Такой разный взгляд

      В холодном свете серебряной луны, окружённой свитой из мерцающих звёзд, расстилающаяся далеко внизу земля казалась призрачным белым полотном. Три полных крыла грифонов (по пять бойцов в каждом) планируя на потоках холодного ветра, приближались к лагерю каравана кристальных пони.       Небесные хищники, облачённые в тканевые жилеты с металлическими пластинами, нижние края коих спускались до середины бёдер, наручи и открытые шлемы, вооружённые парными кривыми клинками, отлично пригодными для рубящих и режущих ударов, самострелами и металлическими накладками на крылья в виде перьев, а также метательными мешочками с зажигательным порошком, летели молча и неутомимо. Их движения были синхронными настолько, что увидев это, случайный свидетель вряд ли смог бы отвести заворожённый взгляд…       Вот лидер первого крыла нарушил синхронность движений и издал короткий клёкот, что послужило сигналом для его подчинённых к началу действий. Невзирая на ночное время суток, благодаря своему отменному зрению налётчики быстро обнаружили кольцо из саней, скрывающихся среди высоких сугробов: пусть пони и не зажигали огня, не использовали магические светильники, но безоблачная ночь сыграла им дурную службу.       Поколебавшись ещё секунду, чтобы принять окончательное решение о плане на битву, лидер откинул последние сомнения и огласил небеса воинственным клёкотом, тем самым призывая своих братьев к честной (насколько её можно было таковой назвать) и беспощадной битве. Тут же крик вырвался ещё из четырнадцати глоток, а затем летуны сорвали с поясов по два метательных мешочка и начали пикировать на лагерь, где поднялась пока что вялая суета. В свете ночного светила немигающие взгляды улавливали выскакивающих из-под саней жеребцов с самострелами, закреплёнными на спинах щитами, похожими на мишени шлемами с закреплёнными на них сияющими пирамидками.       — Товар жги! — скомандовал предводитель группы, оказавшись на высоте точного броска.       В следующую секунду произошло сразу несколько событий: сани, сколоченные из грибных досок и обтянутые грубым полотном серой ткани, вспыхнули, озаряя широкий круг лагеря ярким живым светом; высокие сугробы взорвались облаками снежинок, а из их глубины стали вылетать распускающиеся подобно паутине сети с грузиками, накрывшие собой как раз тот участок пространство, где находилась большая часть крылатых хищников; из своих укрытий выбрались кристальные пегасы, сверкающие новенькими кирасами с латными юбками, поножами, шлемами и короткими клинками, вставленными между маховыми перьями. Караванщики же, сбившись в центре в кучу, подняли щиты в форму панциря черепахи, ощетинившись выставленными в разные стороны копьями.       Несколько запутавшихся в сетях грифонов, издавая яростные крики и размахивая когтями в попытке разорвать тонкие и прочные нити, словно огромные гусеницы упали на снег и продолжили извиваться уже лёжа. В тот же миг крылатые кристалийцы взмыли навстречу противникам, ещё не успевшим перестроиться для отражения контратаки, а из их поножей выскочили обоюдоострые прямые лезвия. Земнопони, коих на какое-то время все оставили без внимания, разомкнули щиты и из-под защиты «черепахи» выбежали гвардейцы с копьями, тут же начавшие наносить колющие удары по обезвреженным врагам…       Громкий клёкот огласил пространство, и грифоны, не став вступать в схватку у самой земли, мощными взмахами крыльев поднялись ввысь и выхватили парные мечи. Поднявшись достаточно высоко, они перевернулись головами вниз и сложили крылья, начав всё быстрее и быстрее падать навстречу противникам, выставив перед собой своё хищно сверкающее лезвиями оружие.       Пегасы не рискнули принять столкновение на невыгодных условиях и брызнули в стороны, при этом криками стараясь предупредить соратников внизу. Земнопони, не все из которых справились с нанесением смертельных ран своим жертвам, бросив копья, побежали обратно под защиту щитов, из-под коих начал раздаваться странный гудящий звук…       Часть небесных хищников не долетела до снежной поверхности, вместо этого расправив крылья и совершив вираж, за счёт набранной скорости разлетевшись в стороны и вверх, одновременно с этим убирая клинки в ножны и хватаясь за самострелы. В то же время упавшие в пределы огненного кольца бойцы сильными и умелыми ударами клинков распороли сети, позволяя раненным соратникам выбраться на свободу.       