Герцогиня

Балы в имении графа Чона ныне считаются одними из самых роскошных мероприятий в Лондоне, не превосходя разве что только изысканные чаепития Её Величества. Гордость каждой уважающей себя семьи — организация для сливок общества таких празднеств, что с уст гостей не сходили бы слова «благодарю за приглашение», не сходили бы и в последующие недели, повторяясь при каждой встрече. Гордость для графа — иметь дом, куда иногда не побрезгует ступить сама Королева. Если Вы родились в высшем обществе, если являетесь частью дворянства, даже не живя в огромном доме графа Чона, Вы будете знать, что у спальни хозяйки дома висит картина с пустым холстом (этакая традиция — явиться взглянуть на неё, как только впервые попадаешь в круг «голубых кровей»). Но суть не в этом. Не без преувеличений говорят, что веками ранее сама графиня, выпорхнувшая из имения некого виконта, живущего за городом, устраивала в доме мужа столько балов и праздников по всем возможным случаям, что впоследствии, даже после её смерти, традиция устраивать изысканные вечера у Чонов осталась (не у них, а у общества), передаваясь из поколения в поколение. Сейчас у новоиспечённых молодых дев, дебютанток, желающих выскочить замуж и познать сладость брачной жизни, одним из обязательных условий (или удачных моментов) считается посещение для выхода в свет мероприятий, начиная с балов графа, где обязательно среди многочисленных баронов и виконтов найдётся для каждой дамы тот самый. — Брат, — дверь кабинета отворяется, впуская в обитель холодный воздух с исходящим от вошедшего парня запахом сырых улиц, — почтите свою жену визитом в обед. Лея весьма, — стискивает зубы, выбирая выражение, — избирательна в выборе цвета платков для сервировки столов на завтрашний вечер и почему-то сильно страдает по этому поводу, — мог сказать и «надоедает». — Ваше присутствие успокоило бы её. Мужчина поднимает взгляд с документов, кивая. Он устало вздыхает, но не забывает улыбнуться, потому что ему капризы жены в последнее время приносят лишь радость, ведь сейчас, когда она носит под сердцем следующего графа Чона, ей простительны все прихоти и странные желания. — Скажите ей, что я подойду скоро. Граф Хосок — первенец семьи, ныне глава семейства, хороший муж (вскоре отец) и надёжный брат. Но история эта не о нём, не о величии его мудрых решений, не об удачном браке с нежной и кроткой графиней, не о счастливом отцовстве. Речь о том, кто сейчас молвит в ответ брату: — Я как слуга. Вы в одном доме, но общаетесь через меня, — говорит сквозь стиснутые зубы, медленно закрывая дверь. — Присоединяйтесь к нам в обед, Чонгук, — Хосок улыбается, смотря на недовольное лицо младшего Чона. Тот закатывает глаза, прежде чем тяжело вздохнуть. Речь о младшем брате графа, которого не душат обязанности первенца, которому не пророчат ни великое будущее, ни плохой конец судьбы. Речь о юноше, которого не постигает излишняя спешка по поводу женитьбы (по крайней мере, пока что). Эта история о втором сыне Чонов, который полностью свободен в выборе невест, свободен в выборе будущего, волен делать то, что велит сердце. И, к счастью или сожалению, последнее заставляет Чонгука пойти за грани возможного в первых двух пунктах «хорошей жизни второго сына». Уверяю Вас в том, что с самого начала этой истории Чон Чонгук искренне хотел прожить спокойную жизнь без лишних проблем, шёпотов, секретов, страстных интриг и бурных скандалов. Однако, как мы знаем по опыту известных драм, любовь всегда ищет нелёгкие пути. Чонгук сидит в середине длинного стола, довольствуясь свининой, обещая про себя мысленно после обеда поблагодарить слуг на кухне за вкусную еду. По правую сторону от него Хосок только присоединяется к ним, из-за чего Лея, которая на другом конце, мило хихикает, наверное, улыбаясь до ушей. Они о чём-то говорят. Чонгук не видит и не слышит, свинина сегодня особенно хорошая. — Что думаете, Чонгук? — спрашивает Лея, привлекая к себе внимание парня. — Извините. Упустил нить вашей беседы, — Чонгук отвлекается от еды, смотря на неё. — О завтрашнем бале, — девушка прижимает вилкой мясо к тарелке, начиная тонко резать для себя куски. Посуда с приборами стучит, нарушая тишину в большом обеденном зале. — Присмотрите себе невесту? Говорят, что в этом сезоне много знатных и прекрасных дебютанток. Я буду счастлива представлять Вас гостям. — Это лишнее, — качает головой Чонгук, натянуто улыбаясь. — Люди подумывают о том, что Вы решаетесь податься в монастырь, — говорит Хосок, посмеиваясь с Леей. Чонгук закатывает глаза, убирая приборы и прожёвывая быстро мясо, чтобы ответить, пока брат не продолжил. — Совсем не давлю, брат мой, но, — показывает рукой на него, — вместо зевков во время бала можно хотя бы развлекать себя любованием угодными душе красавицами, — после его слов Чонгук хмурится, ещё интенсивнее начиная жевать кусок во рту. — К тому же я завтра выезжаю в пригород по делам, так что пропущу первую часть мероприятия. Уверен, что для Леи Ваша поддержка не будет лишней. Не утруждайте себя прослушиванием речей об оттенках платков и хотя бы начните узнавать круг потенциальных невест. Чонгук берёт со стола бокал, отпивая глоток. — О платках, — всё же начинает говорить парень после громкого выдоха, — слушать будет наверняка интереснее. Хосок качает головой, будто отвечает: «если что — вы сами виноваты». — Хорошо, — улыбается Лея. — Как хотите, молодой Господин. — Лея, давайте без этого, — Чонгук смеётся. Он смотрит на брата по другую сторону. — Вы практикуете на мне то, как будете воспитывать вашего ребёнка? — Вы так проницательны, брат, — Хосок наигранно удивляется. Чонгук пожимает плечами, кривя губы в усмешке, после пытливого взгляда и улыбки брата возвращаясь к мясу. Оно, к слову, почему-то начинает прожёвываться с большим трудом и без сильного удовлетворения. Недавняя беседа неприятно давит на плечи, погружая голову в мысли о предстоящем бале, никому не нужных платках и таких важных девушках, которые в жизни Чонгука присутствуют, даже когда не имеют ни имени, ни должности, ни влияния. Эти особы — призрачное дополнение будущего; оно сопровождает Чонгука всю жизнь, являясь особой частью ещё на том этапе, когда его матери с улыбкой говорят после родов «это мальчик». Значит, что у мальчика будет своя девочка. Ну, а как иначе, верно? Лея с энтузиазмом готовится к предстоящему балу, гоняя служек до десятого пота, приправляя все замечания педантичными пунктами. Чонгук же после обеда проводит время в библиотеке, не присоединяясь к всеобщей суете, а ещё прячась от графини, которая может внезапно возникнуть с предложением поговорить теперь об оттенке бального платья или того хуже — начнёт выбирать костюм для него, и это затянется до самого вечера. Лея совсем не строга, на самом-то деле. Она кроткая и милая, но беременность со всеми женщинами творит что-то невообразимое. Младшему Чону остаётся только вздыхать: и когда он видит, что из библиотеки выносят картину, а потом заносят обратно, и когда люстру со свечами в зале случайно роняют, когда поднимают. К вечеру у Леи почти всё готово. Хосок должен был покинуть дом ещё после обеда, поэтому, чтобы сопровождать весь вечер графиню, Чонгук дожидается её у лестницы. Лестница