Обещаешь — выполняй!

Река шумела, омывая камни. Кожаные сапожки несколько опасно покачивались над течением вод, беззаботно постукивая ребром. Сидеть было неудобно, твёрдо немного, но интересно. Вопиюще интересно. Настолько, что Дэнда едва дышала, преданно, заворожённо наблюдая за тем, что ещё только-только начинало происходить. Под ведьмачкой — твёрдая почва и жёсткие камушки, кое-как смягчённые плотностью кожаного подклада. Под ведьмаком — размывающееся каменистое дно, а где-то чуть выше, хе-хе, рыбы. То, чего она так ждала, стоило, пожалуй, многого. Уж точно это окупало затёкшие ноги и кажущиеся более тугими ремни на сапогах. Пока Вигмар заходил вброд и поправлял плотный русый хвост, ведьмачка не удержалась, вслепую закопошившись с одним из ремешков. Сноровки поддеть его и ослабить хватило, но терпения сделать это со всеми — нет. Ничего надменного в её взгляде не читалось и это было довольно непривычно. Лоб сглаженный, пепельные брови не супились к переносице, а губы поджимались не от того, что Дэнда удерживала за ними что-то колкое, готовая словесно оборонять неведомо как задетые незримые границы. А только из-за сосредоточенности и неясных мыслей. Рубаха Вигмара лежала от неё по бедру, буквально отброшенная. Это с сапогами ещё ведьмак поосторожничал, почти вежливо их кладя. С панцирем пришлось помочь. А рубашку ведьмак с себя содрал, да ещё и как, — ловко, резко, с дерзновением. Впечатляюще. Хвастун... Словом, всё выражало в ведьмачке любопытство. Детское. Вигмару бы не простили этого, — от одной мысли бок заныл фантомной болью, припоминая весьма давний, но впечатливший не на шутку, пинок. Именно туда, в довольно мягкий, пускай и жилкастый, бок. Кто же знал, что Дэнда подложит в сапог камень просто из обиды? Будь это не Кот, а какой-нибудь Волк, и несомненно, Вигмар успел бы увернуться. А не будь это Дэнда, будь это любой другой ведьмак — и что там, парню ничего бы не стоило схватить её за лодыжку и дёрнуть, увиливая в сторону. Но выворачивать суставы Кошке он не хотел. Хоть иногда и приходилось. Но именно так он бы это описал. Как детское, девичье, сладко-маленькое любопытство неожиданно широкого масштаба. Теплящееся бирюзой в огне кошачьих глаз. Так сказать, от всего сердца. То, что он видел, позволяя себе украдкой подглядывать, когда уже зашёл в воду, промочился до нитки, но что уж там, всё равно эти портки надо было почистить, — и смог пока отвлечься от журчащего живого устья, приподнимающегося над коленями. Не глубоко особо, но и не совсем мелко. То, что Вигмар видел, разглядывая вкрадчиво озарённый лик, видя необыкновенную нежность в исщерблённом шрамами разной широты и глубины, некоторыми морщинками от слишком частых хмур, ущерблённом мужественностью и некоей природной небрежностью, лице. Ту, на которую, как совсем недавно казалось, Дэнда просто не может быть способна. Будто это вовсе не её, быть такой... Такой. Одушевлённой, — сказала бы она, будь ситуация несколько зеркальной. Вигмар же описать этого и не мог, и не смел. Не потому, что боялся. Просто знал, что не стоит и не знал, как это точно сказать. Если скажет — Дэнда сразу изменится. Из нежной Кошки — в суровую Рысь, хотя медальончик-то и не изменится. Станет не то, что бы обычной, не приевшейся, нет, но снова как бы... Как бы закрытой, запертой и ненастоящей. Напустит на лицо постылую маску, и всё. Все старания — что рыбу бить об лёд. А рыбу бить было незачем. Рыбу нужно было только ловить, раз пообещал. Добьёт её Дэнда сама, а уж как... Лучше не