Тренькнули тетивы, отправляя в полёт короткие тяжёлые болты, которые в пяти случаях отскочили от брони пегасов, оставляя на ней незначительные повреждения, но в двух — выстрелы достигли незащищённой мягкой плоти, позволив наконечникам напиться горячей крови. Летуны из числа пони тут же бросились на стрелков, отбросивших уже бесполезное оружие и снова взявшихся за мечи, чтобы с неприятным лязгом скрестить с ними клинки.       Внутри кольца огня в это время щиты, составляющие «черепаху», разомкнулись, выпуская жеребцов с закреплёнными на спинах взведёнными арбалетами. Изображающие ходячую артиллерию земнопони склонили головы, стоя на полусогнутых ногах, тогда как их напарники, встав на задние конечности, передними копытами нацеливали орудия и дёргали за спусковые рычаги. Впрочем, успех подобной стрельбы был невелик: лишь двое уже раненных крылатых хищников не смогли увернуться, в то время как четверо здоровых бойцов кинулись навстречу растерявшимся противникам…       Фехтуя клинками, закреплёнными на передних ногах, крылатые пони вертелись в воздухе волчком и старательно лягались задними копытами, пытаясь достать грифонов закреплёнными на поножах мечами. Сами налётчики, умело орудуя парными кривыми клинками, пусть и не могли похвастаться большой скоростью на столь коротких дистанциях, но обладали большей силой и демонстрировали немалое мастерство. Кроме того и первые, и вторые не стеснялись бить друг друга крыльями, высекая искры из пластин брони, угрожая удачным попаданием не просто оставить рану, но пронзить чужую шкуру насквозь.       В одной из схваток сошлись лидеры летунов: они то сталкивались, со скрежетом скрещивая мечи, то били друг друга маховыми перьями и разлетались в стороны, чтобы начать кружить то по часовой, то против часовой стрелки, дабы вновь сойтись в жестокой рубке. Грифон не стеснялся пытаться ударить противника клювом, а также работал задними лапами с выпущенными когтями, которые соскальзывали с кристальной брони. Пегас лягался всеми ногами, одновременно орудуя четырьмя мечами, раз за разом стараясь достать то верхнюю, то нижнюю половину торса противника. По какой-то причине никто не вмешивался в их дуэль, позволив отклониться от места основного противостояния…       В какой-то момент небесные хищники почувствовали, что их крылья отяжелели, глаза слипаются, а движения стали менее быстрыми. Однако же они не успели никак на это отреагировать, так как летуны из числа пони незамедлительно воспользовались шансом, предоставленным им колдунами, до сей поры скрывавшимися под щитами земнопони.       Битва, начавшаяся как нападение налётчиков на караван, оказавшийся ловушкой кристалийцев, которая так и не сработала полностью, всё же закончилась победой для пони. Однако же невзирая на вмешательство колдунов, заморозивших мышцы хищников, без тяжёлых потерь обойтись не удалось.                   ***       — Господин Фрост, проснитесь! — ворвался в покои светло-серого десятилетнего жеребчика слуга в красной ливрее.       Молодой земнопони, чёрная грива коего была коротко подстрижена, неохотно оторвал голову от одеяла, которым была застелена большая круглая постель, похожая на белую таблетку, после чего сфокусировал взгляд карих с красноватым отливом глаз на вторженце. Его покои были освещены тусклым сиянием жёлтых сфер, закреплённых в четырёх углах под потолком, а обстановку составляли несколько книжных шкафов, пара столов и само ложе для сна.       — Что случилось? — несколько раз моргнув, спросил ученик принцессы Кристальной Империи.       — Её высочество Рэдиэнт Хоуп вызывает вас в госпитальное крыло! — словно бы специально повышая голос, зная как это влияет на не успевшего толком проснуться жеребчика, отозвался слуга. — Скорее: дело не терпит отлагательств!       — Веди, — уронил единственное слово Фрост, после чего всё же поднялся на ноги и соскочил на пол, а затем подхватил зубами с низкой тумбочки зелёную накидку с символом золотого жезла, вокруг которого обвивается змея.       Вскоре они уже бежали по кажущимся бесконечными коридорам дворца, украшенным висящими на стенах гобеленами, мозаиками, картинами, стоящими в нишах вазами и статуями. На самом деле до госпитального крыла жеребчик дорогу мог бы найти и сам, но на это потребовалось бы какое-то время, да и возникала опасность «случайно» с кем-нибудь столкнуться, тем самым нарвавшись на лекцию о своём воспитании или жалобу принцессе (а то и самой королеве). Впрочем, из-за инициативы слуги, выбравшего не самый короткий, а самый зрелищный маршрут, прибытие к цели задержалось на несколько лишних минут быстрой работы ногами.       «Не такое уж и срочное дело», — промелькнуло в голове светло-серого жеребёнка, за прошедшие месяцы успевшего запомнить, что в случае необходимости обслуга действует крайне эффективно, но когда есть для этого возможность — не упускает шанс на злоупотребление крохами власти.       К собственному стыду жеребчик не сразу заметил закономерность в поведении окружающих его пони, да и никто ему на это не указывал специально. Создавалось впечатление, что у жителей дворца существует какая-то своя иерархия, мало чем пересекающаяся с расстановкой в остальном городе: здесь даже слуги чувствовали себя выше многих мелких аристократов, не имеющих личных апартаментов в доме королевской семьи. К ученику принцессы, о коем ходило множество слухов, начиная от дальнего родственника королевы и до бастарда кого-то из колдунов Ордена, как и к его матери, отношения были холодно-неприязненными, но всё же не перерастающими в откровенную враждебность.       «Положить в чай соль вместо сахара? Забыть привести в порядок ученическую мантию? Посыпать постельное бельё порошком от блох, вызывающим зуд в носу и по всему телу? Ох уж эти милые маленькие шалости», — мысленно вздохнув, жеребчик порадовался хотя бы тому, что мама-Старли избежала столь пристального внимания окружающих, так как обитала в комнате личной служанки королевы (правда, из-за этого они виделись очень редко, но чем-то всегда приходилось жертвовать).       Кто-нибудь мог бы спросить, почему за несколько месяцев Фрост не изучил дворец? Этому было несколько причин: во-первых, гулять без принцессы или проводника было чревато разными неприятностями, а он не являлся сторонником котёнка Гава; во-вторых, каждый слуга предпочитал использовать разные маршруты движения, то ли случайно, то ли специально стараясь запутать подопечного принцессы; в-третьих… стоило признать свой топографический кретинизм, проявившийся внутри этого понячьего муравейника.       Наконец забег закончился перед двустворчатыми большими дверями, выкрашенными в медовый цвет и украшенными символом кусающей себя за хвост змеи (хотя… это мог быть и восточный дракон). Проводник резко остановился, затем толкнул одну створку и, просунув голову в образовавшуюся щель, негромко произнёс:       — Её высочество здесь?       «Чего?», — не удержался и вскинул брови юный земнопони, на языке которого закрутились не самые цензурные выражения, совершенно недостойные ученика принцессы.       — Проходи, — по всей видимости, получив утвердительный ответ, слуга распахнул дверь шире и кивнул жеребчику. — Тебя проводят в нужное помещение.       — Спасибо, — всё же сумев проглотить иные слова, максимально вежливо ответил Фрост, от внимания которого не укрылась самодовольная усмешка взрослого жеребца, появившаяся в уголках его губ.       Пройдя через двери, светло-серый жеребёнок оказался в коридоре медового цвета, где у низкого столика стояла молодая земнопони в зелёной накидке с золотой подкладкой. При виде подопечного Рэдиэнт Хоуп, она дружелюбно улыбнулась и спросила:       — Не хочешь чего-нибудь пожевать?       — Я не голодный… Благодарю, — отозвался жеребчик. — Учитель меня вызвала.       — Сейчас она занята: недавно доставили раненных из-за барьера, и некоторым понадобилась срочная помощь, — качнула головой собеседница. — Так что, Фрост, ты успеешь умыться и обсушиться. Идём: в комнате отдыха сейчас никого.