Бонжур, мадам!

Шон Дивайн ударил ладонью по столу. Движение повторил Мики Мулдун и — чуть позже — Джерико О’Грейд. После этого Джерико вздохнул и собрал с центра стола несколько кусочков бумаги. Барни О’Грейд, словно не происходило ничего странного, бросил на стол ещё одну бумажку. Лепреконы не пошевелились. Барни быстро уронил ещё один лист бумаги, за ней ещё один и ещё. — Пардон, месье, — мгновенно откликнулись лепреконы. Джерико снова был последним и снова он сгрёб куски бумаги со стола. На поляне явно творилось что-то странное. Граф Гроган сделал знак стоящим рядом друзьям и спорхнул с ветки дерева. «Странное» продолжало твориться. Младший О’Грейд снова кинул на стол лист бумаги. Лепреконы уже открыли рты, но тут Гроган опустился на поляну… лепреконы повернули к нему голову и по инерции заявили: — Бонжур, мадам. Кто стал последним на этот раз, сказать было сложно. Граф Гроган опешил. Стоило сказать что-то остроумное, как-то поставить их на место… — А в глаз? «Мать природа! Веду себя, будто тролль какой-то», — тут же подумал он. Неловкое молчание всё так же висело в воздухе. Друзья-эльфы за спиной тоже чувствовали себя неуютно. — Чего надо? — бросил Дивайн. — Зачем пришёл? — одновременно с ним начал Мулдун. — Шли бы вы отсюда, — откликнулся Джерико. Он снова начал действовать чуть-чуть позднее остальных и снова потянулся за бумажками на столе. — Тьфу! — одёрнул он себя и оставил бумагу в покое. Заготовленная речь про грязных и глупых лепреконов вдруг показалась Грогану удивительно неуместной. Мики Мулдун неприязненно глядел на «гостей». Младший О’Грейд набычился, старший тоскливо смотрел на бумажки в своих руках. Шон Дивайн незаметно положил одну из бумажек в колоду. — Он жульничает! — откликнулся Дрейк за спиной Грогана. Видимо, в отличие от графа, он понимал, что происходит. Все уставились на Дивайна. Тот натянуто улыбнулся, а потом выругался. — Тихо, — одёрнул его Джерико. — Среди нас дети. — И дама, — поддержал Шон, хмуро косясь на Грогана. Тому это очень не понравилось, но кроме предложения дать глаз ничего не придумывалось. — И что вы делаете? — спросил он вместо этого. Эти слова прозвучали вовсе не так безразлично, как хотелось бы Грогану: графу и впрямь было интересно. — Это называется карты, сударь, — едко откликнулся Дивайн. Голос лепрекона звучал настолько насмешливо, будто он и вправду сказал что-то остроумное. Гроган взглядом выразил свои мысли о его умственных способностях. А потом посмотрел на карты. Во-первых, они были слишком маленькими. Во-вторых, вместо географических названий на них была нарисована какая-то чепуха. Гроган схватил со стола одну из этих «карт», чтобы рассмотреть поближе. — Эй, полегче! Полдня рисовали! — И что с ними делают? — спросил Гарольд, выходя из-за спины Грогана и приглядываясь. — Играют. Мулдун пожал плечами. — Хотите присоединиться? — с усмешкой спросил Шон Дивайн. Эльфы неуверенно переглянулись. — Да мы, собственно, подраться пришли, — протянул Дрейк. — Реванш… репа… Дивайн махнул рукой. — Скучно! Дрались уже двести раз до этого. И две тысячи ещё подерёмся. Садитесь. Он похлопал по круглой пластмассовой крышке, которая служила им столом. Эльфы снова переглянулись, а потом опустились на траву. Драться действительно было скучно. Лепреконы сказали, что для прежней игры народу слишком много. Предложили парную. Чтобы никто не жульничал, в паре был один лепрекон и один эльф. Дрейк оказался с Джерико О’Грейдом, Гарольд — с Дивайном, Эрик — с Мики Мулдуном, а Гроган, соответственно, с О’Грейдом-младшим. — Он хоть играть умеет? — недоверчиво спросил Гроган. Ребёнок хмыкнул. — Барни был ведущим не потому, что он не умеет играть, — скривившись, пояснил Мулдун. — А потому, что его не обыграешь… — Поэтому тебя с ним и усадили, — заметил Дивайн, — чтобы в каждой паре ум был на одном уровне. Граф Гроган прикрыл глаза. — Дивайн! Когда ты открываешь рот, соперники боятся не слов, а твоего смрадного дыхания. — Та-а-ак. Это уже серьёзно! — Дивайн обвёл взглядом остальных эльфов. — Парни, если вас он достал так же, как нас, валите его при каждом ходе! Друзья не ответили. Но Грогану очень не понравилось выражение, которое промелькнуло в их глазах. — Эй, полегче! — жёстко