Очевидное

Вик открывает глаза, чувствуя резкую сонливость. Все чаще это странно-медовое чувство окутывало его. Абсолютная невозможность подвестись с кровати пугала, но дисания не давала никакой возможности порефлексировать. Хотя, тот же Горо явно не страдал от утреннего недомогания. Обычно он даже успевал сделать зарядку до пробуждения любимого, реже — приготовить завтрак. Потому что завтрак ронин приемлет только насыщенный: с рисом, рыбой, зеленью. Однако все это не всегда находилось в холодильнике, так что отчаянному куховару приходилось бегать в магазин напротив. Это утро явно не было исключением. Только сегодня, серебряные пряди мужчины обволакивал приятный запах сырой земли. Вчера дождило. — Чем шире улыбка, тем сильнее ложь, — раздался бархатный голос. Горо, уставившись в телевизор, выразительно хмурил брови. Не может выкинуть из головы прошлую работу. Вектор все понимал, так что предпочел продрать глаза, хриплой просьбе сменить канал. Рябь перед ними не позволяет ему разглядеть лицо напротив, но док замечает, как его черты смягчаются, — Доброе утро. Тень улыбки скользнула по лицу. Вик потянулся к полке, на которой ждали своей участи аккуратные очки. Горо — потянулся за поцелуем и Вектор с трепетом убедился в его силе влиять на людей. Этот вечно серьезный самурай действительно менял окружающих. Виктора — в самом прямом смысле и с невиданной ранее риперу силой. Иначе объяснить, как и почему он так быстро привык, к коротким чувственным поцелуям было невозможно. Скорее всего, дело было в их сладости, которая оставалась на губах почти до конца дня, а вечером возобновлялась вновь. Врач не хотел думать о чем-то таком. Но сам Такэмура тоже менялся под напором высоких чувств. Вик еще с самого начала понял, что у молчаливого телохранителя огромные проблемы с проявлением эмоций. И не странно, ведь все что от него требовалось практически всю его жизнь — послушание и беспрекословность. Может, толика хладнокровности. И вот если покорность была отточена в нем до идеала, то с реальными человеческими эмоциями все было худо. Правда, совсем недавно, Горо стал снимать с себя определенные ограничения. Чего только стоят его бессвязные постанывания и вскрики. О, а когда Такэмура выражал недовольство своим обидчикам прямо в лицо, не сжимая зубы на неправдивые обвинения, Вектор чувствовал легкую отцовскую гордость. Хотя, не ему же, подпольному имплантеру с вечным желанием избавить руки от грязи, судить о человеческих эмоциях. Да и вообще, никого и ничего судить Виктор не стремился. Поэтому совесть позволяла ему довольствоваться этой непозволительно-крепкой связью. — Доброе, — тихо шепчет доктор на ухо любовнику. Он в ответ на это усмехается, приподнимая уголки губ чуть выше. Тонкие пальцы касаются цепких ладоней, которые уже по-хозяйски обхватили подтянутый торс. Никакого напряжения между ними не было. И вряд ли когда-нибудь появится. Точно не когда Горо оборачивался назад, кидая жалостливо-наивный взгляд на Вика, чьи руки продолжали свой путь в поисках чего-нибудь интересного. И мужчина так же быстро вернул прежнее положение, подставляя искусные импланты для поцелуев. Вика часто завораживала эта невероятная безотказность, — Обожаю тебя. — Я знаю, — мягко роняет Такэмура, прижимаясь сильной спиной к обнаженному телу. Больших усилий стоила Вектору эта сдержанность, которую он пытался сохранять. Но уютная атмосфера полностью окупала свою цену. Дыхание самурая чуть участилось, когда Вик провел рукой по упругому бедру, а после залез под резинку боксеров. Горо выдохнул, не желая срываться на стоны так рано. Док зарылся носом в гладкий загривок, улавливая приятный аромат шампуня. Длинные волосы щекотали лицо. Бывший арасаковец аккуратно убрал их в сторону, открывая партнеру намного больше возможностей. Виктор без промедлений прошелся языком по механическим вставкам. В таких вещах уже не было прежней дикости, бесконтрольности. Вектор точно знал, как и где трогать. С какой силой и что сжимать. Такэмура от этих умений своего мужчины нередко сходил с ума. Обделенное лаской тело с удовольствием поддерживало настрой своего хозяина, и риперу было так сложно устоять. Удерживать грань между дозволенным, и из ряда вон выходящим было порой слишком тяжело. А молчаливая готовность Горо выполнить любое пожелание только подливала масло в огонь. Правда, сейчас, Вектор смог остановиться, вовремя убрав руку. Пока не стало слишком поздно, и хрупкий утренний уют не превратился в жаркую утреннюю страсть. Не то, чтобы подобный расклад не устроил их обоих, но такие тихие и спокойные моменты стоило беречь. Наверное, из-за этого телохранитель не возразил, когда лекарь от него отстранился, чтобы присесть на край кровати. Наоборот, прильнул к крепкой спине, обхватывая руками теплые плечи. — Завтрак на кухне, — тихо сообщил мужчина, целуя шелковистую кожу на шее возлюбленного. Виктор кивнул, и чуть повернулся, отвечая таким же звучным поцелуем в лоб. — Я люблю тебя, Горо, — произносес рипер. Слишком уверенно, чтобы задавать лишние вопросы. Слишком честно, чтобы сомневаться, — Правда, люблю. — Спасибо, — взглянув на Вика, ответил Такэмура и в этом взгляде тот безошибочно отыскал оттенок голубого, очень глубокого, цвета. Оттенок его любви, признание в которой было довольно сложно выманить. Ведь очевидное не требует огласки.