Red Lipstick

На семейном портрете мы выглядим вполне счастливыми

Обеспокоенные голоса будят его. Проклятый свет режет глаза, он нервно прячет голову под одеяло и вслушивается в шепот. Он сильно сжимает глаза, кусает губы до крови, ощущая противный запах на себе и рядом. Тэён думает, что Джехён где-то поблизости, но признаков присутствия нет, и тут омега вспоминает произошедшее. Этот запах теперь в нем. Тэён резко подскакивает, скидывая на пол одеяло. Руки развязывают перевязанную шею, и он горестно стонет, до крови проводя ногтями по укусу. Он сдирает засохшую корку, впивается, намереваясь оторвать почерневший кусок кожи, убрать с себя печать несчастья. Если будет нужно он возьмет нож и убьет себя, но не признает подчинившимся. Кровь хлыщет по белой мебели, пачкает дорогой ворс бежевого ковра. К нему подбегает с криками Джой, она кричит успокаивающие слова, но Ли Тэён продолжает вырываться. Под ногтями скапливаются слои кожи и подсохшей крови. Он видит обеденный ножик на подносе, рука тянется к нему. Если он просто воткнет его, то игра окончена, и омега выйдет победителем. Под крики Джой в комнату забегает Джехён. При виде его, омега сильнее вырывается и ему удается выбраться из захвата. Остается долгожданный сантиметр до прикосновения с холодным металлом, но его, как маленького мальчишку подхватывают за подмышки и отворачивают. Ненавистный аромат власти накрывает словно тяжелое полотно, Ли хватается за горло, выпуская ножик из рук. Метка обжигает, ему в шею словно вонзили длинные металлические иглы, которые не дают дышать. Врач не промахивается, попадая в оголенный участок. Слабость окутывает Тэёна с ног, пятки становятся ватными, глаза против воли закатываются. Ему снится мама, их большая лестница и красный ковер поверх. Внизу у начала лежит мама, как в тот день, её подол тяжелого белоснежного платья красиво рассыпан по полу, красный цвет яркий и так идёт ее платью. Она умиротворенно спит, тогда он не понимал, почему она так счастлива спать. Мама всегда выглядела счастливой и красивой, был ли это семейный портрет или её похороны. Тэён желал быть таким же идеальным омегой, какой была она. Он ни разу не слышал нытья из её уст, она жила своей жизнью и была красива, притягивая внимания, становясь завистью всех остальных. Папа безумно её любил, не оставлял на минуту. Долгое время он считал это идеальными отношениями. Когда начались его бессонные ночи из-за плача мамы в соседней комнате — он точно не знает. Помнит, что был очень маленький и просыпался, игнорировал и ложился с зайцем-игрушкой к маме и сильно обнимал. Он злился на ее слезы, чувствовал ужасно, потому что ему было больнее видеть её такой. Это разрушение идеалов, когда некогда сильные люди, за которыми ты прятался, показывают свои слабости. Тэён в шестилетнем возрасте не был готов к такому. Он многого не знал, например, почему мама никогда не спала с папой в одной комнате, почему выдергивала ладонь из его рук. Бабушка и дедушка часто ругали её, говоря, что она не справляется совсем. Мама ощущала себя одной на поле битвы, и только его детские руки, обнимающие крепко-крепко, давали силы жить. На долгое время он был её стимулом. Гости с восхищением смотрели на их фотографии, развешанные по стенам. Мама и папа улыбаются и тепло обнимают его, их улыбки будто бы порвутся от переполняемого счастья. Их называли счастливчиками. Тэён подслушивал слова других жен, которые называли его мать победительницей, а вечером прятался под кроватью и закрывал уши, чтобы не слышать криков отца и плач мамы. Отец часто говорил, что омега красивое украшение, но не желал такой судьбы своему сыну. Для него счастье сына было в состоятельном альфе, а Тэён в это верил, потому что это то, к чему его готовили в детстве. Раздвигай ноги мужу — получай от жизни всё. Но почему-то в душе он считал, что возможно жизнь не так проста, что однажды он не захочет этого делать, не