же ведёт в правое крыло, откуда можно попасть на верхние сады и в библиотеку. Гости потихоньку наполняют огромный зал. Помещение для празднеств у Чонов слишком большое. Чонгук бывает на балах у других знатных людей, и ни у кого нет такого зала, где даже в жаркое лето из-за пространства будет ощущаться холод, где во время танца круги из толпы даже не сформировываются, из-за чего приходится буквально подпрыгивать и бегать, тяжело выдыхая после интенсивных плясок. Музыканты готовятся исполнить первую мелодию. Дирижёр внимательно смотрит в сторону Чонгука, ожидая кивка для начала. Чон стоит у лестницы, здороваясь и желая приятного времяпрепровождения всем подходящим и улыбающимся лицам. — Признаться честно, я ожидал более тёплого приёма от Вас, — говорит знакомый голос за спиной. Чонгук закатывает глаза, не поворачивая голову, но показательно поднимая подбородок, выпрямляясь. — Знал бы брат, что Вы на этот раз не проигнорируете приглашение, послал бы за Вами карету, — смеётся Чон. — Сам барон Мин удостоил нас присутствием. Какая честь. Хосок будет рад, когда вернётся, — отвечает, улыбаясь, когда друг встаёт рядом, поднимая на него взгляд. У Юнги усмешка на губах. Впрочем, как и всегда. — Что заставило Вас оторваться от важных дел и присоединиться к веселью? — звучит вежливо. — Я всё ещё не оторван от важных дел, — Юнги коротко посмеивается с тона Чонгука. Тот на заявление закатывает глаза, шёпотом выговаривая «ну, конечно». — Расслабьтесь. Просто ходят слухи, что вас сегодня посетит сам герцог, — встаёт плечом к плечу, наблюдая за спускающейся Леей. Он улыбается девушке. Чонгук в это время поднимает брови, удивлённо озираясь вокруг в поисках столь знатного лица. — И почему же Вы так уверены, что этот жалкий графский дом посетит сам герцог? — спрашивает шёпотом Чонгук. Он протягивает руку Лее, но смотрит в глаза Юнги. — У единственной кровной души герцога — его сестры — дебют. Чем не причина? — пожимает плечами. Чонгук задумчиво сводит брови на переносице, качая головой, пробурчав в ответ: — Ясно. Так Вы хотите присоединиться к герцогской семье через неё? — А почему нет? — Юнги выглядит действительно удивлённым. Этого все здесь хотят наверняка. Сам неженатый герцог, так ещё и незамужняя сестра — шанс буквально для всех, чтобы заиметь огромные владения, статус чуть ниже небес, богатства и даже место рядом с Королевой, раз уж на то пошло. — Полно, — Лея встревает, хмурясь, — я хочу красиво встретить гостей. Чонгук, нам ещё предстоит вечер в беседах о платках, — напоминает девушка. Мин хмурится, оглядывая Чонов, не понимая, о чём они говорят. — А Вы, — указывает на Юнги, который ей тут же натянуто улыбается, — нарываетесь на первый танец, дорогой. — Что Вы, это честь для меня, — несмотря на сказанное, Юнги вздыхает с досадой, смотря в глаза другу и почти показывая ему язык в ответ. Чонгуку остаётся с хитрой улыбкой провожать его взглядом вглубь зала. Он кивает музыкантам, давая знак на начало вечера, сам решая сейчас пройти к столикам, чтобы попробовать тарталетки. У улыбчивого и мягкого Хосока странный и расчётливый друг детства — барон Мин Юнги. Чонгук часто видел его здесь, когда был совсем маленьким и имел вместе с Хосоком кучу времени для игр и забав. Сейчас же у Хосока жена, сын скоро родится, у Хосока дела в других областях, его лучший друг посещает вечера, подыскивая себе подходящую для своего положения партию, потому что для собственной семьи он тоже кормилец и первый сын, ему нужна репутация. Ну и Чонгук, который до сих пор имеет столько времени для тех же игр и забав, что тратит его на черничные тарталетки и обсуждение сказок с маленькими детьми виконтов, не боясь произносить при них: — Не только в сказках бывает любовь. Принцессы и рыцари есть в жизни. Не то что бы ему нравится говорить с детьми, но только они свободны, когда все присоединяются к танцам. — Мама говорит иначе, — хлопает глазами девочка, смотря на парня. — Значит, юная леди, — Чонгук улыбается, — Ваша мама не знает, что такое любовь. — А что это? Любовь, — она теребит ручками в маленьких перчатках бантик на поясе платьица, внимательно смотря на графа. — Вы любите шоколад? — спрашивает у девочки Чон, подбирая со стола трюфель. Он протягивает ей вкусность. Та со смущённой улыбкой на губах несколько раз кивает, осторожно забирая вкусность, чтобы не испачкать белоснежные перчатки. — Так вот, — наблюдает за тем, как она аккуратно жуёт шоколад. — Любовь — это когда ощущение этого вкуса на языке, — намекает на блаженство сейчас, — появляется всегда. — Беспрерывно? — уточняет удивлённо девочка с набитым ртом, тут же закрывая лицо ладонями, когда понимает, что в порыве изумления упускает правила этикета. — Да, — Чонгук смеётся. Маленькая леди сияет от столь приятного сравнения, сразу же оборачиваясь в поисках любви, как кажется Чонгуку. Совсем не интересно с такими детьми, которые сейчас носятся по залу, играя в догонялки. Чонгук ощущает что-то родное со смущёнными и зажатыми ребятами, которые стоят в углу, ожидая, когда же расчётливые родители закончат свои дела. Зато вот сейчас маленькая леди находит что-то интересное на вечер, тихо говоря, что ей нужно к родным, хотя граф прекрасно знает, что она идёт искать якобы любовь. Чонгук остаётся у столиков наблюдать за тем, как её макушка скрывается за широкими спинами людей. — Милое сравнение, — подмечает кто-то. Чонгук оборачивается, встречаясь взглядом с Юнги. — Говорите так, будто ощущали это по-настоящему, — Мин прокашливается, чтобы голос не звучал с хрипотой. — Не думаю, что все виды любви разительно отличаются друг от друга, — пожимает плечами Чон. — Как продвигается серьёзное дело с герцогиней? — Она дьявол, — быстро отвечает Юнги, хмурясь. Чонгук смотрит на него, посмеиваясь с нахмуренными бровями, будто и недоумевает, и хочет позабавиться. Сам Мин тоже выглядит изумлённым. — В лицо высказала мне всё, что думает о безымянных баронах, которые кидаются к ней за состоянием. — Справедливо, — замечает Чонгук, пожимая плечами. — По заслугам получили, — шепчет, выпрямляясь. Юнги приоткрывает рот, чтобы ответить колкостью, но резкий звук шлепка нарушает весь гомон вокруг, заставляя всех застыть в гробовой тишине. Даже музыканты отвлекаются от инструментов, смотря в середину зала. Люди расступаются, отходя от места инцидента подальше. Чонгук и Юнги тоже оборачиваются. Девушка стоит, всё ещё держа руку в воздухе. У мужчины перед ней голова отведена набок, так ещё и на молочной коже отчётливо выступают красные следы от удара ладонью. — Я же говорю, — Юнги шепчет на ухо, усмехаясь, — дьяволица. Герцогиня Ким со спокойным выражением лица вытирает платком ладонь, бросая его в сторону, после натягивает на руку перчатку, закрываясь веером. К ней подходит кто-то, забирая её из середины зала. Вероятно, это был герцог. Чонгук закрывает глаза, отворачиваясь. Лея обеспокоенно зовёт его с другого конца зала и граф спешит к ней, оставляя случай и размышления о нём на доброе «потом», когда здесь будет Хосок, когда здесь будет полная тишина, когда станет спокойно. А пока он снова кивает музыкантам, чтобы они продолжили вечер танцев и веселья, накрывая неприятный момент пеленой нового притворства, будто