думать. Это видеть надо, а не представлять. Да хоть об землю, это будет ей только потешно. И даром, что брошено это было несерьёзно. Дэнде понравилось. Почти ,,увы,,. Симпатия ведьмачки — дар и одновременно приговор. Шутка переросла в почти что перепалку, в которой Вигмар с треском проиграл. Поддавшись, не то напористости, не то тому, как загорелись очи Кошки. Добровольно, хотя признавать этого он уже точно не хотел. Мог, но вслух не хотел. Ведь Те Глаза, похожие прежде на застывший янтарь, хищную ловушку, в тот момент они показались солнцем в зените, и одновременно — огнём, но не бушующим разрушительной яростью, а, скорее, танцующим от переполняющей его энергии, силы и готовности созидать. И Созерцать, это ей было особенно охотче. Да, всё-таки, именно так. Охотче. Теперь он стоит, хорошо не по пояс, в воде, и спину жжёт от сразу обеих солнц. И яркого, нависшего тугим шаром в небе, и не стухающего, с расширившимися звёздочками зениц. Ровную, широкую и очень крепкую. Лучи светила небесного кажутся скромнее, просто опаляя кожу почти прямым свечением. Лучики Дэнды же… Проедают его насквозь. Скользят по впалым позвонкам, задерживаются на крепких лопатках, капают с потом до поясницы. Но в то же время — прожирают, безраздельно, жадно, не желая и думать о том, как Вигмар это ощущает. Ярко. Пряди липнут на мокрый лоб. Солёные капли падают на нос. Дождя не ожидается. Он сам как туча, хотя вовсе не несчастен. Скорее, так... Чуть-чуть озадачен. Печётся, хе-хе. Наконец, опускает взгляд в воду и прислушивается. Дыхание стихает уже у него. Окружающее стремительно схлопывается до узости одного только оживлённого устья. Мир наполняется звуками быстро. С тем, чтобы начать отсеивать крик пойманной косули от журчания рыбёшки, проехавшейся почти невесомо краем плавничка, немного запаздывает, но не потому, что плох. Слышит, что девушка всё-таки дышит, только тихо совсем. Камни под каблучком её немного трутся, когда она, наконец, меняет позу на своём ну правда как птичьем насесте, ненадолго отдаляясь от хищнического образа не в лице, так в позиции. То Коршун, то Рысь... Точно Кошка-то? Дэнда усмехается и Вигмар чувствует, как потёкшая по нагой коже новая капля оказывается неожиданно щекочущей. Холодок чертит по спине линию, от затылка до копчика, и исчезает так же быстро, как появляется. Молнией или некоей волной. Мурашек? И... Что, услышала мои мысли? Рассеянность не мистического, но какого-то расфокусированного плана, отразившаяся в его глазах вполне себе свободно, без препятствий, раззадорила ведьмачку пуще остального. Она прикусила губу. Крепко. Сильнее, чем нужно, чтобы сделать это кокетливо. Вигмар чуть втянул щёку, удерживая при себе ухмылку. — Ты чего ждёшь? — нажатие на рубец белым зубом заметно не доставляло никаких ощущений, отжала только затем, чтобы не промямлить. Потом схватилась опять. Она снова, но уже не разминаясь, а нетерпеливо поболтала ногами, разгоняя кровь, совсем напоминая ребёнка ещё сильнее. Того самого, каким никогда не могла стать. Того, от которого не должно быть стыдно или тесно. Открытого и доброго. Отнятого. Живого. Вигмар покосился на неё с улыбкой. — Поймаешь ты эту рыбину или нет? Заметь: не я сказала, что мне это по плечу! В её броском тоне не читалось злости, скорее, капризность, тщательно спрятанная за её привычными манерами. Не отягощёнными необходимостью в дистанции. Под ворот рубахи затекает влага, руки почти тянутся содрать с себя сапоги и освободить липкую шею. Шрамы только не дают. Наплодят ещё