«Я сам уничтожил в себе всё живое Когда ты забудешь меня, я буду в покое И мне больше не страшно Убивая себя, я не чувствую пола Я просто шепчу тебе песню снова…» Песня — «Засыпай»
— Хочу, чтобы ты взял под свою опеку и Изабеллу, — произнес Эрвин Смит, отпивая из кружки. Хотелось сжать кружку с чаем и кинуть в ближайшую стену. Я нянька что ли? Я и так согласился взять недотёпу Эрена — за девчонкой смотреть я не собираюсь. Я привык быть один. Мне так удобно. Скрывать свои эмоции, никому не доверять — это не просто пустые слова, я этим живу. Главные правила, которые я запомнил в трущобах, где вырос, и сейчас тоже использую. Глупо надеяться на счастье, когда человечество находится на грани вымирания. Глупо заводить друзей, семью, влюбляться… Я не помню, что почувствовал, когда умерла моя мама. Наверное вообще ничего. Хотя нет, чувство голода и холода там точно были. Противные стены какого-то борделя, сырость, грязь. Я не обращал на это никакого внимания, мне просто было комфортно жить с моей мамой. Спать вместе с ней в кровати, и совершенно не важно, принимала ли она клиента в этот день или нет. Отвращения я не чувствовал. От неё всегда вкусно пахло. Приятный запах лавандового мыла. Она обнимала меня этими руками, которые пропахли лавандой, а потом закутывала в одеяло, слишком холодное, но пахло оно мамой. Кенни забрал меня оттуда. Мама умерла, а на смену матери пришел её друг. Я и подумать тогда не мог, что моя мама дружит с наёмным убийцей. Он никогда не рассказывал мне сказок о хорошей жизни: «Хочешь жить? Тогда научись держать нож в руках». И я научился. Наверное он сильнее всех и повлиял на меня. Я смотрел на Кенни, который со мной полнейший пьяница, с другими жестокий убийца. Эти две личность сживались с ним очень хорошо. Они будто были единым целым. Спустя время он бросил меня, просто в один миг взял, и не вернулся. Не то, чтобы я по нему скучал, но мне в девять лет, пожалуй, было тяжеловато. Друзья. Наверное, я могу их таковыми назвать. Фарлан был просто хорошим человеком, а Изабель была просто ребёнком. Но ключевое здесь слово «были». Я нашел в них утешение. Мы были разными, но в тоже время такими же жалкими детьми из подземного города. Нам просто нужна была свобода, просто хотелось увидеть солнце, вдохнуть свежий воздух, пробежаться по свежей траве. И мы вдохнули, вот только мне кажется, в последний раз. Я могу сотни тысяч раз винить кого угодно, но в итоге, ночью остаюсь виноватым я один. Ночные кошмары словно верные собаки служат мне до самого конца, пока не наступит рассвет, а потом плавно уходят на второй план. Они тянули кровавые руки ко мне, но я, почему-то, руку не спешил подавать. Смотреть, как умирают люди — легко. Как их съедают, как они исчезают в глотке гиганта. Л-е-г-к-о. — Я отец Петры. Моя дочь служит у вас в отряде… Служит? Служила. По-моему, жизнь — жизнью назвать нельзя. Она провоцирует, ты играешь с ней, а потом, в итоге, выходит ничья. Это в лучшем случае. Когда я потерял надежду — не помню. Когда перестал ценить что-либо — тоже. Просто жить, выполнять приказы, заполнять бумаги, просыпаться, так и не сомкнув глаза. Ску-ка. Медленно, но верно она начала овладевать мною. Я просто не мог понять, за что судьба наградила меня таким великим даром — жить. Жить и ждать своей смерти. Жить и ждать, когда же это все закончится. Я будто считаю секунды до какого-то начала. Но будет ли это начало? — Я, конечно, могу ошибаться, но я считаю, что ничто так не воспитывает, как боль… Меня воспитала боль. Она будто грозный родитель показала, к чему приводят такие игры с жизнью. И я понял. Я сидел тихо и не высовывался. А как только решался, мне сразу перекрывали воздух, задавливали, а я просто не мог устоять. — Белла! Мы тебя уже обыскались! Наверное хорошо быть той, у кого есть все. Хорошие друзья, верные