Портрет

К большому счастью, Питер умел приспосабливаться. С самого раннего детства Питер подстраивался под тех, кто был сильнее, умнее или просто лучше него, выше по статусу. Конечно, это влияло на его самооценку, но желание быть… Просто быть хоть кем-то было сильнее чувства собственного достоинства. Отец Питера скончался от маггловской болезни, чем позабавил влиятельное общество магов (семья Питера была чистокровной, но очень бедной). А мать была слишком опечалена утратой, чтобы хоть как-то помогать Питеру с его моральной травмой. Единственное, что получил мальчик в наследство от покойного батюшки — краски на масляной основе. Именно тогда пятилетний Петтигрю окунулся в мир фантазий и ярких цветов. Он рисовал неумело и, чтобы не тратить драгоценные капли краски, сначала учился рисовать карандашом (если рисунки были хороши, он с удовольствием наполнял их жизнью). На каждой картине была мама: она улыбалась, а в руках у неё был букет лаванды. Иногда был и отец (Питеру было больно вспоминать его лицо, ведь тогда перед глазами мелькал ореховый гроб), он хитро смотрел прямо на сына, а во рту у него была почти докуренная сигара из маггловского мира. В одиннадцать Питер впервые нарисовал другого человека. Сириус Блэк был воплощением детской дерзости: большие прищуренные серые глаза и пушистые черные волосы — он был как дорогая кукла, мимо которых Питер проходил во время похода за красками, — его кожа была загорелой, с еле заметными веснушками. Рука мальчика впервые задрожала от желания нарисовать кого-то другого. Спустя месяц на среднем холсте был изображен дерзкий мальчишка, который показывал большой палец. К счастью, не зря Питер выучил уменьшающие чары. Джеймс Поттер был человеком, который предложил Питеру дружбу; весь неухоженный, слишком шумный и с некрасивыми, даже можно сказать грубыми чертами лица. Он был симпатичен, но у мальчика и в мыслях бы не возникла идея нарисовать наследника Поттеров. Вместо этого спустя полгода он нарисовал Лилиан Эванс. Она была небольшого роста, с персиковой кожей и невероятными глазами, что заставили подумать Питера о том, что у него даже нет настолько яркой краски, чтобы передать их оттенок. Рыжие волосы всегда были в аккуратной прическе, а форма в идеальном состоянии. Казалось, она была чистокровной волшебницей, что снизошла из романов его дорогой матушки. Она сразу же появилась на его холсте: прямая, гордая, но невероятно добрая. Она улыбалась Питеру всегда ярко, даже с картины. Жизнь Питера текла мирно, как краска по бумаге: учеба, перепалки с Нюниусом, вечные побеги в лес (как же ему надоел этот чертов оборотень) и его новый блокнот — подарок от мамы, — где он рисовал Лили во время занятий, и Сириуса, когда они играли на поляне возле старой осины. Он сжёг все свои рисунки, поломал портреты и принял чёрную метку. Питер Петтигрю — слабый человек. Он нуждался в лидере, или Господине, что будет отдавать ему приказы. Он боялся быть один, но больше он боялся умереть. Он сожалел, когда смотрел, как Джеймс Поттер без палочки бросился на него и Лорда Волдеморта, пытаясь защитить свою семью. Он умер быстро, даже без предварительных пыток, что было уже милосердно. Когда же настала очередь Лили, он остался стоять над трупом Джеймса, наблюдая, как его Господин поднимается по лестнице в детскую. Он знал, что Лили сейчас без палочки. Они доверяли ему. (Если бы не Питер, через месяц они бы улетели из страны) Дальше было хуже: слезы, крики, ненависть и боль. Кровь, его кровь, что он пролил в надежде сбежать от злого Сириуса Блэка, что с перекошенным от ненависти лицом бежал прямо к нему (в этот момент Питер не пожалел, что сжёг его портреты — он был уродлив и грязен). Жить в теле крысы почти тринадцать лет — то ещё удовольствие. Но иногда ему приходила мысль, что лучше так, чем снова жить в страхе за свою жизнь. А потом он увидел свой ночной кошмар. Гарри Поттер. Дитя Лили и Джеймса. Точенное лицо, будто его вылепили умелые скульпторы, нежные, такие гладкие на вид лохматые волосы (но даже так они, казалось, дополняли мальчика, делая его образ великолепным), он был похож на отца лишь из-за лохматости и очков, но Питер видел. Он видел аккуратненький носик Лили, её губы, её изгиб бровей, её глаза и их форму — он запомнил её детально, так как рисовал её с самого первого курса и почти до самой её смерти. (Слепцы говорили, что он — копия отца, не замечая, насколько он прекрасен, как мать) — Что ты делаешь? Питер вздрогнул. Темный Лорд был жалок в своём нынешнем обличье, но это совершенно не уменьшало его могущества: красные глаза внимательно следили за мужчиной, который старательно что-то выводил на грязном листе. — Р-рисую, мой Господин… — Ты жалок, — прохрипел он, тонкая рука указала в сторону Нагайны. — Лучше накорми меня, от тебя так будет больше пользы. Питер больше не мог быть один во время своих творческих порывов.