тем... И то, что ведьмак и без того рассредоточен, уверенный, что посматривает на девушку украдкой, тоже делало как бы немного жарче. Глазам хотелось больше зрелищ. Смятённый, что Кошка пожирает его глазами, он ненароком как преувеличивал тяготу и густоту растянувшегося времени. Не от бездействия минуты тянутся, как вязкое, выпаренное молоко. Отнюдь. — Я поймаю, — насупился он, чуть не проглотив звук, но в голосе сквозила теплота, — Если ты перестанешь отвлекать. Кожа у Вигмара светлая, молочная и толстая. Шкура даже. Грубая местами, затёртая, где-то надорванная и заросшая так, что пальцы вваливаются, можно потрогать затянутое розовое мясо. И ведь можно же. Можно, хочется, и как приятно! Лопатки чуть розовые. Обгорели будто уже. Быстро. Но не больно. Под левой — треугольник из родинок. Под правой — борозда от загнутого и, как помнится, ядовитого, когтя. Вот тут уже больновато было, да... — А ты не давай повод, — устала сдерживаться, что взаправду ей всегда было тяжеловато, и выдала странный, усмешливый придох. Теперь перебирает пальцами, почти нервно, скребёт ногтями по колену. Загребает под ногти ткань. Острые, не стриженные. Хваткие. Руки у неё холодные, оба знают, насколько. Досадливо, она хмыкает себе под нос, вдумчиво и не понимаючи, от чего кончики перстов так искалывает, точно ей вгоняют в подушечки иглы. Интоксикации нет, это точно. Зелья полнятся, позванивая в сумке. Неприятно, когда можешь пить только Ласточку и Белый Мёд, но нужно, когда с Вигмаром случается... Разное. Вроде и нет ничего, но резь — есть. Его кожа напитана солнечными поцелуями, грудь давит что-то, похожее на духоту, внутренний жарок, в книгах это называют: ,,ревность,,. ,,Почему им, не моими?,, — мелькает мысль, и Дэнда жмурится, прогоняя её прочь. Подмахнув ,,лапкой,,. На удачу, что ли? Вигмар снова спрятал в уголке губы усмешку. — И вообще... Не ищи себе отговорки, — отмахнулась она, не отрывая взгляда. По-прежнему не от рук, хотя они, могучие, с замершими в растопырке пальцами, вроде и готовыми вот-вот сделать бросок, а в то же время — какими-то едва заметно дрожащими, не такими надёжными на вид, как бы хотелось, — или кажется ли ей? Немного тревожно, картина плывёт, но шепотков ещё пока ниоткуда не слышно, — интересовали её немногим меньше. Они всегда были тёплыми. И крупными, как медвежья лапа. — Ты и без этого прекрасно справишься. Обещал же. И бахлялся, что делал не раз... Так что не выдумывай. А то я разозлюсь. — последнее прозвучало так мягко и по-девичьи, что взгляд сам собой чуть не потупился. Странный тон. Странно́ и то, что ведьмачке больно захотелось пригрозить Медведю пальцем. Вигмар вообще был похож на Медведя. Космоватый, не без участия Дэнды, любящей растрепать его волосы, прежде чем пройтись гребнем и с нарочито-показным фырканьем собрать их в хвост; всё дожидаясь, когда ведьмак пожмёт плечами и сказав нечто вроде «Ладно, твоя взяла», сдёрнет ленту и позволит ведьмачке врыться в локоны носом и самозабвенно замурлыкать. Бурый. Горит, правда, а если бы не сгорал — то, того гляди, весь бы медью потянулся, не только каштанами в волосах. И медовуху-то он хвалил... Разве что ульи чаще сбивала Дэнда. Не хотелось тратить зазря болты, но разбивать кормушки с сотами камнями казалось довольно расточительным. А жечь пчёл не хотел уже Медведь. «Полезные же». Подумаешь... Но Медведь того не говорил. Молчал, помыкивал иногда, когда ногти касались кожи головы и по-паучьи расходились, перебираясь на кончиках пальцев массажем. И дремающая