ничего минутами ранее просто не было. — Наверное, ей будет сложно найти достойную партию в этом сезоне, — говорит Хосок, когда слушает возмущённые рассказы жены ближе к концу вечера. Чонгук тоже так думает. Кто захочет всю супружескую жизнь провести в спорах и пощёчинах? И кто же? Именно Чонгук на утро после бала стоит у временного имения герцога с цветами, думая о том, как именно выразить девушке мысль «мой брат решил, что раз никто к вам свататься не захочет — это шанс» в более мягкой форме. Дама наверняка будет недовольна подобными словами, нелестно выразится при следующей встрече, и, вероятно, он будет у самого герцога в немилости, что возможно, учитывая то, сколько свободы и воли предоставляется главой семьи Ким сестре. Он наверняка до удушающего ощущения в горле любит её и не желает рядом с ней видеть расчётливых ухажёров, коим Чонгук невольно является. Хосок не приказывал ему, к слову. Он тонко намекнул на то, что из-за выходки герцогини к ней очередь из потенциальных женихов выстраиваться не будет. Лея воодушевилась такой приятной информацией, буквально выпроводив Чонгука после того, как сорвала цветы из сада и собрала букет. Деваться некуда, приходится мириться с положением. К тому же очереди у дома герцогини действительно не наблюдается. Чонгук дожидается её в комнате для гостей, рассматривая красивое дубовое пианино. Слуги приносят ему вазу для цветов. Граф кивает им, пытаясь погрузить неаккуратно срезанные концы цветов в воду. Когда Чонгук заканчивает, он уже садится перед пианино, решая отдаться порыву сыграть, однако призывной кашель отвлекает его от маленькой шалости. — Вы слишком в себе уверены, если заявились сюда, прекрасно зная, что за любое проявление неуважения я не буду мягкой и услужливой, — чеканит девушка. У герцогини иссиня-чёрные длинные волосы, хищные смоляные глаза, маленький носик, утончённый вкус в платьях с корсетами и неменяющееся враждебное выражение лица. Чонгук её понимает: он бы тоже злился постоянно, если бы его жизнь сводилась к тому, чтобы быть запертым с нелюбимым мужчиной в стенах имения во владениях купающегося в лучах славы и уважения от этого союза брата. В иных других случаях Юна, герцогиня, как и он, является вторым ребёнком в семье. Ей необязательно выходить замуж. Было необязательно. Судя по тому, что сказал Хосок, из-за долгого пребывания самого герцога в числе неженатых лиц, общество решило, что тот решил всё унаследовать сестре или её мужу и следующее пэрство принадлежит дебютантке. Не то что бы Чонгук хочет быть этим герцогом. Он совершенно не желает связывать жизнь с волокитой правления, не желает быть приближённым Королевы, не хочет участвовать в политике ни прямо, ни косвенно. — Я удалюсь после игры на пианино, — кивает Чонгук, соглашаясь с ней. Быть здесь он тоже не хочет. Скажет потом Лее и Хосоку, что ничего не получилось и, пока вероятность получения пощёчины не увеличилась, он поспешил ретироваться. Такая была легенда, и Юна с ним согласилась, раз с хмыканьем оставила его одного в комнате с пианино. Она не закрывает за собой двери. Из-за этой случайности Чонгук знакомится с тем, кто и подарил ему вечный вкус трюфельного шоколада на языке, с тем, кто дал ему ту самую сказочную любовь. Чонгук совсем не умеет играть на пианино. Хосок музыкой не занимается, а Лея любит петь, но только в гостях, так что пианино раскрывается только для вечеров бала, а в остальные дни пылится. Сейчас в Чонгуке впервые просыпается детское любопытство — как звучат эти клавиши, как воспроизводится звук, почему их сочетание звучит настолько прекрасно, что уши иногда будто двигаются невольно. Он так увлекается изучением, ломая тишину странными мелодиями, думая о том, что нужно вставать и уходить, что не замечает, как проходящий мимо герцог останавливается с искривлённым выражением лица у комнаты, заглядывая внутрь. Чонгук коротко вскрикивает и перестаёт дышать, когда его плеча касается чужая рука, а на клавиши опускаются длинные тонкие пальцы, с лёгкостью выводя приятную мелодию. Над Чонгуком чужая грудь прижимается к его макушке. Мужчина опускается немного ниже, чтобы аккуратно подвести чоновы пальцы к клавишам. — Повторяй, — говорит он бархатным глубоким голосом. Чонгук почему-то сглатывает, осторожно опуская пальцы рядом и повторяя в иной тональности клавиш сочетание нот. Мужчина, вероятно, улыбается, раз короткий выдох выходит после того, как Чон смеётся. Граф думает, какой-то наглый, но милый слуга. Да и когда оборачивается, то видит парня в свободной рубашке, с растрёпанными волосами и усталым выражением лица. Это совсем не скрывает его аристократичной и утончённой красоты. — Работаете здесь пианистом? — спрашивает Чонгук, выпрямляясь. — Нет, но Вы садитесь, — останавливает его мужчина. — Мы можем ещё поиграть. — Правда? — вздыхает, прикусывая нижнюю губу. — Надеюсь, Его Величество герцог не разозлится, что я тут решил погостить из-за пианино, а не его сестры, — немного мнётся и звучит при этом неуверенно. — Я так не думаю, — заявляет парень, качая головой. — Редко встретишь сейчас графов, которые не умеют играть на пианино, — пожимает плечами, устраиваясь рядом, пока нажимает на клавиши. — Зачем уметь играть, если это в жизни не понадобится? — спрашивает тихо Чонгук, пока снова повторяет комбинацию нот. — Вы правы. Я бы не решился заглянуть сюда, если бы Вы не создавали в доме трещину ломающимися мелодиями, — смеётся мужчина. — Так Вы к моей сестре? — Да, мисс Юна только что сказала мне, что… — уже на стадии вывода слов он переваривает озвученный до этого бархатным голосом вопрос, — что? — Чонгук осекается, поворачивая голову к собеседнику, тут же прекращая дышать снова. Из-за его реакции герцог смеётся, продолжая улыбаться, пока играет одной рукой и интенсивными движениями Моцарта. У него тоже иссиня-чёрные волосы, глаза совсем не хищные, они ощущаются мягкими, не орлиными, а будто сосуды с кристально чистым мёдом, да и черты вроде резкие, с острыми скулами и лисьим разрезом глаз, но при этом чувствуются иначе. Сестра похожа на него, но источает совершенно другую ауру, опасную и дикую. У герцога же мягкая улыбка, полыхающие в свете солнца янтарные глаза и запах свежего хлеба. Он совсем не похож на пэра. Неудивительно, что Чонгук сначала решил, что он слуга. — Прошу простить мою наглость. Я должен был выразить Вам почтение сразу, — Чонгук хочет встать, чтобы поклониться. — Не надо, — останавливает его герцог. — Всё нормально. Это я должен извиниться за неподобающий моему статусу вид, — указывает на себя, посмеиваясь, поправляя взъерошенные волосы. — До сих пор считаю столь ранние визиты женихов — ужасным правилом. Я бы не вставал вместе с солнцем, чтобы посетить женщину, которая даже не удостоит меня визитом, — вздыхает, цокая языком. — Она хоть приходила сказать, что крайне всем недовольна? — Да, — Чонгук кивает, — к счастью. Герцог внимательно смотрит на него, после снова коротко посмеиваясь. Наверное, его это действительно забавляет, раз он продолжает играть, но на этот раз двумя руками, выводя целую композицию, пока граф сидит и слушает, не дыша. Чонгук чувствует волнение. Его охватывает неловкость. Одно дело — никому не нужная дерзкая герцогиня, с