🍫🍫🍫
— ВАААА, НЕЗУКО-ЧАН ПОДОРИЛА МНЕ ШОКОЛАД, ЭТО САМЫЙ-САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ, СПАСИБО ТАНЖИРООООО! СПАСИБО, СПАСИБО, СПАСИБО!!! – кричал красный, словно помидор, блондин, который всё не мог перестать трясти стоящего напротив брюнета за плечи, после чего крепко его обнял. Бордововолосый парень, которого только что заключили в тёплые объятия, широко улыбнулся и стеснительно похлопал дежурного по спине, чувствуя под подушечками пальцев мягкую ткань его жёлтого, потрёпанного свитера, а ноздри всё заполнял сладкий аромат персиков и мандаринов, означающий, что блондин находился в состоянии безграничного счастья и который так сильно любил юный Камадо. Отпряв, парень мило наблюдал за тем, как Зеницу разглядывал небольшое шоколадное сердечко, которое начинало потихоньку таять под теплом его исцарапанных от долгих тренировок ладоней. Лучистые, медовые глаза переполнялись неописуемой радостью, а губы растянулись в странной, стрёмной улыбке. Вот же, любая адекватная девушка сейчас сказала бы, что Агацума выглядел страшнее разбухшей, болотной жабы, но для Танжиро эта жабка была краше и милее самого прекрасного принца. Да и вообще. Почти весь вчерашний день Зеницу был на грани нервного срыва из-за того, что ни одна девушка из школы не подарила ему шоколад (ну или валентинку) на день святого Валентина, даже на учителей накричал, что для Танжиро было абсолютно недопустимо (брюнет, конечно, не любил повышать голос на Агацуму, но это случалось довольно таки часто, в большинстве своём из-за отвратительного характера блондина), поэтому юный Камадо был до невозможного счастлив, что парень наконец обрадовался и улыбнулся (даже если стрёмно). Но его сердце всё ещё не могло перестать учащённо биться, заставляя юного Камадо вслушиваться в непрекращающуся барабанную дробь в перепонках. Щеки брюнета побагровели и слегка надулись. «Давай… Скажи ему.» — Зеницу...можешь сходить со мной за школу...пожалуйста? Мне нужно тебе кое-что сказать… – неуверенно промямлил юный Камадо, чувствуя как сердце уходило в пятки, а щеки словно горели алым пламенем. — *про себя* Хехе, Незуко-чан думала обо мне и сделала мне шоколад… Это что, признание? Ехехех… Танжиро возмущённо нахмурил брови. — ЗЕНИЦУ! — А?! Чё орёшь-то? Ааа, понял. Не волнуйся, запишу, что сегодня без нарушений. *шёпотом* Смысл тебя уговаривать… Ты ведь всё равно серьги не снимешь, верно? – рассеянно протянул Зеницу, всё ещё не отрывая взгляда от милого шоколадного сердца, подаренное ему красавицей Незуко. — Не сниму. — Ну вот! Так что- — Нет, Зеницу, ты меня неправильно понял! Я не про серьги… – слова нагло отказывались выходить из глотки, из-за чего Танжиро пришлось громко и хрипло откашляться, прикрывая губы крепко сжатым кулаком. – Можешь пройти со мной за школу… Пожалуйста, – последнее «пожалуйста» звучало уж слишком молебно, но из-за избытка радости Зеницу, похоже, этого не заметил. Лишь вопросительно приподнял бровь. — Э? Ну ладно, только ненадолго. Сам же знаешь, если оставлю пост, то Томиока-сан меня убьёт, – подчеркнул блондин, нахмурив свои пушистые, жёлтые брови. Он всё же лениво убрал свой исписанный блокнот в сумку и последовал за брюнетом за угол школы, скрываясь от лишних глаз и шумных голосов. Танжиро думал, что с ума сойдёт от счастья.🍫🍫🍫
Зеницу опёрся своей уже уставшей от долгого писания в воздухе спиной на холодную, бежевую стену здания школы. Всё же парень набрался сил и положил подарок Незуко-чан себе в сумку, предварительно завернув его в белоснежную салфетку и найдя карман в котором он точно не растает и не испачкает его записи (всё же Зеницу не сильно наравил умереть от рук Томиоки-сана или Шиназугавы-сана). Танжиро наблюдал за этим, чувствуя как неуверенность подбиралась к неугомонно бьющемуся сердцу, словно огромный ядовитый паук, готовый в любую секунду впрыснуть смертельный яд и парализовать тело раз и навсегда. Брюнет не мог перестать думать о том, понравится ли Агацуме его подарок