пожелает отдаваться тому, кто готов подарить ему всё. Потому что с мамой это не работало. Тэён умолял её не плакать, отца не давить, и когда он кричал о разводе, маленький омега умолял остаться, потому что если не любила мама, то любил он. А затем кровавая лестница, умиротворенная мать, полицейские и прислуги, что забирали его, дабы не травмировать ребенка. И для него до сих пор загадка: сделала это мать сама или же столкнул отец, но он был слишком труслив, чтобы спросить и отказаться от роскоши жизни, если вдруг узнает неприятную правду. По сути он её знал и продал мать ради того, чтобы жить в богатстве. Тэён понимал — он трус. Отец вместо этого использовал фразу «смышлёный мальчик». Оттуда он и начал думать, что страх и ум идут по одной линии. Если бы он был чуточку внимательнее к маме, чуточку учтивее, то все было бы по-другому. Да черт побери, даже сейчас он бы знал, что делать. Его мать также против воли получила метку, также страдала и вынашивала его в животе, и он считал, что идет по этому кругу, потому что заслужил скотина такая. Тэён захлёбывается слезами под настигшими эмоциями, он задыхается и просыпается снова от отвратительного чувства запаха на нем. По его крови бегут феромоны альфы, его доказательство принадлежности, власти над омегой. Открыв глаза, он видит снова Джой, но она уже одна в комнате. Её прохладная рука сжимает его, в глазах читается страх и боль. Конечно, она все знает и понимает, но ничего не может с этим поделать. Тэён сухо прокашливается, игнорируя жесткую боль в шее. Метка ноет, давая о себе знать каждую секунду. Мускусный аромат альфы витает возле него, напоминая о своем присутствии. Тэён садится в кровати и выдергивает ладонь, чтобы посмотреть на сухую кожу на руках. Джой затихает и боится что-либо сказать ему. Ли молча берет стакан с водой с тумбы и из полочки вытаскивает противозачаточные. Тот дебил Джонни кончил в него, поэтому выходом были только таблетки экстренного прерывания беременности. Поставив громко стакан обратно, Ли смотрит на девушку: — Я сведу метку. Резко приходит он к такому решению, поглаживая сухую кожу на руках. Глаза прислуги округляются, она от удивления встает с кровати, красные волосы, как фурия разлетаются и неряшливо оседают на плечах. Она хмурится, понимая, что это неправильно. — Н-но если ты это сделаешь, тебя больше не смогут пометить, — Джой тянет руку к укусу, но Ли резко отодвигается назад и шикает. — Прекрасно, я все равно ненавижу альф, — с дикой улыбкой он закрывает метку, как что-то чего он очень стыдится и не хочет показывать другим. — Мне нужны только их деньги. В этом поганом мире им легче зарабатывать, а я не могу жить в нищете. Джой прикусывает красные губы, Тэён замирает от красоты цвета, вдруг вспоминая о своих помадах. Они красиво разложены на тумбочке, расставлены от самых любимых к менее. Его обожаемая помада от Диор заканчивается. Если он купит её на последние деньги на карте, то это будет опасная ситуация. Возможно, что деньги ему понадобятся еще. Тэён сжимает в кулаках простынь от злости. Раньше ему ничего не стоило их выпрашивать у отца, но мудила Чон Джехён совсем другое дело. Уж точно на лазерное сведение метки альфа не даст средства, но на помаду может. Тэён закусывает губы от соблазна: он ненавидит альфу, но ничего не может поделать с тем, что у него есть деньги. Идея потратить собственные на сложную процедуру, а с альфы выпросить помаду — кажется зазывающей, соблазнительной. Но Ли трясет головой, потому что принять от него деньги равносильно признанию власти над ним, чего и хочет Джехён. Он унижен, раздавлен и укус для него ощущается, как метят дворовую скотину. Джой обеспокоенно ходила за ним долго по комнате, пока Тэён достаточно в грубой форме не намекнул, что хотел бы остаться один. В отражении он разглядывает пустым взглядом большой кровоподтек на шее. Оно пульсирует, как будто просит принять себя в свое тело. Метка