которой и не нужно церемониться, а другое — её брат, правитель владений Ким на севере, приближённый в совете Королевы, великий человек, чьё мнение касательно женитьбы и отказа от неё уважается, а не осуждается. Чонгук сглатывает, когда смотрит на него, подмечая все детали разом, стараясь оставить это сейчас в памяти. — Вы младший брат графа Чона? — уточняет герцог. — Да, — Чонгук тихо соглашается. — Тоже «к счастью»? — дополняет за него. Он говорит так мягко и обыденно, словно они сейчас ведут беседу на равных. Чонгук медленно кивает, не сдерживая улыбки. — Тэхён, — представляется герцог сразу, как видит, что Чон немного светлеет и расслабляется. — Благодарен за то, что сватались к ней, — указывает почему-то вверх. Видимо, комната Юна там и находится. — Думаю, она бы была недовольна и присутствием здесь хоть кого-то, и отсутствием тоже. — Противоречивые приоритеты, — не находит подходящего слова Чонгук. Вроде и хочется вставить какую-то колкость, но и обижать девушку при её брате не хочется. — Меня зовут Чонгук. Очень приятно с Вами лично познакомиться. — Мне тоже, Чонгук, — Тэхён продолжает играть на пианино. Они не говорят много, и после ещё одной композиции Чонгук всё же решается покинуть имение, получая удовлетворительный кивок от герцога. Тэхён остаётся играть на пианино, когда Чонгук выходит из комнаты для гостей, набирая в лёгкие побольше воздуха, чтобы ощущаемая камнем тяжесть в груди спала. Однако ноша (внутренняя) не спадает, оставаясь осадком со встречи, не забываясь и в те моменты, когда Чонгук сидит в карете, возвращается домой, заходит в комнату, слушая как сквозь толщу воды Лею. — Как она Вам, милый? — спрашивает Лея, прижимая ладонь к груди. — Она, — Чонгук на секунду закрывает глаза, представляя тот образ растрёпанной герцогини Юна, но видит играющего на пианино герцога, — она красивая, — всё же вырывается из него. — Чудно, — улыбается девушка. — Посетите её ещё раз? Чонгук пожимает плечами, оставляя этот вопрос открытым на всю последующую неделю до следующего мероприятия для дебютанток. Всё это время Чон не особо задумывается о ней, продолжая читать книги, наслаждаться вечерами в компании друзей, выслушивая за чашкой чая в обед беседы Юнги и Хосока, которые снова делят свои достижения и успехи в жизни. Как бы сильно Мин ни хотел в этих спорах выиграть, у него нет наследника и жены, так что граф Чон всегда выходит победителем. Чонгук хлопает им постоянно, не присоединяясь к беседе. На следующей неделе до вечера бала-маскарада у Равель Чонгук всё же решается зайти к герцогине и пригласить её (или попытаться пригласить) на это мероприятие. В имении снова стоит гробовая тишина, нарушаемая только звонким эхом топота туфель Юна. Девушка ходит по всему второму этажу, но к нагрянувшему Чонгуку не спускается. Слуги пытаются её переубедить, она на них кричит, причитая за то, что те подчиняются не ей, а её бестактному брату. Чонгук выходит из комнаты для гостей, с грустным вздохом оставляя пианино, пока идёт к Юна. В доме герцога полно картин, все они о природе, об образах из жизни, о людях, которые запечатлены в минуты каких-то особенных эмоций. В холодном доме много ковров, антиквариата и дорогих сервизов на местах для чаепития у окон. И ведь это имение, где герцог останавливается только тогда, когда он в Лондоне. Чонгук мысленно представляет, какой у Кимов дом. Чонгук останавливается у одной двери. Судя по несобранным и разбросанным в коридоре книгам, она вела в библиотеку. В весьма захламленную библиотеку. Чонгук сглатывает, когда видит, что герцог здесь, снова в одной рубашке, в неопрятном виде, копается в деревянном ящике, прокашливаясь из-за пыли, которая поднимается со стола. Он поднимает голову, когда замечает тень на полу. — Вы здесь, — знакомый голос нарушает тишину. — Помогите мне, — Тэхён действительно звучит умоляюще. — С чем помочь? — Чонгук робко заходит внутрь, оставляя цветы на пустой полке, когда идёт в сторону герцога. — Прошу, скажите, что читаете романы и можете мне здесь что-то подходящее найти, — говорит Тэхён. Чонгук хлопает глазами, удивлённо смотря на парня. Конечно, сейчас не считается чем-то постыдным для мужчины — чтение романов, но ведь для кого-то они пишутся, и Чонгук их глотает каждый день, не упуская ни одни выпуски, потому что… потому что второму сыну Чонов действительно нечем заняться. И было бы стыдно сейчас начать рекомендовать все понравившиеся ему банальные истории о любви, о сказках, о принцах, которые лелеют принцесс и умоляют выходить за них, так что Чонгук решает зайти издалека. — Ну, — тянет немного, — моя невестка любит пьесы. Постоянно вижу такие, — поднимает на ходу с пыльного столика знакомую обложку Шекспира, — у неё на столе. — «Сон в летнюю ночь», — читает на первой странице. — Без трагедии, надеюсь? — уточняет Тэхён. — А Вам со счастливым концом? — смеётся Чонгук, убирая книгу в сторону. Вряд ли отказ Деметрия жениться на Гермии можно считать приятным концом. — В чём толк читать книги, зная, чем они закончатся? — уточняет Чон, рассматривая обложки других книг. Он протягивает знакомый роман, который Тэхён охотно берёт в руки, раскрывая первые страницы. — А в чём толк ломать сердце из-за вымышленных героев? — задаёт встречный вопрос герцог. — Не люблю трагедии. Они сейчас ломают моё настроение. Чонгук задумчиво смотрит на него некоторое время, улавливая детали от внимательно читающего что-то Тэхёна, который движет губами, когда шёпотом произносит слова. Парень переводит дыхание, стараясь не звучать восторженно и громко, когда всё же решается выдать: — Вы тоже так делаете. Тэхён поднимает взгляд, удивлённо поднимая брови, будто спрашивает «о чём вы?». — Читаете реплики вслух, — кивает Чонгук, поджимая губы. Он тоже так делает, когда хочет прочувствовать эмоциональность фразы, выискивая нужный для атмосферы текста тон. Это совсем не странно, но почему-то никто из окружения Чона так не делает. Да и никто из окружения Чонгука не читает романы, не копается в библиотеке и не рыщет в поисках чего-то интересного в бумагах. Тэхён ему улыбается. — Читали это? — спрашивает он, поднимая книгу в руках. «Да!» — хочет сказать Чонгук. «Три раза», — хочет дополнить. «И восхищён историей до сих пор», — хочет произнести потом. Но в реальности в горле будто ком застревает и вместо уже продуманных в голове фраз согласия Чонгук пожимает плечами, словно неуверен в том, читал он или нет, словно и не хочет говорить, что читает романы. Хотя это совсем не ужасно, учитывая то, что сам герцог этого перед ним не стыдится, вполне смело заявляя, что прочитает книгу сегодня. — И почему Вам внезапно захотелось любовные истории почитать? — Чонгук опять заходит издалека. — Скучно дома, — заявляет Тэхён честно. — Занимался фехтованием вчера, так что сегодня для особенных занятий времени уйма, — пожимает плечами. — А чем Вы скрашиваете одиночество? Ходите по дебютанткам с цветами? — с улыбкой спрашивает герцог. — Очень смешно, — Чонгук сам улыбается. Общество герцога ему начинает нравиться, ведь медленно, но Тэхён ему по крупицам раскрывается, сначала профессионально исполняя Моцарта, а теперь предлагая порекомендовать ему вместо фехтования книги о любви. Натура выстраивается