***
Так или иначе все подростки смотрят порно, ведомые хотя бы исследовательским любопытством. Сколько подобных роликов начинаются так же? Две голых девушки в окружении кучи мужчин. Кожа покрылась мурашками, а соски болезненно затвердели от холода и страха. Милони шла впереди, больше не сопротивляясь. И Элисон трусливо, безотчетно радовалась тому, что не она идет первой. Самым странным было то, как отчаянно прихожанка церкви Святого Патрика стеснялась собственной наготы. Обращенных на нее взглядов. Тело, по-детски плоское, казалось… чужим, вялым… вдвойне неуклюжим. Руками, связанными впереди, она не знала, что прикрывать: грудь или треугольник редких волос. В основном девушка смотрела на собственные бледные с синими венками ступни. Пропустила момент, когда ее подругу выдернули вперед, она вскрикнула и попробовала вырваться, ее ударили, что-то вкололи и затолкали в большую прозрачную комнату. Оказавшись свободной, Милони отскочила в центр пустого пространства. Споткнулась, упала. Поднялась, зажимая место инъекции. Заозиралась затравленно. До последнего момента Элисон почему-то не сомневалась, что их изнасилуют. Потом Милони начала кричать. Почему Элисон не смогла закрыть глаза? Она смотрела, захваченная и не способная отвернуться. Как здоровая смуглая кожа цвета молочного шоколада трескается, шелушится, слезает струпьями. Когда это существо корчилось на полу стеклянной камеры, суча конечностями. Истаивая вместе с легким жирком, истончались бедра, усыхали щеки… Все остальное съеживалось вопреки надувающемуся телу. Грудина отчетливо проступила между полных тяжелых грудей с ореолами темных сосков, предметом вожделения и зависти, они съеживались пустыми мешками, натянулись и разошлись. Наружу росли ребра на месте груди, ниже и даже на животе. Несколько полос кожи лопнули и сошли, с мокрым треском обнажая белую агрессивно светлую кость еще в потеках розового, и Элисон потрясенно осознала, что эти кости срастаются между собой. Милони уже не кричала. На самом деле она сорвала голос в первые же секунды. Сдавленный хрип не приглушал влажный хруст изнутри, как будто кто-то мнет в руках несколько пакетов, наполненных ледяными кубиками. Эта мысль: схожесть хруста костей с трущимся содержимым морозильника, показалась Элисон освежающе и невыносимо удачной. Неожиданно ей захотелось смеяться или выть в голос… Но Эли слишком боялась звуком привлечь к себе внимание, и она укусила себя, глубоко засунув пальцы обеих рук в рот. Собственная боль отрезвляла. Конечно, это существо, корчащееся на полу, никак не могло быть ее подругой! Оно вообще не могло раньше быть человеком! О, Господи, прямо сейчас оно толчками двигалось к противоположной стенке стеклянной камеры, загребая по полу конечностями-лопатками со сросшимися попарно пальцами, оно двигалось на спине, переваливаясь, как пытающийся плавать жук! Легкость внизу живота и обжигающе горячие струи по бедрам и коленям — в воздухе остро запахло мочой. Студентка педагогического колледжа как-то отстраненно отметила, что обмочилась. Чудовище за стеклом особенно резко взбрыкнуло и опрокинулось на живот. Перед тем как свалиться на колени в теплую лужу и сблевать, Элисон увидела ребра, которые пытались нарасти прямо поверх впалых усохших ягодиц, продолжая единую выпуклость чудовищного спинного горба. Нашлепками сверху, обрисованные остатками кожи, лежали лопатки — они не смогли уйти внутрь грудной клетки, а мышцы уже истончились, истаяли, и руки теперь повисли плетьми. О том, чем ЭТО являлось прежде, напоминали лишь позвонки, выпиравшие из ложбинки по центру костяного корыта… но только до уровня поясницы, ниже позвоночник уходил внутрь тела, и с очередной судорогой там внутри что-то окончательно хрустнуло. Мерзкая тварь обмякла, как марионетка с перерезанными веревочками, с беззастенчивостью смерти широко раскинув ноги. Под ней растеклась лужа разбавленного мочой жидкого дерьма, тут же смешавшаяся с потекшей из тела кровью. Человек в белом что-то сказал. На самом деле они все это время что-то писали, говорили, ходили… Но Элисон сейчас не способна была воспринимать значение человеческой речи. Другой человек, один из доставивших их сюда санитаров, открыл дверь, подцепил тело крюком и выволок его наружу. Человек в белом сказал что-то еще, и двое других подняли Элисон подмышки и потащили ее вперед к стеклянной комнате. Тогда она завизжала.***