улыбка порой касалась его уст, когда пальцы, жесткие и бугроватые от множества змеек-шрамов и ящерок-рубцов, проходились вдоль его волос и между прядок. До того тёплая, но от чего-то жгучая, обжигающая самые рёбра до нервного глотка, что Дэнде становилось по-странному щемливо, тесновато под грудью, от того, что он не отвечал прямо. Хотелось бы услышать его настолько расслабленным. Отговорок Вигмар и не искал, он, в общем-то, никогда этого не делал. Не юлил, не врал. Честным был, прямым. При Дэнде. Всегда ли он таким был, такой же ли он честный за её спиной — неоткуда знать. Хотелось просто верить, ибо довериться ему она как-то всё-таки смогла. Осталось только убедиться в том, что и форме его, могучей довольно-таки, крепкой, пускай ещё и подчёркнуто-молодой, зеленовато-суховатой, но сильной и впечатляющей, — доверять тоже можно. И Вигмар не отлынивал. Сосредоточенно вперив взгляд в воду, он замер, хищнически, как крылья, разводя руки. Пальцы растопырились, готовясь к резвому и резкому хвату... Рыба, успокоившись его неподвижности, стала постепенно сплываться, мелькать меж ног. Тянулись не косяками, так, по две-три максимум. Но Дэнда уже предупредительно вытянула шею, руки положила на колени. Прищурилась. Вслушалась. Вся обратилась не то во взгляд, не то в слух. У Вигмара чуть потянуло в висках. Хлопок! Брызги попали на одежду. Кошка от неожиданности вздрогнула, камень упал, расплескал ещё больше. Сгруппировалась, вслепую цепляясь за траву. Сок чуть брызнул на перчатки, придётся смывать. Вигмар не нагнулся, бросился. Сделал целый бросок. Смаргнув облако мыслей, Дэнда расширила веки. — Медведь! — сорвалось само, упало с губ тяжеловесно, с восхищением. В груди совсем что-то раскололось пополам, но, как оказалось, важное — оттуда потянуло Светом. Светился и Вигмар, гордо выгнувшийся, сжимающий в кулаке жирную рыбину. Скользкую. И как вообще держит? Рот Дэнды приоткрылся, но слов не было. Было только... Доверие..? — Кошка! — передразнил, не в себе от того, как изящно получилось. Почти. Дэнда явно не беспокоится о том, что на её ляжках растянулись тёмно-синие мокрые пятнышки. Не до того. — Что, хочешь взять, а? Не верила мне? Думала, пустомелю? Говорить это было не так, чтоб хорошо... Но Можно. И он говорил. Раззадоривая, раздразнивая. Покачивая рыбой, как мясом перед куролиском. Показывая хищнику лакомство, прекрасно зная, что если и укусит — то не глубоко, не больно и особенно не со зла. Дэнда зафырчала, не то от потех словесных, пускай и беззлобных отнюдь, не то от безнаказанного помахивания рыбёшкой, которая... Выскальзывает. Было ли это инстинктом? Уважением? Просто очередной странностью? Дэнда рванула, оттолкнувшись с места, плюхая в холодную воду. Импульсивно и резво. Перехватила рыбу, шлёпнув только нечаянно по встречной ладони, которой снова не хватило всего лишь нескольких секунд. Над водой мелькнула тень. Рассекла воздух. Зажав скользкую особь в обе руки, Дэнда с размаху и с треском ударила её об камень. Хруст. Смех. Повторила. Биение рыбы стало судорожным. Дыхание Вигмара — поверхностным, но не частым. Агонию окончил вытекший глаз. Рот обвис. Играючи подкинув и поймав за повисший мёртво хвост, Дэнда положила рыбу туда, где сама только что сидела. Холодок обнял бёдра. Стирать портки не было в планах ведьмачки, но и упускать улов — явно тоже. Сапоги неприятно пропитались. — Надо же... — наконец, выдохнул Вигмар. С довольно непонятным выражением. Для Дэнды уж точно. Ещё бы, она ведь даже не умеет улыбаться. — Ты так любишь рыбу? Хах, я запомню. И по-братски ткнул её в лоб. Ведьмачка поморщилась. Задористо. Иначе у нижних век не припрятались бы морщинки, не было бы такого прищура. Лёгкого, но заметного... Если приглядеться. А Вигмар приглядывался. И Дэнда. Смотря прямо в его глаза, что были пускай и выше, но рот был вполне досягаем. Обрывки фомулируемого ответа отошли на третий план. Приподнявшись на цыпочки, Дэнда молча прижалась своими губами к его. Плотно, напористо, с пожмуром, как в воду прыг..