сама по себе, и картина в голове Чонгука уже склеивается по мозаикам, превращаясь в яркое витражное стекло. — В следующий раз, — подаёт голос Тэхён, когда Чонгук с ним прощается, собираясь уходить, — можете принести герцогине магнолии? Она их всё равно не любит, но я хоть наслажусь любимыми цветами, — предлагает выход из сложившейся ситуации. Чонгук кивает, потому что по-другому самому герцогу ответить не может, но его бросает в дрожь от того, что Тэхён предлагает ему зайти в следующий раз, даже не уточняя, захочет ли граф снова здесь появиться. Другого выбора у Чона нет. По крайней мере, он именно так себя успокаивает, когда разыскивает на рынке магнолии и их семена, чтобы и в саду дома расцвели когда-нибудь. Лея решает пойти с ним на поиски, когда получает запрос о том, что герцогиня попросила определённые цветы. Именно «герцогиня». Не мог же Чонгук сказать невестке, что герцог прекрасно осведомлён о нраве сестры и не собирается что-то менять, ещё изъявляя желание получить общество Чона в следующий раз только с магнолиями. Звучит очень странно, Лея наверняка расскажет всё Хосоку, а там уже граф начнёт медленно врываться в жизнь младшего брата, чтобы перестроить там приоритеты с «можешь жениться на юна» на «можешь подружиться с самим герцогом». Хочется подружиться, да, но самому, а не по велению расчётливой души старшего брата. — Чем ей не угодили наши розы? — спрашивает Лея, вырывая Чонгука из мыслей. — Она привередлива, раз ищет именно, — показывает указательным пальцем значимость фразы, — магнолии. — Не грех — любить что-то одно, — пожимает плечами Чонгук, рассматривая цветы на лавке. — Как заговорили, посмотрите на него, — Лея улыбается. — Вы сияете, — девушка смеётся, когда Чон хмурится, взглядом спрашивая «что?». — Она красавица. Неудивительно, что со второй встречи в неё уже можно влюбиться. — Бросьте. Я просто вежлив с ней, — Чонгук думает о Тэхёне, говоря это. Самих цветов Чонгук так и не находит, но зато в одной лавке милая старушка даёт ему семена, бережно упаковывая в бумагу, закрепляя атласной тонкой ленточкой импровизированный мешочек, который граф берёт для себя, в мыслях дополняя слова при встрече тем, что сейчас совсем не сезон магнолий. Лея даже придумывает ему подходящую фразу, сама говоря «может, в следующий раз поищу получше». Он действительно бы поискал в других местах. Однако, когда Чонгук заявляется в имение Кимов, он почему-то протягивает Тэхёну этот мешочек с семенами, пожимая плечами, когда герцог вопросительно смотрит на него, опуская взгляд к скромному подарку. До графа доходит глупость ситуации, но он уже ничего поменять не может, поэтому забивает на неловкость, со вздохом наблюдая за тем, как Тэхён опускает револьвер обратно в коробку, которую держит слуга, пока раскрывает бант из ленты. Они находятся в саду дома, прямо на длинной равнине. Здесь, когда Чонгук только-только заявился и наблюдал из окна первого этажа, герцог стрелял, наверное, снова пытаясь сбить тоску одиночества в доме. Чонгук не охотится, так что на предложение пострелять отказывается. Ему страшно держать оружие в руках. — Сейчас не сезон магнолий, — говорит Чон, когда Тэхён поднимает семена, рассматривая на солнце. — Ох, нет-нет, не ешьте, — Чонгук не останавливает себя от звонкого смеха, когда протягивает руку, не касаясь Тэхёна, но собираясь коснуться, если бы тот действительно сейчас съел семена магнолии. Герцог опускает семена обратно в бумажный мешочек, улыбаясь от его реакции. — Можете посадить их, раз они, — глубоко вздыхает, собираясь с мыслями, — Вам так нравятся. — Так это магнолии, — Тэхён передаёт мешочек слугам. — В мои покои, — говорит, кивая им. — Спасибо. Я благодарен за такую внимательность к моим словам. Думал, Вы проигнорируете это, — герцог смеётся. — Конечно, я знаю, что сейчас не сезон магнолий. Чонгук хмурится, смотря на него. — Вы жестокий. Я же действительно искал их, — возмущённо выдаёт Чон, из-за чего герцог смеётся ещё громче. Его улыбка такая широкая. Он продолжает смотреть на графа с теплом в глазах. — Не буду носить Вам ничего. — О, не обижайтесь, — Тэхён звучит мягко и вежливо. Герцог снова берёт в руки револьвер, поднимая в небо и закрывая один глаз, прицеливаясь. Слуга с дисками для метания дожидается приказа, чтобы кинуть цель вверх. Чонгук отходит немного дальше, чтобы не попасться ненароком под удар. Диск после «давайте» взмывает с рассекаемым воздухом в небо. Тэхён прицеливается, опуская уголки губ, становясь серьёзным. Чонгук смотрит на диск, но невольно опускает взгляд к сосредоточенному герцогу, считая стекающие по его лбу капельки пота, пока тот стреляет, попадая прямо в цель и гордо смотря после на графа, будто говорит, мол, видите, что могу. Чонгук, конечно, видит. Он не забывает похлопать для приличия вместе со слугами, отдавая почтение. — Не стоит, — кланяется Тэхён, разыгрывая этот спектакль до конца. Он поднимает взгляд на Чонгука. У герцога совершенно нереальный взгляд: так никто не смотрит на Чонгука. У Хосока взгляд гордого старшего брата, который иногда может блеснуть смешинкой в тёмных глазах. У Леи заботливый взгляд, она тоже иногда присоединяется к супругу в забавах из-за реакции Чонгука. У Юнги настороженный взгляд, он словно всегда что-то от Чонгука ожидает, и это явно не что-то хорошее. И, вспоминая сейчас Юна, Чонгук считает, что у неё взгляд враждебный и гордый, она не ждёт от него пощады и сама не готова её дать. Другое дело — Тэхён. У него такой мягкий и странный взор, словно он одним только касанием взгляда приглаживает по голове ладонью, а потом проводит пушистым пером по щеке. Мягкий, потому что глаза тёплые и не наполнены ни смешинкой, ни ожиданием подвоха, ни чем-либо плохим. Он просто изучает Чонгука, как и сам Чонгук его. Взгляд у него странный, потому что другие мужчины, услужливые с Чоном, всё равно вот так не смотрят. Странный, потому что причин для такого взгляда Чонгук не видит даже сам. Что он такого делает, что герцог удостаивает его такими пронзительными и внимательными взорами? Ответа нет. — Я прочитал книгу вчера. Сидел до половины ночи, выстраивая в голове сценарий нашего обсуждения, — говорит Тэхён, пока его револьвер заряжают. — Почему так щепетильно отнеслись к такой мелочи, как обсуждение? — хмурится Чонгук, пока стоит рядом. Он смотрит в глаза герцогу. — Потому что не хотел бы напугать Вас своими страстными мыслями, — шёпотом отвечает. Граф не смущается, соглашаясь со сказанным, потому что в той книге действительно было немало сцен для представления не совсем чистых картин. — Вы бы меня не напугали, — качает головой Чонгук. — Я рад это слышать, — Тэхён поднимает револьвер, целясь, когда кидают диск. Выстрел заглушает слова. Чонгук не может остановиться, когда начинает говорить о книгах, забывая о том, что сначала назвал Тэхёну причину стольких знаний в осведомлённости о списке прочитанных произведений невестки. Герцог не напоминает ему об этом, сам почти перекрикивая его, когда взгляды не стыкуются и просто просят выйти наружу контраргументом к спору. Слуги странно посматривают на графа и герцога, когда те опускаются на траву и, вырывая её, продолжают спорить насчёт действий персонажа книги. — Он, — имея в