сослуживцы, всеобщее внимание. Она просто везде. Куда не посмотри. Надоедливая девчонка, которая ни черта не умеет. Она просто сильная духом, вот и все. У неё слабые руки и совсем нет мышц, у неё тело ребенка. Она ребенок, которому просто повезло. Я долго не мог понять, откуда такая неприязнь к обычной беженке из Шиганшины. Я давно не испытывал это чувство, или просто забыл, что это такое. Зависть, такая очевидная и противная. Наверное, на миг, я почувствовал себя человеком, а не камнем на дороге. Обычный человек, у которого тоже есть чувства. — Пошли, покажешь на что ты способна. Я не собирался её тренировать, мне просто стало скучно, и я решил посмотреть на что она годиться. Такая вся простая из себя: светлые волосы, непонятного цвета глаза, маленькая, худая. Не в моём вкусе. Эрвин сказал, что она важна. Я понимал значимость Йегера, как оружия, но её нет. — Леви, для нас каждый человек в отряде важен. Но, мне очень хочется, чтобы её обучил именно ты. Я бы с радостью передал бы её Майку или Ханджи, но Харрис сейчас мечется между полицией и разведкой, а Зое работает с Эреном. Остаешься только ты. Будто я свободен, Эрвин… — Слабо. — Правда? Она ещё и скалится в ответ. Я и так еле сдерживаюсь, чтобы не перерезать ей глотку или не столкнуть с лестницы. Первое мне нравится больше. В один момент её стало слишком много. Так много, что я уже и забыл, как это просто дышать свежим воздухом, который не пахнет ей. Ей и её лавандовым запахом. Я неосознанно тянулся к ней, только потому, что проводил параллели с прошлой жизнью. Лаванда. Мне даже в кошмарах не снился этот запах. Я похоронил его вместе с матерью, ещё давно, и пообещал больше не вспоминать. — Решила обчистить всю кухню? Она вздрагивает и аккуратно поворачивается ко мне. Светлые волосы становятся чисто белыми на фоне лунного света. Удивленное лицо, такое детское. Похоже, я нашел, что может быть хуже кошмара. Ну, не-ет. Я начал быть слишком внимательным к ней. Она вздрагивает, просто когда слышит мой голос. Когда старательно перебирает пакетики с чаем пугается малейшего шороха. И как она выживет на вылазке? Она умрёт, и я похороню воспоминания о ней и всё, что связано с прошлой жизнью. Мне не будет её жалко. Я не буду о ней думать. Но думал. Постоянно. В день вылазки я не сомкнул глаз ночью, а утром уже был перед воротами, за которыми мой мир, где я чувствую себя свободно. Мне не нужно ни за кого переживать, у меня уже и так никого не осталось, а если нужно я смогу спасти. Стараюсь настроиться, отсчитывая секунды. — Капитан, повозки с провизией готовы! Поворачиваюсь, но сразу же жалею, что это сделал. Встречаюсь с ней взглядом, таким взглядом, что хочется скинуться с обрыва. Закрыть глаза и не открывать. Она смотрит на меня, на стену, на других солдат. А я медленно, но верно, начинаю сходить с ума. Вернуться к тренировкам, обучить её всему. — Главное не умирай… Может, я произнес это вслух, хотя, возможно мне просто это кажется, может быть это кто-то другой сказал. Звучит сигнал и, какая-то мелкая, но значимая нить обрывается. Мне всегда казалось, что я пережил все в этой жизни. Я неосознанно сравнивал себя с другими и думал, что они не достойны такой жизни. Обычные солдаты, такие счастливые, ещё зеленые, но умеющие улыбаться. Я выбирал свой отряд не по силе. Когда Эрвин показал мне выпуск, я выбрал тех, кто больше понравился, привлек внимание. Они просто были солдатами, и я не собирался к ним привязываться. Они живут своей жизнью, а я стараюсь выжить в своей. Элитный отряд капитана Леви. Многочасовые тренировки и просто время проведенное вместе. Что-то оборвалось, когда их тела я нашел в лесу. Кровь, грязь, запах трупов. Мне кажется, что я даже в темноте узнаю, что есть что. Петра часто называла нас семьей. Наверное, таковой мы и стали. Но было слишком