после шоколадного сердца Незуко? Чёрт, они ведь уже целовались до этого и Танжиро даже признался дежурному в своих чувствах, которые тот вроде бы и принял, но что-то было не так… Словно Зеницу не считал их отношения серьёзными или не воспринимал их как «отношения» вообще. Просто, Танжиро считал что пары хоть немного, но как-то должны взаимодействовать друг с другом, но, после одного поцелуя, Зеницу совершенно не поменял своего отношения к любимому другу и складывалось ощущение, что Танжиро ему будто никогда и не признавался. Поэтому юный Камадо подготовил кое-что особенное ко дню Святого Валентина, надеясь, что Зеницу хоть как-то на это отреагирует. Вот же, сам факт, что он был старшим сыном и не мог набраться сил, чтобы просто подарить своему «парню» подарок — просто смехотворно…Похоже, что он любил этот жёлтый комочек нервов уж слишком сильно. Зеницу взглянул в неуверенные глаза Танжиро, чувствуя какую-то странную, непривычную для себя атмосферу. «Хм? Странно, впервые вижу Танжиро таким растерянным…» — Ты чего? Нормально всё? Танжиро удивлённо вздрогнул, всё пытаясь собраться с мыслями и заставить это долбанное сердце хоть как-то успокоиться. Чёрт, он хотел начать первым. Парень набрал холодный февральский воздух себе в лёгкие, чувствуя как свежий кислород начал приятно разноситься к каждой клеточке напряжённого организма. Верно. Чем быстрее он начнёт, тем быстрее и закончит. Сильная рука вытянулась вперёд, держа между пальцев белую, прямоугольную коробочку с красной ленточкой посередине. По этой коробке можно было легко угадать, что же там внутри. Всё таки мало существовало в мире вещей, что были достаточно длинными и тонкими, чтобы поместиться в такую небольшую упаковку: — Держи… Это тебе. Зеницу слегка приоткрыл рот, будто пытаясь обработать полученную только что информацию, после чего слегка приподнял свою пушистую, жёлтую бровь. По реакции дежурного Танжиро совершенно не мог понять, понравилось ему или нет. Его лицо не выражало ничего, кроме чистого удивления и непонимания, а его сладкий, цитрусовый аромат также подло не выдавал никакой дополнительной информации. Поэтому брюнет решил разрушить эту удушающую тишину собственными руками: — Э-это шоколад! Думаю, ты уже понял… Извини, что отвлёк тебя от твоих обязанностей ради этого. Просто… Просто я не хотел дарить его тебе при остальных… «Господи, как же неловко-то… Почему он молчит? Ему не понравилось? Или он ищет в этом подвох? Он пахнет так, словно находится в замешательстве, но… Я не понимаю…» Зеницу опустил свои медовые радужки вниз: — Ты уверен, что хочешь подарить его именно мне? Для Танжиро это была словно смачная пощёчина. Словно ему сказали что-то невыносимо оскорбительное. Слова сами вырвались у него из глотки, будто в эту секунду голова его полностью опустела, а мозги перестали работать: — Конечно же! Этот шоколад я готовил именно для тебя и больше не для кого другого! Парень, что стоял напротив, не мог перестать хлопать своими пушистыми, светлыми ресницами, постоянно пытаясь посмотреть в до ужаса серьёзное лицо брюнета, но глаза подло отказывались фокусироваться на юном Камадо, из-за чего снова опускались вниз, на промерзшую, февральскую траву. Всё же Зеницу посмотрел Танжиро в глаза: — Вот же… Такой серьёзный, аж бесишь. Будто замуж меня зовешь. Брюнет аж слюной своей подавился. Так странно. Одна фраза, а вызвала столько эмоций. Но всё же этот порыв не смог перевалить через гору недопонимания, что томилась в молодом сердце и рвала душу на куски. Впервые в жизни Танжиро не мог набраться смелости, чтобы заговорить первым. Может потому что он просто не знал, что сказать. Но, похоже, Зеницу эта тишина надоела, поэтому он слегка подался вперёд и аккуратно взялся за край белоснежной коробочки, которую Танжиро всё ещё держал в воздухе: — Хех, спасибо, наверное… Но я всё равно не понимаю, зачем нужно было звать меня ради этого за школу? – протянул блондин, аккуратно раскрывая упаковку и оглядывая приятного