виду героя, — действовал так из-за ситуации, — Чонгук пытается звучать убедительнее. — Была война, у него был долг. Он не мог остаться с ней ради личного счастья, ведь он обязан своей стране жизнью. — Глупости, — говорит герцог, качая головой. — Значит, он не любил её. — Почему Вы так думаете? — не унимается Чонгук. Он звучит громче обычного и даже раздражённо, потому что человек, которого он до этого считал довольно серьёзным, сейчас, подобно маленькой мечтающей девочке, заявляет с невозмутимым выражением лица: — Если любишь — пойдёшь на всё. Этому не препятствует что-либо, — Тэхён вздыхает. — Если Вы бросите любимую ради долга, считаетесь ли Вы её возлюблённым? Обстоятельства настолько сильным чувствам не должны служить помехой. Преодоление этих барьеров и делает любовь жертвенной и важной для человека. Если любишь — не покинешь любимого и сделаешь всё для вашего личного маленького счастья. — Даже если это не общепринято? — хмурится Чонгук. — Общепринято? — уточняет слово Тэхён, тоже нахмурившись. — Я имею в виду, что люди могут осуждать за такие решения. Мы всё ещё живём в мире, который и должны защищать. Разве нет? Тэхён сглаживает брови, пока внимательно смотрит на Чона. — Даже если это не общепринято, — герцог качает головой. — Не знаю, как для других, но для меня любовь без таких жертв — ничто. Её не существует в человеке, если тот не готов отказаться от чего-то важного и цепляется за всё сразу. Таким людям не место ни в моей жизни, ни мне не найдётся места в их душе, пока они будут пытаться всё разом устроить, не теряя все блага, — Тэхён пожимает плечами. — Я бы пожертвовал всем ради любимого человека. Чонгуку кажется, что на секунду его сердце остановилось, когда герцог произносил эти слова. Чонгуку кажется, что в тот момент кто-то стрелял в него, так как граф потом ощущает тяжесть камня внутри ещё сильнее, словно что-то с горла тянет всё тело к земле и невольно парень горбится, складывается пополам из-за дискомфорта. Хочется спрятаться от таких мягких и странных взглядов Тэхёна, словно в нынешнем состоянии именно он виноват. Чонгуку кажется, что пуля револьвера попала в его грудь. Он даже щупает то место, подумав, что из-за шокового состояния мог упустить внезапность момента. Тэхён внимательно смотрит на него. — Спасибо за магнолии, — говорит герцог, когда граф поднимается с коротким «мне пора». — Знаете, что они означают на языке цветов? — спрашивает Тэхён громче. Чонгук на ходу останавливается, оборачиваясь. — «Всё равно Вы будете моим», — произносит с поэтической интонацией. — Вам не следует использовать мужской род в таких выражениях, — Чонгук поджимает губы. — Потому что это не общепринято? — улыбается герцог. «Потому что я принимаю это на свой счёт», — думает Чон, отворачиваясь. Дома Хосок и Лея радуют его известием о том, что племянник в животе толкался сегодня. Так не принято, но Чонгук касается сквозь тонкую ткань платья выпуклого живота невестки, чувствуя, как на ладони осязанием ощущается линия прикосновения, словно малыш сейчас внутри пяткой коснулся стенок. Лея плачет прямо у него на глазах, счастливая и радостная. Чонгук забывает из-за этого волнение дня, накрывая слова Тэхёна большим счастьем того, что племянник уже совсем скоро будет бегать по их огромному дому. Будет ли и тогда Чонгук здесь жить? Или переедет к своей жене? В воскресный день после молитв внезапно Чонгук вспоминает о бале в доме Равель. Лея заботится о вечере раньше него, показывая заказанный у портнихи костюм бархатного бордового оттенка с чёрными манжетами. Маска золотого цвета с пером сияет блёстками. Рубашка лежит на плечах немного свободно, поэтому уже там, на вечере, отказываясь от очередных плясок, Чонгук снимает с себя сюртук, оставаясь в расслабляющем прикиде. Хосок желает ему приятного вечера, когда приглашает жену на медленный танец. Весь вечер старший брат хвастается всем о том, что совсем скоро у него родится сын. Чонгук внутренне хочет, чтобы это была девочка, племянница, но он никогда этого в лицо ни невестке, ни брату не скажет. Не говорит вообще никому, пока не доходит до стадии близкого общения с герцогом и не выпаливает при нём: — Я хочу дочерей. Встречает Чонгук Тэхёна на балу случайно, не узнавая в чёрной маске с кружевами, удивлённо смотря на того, на кого натолкнулся, пока шёл за тарталетками и трюфелями. Зато вот герцог видит его глаза и сразу улыбается, желая приятного вечера, обнимая за талию, пока шуточно не присоединяется к всеобщим танцам. Над герцогом нельзя насмехаться, нельзя его осуждать, поэтому все на секунду хлопают, принимая это за шутку, пока Чонгук краснеет, прячась и под маску, словно она его не скрывает от чужих взглядов. На подобных мероприятиях все вольности дозволены, пока Вы не знаете, кто именно творит всю эту дичь. Но не будем долго говорить о минутах неловкой встречи. Чонгук и Тэхён после короткого (очень короткого) танца отходят в сторону тарталеток и трюфелей. Граф делится радостью того, что у невестки ребёнок толкается в животике. Он говорит с таким восторгом, что Тэхён сам сияет от счастья, иногда прикасаясь к собственному животу, выдавая без тени смущения: — Знаете, иногда я тоже хочу это почувствовать, — сглатывает. — У кого-то в животе. Пока Юна созреет для отношений, я успею постареть лет на десять, а так хочу увидеть и своих племянников. Троих сыновей Юна, — говорит Тэхён. Чонгук в тот момент совсем не замечает, что говорит герцог о племянниках как о желании больше, чем о собственных сыновьях. — Я хочу дочерей, — отвечает Чон. Чонгук так хочет видеть милых маленьких леди в своём доме, так хочет держать их за крошечные ручки, выбирать им красивые платья. Он так хочет слышать их звонкий смех, заплетать им косы и вдевать в волосы цветы, так хочет сопровождать их во взрослую жизнь, хочет смотреть волком на всех, кто порывается взять в жёны его маленьких принцесс. Это одно из немногих желаний, ведь если с любовью в жизни ему не повезёт, то хоть в семейном счастье может найтись удача. Как он и говорил, все виды любви не так разительно отличаются друг от друга и от каждого вида можно получить совсем иную, но хоть какую-то радость. — Дочерей? — спрашивает мягко герцог. — Это очень мило, Чонгук, — улыбается восторженно. — Вот будут у Вас и Юна дети, соединим их узами брака и засядем потом счастливыми отцами в библиотеке, бесконечно читая романы. — О, это звучит слишком соблазнительно даже для глупой мечты, — граф хмурится, потому что сейчас это так недоступно, но после озвучивания подобного хочется. Они стоят у стола с вкусностями, когда Чонгук чувствует лёгкую боль в висках от выпитого вина. Он держится за край стола, пока томно смотрит на Тэхёна, представляя в мыслях эту сцену, где все его дочери будут связаны с сыновьями Юна, которая почему-то до сих пор между ними существует. Чонгук моргает пару раз, опуская взгляд к руке. Тэхён тоже держится за стол. Их руки в паре сантиметров друг от друга. Дело ли в выпитом? Или всё из-за слов о совместном будущем? Чонгук ощущает, как сбивается дыхание, и он замирает в тот момент, когда миллиметрами сдвигает мизинец к мизинцу герцога. Тэхён тоже смотрит на их руки, продолжая тоже двигать медленно к нему палец, чтобы