ая... во второй раз, ладно, — и долго. Как-то даже слишком долго для застывшего выражения. Примкнуть — примкнула, но когда Вигмар положил ей руки на плечи и вдруг отстранился, изогнула бровь, красноречиво выражая фривольную смесь из непонимания, потерянности, лёгкого возмущения и чего-то ещё. Он выглядел весело. И всё. — Не куксись, — проговорил он с хрипотцой, погладив по затылку. Приподнял пальцы. Встретив всего лишь небольшое сопротивление, когда Дэнда промычала нечто в духе «не-е надо туда лезть» легко подавил его, прижимая к себе одной рукой, а другой уже поддел шишку, чуть потянул и волосы волнами сошли вниз, чередуя белые и бурые прядки. Дэнда снова смячилась. Того более, «поплыла» в его руках, прохрипев с чуждой умиротворённостью, когда сильная, тяжёлая рука, стала эти же прядки разравнивать. Особенно в районе уставшего затылка. Растёкшаяся по телу нега, вместе с теплом от странного «недопоцелуя» не оставляла никаких шансов. Ещё бы, — ему ли не знать, какое это облегчение, распустить натянутые волосы после часов ношения не самой удобной, но вполне практичной причёски. Локоны, немного лоснящиеся, но от того ещё более Настоящие, пахнущие смесью жиров, болотиной и травой, значительно смягчили не только нрав и выражение Дэнды, но и всё её лицо в целом. Вигмар посмотрел на неё, как на законченное искусство, которое только что получило финальный штрих. Ему нравится смотреть. Ей нравится то, как он смотрит. — Ты будто насмехался... — почти с трудом пробубнила Дэнда в пышущую жаром кожу. Вообще-то, она могла и не вжиматься уж так... Но это любимая негласная договорённость их обоих, каждому по-своему — прижиматься так, будто им просто больше некуда прислонить лица или опустить головы, и наслаждаться моментом. И запахами. Вигмар вот солью пахнет, сыром и жирным молоком... Напрячься физически не удалось. — Я что, не так что-то сделала? — Ну... Нет... Не совсем. — протянул Вигмар, перебирая прядки одной рукой. Легонько припечатал пятерню между лопаток. Даже жаль немного, что пусть и довольно лёгкий, но всё же панцирь не даёт Дэнде почувствовать Его так же близко, как он чувствует Её прямо сейчас. Ведьмачка прикрыла глаза, блаженствуя стуку его сердца. — Не обижайся. Давай я тебя научу. Дэнда открыла глаза и с интересом отстранилась. Чуть-чуть, разумеется. Напрочь выдавая, как это было легко. Вигмар помог ей сообразить наконец, куда деть руки — положил себе на бока. Ведьмачка сцепила пальцы. — Ну давай. Ловить рыбу голыми руками ты можешь, даже в этом не соврал. Доверять тебе можно. — проговорила она сама не заметив, как вкрадчиво. Вигмар аккуратно коснулся её скулы, убаюкал подозрения щекоткой кончиков перстов, скользнувших по щеке ниже. Приподнял голову ещё слегка, заводя пару пальцев под очерк нижней челюсти. Свою слегка наклонил. — Ты всегда можешь мне доверять. — молвил, от глаз не отрываясь, сгорая в этом огне апофеоза невиннейшего доверия, хрупкого, как стеклянная колба. — Смотри, для начала: не делай этого так сухо и долго...