цвета и запаха шоколад, что явно был сделан с особой любовью. Черты юного Камадо посуровели, а кончики тонких бровей направились вверх: — Потому что… Потому что этот шоколад особенный… Ведь он именно для тебя, – Танжиро тщательно пытался скрыть то, что его голос начал самовольно дрожать, но это, конечно же, вышло так себе. — Хмм… Понятно. Голос Зеницу звучал совершенно отдалённо и безразлично, словно парню было совершенно плевать на умирающего от переизбытка эмоций брюнета, который, казалось, вот-вот потеряет сознание от нехватки воздуха. Блондин взялся за край шоколадной плитки и с приятным, хрустящим звуком слегка надломил её, оставляя в руке три сладкие пластинки. Он смотрел на них всего пару секунд, после чего положил небольшой кусочек лакомства себе в рот, выпачкав уста шоколадной массой. Танжиро стало слегка стыдно, когда он поймал себя на мысли, что не мог отвести взгляд от пухлых, персиковых губ дежурного даже в такой тревожный момент. Зеницу медленно поднял взгляд вверх, на Танжиро, будто с неким вызовом или пренебрежением...?: — И чем же я такой особенный? Танжиро почувствовал как его желудок скрутился в болезненный узел, развивая в мозгу желание выблевать собственные внутренности. Как же так? Разве Зеницу не помнит их поцелуй? Не помнит его признание? А если помнит, то почему так реагирует? — Тем, что… «Боже, почему это так сложно…» — Тем, что я люблю тебя… Это вышло гораздо тише, чем брюнет ожидал. Его бордовые глаза опустились на промёрзшую, февральскую землю, а слова, словно пушистый, бархатный пух, были еле-еле ощутимы, будто совсем не имели вес. Наверное, в эти секунды можно было отчётливо слышать хаотичное биение его сердца и знакомый звон ханафуда серёжек, что слабо трепал зимний ветерок, словно издеваясь над их обладателем. Зеницу не сильно изменился в лице. Даже глаз не отвёл, продолжая сверлить Танжиро взглядом. Лишь положил очередной кусочек шоколада себе в рот: — Так тот поцелуй был чем-то серьёзным? Танжиро резко поднял свои алые радужки вверх, направляя их прямо на Зеницу и удивлённо прожигая в нём дыру. Он не понял почему, но звучало это, словно что-то отвратительное, до боли оскорбительное. Казалось, что его сердце перестало биться: — Ч-что? — Нуууу… Просто, – Зеницу отвёл взгляд куда-то в сторону. – Я думал, что ты меня просто пытался подбодрить. Мне же в тот день отказали, а ты начал про любовь говорить. Я думал ты имел ввиду что-то другое… Его тон звучал не убедительно. — «Что-то другое» что? – Танжиро и сам не заметил как повысил голос, что-то не человеческое потихоньку закипало в нём, из-за чего мозг начал потихоньку отключаться. — Что-то вроде «мы же друзья, не волнуйся, я тебя тоже люблю», –ответил блондин, продолжая смотреть куда-то в пустоту. Танжиро думал, что у него сосуды в глазах полопаются. «То есть…всё это время… Он не знал о моих настоящих чувствах?!» — З-Зеницу, как ты можешь такое говорить! Я же в тот день поцеловал тебя! Танжиро делал всё возможное, чтобы не повысить голос ещё сильнее, но, если честно, это выходило просто ужасно. Зеницу вопросительно посмотрел на брюнета, приподняв свою пушистую бровь: — А что такого может быть в простом поцелуе? Тем более от парня? Сердце брюнета буквально на пару секунд перестало работать, после чего застучало со скоростью реактивного двигателя. Он сделал глубокий вдох и прикрыл свои бордовые радужки густыми, чёрными ресницами. После секунды раздумья, он открыл глаза и постарался выговорить следующие слова максимально тихо и сдержанно: — Я бы никогда не поцеловал человека, к которому не испытываю сильных чувств. Эти слова, похоже, слишком сильно ударили по сердцу Зеницу, ведь теперь блондин не испытывал былого спокойствия, а густо и растерянно краснел, осматривая брюнета с ног до головы, будто ожидая чего-то ещё. Хоть слова. Всё же он не смог смотреть Танжиро в глаза слишком долго, из-за чего тот повернул свою голову вбок, обнажая покрасневшую шею и ушные раковины: — Ты, идиот… Не мог