я—твой Эдвард, ты—моя(?) Белла

      —Чесночок-чесночок, всем вампирам на клычок, —на распев тянул мужчина среднего возраста, перемешивая варево в котелке среднего размера. Аромат при этом на весь их средний домик шёл, ну абсолютно не напоминающий прекрасное амбре с примесью розового масла, которым сейчас его сын натирал запястья и мягкое местечко за ушами. Ещё со своей комнаты, почуяв, как эфирный парфюм смешивается с уже до боли знакомым запахом представителей подсемейства луковых, Галф подскочил на кровати от раздражения и запихнув ноги в тапки, потопал вниз, в подвальное помещение - "рабочий кабинет" его отца.       В его "рабочем кабинете" не было громоздкого стола из резного дуба или тщательно распределённых по алфавитному порядку, важных документов о расходах и доходах в бизнесе. Зато другой лабуды было прям в прок: тут вам и осиновые колья любой остроты, длины и ширины (иногда, заходя сюда, Кана чувствовал себя посетителем секс-шопа. Но он не жаловался, так как для его настоящего посещения нужно было ждать ещё год, поэтому можно было просто рассматривать эти "боеприпасы" и вздрагивать от некоторых мыслей, которые невзначай посещают пубертатного мальчика (тем более, мальчика-бисексуала)), чеснок шести сортов (развешен он был в старых капроновых колготках его мамы, которые она иногда забыла донести до мусорного ведра и заклеивала бесцветным лаком, в надежде что можно ещё поносить) и парочка серебряных крестов, которые Господин Тр-пипон Ван Хельсинг время от времени окроплял святой водой.       Галф распахнул дверь в это помещение и если бы обычный человек, получил ударную волну закипающего чеснока в нос и в глаз, то наверняка бы остался и без того и без второго. Но Галф жил с потомственным охотником на нечисть всю свою жизнь и порой, ему казалось, что он на семьдесят процентов состоит не из воды, а из драконьих зубов*. —Папа! Вырубай здесь всё, хватит уже! Ко мне сейчас Мью придёт, а у нас на весь дом несёт этой дрянью. —юноша насупился и скрестил руки на груди. На это, его отец, занятый "готовкой", обернулся и пробежался глазами по сыну: чистые серые треники и футболка размер в размер, подчёркивающая его умильную худобу. Мужчина отряхнул, мокрую от жидкости, деревянную поварёшку, сощурил глаза и хмыкнул в ответ на претензию ㅡЭтот твой упырёныш? ㅡПрекращай его так называть, ㅡмалец в ответ на прищур свои очи закатил и фыркнул. ㅡВот когда он тебе сонную артерию прокусит, ко мне не беги. ㅡотец по-лисьи прищурился ещё сильнее и вероятнее всего, уже почти не видел из-за этого, а потом рассмеялся и отвернувшись, щёлкнул выключателем плиты. ㅡЛадно, веселись. Упырёнку от меня привет. ㅡПа-а-ап.       Галф медленно поднимался обратно в свою обитель и размышлял-размышлял-размышлял. Господин Тр-пипон Ван Хельсинг часто шутил о том, что все друзья его сына так или иначе являются вампирюгами и покушаются на его кровиночку и Мью Суппаситㅡне исключение. Но была маленькая, малипусенькая проблема.       Лёгкий сквозняк колыхнул белоснежные занавески распахнутого окна, задувая в комнату подростка. Галф распахнул дверь и уголки его губ тут же потянулись наверх при виде парня, сидящего на подоконнике, который по-ребячьи болтал ногами, свешенными вниз и грыз красное яблоко, держа в свободной руке ещё парочку. А услышав, как дверь за ним распахивается, одаривает вошедшего ответной улыбкой. ㅡКана, я принёс нам пожевать, ты чё так долго? ㅡс кряхтением, старший развернулся целиком и подошёл к своему парню ближе, заключив того в крепкие объятия, положив подбородок на его плечо. Галф обвил его за талию в ответ и они стояли так с минуты полторы, наслаждаясь друг другом. А потом в этой тишине раздался хруст яблока, к поеданию которого вернулся старший прямо в объятиях. И всё-таки малипусенькая проблема, о которой шутил отец Галфа, присутствовала. Мью действительно является вампиром.       Галф никогда не старался учиться на сплошные "отлично" и даже не знал на кого ему поступать, оставаясь на перепутье между детским аниматором, педагогом литературы, психологом, пожарным, музыкантом и сотнями других вариантов, которыми страдают большинство подростков в наше время, но это не означало полное отсутствие интеллекта И то, что с его бойфрендом явно что-то не так, он заметил практически сразу. Он же как-никак сын охотника за вампирами и знать признаки поведения и внешности упырей ему необходимо на зубок (не чесночный).       Сопоставив все свои наблюдения и расставив все точки над "i" он всё понял практически сразу. (Просто у Суппасита ещё руки холодные до ужаса, такие ледяные, что сколько их не грей кровь всё бежать не собирается. Но это абсолютно не расстраивает, ведь разгонять огонёк в их прикосновениях Галф может и сам.)       Но его Мью—очаровательный, стеснительный до дрожи в своих красивых руках, заботливый, до 100% процентов вероятности, просто боялся рассказывать о своем происхождении, думая, что так их взаимное тяготение и симпатия друг к другу просто сойдут на нет (ну, а ещё всякие мотивы про запретную любовь, Суппаситу тоже нравятся).       А за свою жизнь он переживал не особо: святую воду пил с детства под строгим наказом сестры, для укрепления юного организма, кресты носит в проколотом ухе в качестве аксессуара. В летучую мышь тоже превращаться умеет (но в связи с событиями последнего года, на людях в городе он этого не проворачивал, так как на таких животных теперь смотрели с укором и тихой ненавистью) и в зеркале отражается (а оно у Трайпипатанапонгов в прихожей - огромное в пол. Но Дядюшка Ван Хельсинг уже заказал откуда-то серебряное и теперь придётся придумывать план действий, как это новое зеркало придётся обходить).       Поэтому, Кана всеми силами верит в фотодерматит старшего, из-за которого видятся они только по вечерам (и ночам, только тс-с), делает комплименты его "умопомрачительным красным линзам" и от любого чеснока уводит в сторону.       И даже сквозь пальцы посмотрит на случай, когда в предрассветное время к нему постучался его парень с каким-то хлипеньким мальчишкой в огромной шляпе с широкими полями. Им оказался Эрт, которого Мью представил своим младшим товарищем и маленькие ростки ревности Галфа тут же были вырваны с корнем. (Только пацанёнок в силу возраста клыки скрывать так сильно не умел и поэтому с аппетитом вгрызся в шею плюшевого Каниного медведя. Мью это объяснил тем, что у ребёнка режутся зубы и их очень хочется почесать обо что-нибудь Это да. В четырнадцать-то лет, самый обострительный сезон роста зубов.) Сидели они в тот день вместе, до самого вечера, пока под сумраком наступающей ночи не скрылся весь город, а потом Суппасит сообщил, что третья учебная смена в их академии вот-вот начнётся. Галф одарил бойфренда целомудренным поцелуем в щёку, решая не смущать чувственную натуру юнца рядом с ними и отпустил обоих восвояси, попутно отдавая в руки Эрта обслюнявленного косолапого из плюша.)       Полная луна, как незванная гостья, подглядывает за двумя юношами, которые будто слились в единое целое в тёплых объятиях. Кана чувствует холодные губы на своей шее. Такие мягкие и с таким трепетом его выцеловывают, а Кана думает, что всё-таки у Мью это первые семнадцать в его жизни.       По-другому быть не может!