— Как ты себя чувствуешь, Элисон? Сегодня хороший день? Если хочешь, мы можем продолжить с места, где остановились в прошлый раз, или начнем заново. Девушка зябко обняла себя руками. Лопатки под больничной пижамой вздыбились огрызками крыльев — первые дни она отказывалась от еды. Доктор Дулитл подумала, что у Элисон побледнели даже веснушки. — Нас схватили какие-то люди… Наверное, в лыжных масках, я не успела их толком рассмотреть… — все-таки она начала с начала, но психиатр не стала перебивать. Пациентка шла навстречу, возможно, на этот раз им удастся продвинуться. — Мы очнулись в светлом, очень чистом помещении, отделанном светло-серой плиткой. Рядом всхлипывала Милони… Нам приказали снять одежду. Она начала сопротивляться. Ее избили. Я разделась сама. — Это были ваши похитители? — Нет, это были люди в серых костюмах… Как в детективах: комбинезоны с мест преступлений, знаете? И такие… зеркальные очки. — Взгляд, устремленный в никуда, не изменился, но тонкие руки поднялись. Прозрачными пальцами Элисон очертила воображаемую форму на своем лице. — Комбинезоны химзащиты и лабораторные очки? — предположила Доктор Дулитл. Девушка кивнула. В первый раз на этом месте повествования у нее уже случилась паническая атака. — Ими командовал человек в белом халате, в медицинской маске и защитных очках. Нам связали руки… Такими пластиковыми лентами для фиксации проводов… Как будто формальность. Нас привели в смежное помещение… Еще более светлое. Столы, какое-то оборудование, лабораторная посуда, еще больше белых халатов и серых комбинезонов, мониторы, очень много камер, и… Стеклянный короб, похожий на комнату внутри комнаты… посередине. — Вы говорили, что было много людей. Они сделали Вам больно? — доктор сделала несколько пометок в блокноте. «ПТСР.* Астенический синдром.* Дебют шизофрении или нездоровый механизм совладания? Стресс-индуцированный параноидальный психоз*? Налицо парамнезия* и галлюцинаторно-параноидальный синдром». Эту часть Харлин уже слышала. По крайней мере, несколько раз, в крайне эмоциональной форме: в приступах истерии, в записях многочисленных опросов, в пересказах снов и даже в ее рисунках. То же самое, но еще более сумбурное — в отчете штатного психолога, сотрудничающего с полицейским участком, у которого была обнаружена пациентка. При осмотре на момент обращения следов насилия не обнаружено, только несколько синяков и полосы поврежденной кожи на запястьях, по-видимому от упомянутых ранее кабельных стяжек. Изначально Харлин Дулитл предполагала последствия сексуального насилия, но по-видимому основная психологическая травма являлась следствием изнасилования (?)/убийства (?) ее близкой подруги, чему пациентка была непосредственным свидетелем. «Обнаружены триггеры: яркое освещение (искусственное), медицинская униформа, зеркальные (большие стеклянные) поверхности». — Она кричала! Недолго. Вы понимаете, ей вкололи что-то… Светящееся… Зеленая неоновая жидкость… Сначала ничего не происходило. Она стояла в этом стеклянном ящике. Кожа, покрытая пупырышками. Холодно, нам обеим было холодно. Потом ее начало трясти. Ее вырвало. И она начала кричать! Я думала, она выдирает себе волосы… Волосы падали на пол, и я думала, она их выдирает. Она цеплялась за голову… Только волосы вылезали сами, большими пучками. Ее череп, он становился… Она ударилась о стеклянную стену, как птица… разбежалась… ударилась, упала на спину. Выгнулась, как будто пытаясь встать на мостик без помощи рук. Не только голова — ее тело, оно становилось зеленым! Элисон вновь расплакалась, начала неконтролируемо заламывать пальцы. Она прижала руки ко рту, чтобы заставить себя дышать носом, как ее учили, но у нее не получалось. — Хорошо. Давайте отложим на другой раз… — сказала психиатр, собираясь предложить дыхательные упражнения, но пациентка продолжила. Ее рассказ, прерываемый всхлипами, звучал еще более невнятно: — Думаю, Мили… она сорвала