хочет связать его с Джехёном в одно целое, чтобы он каждой клеткой тело ощущал альфу, сопереживал, злился, радовался вместе с ним. Даже сейчас ему тяжело понять, эта привязанность и гнев, пустота и страх — его ли это чувства? Тэён смотрит, как слезы стекают по щекам, они увлажняют красные губы. Омега смеется своему отражению, не выдерживая всего, он прячет лицо в ладонях и громко рыдает. За недели отец ни разу не связался с ним, пока Тэён не пытался позвонить сам, и то эти разговоры не длились дольше обычного. Тэён не знал, что делать и куда деваться, здесь он не мог оставаться больше. Рукава шелкового халата мокрые от слез. Голова разрывается, и сходить понежиться в горячей водичке кажется хорошей идеей. Халат легко падает к ногам следом за шортами, он от кончиков пальцев ноги погружается постепенно в теплоту воды. С золотых кранов скатываются капли воды, шумно разбиваясь об поверхность. Тэён ощущает опустошение после всего пережитого, он не умеет плавать и боится воды, но хочется ощутить забытие, отключение от мира, поэтому набрав воздуха в легкие, он полностью погружается под воду. Под водой тихо, здесь он ощущает чужого запаха на себе, тело кажется легким и с этой легкостью будто бы очищается его душа. Когда воздуха не остается совсем, он выныривает обратно, жадно втягивая воздух полной грудью. Запах геля для душа и масла, которым он обмазывает себя после, перекрывают аромат Джехёна. Его руки трясутся, обмазанные пальцы проходятся по укусу. Врач советовал не трогать и перевязать, чтобы не занести заразу, но Тэёну плевать. Может быть, если произойдёт заражение, метку точно будут удалять, а еще ему это уже обойдется бесплатно, расходы возьмет Чон Джехён. Тэён хочет верить, что альфе он нужен живым. Накинув обратно шелковый халат, в более приподнятом настроении он выходит из ванной. Кое-как вернувшиеся настроение, обратно падает. Всё из-за Джехёна, который сидит на краю кровати. В руке у него галстук, первые пуговицы рубашки расстегнуты. Кажется он вернулся с какого-то мероприятия. — Долго, — не поднимая головы, он слишком сосредоточен, обматывая галстук на кулак. — Я чуть не выбил дверь, думая, что ты решил утопиться. Тэён натягивает самую ядовитую улыбку из всех его фирменных. Наверное, если бы у улыбок были силы, то он бы мог плеваться ядом. — Не так легко и просто, Чон Джехён. Если я и умру, то только оставив тебя ни с чем. Альфе хмыкает и улыбается широко, разглядывая неприкрытые тканью гладкие и блестящие от масла ноги. Если бы люди отключили им бы звук и могли только смотреть, они назвали бы улыбку Джехёна нежной, полной любви, а взгляд, желающий и обожающий своего омегу. — Разве не проще сдаться? Ты упрям и глуп, ведешь свою детскую игру, придумал какую-то борьбу. Когда ты ступил сюда, ты уже стал моим. — Я не твоя вещь, — рычит Ли. — Ты моё всё. Поправил его Чон, не прекращая разглядывать соблазнительное тело омеги. Если в начале он жалел, то сейчас считает правильным решением пометить его. Однако спокойствие омеги настораживает, скорее всего, он что-то задумывает. Как просто ему читать его. Следуя глазами за покачивающимися бедрами омеги, альфа замечает столик, заполненный помадами. Тэён их обожает с детства, они такие же кричащие и скандальные, недоступные и развратные, как и сам омега. — Одно твое слово и все помады будут твоими, — он подходит к столу, вставая позади омеги, которого тут же бросает в дрожь. Ли поднимает взгляд на зеркало, сталкиваясь со взглядом альфы, чьи руки удобно устраиваются на талии, притягивая к себе его. Сдержав злость, он тихо шипит, как кошка на чужака. — Хорошо-хорошо, не помады, — шепчет он, касаясь губами мочки уха. — Я подарю тебе всё. Нужно лишь быть со мной, и я сделаю всё для тебя. — Я не проиграю тебе. — Хах, опять ты за свое. Это не игра, нет проигравших между нами с тобой. Мы с тобой оба выйдем победителями из этой ситуации. У меня будет самый