одёрнул он. Приятели потупили глаза. Но всю игру Грогану приходилось отбиваться до последней карты. Гроган предпочитал думать, что это совпадение. — Откуда вы вообще взяли эту… игру? — Джек научил, — «объяснил» Мики Мулдун. — Это человек, который живёт в доме Мики, — со своим обычным отсутствующим выражением сказал Джерико. — Человек?! Да каким дураком надо быть, чтобы разговаривать с человеком?! — Примерно таким же, как чтобы отбивать валета десяткой, — оскалился Дивайн. — Барни, ты бы хоть приглядывал за ним иногда. Гроган покосился на младшего О’Грейда. Тот кивнул, преисполненный собственной важности. Посередине кона Мики Мулдун замер, задумчиво глядя на старшего О’Грейда. — Ребята, вы либо жульничаете, либо друг друга лапаете, — Джерико и Дрейк переглянулись. — И я определённо надеюсь, что жульничаете. Партнёры отпрянули друг от друга и уставились в карты. Гроган тоже очень надеялся, что они жульничают. — Если бы ты играл не вместе с Барни, то ни за что бы не выиграл, — подвёл Шон итог кону. — Думай, что угодно, Дивайн, только не дыши на меня. — Растаешь? — Задохнусь. Поменялись партнёрами. По ходу дела выяснилось, что до таверны недалеко, а в таверне есть эль. Вскоре после этого оказалось, что лепреконы, в общем-то, неплохие ребята, карты — вещь невероятно интересная, а у Грогана нет денег, но есть куча украшений. — Давай, сделай это! — бросил Мулдун. Именно с ним Гроган играл в этот кон. Граф недобро ухмыльнулся и выложил карты на стол. — Четыре дамы?! — изумился Дивайн. — Да откуда ты их взял?! — А они ко мне всегда тянутся, — снисходительно заметил Гроган. — Ну да, за своего считают. Гроган скрипнул зубами. — Я убью тебя, Дивайн. — Лепреконы бессмертны, дурень. — Всё равно убью! — отмахнулся Гроган и яростно сверкнул глазами. — Хватит трепаться, — буркнул Дрейк, в паре с которым был Дивайн. — Бери. — А чего брать, отобьёмся! — Так нечем же, — опешил Дрейк. — Всё равно отобьёмся! — отмахнулся Дивайн и яростно сверкнул глазами. Послышались смешки. Кто-то подавился выпивкой. — Вы такие... похожие, — заметил Гарольд. Гроган и Шон зло переглянулись, а потом одарили шутника совершенно одинаковыми злыми взглядами. Как ни странно, больше всего Грогану понравилось играть с Джерико. Какую бы карту ни брал лепрекон, лицо его сохраняло то же безмятежное выражение, и Гроган невольно задумался: О’Грейд настолько спокойный или он просто дурак? Как бы то ни было, выигрывал Джерико гораздо чаще других. — Перевожу. — Переводим. — Перевожу. Валет прошёл по всему столу и вернулся к Грогану и Джерико. Граф побарабанил по столу. Он прекрасно видел, как не хотел выкидывать карту тот же Мулдун, и как Гарольд заставил его это сделать. — Вы действительно меня ненавидите, — ошарашенно пробормотал Гроган. — Ничо, братишка! — несколько пьяным голосом отозвался Дивайн. — Зато мы тебя любим! Он попытался обнять Грогана, но граф отшатнулся — в результате вжался в Джерико. О’Грейд одарил его всё тем же безмятежным взглядом и начал отбиваться. — И это, кстати, тоже вам, — заявил Эрик и подбросил ещё две десятки. На этот кон Гроган был в паре с Дивайном, и Шон только заскрипел зубами. — Ты сам им это предложил, — буркнул Гроган. Дивайн что-то простонал. — Подумать только, я звал вас друзьями! — продолжил граф. Дрейк отвёл глаза, Гарольд пожал плечами. Эрик холодно улыбнулся: — Отбивайся. — Я, собстно, о чём гврю-то… — в третий раз повторял Мики Мулдун. О чём он говорит, узнать не удавалось, потому что именно здесь лепрекон обычно замолкал и задумчиво смотрел в стол. — Хди давай, — отозвался, кажется, Дивайн. — Дык ваш ж ход, — поправил Эрик. — А, не, наш. Дальнейшее Гроган помнил смутно. Кто-то снова наливал, он пил, наливал кому-то другому. Чей-то противный голос занудно твердил, что лепреконы — хорошие ребята, если бы ещё почаще мылись… Самым худшим оставалось подозрение, что это был его голос. Поскольку Барни никто не наливал, то к концу игры он мыслил наиболее трезво. Может быть, это, вместе с врождённой смекалкой, помогло ему обыграть их всех. А может — мальчишка дождался, пока они окончательно перестанут соображать и обобрал их карманы. Гроган не знал этого. Но был одержим идеей отыграть обратно фамильные драгоценности.