голос почти сразу. Дальше могла только хрипеть, и она выплевывала зубы! Когда упала на бок… думаю, несколько она проглотила… И потом… и потом. Потом… поймала ее взгляд сквозь стекло… Она смотрела прямо на меня, когда ее губы съезжали вверх… они лопнули, сдвигаемые… разрываемые двигающимися наружу костяными деснами… уже беззубыми. Ее нос ввалился — осталась тряпочкой кожа… Натянувшаяся. Разошедшаяся по продолжающему расширяться лицу. Пока на выпирающей верхней челюсти — безносом зеленом валике ниже глаз — не остались только широко расставленные ноздри. Харлин не прерывала этот сумбурный бред в надежде, что на этот раз в рассказе промелькнут элементы реальности. Она попыталась подтолкнуть пациентку к признанию произошедшего: — А те мужчины вокруг вас, что они делали в этот момент? — Они наблюдали? Фиксировали что-то в своих записях. Там было существо, еще один «нечеловек». Мерзкий огромный… насекомое! Он жужжал в диктофон. И на нем была одежда. Муха в розовой жилетке! Знаете, а еще у нее расплавились уши! — У мухи? — У Мили! Кожа растянулась и «стекла» на плечи, уплотняясь. По бокам головы остались такие… маленькие дырочки.***
Мы не смогли купировать приступ паники Элисон. У нее началась гипервинтиляция, ей дали успокоительное и увели в палату. Пометка: «Еще один триггер — уколы. Агрессивные попытки самозащиты при любых инъекциях. Таблетированные препараты ограничивают возможности реабилитации. Девочка родом из религиозной семьи. Возможно, после произошедшего со второй девушкой, пациент перестала воспринимать жертву как… человека? Парафренный бред*. Синдром Капгра*? Со следующего дня хочу предложить Элисон вести дневник, чтобы отслеживать ее динамику».***
День первый.
Записывать мысли? Воспоминания в подробностях? Вы хотите исследовать процессы в моем мозгу после окончания эксперимента? Да, пускай сраный ублюдок, прочитавший это, знает, что я разгадала их с самого начала! Терапия? Нашли дуру.***
День четвертый.
Я не делала записи до сих пор, но… сейчас три или хрен знает сколько ночи… Я не могу поговорить с Доктором до утра, я… я не могу спуститься с кровати… я не могу уснуть… Снова снится ЭТО. Оно всегда снится, даже наяву. Я знаю, она мне не верит… думает, нас… меня обкололи какой-то дурью? Если вообще это пытается нас лечить, а не… Если предположить, что меня действительно вынесли из того здания, и это все разговоры каждый день, и таблетки, и прочее — не часть «Длинного Эксперимента»… Доктор Харлин Дулитл член той же организации. Иногда мне кажется, что Милони в соседней комнате. Доктор тоже пытается ее лечить? Она тоже тут? Иногда я слышу ее хрип. Мне кажется… неважно…***
День пятый.
Доктор говорит, мы достигли прогресса. Она расспрашивала, помню ли я, как попала в эту лечебницу. Помню ли, что меня привезли родители. Да, я помню… мне кажется, что я видела папу и маму, и тетю Сильвию… между тем, как меня транспортировали из лечебницы в Нью-Йорке в… Не очень хорошо понимаю, что из того периода действительно случилось. То есть я постоянно была под препаратами. Но… если родители были там, я не думаю. Они не могут работать на Организацию. Значит ли, что Доктор не работает на Организацию? Это не может быть затянувшимся экспериментом? Они не могли просто найти людей, похожих на моих родителей? Эти чудовища действительно вынесли меня из Организации наружу? Но зачем? Если Доктор не работает на Организацию, почему она никому не показывает существо, которым стала Милони?***
День шестой.
Сегодня встречалась с матерью. Она говорит, что эта лечебница в Вермонте. Прошло около месяца с того… Не знаю, что думать.***
День восьмой.
Сегодня Доктор спрашивала, что кололи нам с Милони. Но мне ничего не кололи! Мне ничего не кололи, мне ничего не кололи… только не там! Мне кололи в Нью-Йорке и другой лечебнице — это было не то же самое? Да я помню, я защищалась. Пыталась убежать. Снова осматривала свое тело. Если бы это было то же самое, что кололи Милони, я бы уже… Остался бы след, язва или типа шрама от оспы, или другие свидетельства? Нашла круглый шрам на правой стороне спины. Не помню, где его получила… Нет, это просто шрам.***
День одиннадцатый.