этого…раньше сказать? Танжиро хаотично заморгал своими темными ресницами, пытаясь понять, что только что выпалил этот краснеющий, жёлтый воробушек, что не мог нормально посмотреть ему в глаза. Но ответ от блондина не заставил себя ждать: — Я очень долго думал…был ли тот поцелуй чем-то серьёзным…Было ли твоё признание чём-то серьёзным…А ты, идиот, только молчал и продолжал вести себя как обычно…ТАК ТРУДНО БЫЛО ВЕСТИ СЕБЯ КАК НОРМАЛЬНЫЙ ПАРЕНЬ, А??! ИЗВИНИСЬ, ИЗВИНИСЬ, ИЗВИНИСЬ!!! – закричал дежурный, схватив брюнета за его шелковистые, бордовые волосы и начиная хаотично потягивать их на себя. Танжиро чувствовал, что его лицо вот-вот сгорит. Какой же он дурак. Ему нужно было быть с Зеницу более откровенным, но из-за собственной боязни и смущённости заставил блондина страдать. Брюнет тихо взялся за то запястье дежурного, которым тот выдергивал его волосы и аккуратно придвинул к своим губам, позволяя горячему дыханию лечь на светлую кожу: — Извини меня, Зеницу… – прошептал юный Камадо, осыпав запястье Зеницу нежными, стеснительными поцелуями. – Прошу, прости меня… Зеницу же мог лишь неуверенно наблюдать за своим другом (парнем?), чувствуя что его сердце вот-вот выпрыгнет. Он просто не мог поверить. Боже, каким же он был идиотом. Надумал из-за собственной неуверенности в себе всякой херни и заставил себя в эту херню поверить, из-за чего и он сам, и Танжиро, долгое время страдали от недопонимания и желания узнать правду. Всё ведь могло решиться гораздо раньше, если бы он просто поговорил с брюнетом… Как смехотворно. Зеницу невольно улыбнулся Нечто тёплое начало образовываться в его желудке. Всё же он был всего лишь подростком, и слышать признание от человека, которого он так долго желал было чем-то невыносимым. Танжиро почувствовал, как сильные пальцы Зеницу обхватили его плечи и одним ловким движением поменяли их с блондином позиции. Брюнет болезненно зажмурился, после чего медленно открыл глаза, лишь для того, чтобы понять что-то алые реки крови вот вот хлынут из его носа. Мягкая грудь блондина теперь бесцеремонно упиралась в его собственную, заставляя юное сердце взрываться от переизбытка эмоций и осознания, насколько же его тело было мягче. Указательный палец дежурного позволил себе пройтись по большой грудной мышце брюнета, а медовые радужки всё пожирали эти неуверенные бордовые глаза, словно глаза тигра, готового сожрать свою маленькую, беспомощную жертву. Танжиро не смог подавить перевозбужденный вздох, что так нагло вырвался из его розовых губ. «Боже, боже, боже, о-он слишком близко…Он…такой мягкий…Ч-чёрт, я даже через свитер могу чувствовать его…О боже.» Зеницу улыбнулся, прикрыв свои прекрасные жёлтые глаза густыми ресницами, и незаметно облизнул свои мягкие, персиковые губы. Реакции Танжиро были уж слишком милыми. Настолько, что за этим было невозможно наблюдать: — Слууушаай, Танжирооо~ Раз наш первый поцелуй…не считался первым… Давай сделаем наш обновлённый семи-первый поцелуй более…взрослым, – шептал блондин, учащённо дыша и продолжая водить указательным пальцем по груди умирающего со стыда брюнета. Танжиро знал каким Зеницу был извращенцем. Блондин знал наизусть почти всех порноактрис (поимённо) и все возможные позиции как в сексе, так и во время различных игр. Он очень часто обсуждал их с брюнетом, стрёмно хихикая и рассуждая как бы сексуально в таких позициях выглядели их одноклассницы, за что обычно Танжиро бил его по голове, пытаясь вбить хоть чуть-чуть адекватности в эту извращенную голову. Но сегодня… Танжиро не злился… Вспомнив, как Зеницу хорошо знает все виды поцелуев…он почувствовал как горячо начало становиться в его промежности: — Х-хорошо, – еле слышно ответил брюнет, его тело стало настолько горячим, что дыхание Агацумы казалось невыносимым. Он даже не смог держать глаза открытыми. Единственное, что он мог услышать, так это тихий смех Зеницу и…шуршание? : — Танжирооо…будь хорошим мальчиком и открой свой ротик~, – игриво протянул блондин, прижимаясь