думал, это безмятежное лицо Цзян Чэна, его яркая улыбка, с которой он предвкушал встречу с Бессмертной Наставницей, даже во сне уголки его губ оставались приподняты. Вэй Ин не мог видеть его апатичным, не желающим продолжать жить. Совершенствование было его жизнью, он не мог стать Главой без Золотого ядра, главой, который не мог защитить свой народ. Собственное совершенствование и даже бессмертие ничего не значило без живого Цзян Чэна рядом. Талисманами можно было заклинать без духовных сил. Темный путь… — А-Чэн, поцелуй меня, — Вэй Ин призывно поскреб по коже головы, нагло разрушая идеальный пучок. Он хотел быть игривым, чтобы Цзян Чэн не видел его горечи и не волновался лишний раз. Его взгляды и так были слишком внимательными и изучающими. Три дня назад они отомстили Вэнь Чао, три дня назад дядя Цзян и мадам Юй упокоились с миром. И всё, что Вэй Ин хотел, это перестать дрожать. От холода. Их губы соприкоснулись вновь. Рот Цзян Чэна был горячим и влажным, а руки, которыми он водил по спине Вэй Ина, обжигали сквозь одежду. Цзян Чэн мог подарить ему тепло, согреть его. Терпкий запах альфы накрыл его коконом, ограждая от звуков снаружи, хотя Вэй Ин сейчас не замечал никого, кроме Цзян Чэна. Они разорвали поцелуй и тяжело дышали, соприкасаясь лбами. — Я скучал, — шептал он и зацеловывал его шею, повторяя и повторяя эти слова. Звуки, издаваемые омегой, распаляли его. Он не заметил, как Вэй Усянь развязал шнурки на нижней рубашке и позволил ей соблазнительно сползти с плеча. Он припал к нему губами, а после зубами, слегка покусывая и зализывая. Кожа Вэй Ина была белой, будто бы прозрачной, фарфоровой. Укусы быстро приобретали красноватый оттенок. В какой-то момент Вэй Ин оторвал его от себя и толкнул назад, заставляя Цзян Чэна лечь на циновку. Усянь прикусил губу и медленно высвободил волосы брата из пучка, с удовольствием отмечая, насколько они мягкие и длинные, а после развязал ленты нижних одежд и распахнул их. Он знал, насколько тело Цзян Чэна рельефно, они часто видели друг друга без одежды, но Вэй Усянь не мог сдержать вздох восхищения четкими мышцами живота, которые сокращались под движениями его руки. Вэй Ин немного завидовал ему. Сам он был худощавым и по-омежьи тонким. Грудь Ваньиня была исполосована дисциплинарным кнутом и ровным шрамом, оставшимся от операции по пересадке Ядра, у Вэй Ина был идентичный, но Цзян Чэн пока не обратил внимания. Вэй Ин поцеловал этот шрам осторожно, прошло три месяца, но касание к нему могло причинить боль. Цзян Чэн ахнул, ему нравилось. Феромоны альфы новой волной заполнили комнату. Вэй Ин лег на Цзян Чэна сверху, опираясь лишь на собственные локти по обе стороны от головы, и сделал несколько движений бедрами, распаляя альфу. Цзян Чэн был красив, он был очень красив. Его сведенные брови и припухшие губы. Приоткрытые глаза, смотрящие сквозь Вэй Усяня. Разметавшиеся по циновке черные волосы. Вэй Ин поцеловал его. Ему нравилось целоваться. Нравилось целоваться с Цзян Чэном. Он почувствовал головокружение, когда Цзян Чэн поменял их местами, и откинул голову назад, давая доступ к шее и ароматической железе. Цзян Чэн жадно вдыхал запах и нежно целовал. Если Цзян Чэн решит поставить метку, то он не будет против, он свяжет жизнь с приемным братом, будет его омегой. Один из самых сильных альф континента будет принадлежать ему. Губы были везде, Вэй Ин ерзал и плавился, ему было жарко, смазка вытекала из него и неприятно холодила кожу, такой резкий контраст с горячим телом. Еще немного и его нижние штаны будут испорчены. — А-Чэн, А-Чэн, сними, — его мысли путались под касаниями Цзян Чэна к его телу. Он не думал, что прелюдии могут быть такими приятными. Цзян Чэн будто знал его