Не могла делать записи в предыдущие два дня, как и в седьмой, из-за приступов апатии. Я практически уверена, что Милони мертва. Вчера Доктор провела меня по соседним палатам. За стеной живет милая старушка, которая ловит рыбу на веревочку в тазике с водой. По ее собственным уверениям, она там жила гораздо раньше моего заселения. Бедная женщина, она совершенно сумасшедшая. Но главное: я не могла слышать Милони оттуда. Сегодня очень долго говорили с Доктором Дулитл, она убеждает меня в том, что Милони… Что я путаю свои кошмары с реальностью. Не знаю, что думать… P.S.: Конечно же меня положили в лечебницу для душевнобольных за то, что я говорю им ЧИСТУЮ ПРАВДУ!***
День тринадцатый сегодня.
Снова говорила с родителями. Я понимаю, что лечебница находится в шестидесяти милях от нашего города, и они не могут навещать меня каждый день. Они с отцом сняли квартиру, когда сопровождали меня сюда. Но по состоянию здоровья я не могла принимать посетителей. Они вместе будут навещать меня каждое воскресение после службы.***
День четырнадцатый.
Сейчас снова ночь. Я знаю, что Милони умерла. Я помню, как это случилось. В смысле, я всегда это помню, в любой момент, стоит закрыть глаза или не закрывать. Я помню то, что случилось в тот день лучше, чем свой выпускной… Но мне снова снилось все это, и я помню подробности… Может, я просто не задумывалась раньше… тот момент. Когда это существо выволакивали из стеклянной комнаты, — я видела ее промежность. Там, где должны быть влагалище и анальное отверстие, открылась одна общая щель, она как будто неправильно срослась, именно поэтому из нее вылилось… столько. Из этой дыры высовывался край белесо-сизой петли. Теперь я думаю, это были ее внутренности. Ну, то есть, если такие изменения произошли с костями — что происходило в этот момент с ее внутренними органами? Внутри это… Это должно еще меньше напоминать человека, чем снаружи.***
Я снова слышу хрип. Но я говорю себе, что это мне кажется.***
День пятнадцатый.
Мне кажется, Харлин Дулитл теперь пытается мягко подвести меня к мысли, что никакой «мутации» вообще не случилось! Из несказанного ей выходит, что под воздействием сильных наркотиков, став свидетелем группового изнасилования, смерти и, возможно, ритуального расчленения лучшей подруги, остальное я себе «сочинила»! Боже мой, Благой Христос! Я не верю, не верю, что они могут быть настолько тупыми?! Может быть, все они или, по крайней мере, Доктор (?) работают на Организацию? Полдня пыталась простучать стену, чтобы обнаружить пустоты между моей палатой и комнатой бабушки-рыболова.***
День шестнадцатый.
Долго восстанавливала в памяти точные слова того «белого-халата» к «халату», очевидно, младшему подчиненному: «При трансформации человека с использованием мутагена на основе образца Т20/12 неизбежно преобразование внутреннего скелета во внешний.» Зачем я так стараюсь? Доктор мне не поверит. Более того, она хочет, чтобы я сама перестала верить себе.***
День семнадцатый.
