sleep (not) alone

             – Хакурю. Он слегка подергивает плечами и кивает головой, мол, что такое?       – Хакурю-у-у, – равномерный свет экрана становится неприятно мигающим из-за руки, которая мелькает между ним и его лицом.       – Что случилось? – он поворачивается к источнику звука и выжидающе смотрит на Джудара, подпирая подбородок ладонью и вопросительно приподнимая бровь.       – Ты когда спать вообще собираешься?       – Мне нужно закончить это сегодня.       – Не собираешься, значит. Обалденный недельный марафон. Хакурю цыкает – как будто он не знает, что такое рабочие задачи. Как будто сам не способен провести полночи, выискивая и исправляя какую-нибудь ошибку в коде.       – Мне нужно успеть до дедлайна.       – О, заказчики строгие? И когда дедлайн?       – Довольно скоро, – он пытается не звучать так, словно уклоняется от ответа и хочет вернуться к тому, чтобы быть занятым, вместо обсуждения того, почему он этим вообще занят в ночь с пятницы на субботу, но...       – Ага, это значит "всем насрать на проект до средины следующей недели, но я решил сделать его заранее, а если нет, то себя ударю", – но он его слишком хорошо знает. Окей. Ладно. Его совсем не задевает, что Джудар в курсе его мысленных уловок. Допустим, иметь человека, который достаточно близок, чтобы знать о принципе "я сделаю то, что должен, сегодня, потому что завтра не наступит, пока я не лягу спать" иногда проблематично.       – Да забей ты на это, столько времени ещё!       – У меня будет чем заняться, кроме этого. Я не хочу разочаровывать заказчиков, поэтому мне нужно будет время, чтобы всё перепроверить.       – Да пусть они к чёрту в ад провалятся, – Джудар агрессивно мешает что-то в чашке, которую держит в руках, и Хакурю, растирая висок, думает, что если бы он делал это где-то на час позже, каждое соприкосновение металла со стенкой ощущалось бы как удар по его черепной коробке. – Но сначала заплатят, конечно. Хакурю вздыхает и перечитывает заметки в блокноте. Вряд ли вариант послать это всё может считаться приемлемым, поэтому ему стоит ускориться.       – Я компенсирую недостаток сна на выходных. Джудар удивленно затихает буквально на пару мгновений, но это явно не к добру. Похоже, это не та опция, которая ведет к завершению диалога (за прохождением им скольких игр Хакурю вообще наблюдал, если уставшее сознание формулирует это так? Видимо, слишком многих).       – И как? – он старательно вкладывает в своё выражение лица максимально возможное количество иронии, чтобы при этом не сделать её слишком очевидной.       – Отосплюсь, как еще? Встану позже, чем обычно, или как ещё это можно назвать.       – Отговорка просто блеск. Скажешь это кому-то, кто с тобой не спит. Хакурю морщится и трёт глаза за стёклами, стараясь не обращать внимание ни на сказанное, ни на неприятное жжение, которое не особо хочет пропадать. Ну да, валяться в кровати не в его привычках, но это вполне логично – у него, в отличие от кое-кого, есть желание успеть исполнить свои планы на день, а не провести его в коконе из одеяла, недовольно шипя и матерясь, если где-то на полуденной временной черте солнечный свет из окон слишком яркими полосами ложится по комнате и бьет в лицо. Он вообще никогда не поймет, как можно оставаться в кровати после 10. Джудар же, вероятно, обладает каким-то тайным знанием. Но он явно не замечает, что Хакурю уже пару минут смотрит на одну и ту же деталь не совсем осмысленно, поэтому воспринимает его молчание как свою победу и продолжает:       – Скажешь это тому, кто не просыпается в самую рань в воскресенье из-за твоего шебуршания, – он победно отпивает из чашки и выглядит очень гордым своим сокрушительным аргументом. Хакурю делает пару кликов мышкой и снова останавливается. Он не может заниматься делом и поддерживать этот разговор одновременно. Вообще-то работа над проектом в половину 3-го ночи изначально предполагала тишину.       – Если тебя не устраивает то, когда я готовлю в выходные, ты можешь взять эту обязанность на себя, – краем глаза он замечает, как уверенная поза Джудара пошатнулась.       – Офигеть, Хакурю, какой же ты работяга, – он делает еще один глоток, и у Хакурю смутное подозрение, что эта пауза нарочитая. – Меня бы тошнило от всех этих комнат уже, а ты еще и нам новую кухню спроектировать хочешь. Впрочем, он таки замолкает и плюхается на кровать рядом со своим ноутбуком. Если это можно считать первым раундом, то он выигран, думает Хакурю и закатывает глаза –ауч, лучше не двигать ими так резко, пульсация снова отдает куда–то в висок – когда до него окончательно доходит смысл сказанного. Он ни за что не признает, что юмор – это его слабая сторона или вроде того, сколько бы намеков на слишком серьезное отношение к сказанному ему не делали в разных ситуациях, но сейчас его просто сложновато воспринимать. Конечно, он следит за временем, хотя и не устанавливал себе никаких конкретных рамок. Поэтому он замечает, что проходит около 15 минут (не особо продуктивных, конечно, но он правда старается), прежде чем Джудар начинает взглядом сверлить его затылок.       – Хакурю-у-у-у, – если достаточно настойчиво игнорировать что-то, оно должно уйти.       – Хакурю, хочешь пить? У меня тут чай остался, – это правило вряд ли работает, если вы живёте в одной квартире. И если это Джудар. И вообще-то ему правда хочется пить, но, кажется, сейчас вот-вот начнёт получаться то, что нужно, а если он встанет с места, то вряд ли будет просто в него вернуться.       – Это не чай. Это всего лишь то, что ты называешь чаем, – если бы у него ещё не было проблем с программой, было бы чудесно. – Это вода с чайно–фруктовым привкусом.       – А я даже пакетик отсюда вытащил...       – Надеюсь, ты его выбросил.       – Я что, тупой? Его еще раза два заварить можно. Хакурю очень хочется глубоко вздохнуть и полежать на клавиатуре минут 10, но ему правда стоит сосредоточиться на мыслях о работе, а не о воспоминаниях о том, как ужасны были попытки Джудара пить полноценный заварной чай (прости, Когёку, я непонимающе смотрел на тебя после каких–то трёх ложек сахара).       – Я бы выпил воды, если тебе интересно.       – Да не особо, – отвечает уже по пути на кухню и через пару минут возвращается со стаканом. Он снова задерживается у стола и, зевая, наблюдает за манипуляциями на экране.       – У тебя есть какой-то список типа 12 самых бредовых дел, над которыми прикольно грузиться ночью? Хакурю делает пару глотков, мотая головой для отрицательного ответа.       – Просто ты так будто его достал и наугад тыкнул, чтоб выбрать себе одно помаруднее. Полупустой стакан опускается на деревянную поверхность ближе к противоположному от техники краю (не хватало еще что-то опрокинуть, да, отлично и продуктивно вышло бы), и Хакурю неопределенно отмахивается от его недовольных подшучиваний и раздражённо заводит за уши пряди, которые уже выбиваются из помятого пучка (хватается за голову он иногда не совсем фигурально) и падают на лицо.       – Бардак, – Джудар будто на пару секунд задумывается о чем-то и вскоре продолжает: – Ага, подожди. Он подходит ближе к столу и становится напротив, на что Хакурю сперва реагирует только удивлением, но начинает протестовать, когда тот стягивает очки за дужки и кладет куда-то в сторону.       – Говорю же подождать, – он довольно прищуривается, но Хакурю кажется, что на лице явно отражается усталость. – Перерыв, чтоб привести лохмы в порядок.       – Да у тебя самого волосы взлохмачены, – не принимая возражений, перемещается за спину и распускает то, что оставалось от прошлой причёски, пропуская волосы между пальцами, чтоб побыстрее выровнять до приемлемого состояния – благо, с прямыми можно обойтись хотя бы так. Сейчас Хакурю вообще, честно говоря, не особо есть до этого дело. – Позаботился бы об этом.       – Тсс, не сбивай меня, а то заплету какую-нибудь фигню, и будешь страдать ещё больше.       – Хм, а раньше тебе разговоры, кажется, не мешали.       – Пока хочу отвлечься на что-то кроме разговоров, – хмыкает Джудар и поправляет слегка отклонившуюся в сторону голову. – Ты же не сонный, да? Сиди смирно. Хакурю с ещё большим старанием подавляет зевок и трет уголки глаз, которые начинают слезиться, когда он всматривается в экран подолгу. Они приходят в норму через пару минут, и он замечает какую-то мелкую ошибку, едва не потерявшуюся среди всего остального, исправляет её, стараясь сильно не тянуться вперед, и замечает другую. Ладно. Возможно, в нём меньше преданности делу, чем желания тянуться к прикосновению рук, когда те захватывают пряди у ушей или мимолетным движением задевают шею. Вообще-то это не было непривычно – пальцы, перебирающие его волосы или сплетающие их во что-то незамысловатое вроде свободной косы – скорее наоборот, даже негласно входило в ход просмотра фильмов, если они казались Джудару не самыми захватывающими. Даже если не имело отношения к тому, как Хакурю предпочитал обычно стягивать волосы для практичности. Это было таким же обыденным, как и сотни других мелких прикосновений, которые воспринимаются как что–то само собой разумеющееся, от этого не теряя ценности. Непривычным можно считать разве что его молчание после всех попыток отвлечь, но, с другой стороны, Джудар ведь уже явно устал. Может, это последний рывок перед тем, как смириться со сбитым режимом работы и предоставить его самому себе, позаботившись о собственном отдыхе. А может, план, направленный на то, чтобы Хакурю прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, следуя за его ладонями, когда Джудар закончит (план, вынужден признать он, подергивая плечами и пытаясь противостоять сонливости, не самый безнадежный).       – Ну, теперь лучше. И удобнее, – он отступает, поправив слегка выбившуюся прядь напоследок.       – Да, спасибо. Уверен, выглядит отлично, – Хакурю вообще–то нет особого дела до того, как уложены его волосы, но разве это не знак, что наконец появилась возможность сосредоточиться на работе, раз уж Джудар, как ни странно, затих? Конечно. Определенно. – Теперь ты мне позволишь доделать нужное? Тот сохраняет молчание еще пару на удивление долгих секунд, и Хакурю уже кажется, что он ушёл к кровати абсолютно бесшумно, хоть это уж точно звучит как что-то на грани фантастики. Но в следующий момент ладони ложатся на плечи, и где-то у самого уха звучит:       – Хакурю-у-у-у-у... – он почему-то почти вздрагивает от чего-то настолько простого, чувствуя дыхание на коже. Произнесенное тихим и слегка хрипловатым голосом, его имя напоминает не те предыдущие поддразнивания, а какую-нибудь горную пещеру и эхо в ней, которое шепчет отголоски сказанного.       – Хакурю-у-у-у-у-у...– теперь почти мурлычет он, видимо, решив продолжать, пока не получит ответа, и коротко целует кончик уха. Хакурю чувствует, как руки перемещаются с плеч и теперь обвивают шею. Он не может определиться, просто перестал наконец ощущать прохладу после сидения в одной только футболке целый вечер и часть ночи, или ему скорее жарко из-за тепла, исходящего от кожи.       – Что? – выдыхает он, ненарочно говоря почти так же тихо, и наблюдает, как свет экрана отражается на стёклах лежащих неподалёку очков.       – Пойдём спать, – поцелуй в висок. – Пойдём уже. Давай.       – Я хотел доделать...       – Уже слишком поздно, – Джудар наклоняется чуть сильнее и сперва целует его в щеку, а затем прислоняется к ней своей, и Хакурю, сперва удивленно моргнувший и отклонивший голову в противоположную сторону, всё же тянется навстречу прикосновению.       – Бросить на полпути было бы безответственно, раз уж я решил. Он думает, что слишком ясно ощущает всё, начиная от локона волос, щекочущего кожу, и заканчивая тем, как Джудар подергивает плечами от недовольства. Он не уверен, в какую сторону должен работать недостаток сна – обострения чувств или как раз наоборот. Джудар отстраняется от его щеки, но склоняется с легкими поцелуями к нижней стороне лица, не оставляя без внимания родинку (как будто он вообще когда–то оставляет её без внимания), а затем всё же возвращается выше и опять на мгновение прикасается губами к виску.       – С чего ты вдруг... – Хакурю слегка склоняет голову в сторону и борется с желанием прикрыть глаза, сжимая ладонями край стола. Тот снова шепчет на ухо, пусть в этом и нет надобности, и даже в тихом голосе различима ухмылка:       – Ещё одна тупая отговорка, и я начну кусаться. Когда-то Хакурю был достаточно наивен, чтобы не воспринимать такие заявления всерьёз. "Когда-то" было в довольно далеком прошлом. Это, конечно, не пугает, но теперь–то шансы на то, что он оставит в необходимом для работы покое, от низких точно переходят к мизерным и стремятся к нулю. Хотя нет, думает Хакурю, они уже были такими с начала этого всего, он просто оставался слишком оптимистичен.       – Ты так сильно ненавидишь мою работу, – пытается пошутить он, переходя на более привычную громкость голоса, чтобы заглушить отдающее в уши собственное сердцебиение.       – Ну и бред, – цыкает Джудар и раздраженно вздыхает, поднимая голову и почти упираясь подбородком о его макушку. – Мне плевать на твою работу. То есть, кем угодно будь, твоё дело. Можешь хоть садовником стать. Срежешь наконец это дерево, которое каждую ночь при ветре устраивает, блять, концерт на барабанах своими ветками и...       – Не совсем то, чем занимаются садовники.       – Так вот, – он вполне мог бы продолжить свою тираду, хотя цель сказанного, очевидно, в другом. – Зарабатывай чем угодно, хоть гипнозом, мордобоем или там убийствами на заказ, но твой подход бесит. Сидеть до ночи каждый рабочий день? Окей, зашибись, твори что хочешь, хотя за это время можно сделать тыщу домов в «Симсе», и это в сто тыщ раз лучше. Засиживаться в вечер пятницы? 5 баллов за серьёзный поход, 0 баллов за самый дурацкий способ провести время.       – То есть ты бы предпочел, чтобы я получал деньги за убийства людей, но спал по 8 часов.       – Ага, а если по 10, то хоть луну взорвать можешь. Только давай не сегодня, – Джудар качает головой, всё ещё не убирая подбородок от его макушки. – Хакурю-у-у, не уходи от темы, у тебя не получается. Я тут пытаюсь умные вещи сказать, так-то. Как попадешь на тот свет уставшим, потом не жалуйся, что не умел отдыхать. Хакурю это кажется забавным, и он не может подавить тихий смешок.       – Если бы мы поехали к морю...       – М–м-м? – он приподнимает голову, застигнутый врасплох такой сменой направления разговора.       – Ты бы мне сказал что–то вроде "утонешь – домой не приходи", да?       – Чего-о-о...– он таки отстраняется, размыкая уже ставшее привычным кольцо рук, и Хакурю снова чувствует прохладу, распространяющуюся вокруг плеч и шеи. – Странные вопросы начинаются, точно надо проспаться. Вот после этого ты разберешься со всем на выходных, чувствуя себя отдохнувшим и полным энергии. Вот как всё работает. Твоё состояние влияет на твою продуктивность, или типа того.       – Ого, и с каких пор ты так много знаешь об этом?       – Видишь, я просто повторил то, что ты говорил, а ты слишком устал, чтобы заметить. Думаешь, увильнёшь теперь? Да нифига. Джудар уже в который раз широко зевает и морщится, и Хакурю думает, что он вообще-то мог давно перейти к сну, который, если верить его шкале оценки, уж точно был занятием на 5 баллов (завтра утром он будет оцениваться как минимум в 10), если бы действительно о нём не беспокоился. Это не самая неприятная мысль (и, допустим, ему хочется развивать её немного дольше), но теперь он чувствует себя слегка виноватым. Хакурю еле сдерживается, чтобы не зевнуть в ответ, бросая быстрый взгляд на экран, и сопоставление времени на часах и того, что он успел сделать, заставляет снова задуматься об адекватности некоторых решений. Конечно, он был бы способен на что-то большее, если бы его не отвлекали, но...       