Я не хочу видеть сны, если там нет тебя.

Крыша из нескольких уровней остекления, чтобы в ясную погоду растения получали естественный солнечный свет и не пострадали от холода. И специальное освещение, на случай пасмурного неба. А ещё система увлажнения не только почвы, но и воздуха. Всё это я заметил сразу, стоило попасть сюда. Моя невеста шла рядом, погружённая в свои мысли. Невеста... Как непривычно было так обращаться к ней. Но это временно, ведь скоро Аллегра станет моей женой. Только вот это чувство, волнение первых минут и то, как её отец назвал нас женихом и невестой теперь стало одним из тем драгоценных камней воспоминаний, что я не утрачу никогда. - Здесь красиво, - сказал я, думая не о красоте дивных редких цветов, а о девушке, что шла рядом. - Родители начали заниматься этим ещё задолго до моего рождения. Первое растение, увы, до настоящего момента оно не сохранилось, папе привезли какие-то друзья. Потом он сам что-то привозил. Это превратилось в увлечение, которое осталось и сейчас. Папа проводит здесь много времени. - А мама? - А что мама? За столько совместно прожитых лет она приняла это его занятие. Ведь по сути он остаётся дома, но, вместе с тем, занят любимым делом. Тебе, возможно, показалось, что у них это первый раз и на всю жизнь. Но и для мамы, и для папы это второй брак. У меня есть братья и сёстры с обоих сторон, разумеется, все старше меня. Я же стала поздним и единственным их общим ребёнком. - Мои настоящие родители женились по любви, но с детьми что-то не получалось. И они тоже были уже не молоды, когда, наконец, родился я. - А кем они были? - Отец - дипломат, мама - музыкант со знанием нескольких иностранных языков. По крайней мере, я их запомнил такими. Оба из старых аристократических семей. - А ты родился здесь? - Нет, родился я в Бельгии. И жил там почти до пяти лет. Потом последовала поездка отца в Китай, через пару месяцев мы с мамой тоже поехали туда. А спустя три года... эпидемия тифа забрала у меня родителей. - Сочувствую, Виктор, - она слегка сжала мою руку, на которую опиралась. - А Ноэль? - Это друг семьи. Отец познакомился с ним в Китае. Он был частым гостем у нас дома. А когда не стало родителей, Ноэль усыновил меня. Я очень благодарен ему за всё. И считаю отцом в воспитании. И учителем по жизни. - А как ты решился стать... - Аллегра не договорила, но я и так все понял. - Я довольно быстро понял, что мой приемный отец - не человек. Сначала он уходил от этой темы, но потом все же рассказал. Я сразу попросил обратить меня. Он согласился, но лишь когда мне исполнится восемнадцать лет. И я стал ждать. А на вечере, посвящённом моему совершеннолетию, в библиотеке появилась ты... - И что же произошло потом, до моего повторного появления у вас? - Моё обращение. - И...? - Что «и»? - Как это, когда тебя обращают? - Жутко. До сих пор жутко от этих воспоминаний. - А ты бы мог обратить? - Смотря кого и смотря зачем. Аллегра быстро прошла вперёд, потом резко остановилась и повернулась, ловя мой взгляд. - Меня. Если бы на меня упал метеорит, я бы, честно говоря, и то удивлён был значительно меньше. - Аллегра, но зачем? - А зачем это было тебе? - Я не знал другой жизни. Ну, почти не знал. А ещё не знал, что встречу тебя. - Но там, в библиотеке, со мной... Ты же был ещё человеком. Так зачем, Виктор? Девушка задала вопрос, ответ на который я не озвучивал даже себе. Просто внутренне твердил, что так надо. Я отвернулся от невесты и стал разглядывать цветы в вазонах около тропинки. В полной тишине мы провели не меньше десяти минут, а то и больше. - Я никогда не забуду, - наконец тихо заговорил я, - как в раннем детстве на моих глазах грузовик сбил и переехал бродячую собаку. Она была старая, но добрая и даже не лаяла ни на кого. А водитель того грузовика даже не притормозил. Я играл на лужайке перед домом, возле самого забора. Но когда это произошло, мама подхватила меня на руки и отнесла в дом, стараясь, чтобы я не смотрел в сторону дороги. Дороги, по которой почти не ездили случайные машины. А потом был наш переезд в Китай. И эпидемия тифа показала мне, в каких страшных мучениях могут умирать люди. Самые близкие и дорогие. Тогда во мне стал расти страх смерти - от несчастного случая или, что ещё хуже, от какой-либо ужасной болезни. И вдруг я узнаю, что есть метод обезопасить себя, если не от всего мира, то от большей его части. Мое решение - это плод того самого страха смерти. Но что толкает тебя на это, Аллегра? Она подошла ко мне вплотную, настолько вплотную, что я сквозь ткань пиджака чувствовал каждый её вдох и выдох. Я кожей ощущал, как её взгляд движется по моей шее, очерчивает линию подбородка, скользит по губам... - Милая, ты играешь с огнём. - чуть хриплым голосом сказал я, поймав её подборок большим и указательным пальцами правой руки, а левой обнимая её талию, тем самым прижимая к себе. Я слышал стук сердца, чувствовал тепло тела. Ладони девушки скользнули по моим рукам вверх и вскоре Аллегра обнимала меня за шею. - Какой же ты глупый, Виктор. Твой огонь мне не страшен. Потому что я знаю, что ты лишь согреешь меня, но не дашь пострадать. Сохраняя спокойный вид, она улыбалась, но не губами, а глазами, душой. Как и в полумраке библиотеки два года назад. Девушка будто светилась изнутри. - Аллегра, ты же понимаешь, что я с трудом сдерживаю себя сейчас? И что ты лишь способствуешь усилению огня? Но мы ещё не женаты... - Ах, Виктор, так вот о чем ты думаешь, глядя так на меня, - она звонко рассмеялась, прогибая спину и отклоняясь плечами назад. Шея с пульсирующей артерией, ключица, ложбинка около самого края корсета. И её руки на моих плечах. - Потому что я люблю тебя и хочу разделить вечность с тобой, - эти слова она прошептала. Я помог ей выпрямиться и опустился на колено перед ней. Не смея поднять глаза на предмет моего обожания, я тихо произнёс: - Я не достоин тебя, любимая... И в очередной раз Аллегра удивила меня. Она стояла около минуты, не шевелясь, а потом опустилась рядом на колени и заставила посмотреть на неё, поднырнув под мою опущенную голову. - Виктор Ван Арт, если вы меня любите хоть отчасти так сильно, как говорите, то я практически приказываю вам сейчас улыбнуться! - Но я не говорил... - Порой поступки важнее слов. А мне сейчас и вовсе никакие слова не заменят тебя самого. Твоего взгляда. Того, как ты целуешь мою руку. Виктор, я живу меньше тебя, но я не так уж глупа. И если ты поможешь мне встать, то мы сегодня все же посмотрим на орхидеи, - когда я поднял голову, она тоже распрямила спину и теперь мне казалось, что я смотрю на самый прекрасный цветок, по какой-то случайности доступный только мне. Хрупкая девушка со светлой кожей, выпавшими из прически прядями волос, этим румянцем на щёчках, озорным взглядом...и в облаке пышной юбки розового, с золотым и сиреневым переливами, шелка. - Ты - самое прекрасное, что случалось в моей жизни. - сказал я, помогая ей подняться. - И я навечно твой. Вне зависимости от того, захочешь ты пройти через обращение иди предпочтёшь остаться человеком. Мое сердце до конца принадлежит тебе. Я подхватил её чуть выше колен, поднял и закружил. Такого звонкого счастливого смеха я ещё не слышал...