Очень долго беседовали с доктором.***
День какой? Дулитл говорит, что три дня с последней записи… Наверное, двадцатый. Я так виновата… Боже, я так виновата! Я плохая, никчемная дочь… Я всегда… и до этого была полным ничтожеством… Наверное, это должно было случиться со мной. Нет, я не знаю, как теперь разговаривать с матерью… Я приму, если они больше никогда не приедут… Я этого заслуживаю. Господи, за что? Это было платье! Сраное платье! В тот день. В воскресенье приезжали родители. Мама привезла мне платье. Она сказала: «Помнишь, оно тебе понравилось в каталоге? Но ты решила, что оно слишком дорогое?» Как будто я помню. Самые яркие мои воспоминания теперь… Как я могла его надеть? Я ведь должна была знать последствия. Я думала… просто не смогла отказаться… родители, они и так разговаривают со мной, словно мне снова восемь и у меня корь… Но я должна была отказаться. Этот сарафан, эта драная тряпка, он был салатовым. Не зеленым, но когда я посмотрела на свои руки… Боже, меня ведь не кололи. Мне не вкололи ТУ штуку. И волосы я сама себе вырвала, совсем немного на самом деле… Санитары почти сразу вмешались… Я же не успела сильно ударить?.. Мамочкамамамама! Прости, прости!!! Мне так жаль, прости, пожалуйста! Теперь они точно решат, что я чокнутая.***
Что бы ни говорили о ней пациенты и администрация, Харлин Дулитл была хорошим доктором. После того, как санитары закончили обработку палаты, она взяла ключ и вместо того, чтобы вечером уйти домой, заперлась изнутри в ее комнате. О чем она умолчала? Что ее преследовало, чем она не могла поделиться? Как она… Каким образом она допустила подобный исход? Эллисон Уилсон демонстрировала явные признаки улучшения: активнее шла на контакт, начала проявлять инициативу, интересуясь происходящим вне стен больницы. Сама попросила связаться с семьей, пусть и по телефону, извиняясь перед матерью… В ретроспективе Харлин видела, что долгая путаная речь была не признаком смущения, а извинением за все и сразу. Как она могла этого не заметить? Да, у нее пока небольшой стаж, ее имя не гремит в научных кругах, но как она могла не заметить? Доктор Дулитл сама санкционировала перевод пациентки в палату для реабилитации… Не слишком просторная, оформленная в светлых тонах — скорее, номер в отеле, чем камера одиночного заключения с мягкими стенами. Она села на кровать, смяв флисовое покрывало, и устало посмотрела в окно. Не слишком большое, оно находилось прямо напротив кровати, открывая прелестный вид на палисадник. Обычно пациентам это помогало. Иногда они даже сами изъявляли желание поухаживать за цветами… Ее взгляд зацепился за небольшой дефект, свойственный пластиковым подоконникам. Харлин Дулитл была хорошим доктором. Она не верила пациентам и, уж конечно, знала, что они не рассказывают и десятой части того, что на самом деле творится у них в головах… Но обычно десятой части оказывалось достаточно. Доктор Дулитл подошла к подоконнику и подковырнула отошедшую заглушку, совсем не удивившись торчащему из полого пластика туго свернутому кусочку бумаги. Подцепив его ногтями, она вытащила из тайника тетрадный лист, исписанный знакомым скачущим почерком… Несколько минут и один сломанный ноготь спустя, Харлин выковырила из тайника горстку бумажек. Пробежавшись по написанному глазами, женщина сунула находку в карман и устало потерла виски, малодушно пожалев, что не может прижаться лбом к прохладному стеклу — стекла не было. Его не успели заменить, и пустующая рама была временно прикрыта мутным целлофаном. Развернувшись, она вышла из палаты. Заперла дверь и сдала ключ охраннику. Сегодня эта женщина спрашивала. «Почему именно черепаха?» Почему черепаха? А она не знает? Ну да, ну да… Я ответила правильно: «Мы с подругой ехали с окраины Чайнатауна… Там мы ели черепаховый суп прямо из панциря, очень необычно. И там, на дне панциря, были маленькие бороздки, я только потом поняла, что это ребра…» Это, кстати, чистая правда: Милони вела фудблог, она особенно любила поесть. И мы даже выложили сториз в Инстаграмме… Эта женщина… Сегодня она еще спрашивала, были ли там еще люди? Пыталась понять, кого еще я запомнила? Поймать на несостыковках? Азиатка. Она запомнилась четко, потому что она ЭТО стряхнула… Девушка. Еще одна девушка, она появилась, когда тело существа потрошили на столе. Белые халаты вскрывали Милони — то, чем она