ещё ближе и выбивая из брюнета остатки воздуха. Танжиро открыл рот. Буквально через секунду брюнет почувствовал нечто горячее и до ужаса мокрое у себя во рту, нечто мягкое и в то же время до невозможного твёрдое, нечто, что так возбуждаюше игралось с его неподготовленным, неуверенно отвечающим языком. Нечто…сладкое? Танжиро узнал этот вкус. Он чувствовал этот насыщенный ореховый привкус у себя на языке уже столько раз…когда готовил этот шоколад вчерашним вечером. «Зеницу…какой же ты дурак!» Эта сволочь нагло впихнула Танжиро в рот кусочек подаренного шоколада, играя кончиком языка с его зубами и размазывая сахарную пасту по всей ротовой полости. Всего было слишком много. Слишком горячо. Парень даже и не знал куда ему деть свои руки! Всё же он решился и положил эти до ужаса мокрые и дрожащие ладони на талию блондина. Она была…такая тёплая. Зеницу был таким тёплым… Но всё вокруг словно перестало существовать. Сейчас Танжиро не чувствовал ничего, кроме удушающе горячего языка Зеницу, что так напористо хозяйничал во рту брюнета и эти обжигающие, мягкие губы... Танжиро опомнился лишь в тот момент, когда его слюна почти дотекла до ключицы, вымазывая форменный пиджак и белоснежную рубашку. Лишь тогда дежурный отпрял от брюнета. Единственное, что ещё соединяло их, так это тонкая струна слюны и вздымающиеся от бесконечного желания груди. Бордовые глаза Танжиро сейчас были направлены куда-то в небо, застланые матовой пеленой, пока его розовый, высунутый язык слабо дрожал, надеясь, что эти горячие губы снова поиграют с ним, окутывая незабываемым и неописуемым теплом. Танжиро не мог видеть Зеницу, но его сладкие, персиковые нотки давали ясно понять, что он чувствовал в эти секунды то же самое, что и брюнет. Вот только…: — Хехе, Танжиро… Да ты до ужаса твёрдый, – игриво протянул Агацума, прижимаясь к разгоряченному телу Танжиро ещё ближе (хотя, казалось, куда ближе). «Вот чёрт-» — И-извини! Я-… Я не знаю, как это вышло! Просто… Зеницу слишком... хорошо целуется… – стеснительно промямлил брюнет, думая, что лучше бы он сейчас горел в аду! Зеницу лишь слегка облизнул свои влажные, розовые губы (снова), после чего вытер пушистым рукавом своего свитера мокрые уголки рта, давая Танжиро возможность отдышаться. Только вот ненадолго. Буквально через секунду, Зеницу снова прижимался к дрожащему телу юного Камадо, после чего позволил своему указательныму пальцу пройтись по нижней губе брюнета, чувствуя на подушечке пальца горячую влажность: — Уж прости, но тебе придётся успокоиться самому… Как думаешь… Сможешь довести себя до такого состояния снова, только у меня, сегодня вечером? – тихо и удушающе, словно серена, пропел блондин, теперь играя своим пальцем с бордовым локоном юного Камадо и наблюдая за прекрасной реакцией его любимого человека. Танжиро удивлённо вздохнул. — З-Зеницу… Не рано ли… Ты точно… Э-эм… Готов? – стеснительно вопрошал Танжиро, больше из-за того, что сам был совершенно не готов. — И это мне будет говорить человек со стоящим членом в штанах? Брюнет думал, что умрёт со стыда. Как вообще Зеницу мог так просто говорить о таких вещах?! Извращенец. Мерзкий извращенец. Боже, как же он его любил. Всё же Зеницу оставил Танжиро в покое, отойдя на пару шагов назад и позволяя брюнету собрать в кулак остатки затухающего сознания. Увидев, насколько убитым сейчас был Танжиро (после одного-то поцелуя), блондин тихо рассмеялся: — Ты уж извини, Танжиро… У меня ещё дел по горло и если я их буду игнорировать, то Томиока-сан меня жестоко накажет, я потом несколько дней точно не смогу нормально сидеть, сам знаешь… Так что, как я и сказал, до вечера~ Сказав это, Агацума скрылся за углом, помахав брюнету и тихо напевая себе под нос какую-то мелодию, будто всего того, что только что случилось, никогда и не было. Танжиро же всё продолжал тяжело дышать, пытаясь понять, что только что произошло, ну и, как сказал Зеницу, успокоиться… Он сказал вечером? Да, вечером… Боже, как же он ждал вечера.