Горячее сердце, холодные руки

      Мягкие волосы щекотали Марку щеку, когда Чону уткнулся носом в его шею. «Еще чуть-чуть, две минутки, » — пробормотал он куда-то Марку в плечо, обнимая еще крепче. Вставать рано по утрам — явно не их конек. Отложив будильник на десять минут, Марк не удержался и провел рукой по мягким волосам. У Чону они такие, что невозможно было удержаться и не запустить пальцы в шелковые пряди. Чону еле слышно замурчал, и Ли слышал, как тот улыбается ему в шею.       Такие утра Марк любил больше всего, несмотря на то, что таким было почти каждое. Теплый и нежный Чону, прижимающийся к его плечу щекой, обвивая руками Маркову талию. Ленивое пробуждение, долгое копошение в кровати, тягучие поцелуи. Тащиться в ванную, чтобы толкаться локтями перед зеркалом, норовя намазать зубную пасту друг другу на нос. Смеяться на кухне, пытаясь сделать что-то съедобное из того, что найдется в холодильнике. Все равно эти попытки закончатся хлопьями или бутербродами, ведь готовить ни один из них не умеет. Опаздывать в универ, смеясь, бежать по лужам за автобусом, чувствуя себя беззаботно счастливыми.       Такие дни Марк любил больше всего. Прогуляв последние пары, уйти качаться на ледяных качелях на детской площадке в первом попавшемся дворе. Чону обязательно очень быстро замерзнет и заберется к Марку на колени. Марк хитрый, он специально тащит Чону на качели, потому что знает, что все вот так и закончится. Или это Чону его тащит? Марк расстегнет свою безразмерную куртку и укутает Чону, прижимая к себе крепко-крепко. Чону теплый-теплый, его руки, его шея, его улыбка и его взгляд, Марку тепло рядом с ним в любую погоду. А Чону все время мерзнет и жмется к нему, прячет нос у Марка в воротнике, ерзает на его коленях и тянет озябшие руки — «погрей». И Марк зажимает их в свои и дышит на них своим теплом, покрывает поцелуями. Они оба краснеют — оправдаются сами себе, что от мороза — и смеются. Замерзнув настолько, что сидеть на качелях становится совершенно невозможно, они убегают — в ближайшее кафе, чтобы попить чего-нибудь горячего и наконец-то поесть. По дороге Чону поскальзывается, и, запоздало схватившись за Марка, роняет его рядом. Они шипят от боли и смеются от нелепости, и в итоге укатываются в ближайший сугроб, и дерутся, как котята, пытаясь засунуть снег друг другу за шиворот. До кафе доходят совершенно мокрые, лохматые, уже не такие замерзшие и совершенно счастливые. Улыбка у Чону невероятная, и Марк прикладывает максимум усилий, чтобы не влепиться в столб, засмотревшись. В кафе выяснится, что пока они катались по снегу, Чону потерял перчатку, кажется, уже четвертую за эту зиму.       Такие вечера Марк любил больше всего. Спор «нетфликс или плейстейшен» перерастает в битву подушками. Несмотря на то, что Чону первым сбивает Марка с ног, у того есть беспроигрышное секретное оружие — Чону ничего не может сделать против щекотки. Тем не менее, победителем все равно выходит Чону, потому что Марк ничего не может сделать против его улыбки. Тем более что спор этот изначально был бессмысленным, ведь вечера вполне хватит и на то, и на другое. Чону с самым гордым видом победителя подтягивает приставку ближе к дивану и ставит игру. Марк неизменно собирается обыграть Чону хоть раз, но, мало того, что тот и в целом играет лучше него, так и без зазрения совести пихнет Марка локтем в бок в самый важный момент, или чмокнет в щечку, и тот — всего на мгновение — отвлечется, и Чону этого мгновения хватит с лихвой. А потом потребует с Марка свою победительскую награду. Позже они будут лежать в обнимку в темной комнате под какой-нибудь сериал, сюжет которого Марк наполовину пропустит мимо ушей, потому что сложно держать внимание на чем-то, когда рядом Чону. Кроме самого Чону, естественно. Будет до слез смеяться с его комментариев в начале серии и ловить мурашки к концу просмотра, когда Чону будет сонно бормотать низким, чуть хрипловатым голосом, который бывает у него лишь когда он только проснулся или когда он скоро заснет. Таким, который может слышать только Марк, и это будет отдельно греть душу и подгонять бабочек в животе.       Такие ночи Марк любил больше всего. Даже не верится — иногда они похожи на школьников-дурашек, стесняющихся смотреть друг на друга или брать за ручку, со всеми этими неловкими паузами в разговорах и попытками казаться круче, говоря и делая какие-то глупости. Ночью это все исчезало. Они позволяли себе растворяться друг в друге без остатка. Они не стеснялись, зная, что в глазах напротив являются воплощением идеала, самым ценным из сокровищ. Горячие руки, горячие поцелуи, горящие сердца. Обнаженные, телом и душой, открытые друг другу, доверившие самые сокровенные частички себя. Телом к телу, дыханием к дыханию. Чону запускает руку в Марковы волосы, руки Марка беспорядочно блуждают по бедрам и животу Чону. Марк прижимается губами к его влажной бархатной шее, и кожа под губами такая нежная, что, кажется, от одного лишь вздоха рядом останется след. Марк опускается поцелуями к груди, и слышит как бешено бьется под его губами сердце, и знает, что его собственное бьется так же. Забирать и отдавать полностью, без остатка, до последней частички, когда сердца бьются как одно. Делить каждое утро, каждый день, каждую ночь. Каждый шаг, каждый взгляд, каждый вздох. Марк любит свою жизнь, каждый удар своего сердца. Потому что свой каждый удар они делятся на двоих.