стала, — маленькой циркулярной пилой от ключиц и до паха. Копались внутри. Наверное, чтобы понять. Я думала, она… не знаю, я почти обрадовалась, когда увидела девушку нашего возраста одетой. И остальные — они ее слушались. Запомнилась так отчетливо, потому что я тогда вцепилась взглядом в ее лицо: молодое, раскосые глаза с красным татуажем до бровей и маленькой родинкой под левым глазом. Ее волосы, каре — затылок выбритый, осветленный. Я хотел сказать, что все эти люди сделали с Милони. Что это существо на столе — на самом деле… Я просто не могла выдавить из себя связных слов, почти не понимала, словно они все говорят не на английском. Я не успела попробовать. Какой-то «кусок» упал со стола… Азиатка подошла слишком близко, и этот красный мясной кусочек вроде почки индейки, упал на носок ее ботинка. Она его пнула. Просто стряхнула и так… слегка сжала губы потом. Потом. Потом она подняла взгляд на меня. Скорее, в мою сторону. Безразличный. Онаонаона смотрела на меня, словно я еще один маленький кусок мяса. Сказала, что «отец ждет результатов». О, это я запомнила, потому что после этого меня… МЕНЯ потащили к стеклянной камере. А тело… тело существа они просто накрыли непрозрачной клеенкой. Мне нужно быть аккуратнее с дневником… Эли, ты ведь умная девочка?.. Я наверное ни разу не писала так много. Потому что я не могу никому доверять в этом… заведении. Писать я привыкла. И если нельзя выговориться… я просто так лучше думаю. Черт. Проклятье! «Срань Господня!» — как сказала бы Мили. Я должна. Я смогу сделать это.***
Харлин Джоан Дулитл, красивая, уверенная в себе женщина, несмотря на молодой возраст успевшая зарекомендовать себя как хороший психотерапевт и один из лучших специалистов по работе с ПТСР психиатрической клиники Вермонта, была безнадежно пьяна. Одна, в полупустой квартире, заставленной коробками после давнишнего переезда, которые она все никак не находила времени разобрать… Работа заменяла собой личную жизнь, хобби и иногда выходные. У нее даже кота не было, спасибо чертовой аллергии. Зато был мини-бар, заставленный подарками от коллег и благодарных пациентов. Еще немного — и она уснет прямо на диване будучи уверенной, что ее спина заставит ее пожалеть об этом. Утром. Она устало откинула голову. Потолок согласно качнулся и продолжил покачиваться, несмотря на прикрытые веки. Нельзя верить пациентам. Первое правило доктора Хауса и главный закон психиатрии… Но иногда бред может быть ужасающе согласованным, логичным и продуманным. В конце концов, их сознание и подсознание работает над этим ВСЕ свободное и несвободное время. Но. Другую девочку так и не нашли. Более того, как ей сообщил прибывший на место полицейский, — к слову, очень приятный мужчина, — специально для Харлин наводивший справки по месту происшествия, дело замяли. Подозрительно быстро. По общепринятой версии Мили сбежала с каким-то парнем. Но каким образом Элисон Уилсон, обнаженная, избитая и в шоковом состоянии оказалась у отделения полиции? Сама она никак не смогла бы туда добраться. Где-то в вещдоках до сих пор должен храниться мужской больничный халат, в который была завернута пациентка на момент обнаружения… Халат, забрызганный кровью, группа и резус-фактор которой не совпадают с данными медицинских карт потерпевших. И самое подозрительное, заставившее Харлин сомневаться в собственной адекватности — другой коп, вежливо попросивший ее не заострять внимание на конкретной пациентке. Подростковый суицид — обычное дело, тем более девочка была психически неуравновешенной. Полицейский, давший ей личную визитку на случай, если она захочет передать полиции что-то из личных записей пациентки. На уголке плотной бумаги значок — красный символ, похожий на стилизованную геральдическую лилию. Вот только Доктор видела ее в зарисовках пациентки. Харлин вылила в бокал остатки вина и опрокинула в себя, не чувствуя вкуса. Она правда пыталась помочь.***
Снова проснулась ночью. Трогала свое тело. Щипала. Утром нашла синяки. Я не сказала этой женщине, само собой, но сны изменялись с какого-то момента. Мне все чаще снилось, как я покрываюсь струпьями. Кожа трескается, отслаивается, уплотняется, и я зеленею. Еще до проклятого платья. Да, Милони мертва. Но я слышу ее хрипы в своей голове. Я больше не думаю, что это. Меня не кололи. Но то, о чем я не сказала ни разу на сеансах. Когда появились ОНИ, эти монстры. Зеленые существа — законченная стадия. Меня втолкнули в эту стеклянную камеру. Чтобы не занимать руки. И я… я не удержалась на ногах. Я упала прямо в лужу. Господи, прямо в вонючую полужидкую кроваво-бурую скользкую лужу.***