тело наизусть, знал, куда нужно надавить, чтобы вызвать стон, а где погладить, чтобы его тело выгнулось. Цзян Чэн развязал шнурки на поясе и стянул нижние штаны с ног. Вэй Ин подобрался, сводя ноги, запах смазки стал еще более ярким, чем запах феромонов. Цзян Чэн с наслаждением втянул его, его глаза закрылись, а губы изогнулись в улыбке. Ох, это было возбуждающе. Альфа любил его запах, альфа наслаждался им — его внутренняя сущность ликовала от такого внимания. Вэй Ин захныкал, требуя внимания. Цзян Чэн вернулся к груди и вобрал в рот набухшую бусинку соска, эти, казалось, женские ласки приносили Вэй Ину удовольствие. Оторвавшись от сосков, он оставил несколько поцелуев на выпирающих ребрах и впавшем животе и обхватил член губами, этого было достаточно, чтобы Вэй Ин кончил. Альфа удержал дрожащие бедра на месте и мерно слизывал выплескивающееся семя. Цзян Чэн накрыл его губы своими, делясь вкусом. Вэй Ин в должной мере ощутил, когда отошел от взрывных ощущений, Цзян Чэн смаковал его. Альфа еще водил по его члену рукой. Истома сходила медленно, поддерживаемая успокаивающими короткими поцелуями. Вэй Ин напрягся, когда Цзян Чэн коротко поцеловал его в губы и выпрямился. Омега приподнялся на локтях, наблюдая за альфой. Это конец? Конечно, он читал весенние книжки и был посвящен в общие черты, но Цзян Чэн еще не получил удовольствие, его член четким бугорком был виден на нижних штанах. Вэй Ин приоткрыл рот, чтобы предложить Цзян Чэну свою помощь, но альфа откинул мешающие волосы назад и надавил на грудь Вэй Ина, заставляя его лечь. Губы поцеловали низ живота, слизывая оставшееся семя и медленно дошли до опавшего члена, и поцеловали его кончик. Вэй Ин выгнулся от чувствительности, он становился твердым, и смазка полилась по ягодицам, её было так много. Руки огладили бедра, затем бока и остановились на ягодицах, приподнимая и устраивая поудобнее. Все эти действия сопровождались жадным взглядом. — Если не хочешь, мы остановимся сейчас, — лицо Цзян Чэна оказалось напротив лица Вэй Ина, оно выражало беспокойство. Вэй Ин заставил себя расслабиться, слишком живы были давние воспоминания. Но альфа был другим, и этот альфа был заботливым и внимательным, этот альфа не сделал бы ему больно. Усянь кивнул и качнул бедрами, призывая к действиям. Цзян Чэн чмокнул его в висок и вернулся в прежнюю позицию между ногами Вэй Ина. Его палец собрал сочившуюся смазку и медленно погрузил в нижнее отверстие. Вэй Ин вздрогнул от неожиданности, смазка была холодной. Палец медленно огладил стенки и вышел. Альфа наблюдал за его реакцией, когда вставил два пальца, которые тоже не встретили сопротивления. Тело омег было предназначено для этого момента, благодаря природной смазке стенки отверстия расслаблялись и могли вместить в себя узел альфы, почти безболезненно. Цзян Чэн сосредоточенно растягивал его, прикусив губу. Меж его бровей появилась морщинка. Вэй Ин хотел посмеяться. Его альфа подходит к делу слишком серьезно. Вэй Ин, растворившись в ощущениях, не заметил, как подался вперед, к пальцам, и громко постанывал, когда они задевали чувствительное место внутри. Его выгибало над циновкой, Цзян Чэн заботливо оглаживал бока, поощряя. «Его альфа», Вэй Ин улыбнулся от этой мысли. С детства он считал Цзян Чэна своим истинным альфой, коим он не был, но разве истинность есть последняя ступень отношений между альфами и омегами. Он хотел быть омегой человека, которому бесконечно доверял. Его родители не были истинными, но они жили в гармонии и любили друг друга до последнего мгновения. Он полюбил Цзян Чэна с первых мгновений их встречи. — А-Чэн, пожалуйста, — всего было слишком, хотелось Цзян Чэна в себе, почувствовать его член и узел, связать