***

— …за день до своего совершеннолетия, Милорд. Питер не обращал внимания. Он получил краски и небольшой, но крепкий холст всего неделю назад. Он ждал этого слишком долго. Забившись в темноте, чтобы на него никто не обращал внимания, Питер рисовал, рисовал, рисовал… Душа его пела. Ладонь буквально летала по холсту, выводя точные линии лица, а краски были яркими, яркими, яркими. Они пестрили в склянках и на холсте, создавая бешеную смесь радости и безумия. Питер был очарован собственным твореньем. Он закончил. Он вздрогнул от холодного голоса, что обратился прямо к нему. Темный Лорд смотрел прямо на него, вглядываясь в темноту красными глазами. (Он любил яркое, но красный цвет ненавидит) — Убери это, — приказал змееподобный и встал. Питер поспешно встал, собираясь отложить картину, как его снова остановили: — Подойди. Питер почувствовал страх. Рисовать Гарри Поттера, когда о нём только было собрание? Самая безрассудная вещь, что когда-либо делал Питер. Мама бы назвала его героем. Тонкая, с длинными пальцами и не менее длинными когтями рука в повелительском жесте протянулась к Питеру. Дрожа, он начал оседать на пол. — М-м-милорд, я… Я просто р-рисовал… — На собрании, Хвост, — обманчиво нежно прошептали ему сверху. — Если не хочешь, чтобы я расстроился, тебе будет несложно показать, на что ты так сильно отвлёкся. Профессора в школе часто говорили, что он был невнимателен на уроках. Сейчас он снова ощущал себя тем школьником; увы, на кону стояла боль, а не плохие оценки. Красные глаза расширились. Чёрные волосы с примесью некоторых цветов бросались в глаза своей остротой. Неровности были вокруг аристократичного лица, но само лицо было невероятно точно: начиная от овала лица, заканчивая изумрудными глазами, что смотрели с непокорностью прямо вдаль. Длинные пальцы сжались. Питер чувствовал дыхание смерти на затылке, поэтому захныкал: — П-п-п-повелител-литель… прошу в-вас! Я сделаю всё, ч-что угодно! — мокрый лоб уткнулся в пол, дрожащие пальцы, которые ещё пять минут назад держали кисть, сейчас держали подол грязной мантии возле оголенных стоп. — М-милорд? Тишина сверху давила сильнее, чем Круцио от бешеной Лестрейндж. Питер осмелился приподнять голову. Красные глаза были полны… Питер плохо разбирался в людских эмоциях, но он мог сказать точно — они горели. Пальцы осторожно гладили края дорогого материала, а тонкий язык пару раз появился из… губ? Щели? Дыры? — Хвост… — Питер уткнулся лбом в мантию и стал отчаянно целовать грязные ногти. — Это довольно похвальная работа, — Лорд отошел вбок, заставив Питера неловко поцеловать пол. — Ты можешь идти, Хвост. Не веря своему счастью, Питер, низко опустив голову, пополз в сторону двери. Его мысли сейчас были совершенно не о картине.

***

— Поттера и его подружку-грязнокровку видели в лесу возле какой-то маггловской деревушки. Видно, пополняли провизию… Надо сообщить Милорду, это приказал главный разведчик. — Сообщи ему об этом, — пожал плечами другой Пожиратель. — Он с утра после собрания сказал его не беспокоить и заперся в своих покоях. Я слышал это от Нарциссы Малфой — она бы не соврала. — Но Господин приказал сообщать всё, что связано с Поттером… — Я и говорю: сообщи ты. Я не настолько смел, чтобы получать круцио… а то и хуже, — он передёрнул плечами, взгляд тусклых глаз Пожирателя скользнул в угол гостиной. Питер Петтигрю осторожно чистил старые статуэтки по приказу Драко Малфоя — юный Лорд запретил ему пользоваться палочкой, но для Питера это была не проблема. Палочка потеряна вот уже почти семнадцать лет. — Эй, — медленно протянул Пожиратель, хлопая товарища по плечу. Он заговорчески прошептал: — Пусть это будет Питер. — Хвост? — другой мужчина, что выглядел значительно старше того, неуверенно покачал головой. — Он и так получает, может кого другого? — Кого?! — вскрикнул тот. — Я не пойду, ты тоже не хочешь (оно и понятно, почему), так пусть этот и поползёт! Если что, я заплачу ему. Питер, что минуту назад стоял и чистил от пыли старые статуэтки, сейчас стоял напротив покоев Тёмного Лорда с очень важной информацией о Гарри Поттере. Но на стук никто не ответил. Постучав ещё пару раз, Питер услышал тихий стон, едва слышный, но стон. Он вздрогнул. «Возможно, это было приглашением?». Он вошёл. Вы когда-нибудь бывали в покоях Темного Лорда? Дорогая мебель темного цвета была похожа на что-то Слизеринское (Питер слышал, что когда-то сам Волдеморт учился на этом факультете). Он ступил грязными ботинками на чистый ковер и почувствовал смущение. Он был слишком ненормален в этой шикарной обстановке. «Господин тоже бы смотрелся ненормально в таком месте, с его-то…». Он качнул головой. Нельзя думать о таком! Он прошёл вглубь и только сейчас заметил чуть приоткрытую дверь, что вела, скорее всего, прямо в кабинет Тёмного Лорда. Из приоткрытой двери был слабый свет, но сам Питер, подойдя ближе, заметил большое кресло, на котором в удобной позе, широко раздвинув ноги, сидел Темный Лорд. Глаза его были закрыты, и Питер подумал, что Господин спит, но вот боком он уловил движение предплечья и услышал слабые стоны. Хоть Питер всегда был тугодумом, но его мозг быстро сопоставил позу, дыхание и ритмичные движения бледной руки. Омерзение было настолько сильным, что, казалось, его сейчас стошнит. Он не удержался от звука отвращения, когда увидел, на что именно расслабляется его Лорд. Портрет Гарри Поттера был зажат в левой ладони, а бледный член с выступающими каплями был прямо в районе рта портрета. — Да… Да… Медленно он прикрыл дверь. Медленно вышел из комнаты и медленно осел на пол. Он понял, что вряд ли Гарри Поттер в следующий раз уйдёт полностью невредимым.

***

Этим же вечером Питер выкинул краски и сжёг все наброски с национальным мальчиком.