Он мотает головой, пытаясь стряхнуть сон на время, достаточное, чтобы добраться до кровати, сохраняет то жалкое количество внесенных изменений раза три (если об опыте работы можно судить по некоторым привычкам, то, очевидно, по вот таким), вздыхает уставшее "хорошо" всё ещё стоящему где-то рядом и немного удивленному Джудару, захлопывает ноутбук и наконец плетётся в душ. Когда он возвращается и тихо ныряет под одеяло, комната в полном спокойствии, и даже дыхание рядом, кажется, уже ровное. Если растиражированный факт о том, что человеку в среднем нужно 7 минут, чтобы уснуть, соответствует истине, то Джудар, наверное, уравновешивает среднее арифметическое для страдающих от бессонницы со своими 7 с половиной секундами. Если взять среднее арифметическое для них двоих, то... Нет, у него нет желания считать что-то ненужное. Но вот если он уснет через 7 минут и проснется в обычное время, то...       – Аллилуйя, – Хакурю слышит приглушенно под ухом, когда его сквозь полудрёму притягивают в объятие со спины. И не то чтобы сейчас он мёрз, но от тепла находящегося рядом тела становится уютнее. Он выдыхает более расслабленно и слегка улыбается, укладываясь поудобнее. Ставить будильник нет надобности, да и не вышло бы, ведь на этот раз его слипающиеся веки позволяют побить рекорд по скорости засыпания.

***

Когда он просыпается следующим утром, отмечая по количеству света в комнате, что час не особо поздний, то почти сразу тянется за лежащим на тумбочке неподалёку телефоном, чтобы убедиться в этом. Джудар что–то бурчит ему в спину и поудобнее устраивает руку на талии.       – Эй, доброе утро, – Хакурю привстает на локте и поворачивает голову, пытаясь обратиться к нему. – Кажется, я уже достаточно поспал, можешь отпустить.       – Тебе кажется, – он делает в точности противоположное, только сильнее обвивая его руками. Джудар звучит таким сонным и недовольным, словно его разбудили и подняли на рассвете, в то время как Хакурю просто пытается начать день примерно в такое же время, что и обычно на выходных.       – Я нормально себя чувствую, так что хочу уже встать.       – Так нечестно, – взамен он закидывает на него ногу. Хакурю вздыхает. – Ты сказал, что отоспишься, и что за лажа в итоге?       – Это входило в изначальный план. Тот, в котором я сперва заканчиваю проект, а потом отдыхаю после него. Не напомнишь, почему у меня не вышло сделать задуманное?       – Отговорки, Хакурю, отговорки. Лучше останься еще на 10 минут.       – А после этого что?       – Еще на 10 минут.       – И после этого?       – Еще на 10. Иногда было бы проще, если бы его привычка действовать от обратного работала в обе стороны, думает Хакурю, и тогда просьба оставить его в кровати на всё утро уняла недовольство по поводу попыток выбраться.       – Хорошо, просто дай мне сесть, я не буду никуда уходить. Я хочу привести волосы в порядок. Он ослабляет хватку рук и хмурится, прикидывая, но в итоге таки позволяет подняться и придвинуться к спинке кровати. Хакурю опирается о неё и пытается сморгнуть усталость окончательно.       – Может, ты добился своего, но ты пожалеешь об этом, – Джудар придвигается выше, полноценно ложась на подушку, и с недовольным видом наблюдает за ним.       – Не думаю, – он не особо обращает внимание, начиная распускать косу, хотя в этом нет особой надобности – надо как–то оправдать названную причину. – Ладно, в качестве исключения я могу остаться немного дольше и почитать что-нибудь. Хакурю не задерживается на его взвешивающем условия компромисса выражении лица и, не удосуживаясь заплести что–либо, достает из глубин тумбочки полузаброшенный роман.       – О, твоя любимая скучная книжища, давно не виделись.       – Известный современный роман, получивший две премии.       – Награда за унылость и главный приз за умение отвлекать Хакурю от более важных дел.       – Джудар, ты... – он бросает взгляд на иронично приподнятую в ожидании ответа бровь и улыбку, которую он даже не пытается сдержать. – Невыносимый.       – Ты либо пытаешься флиртовать, либо хочешь звучать как мои родители.       –Оу, я не... Не второй вариант.       – Вот как, значит, ты со мной флиртуешь, – он приподнимается, опирая голову на согнутую в локте руку. – Я думал, у тебя проблемы со сном, но с этим... Всё безнадёжно.       – Ну да, не я же впечатался в стеклянную дверь, потому что до этого шел к супермаркету спиной, отсылая воздушные поцелуи.       – Заткнись, ты просто хочешь отыграться, потому что флиртуешь фигово. Хуже всех в мире.       – Поздновато говорить об этом, уже находясь в отношениях.       – Отношениях? Это ты о чём вообще? Я тут ради бесплатной еды. Он ухмыляется и обхватывает руками подушку, теперь лежа на животе и из–под полуприкрытых век наблюдая за тем, как Хакурю закатывает глаза.       – Кстати, говоря о еде, – он снова бросает взгляд на лежащий экран телефона. – Думаю, нужно приготовить что–то на завтрак, ты ведь его, получается, очень не хочешь пропускать.       – Ты мне туда опять всунешь овощи. Чтобы отомстить. По глазам вижу, что надурить меня хочешь, – по его тону можно только гадать, он всё ещё подшучивает или всерьёз опасается такой перспективы. Хакурю иногда очень интересно, как человек с такими вкусовыми привычками дожил до его возраста.       – Я постараюсь не думать о чем-то подобном.       – Ну-у, знаешь, в этом я тебе не доверяю. И тогда всё равно надо вставать.       – Да, очевидно.       – М-м-м... Нет, такое нам не подходит. Мы можем типа... заказать что-то. Пиццу. Только позже. Если ты вот прям сейчас не умираешь с голоду, конечно.       – Не думаю, что есть пиццу на завтрак — это нормально. По крайней мере, в мире взрослых людей.       – Хакурю-у-у, ну не будь занудой, – он морщится и придвигается чуть ближе, заодно укутываясь в одеяло до шеи. – Звучит отстойно. Допустим, у нас тут свой мир, в котором завтракать пиццей – признак взрослости. И ответственности. Значит, ты должен еще полежать. Как самый взрослый и ответственный. Он, не особо задумываясь, быстрым движением заправляет за ухо прядь, падающую Джудару на лицо, пока тот разглагольствует.       – В этом мире у меня даже есть титул...       – Да, – тот зевает и тянет руку, чтобы переплести пальцы. – Тогда тем более можно ещё поваляться. Хакурю по привычке слегка сжимает её и пытается погрузиться в текст, но спустя каких-то две или три страницы усталость, коварно спрятавшаяся на некоторое время, снова заявляет о себе. Похоже, его глаза предпочли бы быть закрытыми, а не скользить по строчкам, ещё и осмысленно. В данный момент размышления протагониста на самом деле интересуют Хакурю гораздо меньше, чем перспектива спокойно полежать еще немного. Лишних полчаса отдыха не такая уж плохая идея, пожалуй. Только он снова не уверен, что хочет устанавливать будильник.       – Ладно, – проигрывая во внутренней войне, откладывает книгу на тумбочку, потягивается и опускается под одеяло.       – Ха, один – ноль. Я научился так хорошо обниматься, что даже ты не смог отказать, – он лежит напротив, положив одну руку под щёку, а вторую вернув Хакурю на талию, и тот только хмыкает, видя степень торжества.       – Я просто решил отдохнуть немного дольше. Не будь таким довольным собой из-за чего-то, что к тебе не относится.       – Как прикажешь – ох, конечно, у Джудара на лице его обычная ты-знаешь-что-я-считаю-это-своим-триумфом улыбка. Он явно очень доволен собой. – Спокойной ночи.       – Сейчас, если я не ошибаюсь, где-то половина десятого, – Хакурю сразу же, прикрывая глаза, устраивается поближе и думает, что, возможно, если его организм всё-таки не решит пробудиться через полчаса, то это можно списать на особый случай.       – Сладких снов, – Джудар, очевидно, всё ещё улыбаясь, целует его в лоб и затем снова укладывается рядом.