себя с ним. Еще метку, хотелось, чтобы альфа сомкнул свои зубы на его шее, тогда удовольствие будет еще более насыщенным. Цзян Чэн будто этого и ждал. Он резко приподнялся, дрожащими от нетерпения руками принялся развязывать шнурки на нижних штанах и рычал, когда не получалось распустить узел. Вэй Ин приподнялся, чтобы помочь ему, но лишь царапнул ногтями по коже груди и животу, потому что Цзян Чэн успел справиться и без него. Вэй Ин украл поцелуй и грациозно улегся обратно, соблазнительно разводя ноги. Когда штаны были откинуты куда-то за спину, Цзян Чэн взял немного природной смазки Вэй Ина и размазал её по члену. Это было слишком. Вэй Усянь не продержится долго, особенно после таких видов. Цзян Чэн медленно погружал член, всячески отвлекая от возможной боли и дискомфорта. Тело принимало член легко, несмотря на это, омега готовился к острой боли. Боли, сопровождавшей его много времени. Погрузившись полностью, Цзян Чэн качнулся на пробу, сразу попадая по чувствительному месту. Цзян Чэн имел внушительное достоинство, каждый толчок сопровождался точным попаданием в цель и громким хлюпаньем. Вэй Ин, смущенный от звуков, издаваемых их телами, тихо стонал, прикрыв рот ладонью, что не понравилось Цзян Чэну. Он с рычанием убрал руку от лица и зафиксировал её над головой, переплетая пальцы, и томно поцеловал Вэй Ина. — Пометь, Цзян Чэн, поставь метку, — прошептал он, когда был близок, разум затуманен, а Темной Энергии не осталось в теле, лишь яркий свет его утраченного ядра, который Ваньинь щедро отдавал ему. Он скрестил ноги на талии Цзян Чэна, чтобы тот не прервался и позволил сцепке случиться, от такого количества светлой ци и удовольствия кружилась голова, хотелось получить больше. Цзян Чэн послушался одурманенный сильным запахом омеги, казалось, Вэй Ин потёк, а у него начался гон. Настолько было хорошо. Он сомкнул клыки у основания шеи, и Вэй Ин вскрикнул и выгнулся, достигнув пика. Ваньиню хватило несколько глубоких толчков, чтобы излиться внутрь омеги. Узел быстро раздувался, было узко и скорее всего больно, но улыбка на губах Вэй Ина говорила об обратном. Цзян Чэн наблюдал, как меняется выражение лица Вэй Ина с каждой секундой. От блаженного удовольствия до сильного смущения. Узел ещё был внутри него, и Цзян Чэн не спешил вытаскивать, чтобы не повредить тело омеги. Вэй Ин потянулся за поцелуем, медленным и ленивым. Цзян Чэн поменял положение затёкших рук, стоявших на локтях, он не хотел ложиться на омегу. Но Вэй Ин вынудил его, обнимая за шею и укладывая на себя. Цзян Чэн переместил руки под голову омеги и зацепил взглядом глубокий укус-метку. С собственническим рыком он слизал капельку крови и взглянул на довольного Вэй Усяня, который увлеченно перебирал волосы альфы и расплетал косички. Его хотелось целовать снова и снова. Нежить по утрам. Баловать, потакать желаниям. Греть холодные руки. Любить. Позволять заплетать косы. Видеть беззаботное выражение лица во время сна и здоровый румянец. Быть вместе. Цзян Чэн осторожно вытащил опавший узел из тела уснувшей омеги и привстал, чтобы найти полотенце и обтереть омегу от семени и смазки. Он вылил на ткань немного воды из чайника, чай они не искали, поэтому довольствовались кипятком, и медленно вытер сначала грудь и живот, потом между ягодиц. Альфа положил руку на нижний дянтань, где находилось Ядро, чтобы разогнать его и предотвратить последствия их ночи. Возможно, Вэй Ин будет против беременности, и Ваньинь до сих пор был в замешательстве от настойчивой просьбы пометить. В детстве омега часто высказывал свое нежелание быть кем-то меченым и беременным. Он хотел быть свободным омегой. Насколько Цзян Чэн обременил его. Ядро не отозвалось, там была лишь пустота.