***

настоящее время Очередная тетрадь воспоминаний легла в сторону. ...Мое сердце до конца принадлежит тебе... Насколько же пророческими позже оказались эти слова. До конца... В дверь за моей спиной постучали. - Привет, старший брат. Чем занимаешься? - Ничем таким, что бы могло заинтересовать моего взбалмошного братца, - я убрал тетради на журнальный столик. - Ты опять в своём унынии пребываешь, да? Столько лет прошло... Может, пора завязывать? - он плюхнулся на диван рядом со мной. - Знаешь, что... - Знаю, знаю. Наперёд знаю всё, что ты можешь мне сказать. За эти года выучил наизусть. - Тогда зачем каждый раз всё заново начинаешь? - Развлечение. Ну и попытки достать тебя из твоей раковины не оставляю. А вдруг когда-нибудь да получится? - Тебе - вряд ли, - я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. У меня не было никакого желания продолжать это бессмысленный диалог, который спустя пару моих реплик перерастёт в монолог Дастина о том, что я слишком рано похоронил себя, что надо жить и отрываться по полной. Поэтому ничего нового я не услышу от него. Ни сегодня, ни завтра. Никогда. - Слушай, Вик, а ты всегда был таким букой? Ноэль говорил.. - Исчезни, Дастин. Просто исчезни. - Ну окей, окей. Я-то уйду. Но ты не замуровывал бы себя здесь. Сходи, отдохни, развейся. Может, познакомишься с кем. Отвлечешься от мрачных мыслей... - Дастин, если ты сейчас сам не выйдешь через дверь, поверь, я помогу тебе в окно выйти. - мой голос наполнился таким льдом, что я сам укололся об него. Но вот не надо учить меня жить. Иначе точно плохо будет. И совсем не мне.