поздно, чтобы я это осознал. Это была очередная вылазка, где жертвы были бы неизбежны. Я знал это, всегда про это помнил. Про такое невозможно забыть. Темная комната казалась мне раем среди всего окружающего мира, а темнота расслабляла. Мне даже казалось, что я смогу заснуть, впервые так хотелось спать. Тихий скрип двери разбудил, привел в чувства, но глаза я не поднял. Забылся, да я просто не мог контролировать ничего. Маленькая рука обхватила мою, вся перемотана, дрожащая. Она не плакала, просто тихо сидела, опустив голову на моё плечо. И тут, я словил себя на мысли, что никогда не видел её слез. Люди плачут просто так, я никогда не считал это важным. «Поплачь, тебе станет легче», — это так не работает, я пробовал. В один момент спина просто затекла, а тело начало постепенно расслабляться. Она быстро заснула, и как они это все делают? Просто закрыть глаза, погрузиться в мир, где правда можно жить. Я не могу так. Я закрываю глаза, но передо мной все ещё тот самый уродливый свет, пар от титанов, крики людей, которых я не смог спасти. Я не спал, но мне так казалось. Я чувствовал, как она ворочалась во время сна, как тихо вдыхала воздух, будто ей снится кошмар, но её лицо быстро приобретало спокойное выражение. И тогда я понял, что слаб. Она просто переборола его? Что она сделала, чтобы так спокойно спать? Легко убегает, оставляя после себя совсем нелегкий запах лаванды. Она будто намеренно издевается надо мной. Раздражает. Утром убегает — вечером целует. И это у меня пубертатный период? — Капитан, могу я сейчас сделать глупость? Я хотел ответить, что обычно, она не спрашивает у меня разрешение их делать, она просто делает, но сорвалось совсем другое. — Какую? Нужно было остановиться ещё тогда, когда я учуял слабый запах лаванды. Запах того, что связывало меня с прошлым. Но, когда перед тобой такое искушение, ты просто не можешь устоять. Так тяжело. Она тянет меня за шейный платок, а я даже не шевелюсь. Я знаю, что будет, поэтому и не двигаюсь. Жду, когда она сама это сделает. Хочу наконец-то ей показать, как себя чувствую я. Почему постоянно скрываюсь, не отвечаю на её вопросы, не улыбаюсь ей в ответ. Само слово «улыбка» звучит странно. Слабые движения, она просто дотронулась своими губами к моим. Просто приобнимает меня за щеку, а я неосознанно провожу параллели с прикосновениями мамы. Такие же приятно-холодные прикосновения, запах лаванды. Она так не во время отстраняется. Просто в один миг прекращает. Она захотела поцеловать — сделала. Бесит. Запускаю свою руку ей в волосы, похоже, я зря это сделал. Она удивленно раскрывает глаза, я ловлю ее губы, быстро, сильно прижимаю к себе, так, как хочу я. Слишком много воспоминаний, моментов, я, будто отыгрываюсь на маленькой, ни в чем невиновной ученице, которая просто не может сдерживать свои подростковые гормоны. Я понимаю, что её тянет. Когда она начала отвечать, я понял, что зря это все это затеял. Слабо, неумело, хотя наверное, как раз таки так, как нужно, если я просто не мог контролировать себя. Ни мне, ни ей неудобно тянуться друг к другу. Отстраняется первой, в силу физических возможностей — воздуха не хватает. Отходит назад, а потом ещё дальше. Мы оба тяжело дышим одним воздухом, когда я успел с ней так сблизиться? Она долго времени не тянет, убегает, наверное, тренировки, все же, пошли ей на пользу.***
— Нам выделили две разные комнаты, но ты можешь спать со мной в одной, если не доверяешь здешним солдатам. Она задумчиво глядит в мои глаза, впервые. Раньше избегала моего взгляда, смотрела куда угодно, хоть просто в стену пялилась. — Нет, спасибо, — снова улыбается мне, иногда мне кажется, что она специально это делает. — Спокойной ночи, капитан. Ах да, я забыл, что ты умеешь бороться с ночными кошмарами.«Засыпай, самая лучшая боль Засыпай, самая лучшая боль»