За тобою

Он опоздал. Загнал двух коней, едва не погиб сам, но все равно не успел. Ты никого не можешь защитить. Обломки. Повсюду руины и догорающие дома. Он замирает на том месте, где когда-то были парадные ворота. Не верит. Не верит своим глазам, не верит всем тем, кто предупреждал его по пути, не верит, что она могла погибнуть. Нет. Всегда величественный и гордый, он почти падает с коня, в последний момент удержав равновесие. Неверяще делает шаг, другой. Под ногами — пепел, в лёгких — дым. И тишина. Совсем не та, что дарует покой. Другая, та, от которой хочется рвать волосы на голове и выть раненым зверем. Он и есть зверь сейчас. Новгород не может больше сделать и шага. Трясущиеся ладони сжимаются в отчаянии. Кто сказал, что он непобедимый? Святогор так близок к безумию сейчас. Так невероятно близок. Дзинь. Даже не звук, что-то на грани. Но он слышит Дзинь-дзинь. Резкий поворот головы, мужчина весь обращается в слух, улавливая направление и отчаянно надеясь, что ему не кажется. Срывается с места, в несколько мгновений преодолевая расстояние до развалин ближайшего дома. Руками раскидывает горячие обломки. Он не чувствует физической боли. Раньше он думал, что это сказки. Как можно не чувствовать? Но сегодня Святогор на своей шкуре ощутил, что есть кое-что похуже этого. Ему не могло показаться. Сердце на миг замирает, когда он видит золотые пряди, измазанные кровью и сажей. На бледном лице бесконечная усталость, оно все в ссадинах и кровоподтеках, но в голове лишь одна мысль, когда он ликующе всматривается в мутные от боли глаза. Жива. И все остальное больше не важно, пока он судорожно сжимает её в своих руках, баюкает в своих больших ладонях её лицо. Она не плачет, только смотрит на него так, что Новгороду хочется убить. За каждую слезинку, за каждую ранку на нежной коже, за эти погасшие глаза. Москва поплатится, ему больше не получить поддержки от Господина Великого Новгорода. Он будет бороться с ним, не щадя жизни. Ни своей, ни его. Не после этого. Замечает в окровавленной ладони блестящий металл. Накосница. Маленькое украшение из серебра, не очень дорогое, но ценное для них двоих. Его подарок. Она пыталась стучать ею по лезвию кинжала, лежащего рядом, и спасла себя от смерти. А заодно и его от безумия. Новгороду плевать, что она теперь вовсе не сильнейшая на Руси, что она больше не сможет бросить вызов этому отродью Москве. Ему на всё это плевать, пока её голос дрожит, когда он несёт её на руках. — Г-господин… Я знала, ты придёшь… — голос хриплый, она срывается пару раз, но упрямо продолжает, не обращая внимания на его укоризненный взгляд. — Я всегда буду приходить за тобой. Что бы ни случилось. — мужчина усаживает её перед собой в седло, бережно поддерживая девушку. Он сможет. Вылечит, восстановит, поможет отстроить дома. На улицах снова будут бегать дети. А она смеяться, запрокидывая голову, смеяться так, что даже у сурового Великого Новгорода проскользнет улыбка. И они будут счастливы. Он об этом позаботится. Тверь обессиленно прислоняется к надёжной мужской груди, прикрывая опухшие от слез и дыма глаза. Мерный ход коня усыпляет, и ей совсем не хочется противиться этому желанию. Больше не страшно. С ним рядом ей никогда не бывает страшно.