желанный омега, а ты будешь жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Тэён шумно сглатывает, вспоминая про отца, про то, что Чон сможет и при желании отнять все его наследство, про любимые помады. Цепи дьявола окутывают шею, Джехён самый настоящий сатана, предлагая всё самое ценное для него. Но как же свобода, та независимость, ради которой боролась его мать каждый день в браке. Тэён не может подавить гордость и любовь к себе, он знает, что это неправильно, и он не продаст свое унижение и не даст Джехёну овладеть им. — Пошел к черту, ублюдок. Замахнувшись, он оставляет звонкую пощечину. Джехён, потерявший равновесие, отшагивает назад. И тут омегу охватывает животный страх. Альфа медленно гладит покрасневшую щеку и не поднимает взгляда, от чего у Ли подкашиваются ноги. Поняв, что нужно что-то делать, Тэён хватается за косметичку и швыряет в него, но тот, как пушинку, отбивает рукой и двигается в его сторону. Тэён срывается на бег в ванную и вот уже собирается захлопнуть дверь, но альфа просовывает ногу и силой отталкивает ее. Не удержавшись, омега падает на холодную плитку. В чувство приводит крепкая хватка на его волосах. Джехён буквально тащит за волосы его под крики омеги. Ногтями Тэён царапает руки мужчины, замахивается выше, пуговицы отлетают от рубашки, ссыпаясь на пол. — Н-нет! Джехён! Скотина, отпусти меня! Почти визжит, понимая, что Чон тащит прямиком в ванну, которая заполнена мыльной водой, что забыл слить омега. Он сопротивляется и визжит, но Джехён сильнее и доказывает это каждый раз. Его голову погружают под воду, руками омега пытается отодвинуться от бортиков, но безуспешно. Пузырьки воздуха поднимаются вверх, потом Джехён наконец вытаскивает за волосы, чтобы дать вздохнуть и снова погрузить в воду. Он садист, не упускает в моменты секундной передышки унизить словами, показать место омеги в этом доме. — Наблюдать за твоим сопротивлением мило, — ухмыляется, видя, как отчаянно вцепляется в него омега. — Первые секунды ты наглый и готов спорить, но потом я делаю так, — его вновь погружают под воду. — И ты умоляешь прекратить меня. Твоей глупой смелости хватает на минуты. Омега не слышит половины его слов, ему плевать, что этот пытается донести. На уме только найти выход прекратить это. Неважно как. — Джехён! Джехён-а, — он давится кашлем из-за воды, мыльная вода шипит глаза. — Пожалуйста! Пожалуйста, дай мне время. Альфа замирает. Сильнее натянув волосы в кулак, он тянет за голову омегу назад. Большие глаза с паникой смотрят в его, капилляры покраснели из-за воды. Джехён ухмыляется и начинает осторожно поглаживать за волосы, Ли тихо стонет от того, как резко отпускает боль в корнях волос. — Думаешь, я поверил тебе? Что ты так легко признаешь свою слабость? Я хорошо тебя знаю, Ли Тэён. Мать омеге с детства говорила, что усыпленный хищник уязвимей всего. Тэён говорит почти правду: — Я боюсь тебя, у меня нет пока выхода и это злит. Ты прав, я упрям, но не глуп. Если союз с ублюдком спасет меня, то пусть будет так. Кажется его слова действуют на альфу. Джехён хватает за руку Тэёна, помогая встать. С недоверием он выводит их из комнаты, постоянно оборачиваясь на омегу. Посадив Тэёна на стульчик у комода с косметикой, Чон садится на корточки возле него, не отпуская ладони из своей. Альфа наоборот переплетает их пальцы, заглядывая в глаза омеги. Полностью мокрый, где-то проглядываются заживающие синяки, Тэён все равно божественно красив. — У тебя одного хватает наглости звать меня ублюдком, — хмыкает. — Оно так и есть. Я незаконно рожденный ублюдок, не прямой наследник, сделанный какой-то шалавой в одну из ночь, когда отец решил погулять налево. Такого не может быть. Тэён раскрывает рот в удивлении, потому что для всех Чон Джехён первый официальный наследник всей их корпорации. Это никогда не обсуждалось. — П-подожди, а кто тогда прямой? Сончан? Джехён смеётся, не ощущая никого страха, делясь