Я уверена, что на меня попала ее кровь, попала кровь Милони! Я могу начать… становиться ЭТИМ? Сколько мутагена в ее крови? Врачи обследуют меня но… но что они понимают? Разве они сталкивались с подобным? Эта женщина, Дулитл, говорит, что… но это ее работа! Конечно. Убедить, что все нормально, чтобы они могли наблюдать, когда это начнется.***
Имя: Элисон Уилсон Возраст: 16 лет Дата рождения: 08.20.20**г Заключения эксперта (судебно-медицинская экспертиза трупа) №152 Наружное исследование: Труп женщины, правильного телосложения, пониженного питания, длиной 163 см. Кожные покровы бледные, холодные на ощупь во всех отделах. Грудная клетка цилиндрической формы, симметричная. Живот не вздут. Повреждения: На сгибательной поверхности нижней и средней трети левого предплечья в 3 см от лучезапястного сустава располагается рана (условно обозначена N 1) неправильной веретенообразной формы, размерами 12,5×0,8 см, при сведении краев — длиной 13,2 см. От наружного (левого) конца раны параллельно её длиннику отходят 2 надреза, длиной 6,5 см и 8 см с ровными краями, заканчивающиеся острыми концами. В 0,4 см от нижнего края раны N 2, параллелью ее длиннику, имеется поверхностный прерывистый надрез длиной 8 см. Дно раны у её внутреннего (правого) конца имеет наибольшую крутизну и глубину до 0,5 см. На сгибательной поверхности нижней и средней трети левой руки имеется аналогичная рана (№ 2), размерами 7×1,2 см. Длинник раны ориентирован горизонтально. При сведении краев рана приобретает прямолинейную форму, длиной 7,5 см. Края её волнистые, без осаднения и размозжения. Стенки относительно ровные, концы острые. Дно представлено рассеченными мягкими тканями и имеет наибольшую крутизну и глубину у наружного (левого) конца раны — до 0,8 см. В глубине раны видна вена, на наружной стенке которой имеется сквозное повреждение веретенообразной формы, размерами 1,3×0,2 см. В окружающих обе раны тканях, на участке овальной формы размерами 7,5×5 см, имеются множественные сливающиеся друг с другом темно-красные кровоизлияния неправильной овальной формы размерами от 1×0,5 см до 2×1,5 см с неровными нечеткими контурами. Внутреннее исследование: Мягкие ткани передней и боковых поверхностей шеи, грудной клетки, живота при послойном исследовании темно-красные, без кровоизлияний. Толщина подкожного жирового слоя на груди — 0,5 см, на животе 1,2 см. Органы грудной брюшной полости расположены правильно. В плевральной и брюшной полостях свободной жидкости и спаек нет. Желудок и петли кишечника умеренно наполнены кровью. При вскрытии на слизистой оболочке множественные раневые дефекты (более 15) с кровоизлияниями неправильной формы, на дне которых обнаружены осколки стекла. Брюшина и пристеночная плевра гладкие, блестящие, без кровоизлияний и наложений. В полости околосердечной сорочки обычное количество прозрачной желтоватой жидкости. Слизистая оболочка языка белесоватая, с зияющими раневыми дефектами, кровоизлияниями в мышечные ткани. Слизистая оболочка пищевода бледно-розовая, блестящая с множнственными кровоизлияниями по ходу раневых дефектов до 5 см в длину, со слабо выраженными продольными складками. В трахее до 50 мл аспирированной крови, в просветах легочных сосудов большое количество темной крови. Сердце размерами 7,4×6,2×5,2 см, массой 223г. Эпикард тонкий блестящий, с умеренным содержанием жира. Устья венечных артерий сердца не сужены. Стенки венечных артерий не утолщены. Полости сердца не расширены. В полостях сердца темная жидкая кровь. Клапаны сердца и крупных сосудов сформированы и развиты правильно. Сосочковые и трабекулярные мышцы не утолщены. Эндокард утолщен в подклапанных отделах. Мышца сердца на ощупь плотная, на разрезах с белесоватыми участками. Селезенка размерами 9×9×4 см, массой 165 г; капсула гладкая, блестящая. Надпочечники не увеличены, на разрезах с тонкой желтой корой и бесструктурным коричневатым мозговым слоем. Почки размерами 10×7×5 см, массой п 167 г; фиброзные капсулы снимаются легко, обнажаю мелкобугристые поверхности почек. Почки на ощупь плотные, на разрезах ткань почек темно-красная, с хорошо выраженным рисунком строения. Чашечки и лоханки не расширены, в воротах почек умеренное содержание жировой ткани. Судебно-медицинский диагноз. Основной: Выводы: 1. При судебно-медицинской экспертизе трупа Элисон Уилсон, 16 лет, установлено: массивная кровопотеря, резаные раны сгибательных поверхностей предплечий, слизистой рта, пищевода и желудка. 