с этим с Ли. — Сончан, но он слишком амёба и отец всегда знал это. Я часто ловлю себя на мысли, что отец ненавидит меня, потому что я результат его прошлых ошибок. Грустно, да? Сын от какой-то левой шалавы в итоге оказывается самым смышлёным и подходящим, чтобы забрать себе все владения. Ли нисколько не сострадает ему. В голове вертится мысль, чтобы как можно сдать это все в прессу, выбросить под конец своей мести, как самое последнее блюдо, десерт, завершающий важный вечер. — Я согласен с твоим отцом, — Ли облизывает губы, надеясь, что не переборщил с тактикой. В него словно вселяется бес, одна ужасная история приходят за другой, делая Ли счастливее. Что если он будет появляться на публике с альфой, а затем пустит слух, что залетел от Джонни Со. Джехён, имеющий идеальную репутацию, который не привык делиться с чем-то, будет ужасно зол. — Не подлизывайся, — фыркает, выдергивая ладонь, чтобы легонько ударить ей по щеке омеге. — Достаточно просто прекратить истерики. Тэён еле сдерживает смех, прокручивая яркие заголовки в голове. Чон Джехён, который не является родным сыном Чон Юнхо, будет знать, что и у его омеги не его дитя. Карма существует, пусть Ли устроит цирк, соврав. — Я пытался быть искренним, — Тэён брезгливо трет щеку, где секунду назад была ладонь альфы. — Больше не буду, сам напросился. Хмыкнув, он переводит диалог в больное русло омеги: — Деньги нужны. Нужны. Чертовски нужны, но Ли умрет, нежели признает этого. — Хах, нет. Мне не нужно ни цента от тебя, понял? — Замечательно, люблю такое, — Джехён снимает разодранную и мокрую рубашку, садится на кровать. — А теперь развлеки меня и сделай мне приятно. Тэён сглатывает комок тошноты, наблюдая, как Джехён протягивает к нему ладонь. Альфа похож на сонного хищника, но который может в любой момент запрыгнуть и убить. Негнущимися ногами омега идет к нему. Подойдя ближе, Тэён как можно увереннее садится на его бедра, располагая руки на сильных плечах. Джехён находит покой на его талии, собственнически сжимая её. — Вот видишь, это не так уж трудно, — победоносно улыбается, рисуя круги пальцами поверх шелкового халата. — Всего лишь отдавать себя целиком: на светских вечерах, за трапезами и в постели. Руки альфы забираются под халат и трусы омеги. Тэёна трясет от шершавых рук, от того, как грудь заполняется чужими эмоциями, как он ощущает трепет альфы и путается. Так забавно, что теперь он чувствует каждое чувство парня. — И я отдам тебе всё. Джехён ведет губами вверх по шее, обходя осторожно метку. Легкие поцелуи заставляют кожу покрыться мурашками, Ли легко отстраняется, испытывая отвращение к себе, к тому, как его внутренняя омега заставляет подчиняться тому, кто его пометил. — Мне ничего не нужно, — Ли мягко отталкивает альфу, чтобы вновь не разозлить его. — Просто, просто не делай мне больно. Тэён прикусывает язык до крови, понимая, что сказал. Отчасти это была правда, если Джехён забудет о его существовании в этом доме, то будет легче. — Хорошо, — не понимая омегу, легко соглашается Джехён, проводя пальцами по зеленым синякам. — Как скажешь. Не хочешь развеяться? Могу сводить тебя в торговый центр. Поджимая подол халата он лишь отрицательно машет головой. Будь он в другой ситуации, будь они обычной парой, Ли запросто согласился бы. — Жаль, но мне нужно будет тебя показать людям, — Джехён смотрит на часы, недовольно цокая. Всегда с омегой часы пролетают незаметно. — Я присоединюсь в конце, нужно будет отобрать пару костюмов для благотворительного вечера. Просто кивнув его словам, Джехён, который почему-то совсем не ощущающий угрызения совести, оборачивается и с гадкой улыбкой проговаривает: — Кстати, звонил твой отец. Сказал, что дела не очень, придется здесь задержаться еще на какое-то время. Какая неудача, но ты в безопасности. Здесь, рядом с ним Тэёна никто не тронет. Когда он находится в клетке льва, он является самым опасным для него.