2. Резаные ранения причинены осколками разбитого оконного стекла. 3. Резаные ранения по признаку опасности для жизни квалифицируются как повреждения, причинившие тяжкий вред здоровью, находятся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти. 4. Смерть Э.У. наступила от множественных резанных ранений предплечий, желудка и пищевода с массивным кровотечением и последующим геморрагическим шоком. Из материалов дела установлено: «Опрошенные в ходе проверки свидетели пояснили, что пациентка с отягощенным психиатрическим анамнезом, ранее не проявлявшая суицидальных наклонностей, вечером 08.18.20** разбила окно в палате ножкой стула. Прибывшие на шум сотрудники обнаружили Э.У. в кровати, при осмотре были выявлены резанные раны предплечий, после чего медсестрой наложены давящие повязки для остановки кровотечения…»
Харлин постучала пальцем со сломанным ногтем по посмертному эпикризу, горящему белым даже на отделанной под светлый орех столешнице. В данной ситуации, анализируя материалы проверки в их совокупности, следствие приходит к выводу о том, что смерть Э.У. наступила в результате её собственных действий. Данные действия были произведены ей самостоятельно, без психического, физического, какого-либо иного принуждения со стороны кого-либо, следовательно, отсутствуют события преступлений. Элисон выплюнула вечернюю дозу снотворного в унитаз. Дождалась сигнала к отбою и первый ночной обход. Она выбила стекло сквозь решетку, воспользовавшись ножкой стула. Выбрала осколки. Легла в свою постель. Персонал, встревоженный звуком бьющегося стекла, проверяя все палаты по пути, почти успел. Но все, что они смогли сделать — вытащить девушку из палаты, перебинтовать руки и вызвать машину скорой. Давящие повязки на тыльные стороны предплечий были наложены вовремя. Поскольку доступ к венам на руках ограничен и в связи с невозможностью установки подключичного катетера, вызванная в палату дежурная медсестра — женщина старой закалки, имевшая дело с наркоманами, — с помощью игл-бабочек установила две системы с физраствором в вены на лодыжках. Возможно, благодаря этим мерам, привязанная к каталке Элисон дождалась приезда скорой. Ей установили подключичный катетер, начали инфузию для восполнения объема циркулирующей жидкости. После чего девушку вырвало кровью. Была произведена попытка балонной тампонады желудка, не увенчавшаяся успехом. Девочка наглоталась стекла прежде, чем вскрыть себе вены. «Если человек действительно хочет умереть, жить вы его не заставите». Харлин методично скармливала последние не пронумерованные днями записки пациентки, стоящему под письменным столом шредеру*. Голова после вчерашних посиделок наедине с собой болела отчаянно, во рту, несмотря на все полагающиеся случаю процедуры, остался привкус дерьма вероятно тех самых котов, которых у нее не было. Последняя из страниц задержалась в руке ненадолго.***
Сколько… сколько… сколько неоновой жижи растворено в крови Мили? В моей крови? Мало, слишком мало… мало, мое преображение очень медленное, но я уверена в этом! Я уже чувствую. Особенно по ночам. Я просыпаюсь и трогаю, трогаю свое тело, груди. Меня переведут в блок реабилитации, потому что я очень смирно себя вела, я была очень смирной девочкой, о да. Ведь им нужно убедить меня, что со мной все нормально. Бедная, бедная, я ненавижу! Я вся измазалась в ее испражнениях и в ее крови! Зачем она забрызгала кровью меня? И теперь эта тварь стонет и хрипит в моей голове. Я знаю, эта сука, она не могла позволить мне выжить, выжить после того, что с ней сделали! Милони всегда такой была с самого детства, когда ей попадало за проказы, она подставляла кого-то еще, чтоб не стоять в углу в одиночестве. Маленькая блядь знала что меня спасут, я уверена. Но нет, я всех могу… я намного умнее, чем думает Большая Умница Харлин Дулитл! Меня перевели в комнату с окном, и хотя решетки стоят изнутри, я знаю, как разбить его. Лучше так! О, да, гораздо лучше я освобожусь так, чем превратиться в черепаху…