ощутить трепетное касание. Они касаются всего лишь мизинцами и всего на секунду, но в тот момент Чонгука накрывает новая тяжесть в груди, которая ощущается теперь не камнем, а настоящей цепью с рычагом, что тянут постепенно ниже, пригвождая парня к поверхности. Чон чаще сглатывает, пытаясь дышать, но, когда он не дышит, мир будто погружается в тишину, оставляя музыку и гомон людей на заднем плане. Чонгук в этой тишине будто слышит даже дыхание Тэхёна, который сбивчиво выдыхает горячо прямо над ухом: — Чонгук. Сердце пробивают пулей. Никто сейчас из револьвера не стреляет, но Чон, когда поднимает взгляд на герцога, ощущает на коже груди чувство, словно там из раны стекает тёплая кровь, заставляя грудь зиять от пули, оставляя на белоснежной рубашке алые пятна. Он в маске, поэтому дискомфорт не допускает улыбку. Чонгук поднимает другую руку, снова касаясь ладонью груди. — Почему Вы трогаете себя там? — спрашивает шёпотом Тэхён. — Мне кажется, я кровоточу, — сбивчиво отвечает Чонгук, опуская взгляд. — Что Вы со мной делаете? — спрашивает тише. — А Вы? Граф шмыгает носом и тихо стонет, когда Тэхён накрывает его пальцы своими. Это совсем не страстная близость, но истома в груди Чонгука будто стекает со звонким «ля» вниз, ощущаясь волнами на коже. Мурашками. Теми мурашками, которые писатели в книгах описывают лишь в те моменты, когда губы касаются тонкой кожи шеи или чувствительных оголённых рёбер. — Брат, — раздаётся обеспокоенный голос Юна. Чонгук выдыхает, возвращаясь с небес на землю и тут же отворачиваясь, когда взгляд цепляется за шокированную девушку. Тэхён с улыбкой возвращается к ней, желая Чонгуку хорошего вечера, пока уходит за сестрой к выходу. Чон прощается, пытаясь выглядеть максимально спокойным, но его тошнит от чего-то. Чонгук ощущает потребность в том, чтобы что-то выблевать, пока уже на балконе не понимает, что хотел тихо и долго рассмеяться. Рассмеяться из-за собственной реакции, рассмеяться из-за того, что почувствовал от такой банальной близости и одного касания, которое продлилось меньше минуты. Это безумие какое-то. Чонгук закрывает рот ладонью. Это неправильно. Неделю Чон не решается посетить имение Кимов, откладывая визит на «потом» каждый раз, находя для себя призрачные причины того, что не может наведываться сейчас к Юна. Он делает для себя особый акцент не на том, что не желает, а на том, что не может, хотя и хочет. Как и раньше, верно? Лея замечает его странное состояние, в свободное время мешая думать странными рассказами об ощущениях к Юна, к юной герцогине Ким. Чонгук качает головой на каждое: — Будто что-то тёплое опускается вниз. — Словно душа взлетает в секунды, когда вы встречаетесь глазами. — Она будто видит Вас, именно Вас, а не того, кого Вы показываете всему обществу, потому что для неё вещи, вроде… «Вещи, вроде общепринятых, не имеют столь сильное значение», — думает Чонгук, дополняя слова Леи, закрывая глаза ладонями, когда понимает, о ком именно он думает. Это вовсе не та упрямая и гордая девушка, которая продолжает всем баронам и виконтам за нелестные слова отвешивать пощёчины. Это Тэхён. И продолжать даже не надо, потому что на стадии того, что это мужчина, Чонгука уже накрывает паника. Когда он в таком плачевном состоянии, герцог внезапно наведывается к ним с предложением погостить у них и выпить чай в чудном саду Чонов. С сестрой, конечно. Юна благо улыбается ему даже, здороваясь, позволяя поцеловать руку, пока здоровается после с восхищённой улыбкой с Леей, порывисто обнимая её и бесцеремонно опускаясь на колени, чтобы послушать животик. Графиня выглядит удивлённой, но, замечая, что Чонгук пожимает плечами, мол, и такое бывает, решает просто принять ситуацию с распростёртыми руками. Тэхён тенью стоит позади сестры, взглядом давая понять, что, вероятно, очень хотел бы вот так же опуститься на колени перед беременной графиней, чтобы послушать, но он с восторгом в голосе соглашается и к предложению обычного прикосновения. Чонгук почему-то рад за него в тот момент. Во время ужина Хосок встревает с политическими делами, из-за чего за столом становится довольно скучно, так как Тэхён охотно соглашается со взглядами графа, открывая долгое обсуждение совета Королевы. Лея и Юна в это время обсуждают женские тонкости. Чонгук решает сфокусироваться на свинине, молча доедая ужин, чтобы хотя бы в беспокойствах не остаться голодным. Он чувствует себя странно из-за того, что временами хочет выглядеть грациознее, когда просто нарезает отбивную. Напрашивается вопрос: почему? Чонгук и сам не знает. Ему кажется, что моментами он мог бы выглядеть ужасно нелепо, когда Тэхён смотрит. Герцог предлагает присоединиться к дискуссии, когда говорит: — Вот Ваш брат с особым уважением говорил мне о долге, — указывает он кивком на Чонгука. — Я восхищён его взглядами на подобные ситуации. Восхищён и тем, что он стоял на своём до самого конца, — улыбается, вспоминая их спор. — Люди нынче принимают за данность моменты, когда спорят со мной о чём-то. Они меняют слова, когда понимают, что могут остаться в немилости. Ваш брат привлекает меня тем, что совсем не боится осуждения с моей стороны, а значит, не поскупится и на колкость даже Королеве, — смотрит прямо в глаза Чонгука. Хосок переводит взгляд с герцога на брата, думая поначалу, что говорят о нём, ведь совсем не создаётся ощущение, что Тэхён говорит с ним. Однако, когда Чонгук после кашля отворачивается, а герцог переносит взор на графа, старший Чон поражённо выдыхает, пожимая плечами. — Чонгук — мечтатель, — отвечает Хосок. — Всегда им был и будет, — с улыбкой продолжает брат. Сам Чонгук от этого заявления закатывает глаза. — Что ж, — Тэхён стучит приборами, когда заканчивает с едой, — я нахожу новые причины им восхищаться. — Ваше Высочество, — смеётся на секунду Чонгук, хмурясь сразу после короткого смешка, потому что эти слова не трактует для себя иначе, как взаимный интерес. В том самом плане, о котором он и думает. Тэхён взглядом отвечает, что и сам, видимо, в недоумении из-за того, что ощущает. Герцог ему улыбается. Хосок снова переводит взгляд с одного на другого, переглядываясь с женой, которая пожимает плечами, мол, не знаю, что это значит. На завтрашний день была запланирована опера в Большом театре, куда, конечно, Чонгука потащили из-за Юна, обещая найти такой бельэтаж, где они с семьёй герцога могут сидеть рука об руку. Вот только при встрече девушка порывается к биноклю Леи, меняясь местами с Чонгуком, оставляя его томиться обществом Тэхёна. Томиться и топиться. А топиться, потому что на секунду Чон смотрит в глаза герцога, чувствуя, что захлёбывается в ощущениях, захлестнувших его. За столом вчера не чувствовалось это из-за расстояния, но сейчас Тэхён может наклониться к нему и щекой граф ощутит горячее опаляющее дыхание. У них один бинокль, ничего не видно Чонгуку, но он не просит его у Тэхёна, так как не желает вообще с ним о чём-то общаться, потому что смущается собственной реакции. Мурашки проходят по телу несколькими волнами, когда Тэхён тоже опускает руку на край перил бельэтажа, касаясь снова мизинцем пальца Чонгука. Это касание ощущается иначе, не сбивает дыхание, а будто открывает другие лёгкие в области груди, причём — снаружи. Словно собственные слова и выдохи ты слышишь инородными, не исходящими от тебя. Чонгук поджимает губы. Тэхён наклоняется к нему. — Вам ведь не видно, — протягивает бинокль. — Возьмите, — шепчет на ухо, не нарушая увлекательный просмотр для других. — Вы слишком близко, — говорит Чонгук, отрывая взгляд от оперной певицы на сцене, смотря в глаза Тэхёна. — Нельзя? — спрашивает герцог. «Можно», — думает Чонгук. «Нужно», — дополняет про себя. Когда они прощаются у театра, Чонгук пожимает руку Тэхёну, ощущая в конце прикосновений странный жест, когда герцог касается пальцами его запястья, словно хочет сейчас взять за предплечье и остановить, но не решается. Граф внимательно смотрит в его глаза, пока вдыхает и выдыхает слышимо для себя, сглатывая настолько громко, что ему кажется, будто его волнение звучит именно так. — Я люблю картины, — говорит шёпотом Тэхён, прежде чем отвернуться к сестре. Юна внимательно смотрит на них. Чонгук не понимает сейчас, к чему фраза. Его удивляет тёплый взгляд девушки. Герцогиня улыбается ему, кивая. С чего такие изменения — неизвестно. Уже дома Лея радостно сообщает о том, что мероприятия для дебютанток продолжаются и уже завтра их ждёт посещение выставки известных художников. Чонгук понимает, к чему была фраза, к чему всё ведётся и завтра. Такое странное ощущение радости заставляет ухватываться иногда за поверхность, чтобы не упасть и не потерять связь с землёй, не взлетая случайно до небес. — Найдём художника, который нарисует нас, — улыбаясь, говорит Хосок. — А бывают художницы? — спрашивает со смехом Лея. Они, влюблённо держась за руки, ходят по длинным коридорам с картинами и комнатам с теми же иллюстрациями разных природных явлений. Чонгук идёт за ними, рассматривая некоторые из них, останавливаясь у них подолгу, пока совсем не теряет брата и невестку, здороваясь со знакомыми. Он заходит в новую комнату, встречая пустоту. В помещении всего одна большая картина, но в ней столько счастья, потому что деревенские ребятишки гуляют по лугу, пока их родители сидят под кроном дерева, обнимаясь. Вероятно, они не пэры, поэтому на них здесь никто не смотрит, но у Чонгука, когда он смотрит на лица счастливых людей, даже появляется желание коснуться застывшей масляной краски, ведь так хочется на пальцах ощутить, насколько это прекрасно — просто быть счастливым. — Вам идёт быть таким очевидным, — голос Тэхёна раздаётся далеко. Чонгук оборачивается к нему. Он стоит в дверях, медленно делая в его сторону шаги. — Идёт быть читаемым. Если бы Вы были столь скрытным, загадки бы заставили меня раздражаться, — говорит он, улыбаясь. — Что Вы делаете? — спрашивает Чон наконец-то. — Вы и… эти Ваши взгляды, прикосновения, странные намёки на что-то, словно, — он вдыхает, — я… словно я… — Вы что? — направляет к полному предложению Тэхён. — Словно я женщина, — заканчивает мысль Чонгук, отворачиваясь, потому что от сказанного его накрывает жар. — Нет, — герцог смеётся, — конечно, Вы мужчина, — Тэхён прокашливается. — И это мне безумно нравится. — Что Вы говорите? — вздыхает Чонгук. — Вот Вы сами совершенно неочевидны, Вы совершенно нечитаемы. Я пытаюсь Вас понять, но у меня ничего не получается, и это меня раздражает. — Вы не пытаетесь разглядеть. Или не хотите. Правда такая простая. Разве нужно её оглашать таким образом? Нет, — сам же отвечает, пресекая попытку Чонгука сказать что-то. — Может, Вы уже понимаете, просто не хотите это принять так открыто. И я не прошу снисходительности или какого-либо решения, — качает головой. — Ваше присутствие уже скрашивает мою жизнь. — Вы мне льстите, — улыбается Чонгук. — Тогда пусть моя лесть будет неустанной, — заявляет герцог. Чонгук хмурится, смотря на него. — Вы особенно красивы, когда Ваши волосы такой длины и когда Вы их не укладываете. Не делайте тот ужасный заворот ещё раз, — намекает на мелкие кудри во время бала-маскарада. — Если Вы мне так льстите, то это не очень хорошо получается, — смеётся Чон. — Я сказал, что Ваша естественная красота заставляет меня томиться больше. Только представьте, как я буду ощущать себя, когда увижу без всех этих оков, сюртуков и манжет, — он качает головой, пока говорит. — Я хочу Вас, — выдыхает, — коснуться таким. — Боже, — Чонгук охает, не в силах отвернуться, пока смотрит герцогу в глаза. Его сердце так сильно бьётся, что пробьёт сейчас грудную клетку и вырвется наружу, прямо в протянутую ладонь Тэхёна. — Нельзя такое говорить, не предупреждая. — А иначе Вы начнёте задыхаться? Как и всегда? — когда же у них появилось «всегда». — Да, — отвечает Чонгук. Он хочет отвернуться, но не может уже. Перед картиной Тэхён поднимает руку, касаясь пальцами тёплой щеки графа, нежно поглаживая большим пальцем его молочную кожу. Чонгук опускает взгляд, отдаваясь в ощущения от прикосновения. Он закрывает глаза, хочет прошептать, что их сейчас увидят, что всё тогда будет плохо и люди начнут об этом говорить, что репутация герцога пострадает, но он молчит, потому что вспоминает снова и снова о том, что для Тэхёна необщепринятые вещи не существуют вообще. Может, ему совсем не важно, каким он выглядит в глазах других и от этого касания его охватывает лишь трепет момента, волнует только Чонгук, который поднимает коротко взгляд, краснея от пронзительного взора. — Вы убиваете меня, — шепчет Чонгук. — Вы тоже меня не щадите, — отвечает в таком же тоне Тэхён. Покидает галерею Чон с тяжёлым ощущением в груди, с еле чувствуемым вкусом трюфеля на языке, словно там была вкусность до этого. Чонгук касается собственных губ в карете, игнорируя вопросы Леи и Хосока, смотря на собственные руки, как на чужие. Мир будто останавливается моментами, когда он вспоминает о Тэхёне, когда на секунду желает тепло ладоней герцога вспомнить. Он дрожит от осознания того, что всё внутри расплывается маслом. Чонгук улыбается, закрывая лицо руками. Он не спит ночами из-за того, что снова и снова прокручивает момент перед картиной. Он не ест, потому что видит на свободном месте нарезающего отбивную Тэхёна, который говорит, смотря ему прямо в глаза, что восхищается им. Чонгук не может даже нормально что-то почитать, потому что подсознательно представляет во всех историях его, Тэхёна, и произносит слова героини с таким трепетом, словно протягивает чувства герцогу так же безвозмездно, как все эти глупые персонажи, окрылённые и ослеплённые любовью. Чонгук чувствует вкус шоколада на языке, и это ощущение совсем не сходит на завтрашний день, и на послезавтрашний, и даже когда проходит неделя. Чаепитие у Королевы — это последнее мероприятие для дебютанток. После этого Юна должна кого-то выбрать в этом сезоне или оставить это на следующий год. Герцогская чета Ким потом покинет Лондон, возвращаясь в собственные земли. Чонгук не думает о последствиях и закрывает глаза на мыслях о разлуке, ведь путь совсем недолгий, можно и потом наведываться временами. Неужели быть с ним такая данность, думает Чон. Но он верит тому, как сильно изнывает, когда эта неделя проходит, а вкус шоколада на языке горчит с каждым днём сильнее, заставляя искать встреч настолько сильно, что когда он видит во дворце Её Величества Тэхёна, то почти бросается на руки, крепко стискивая в объятиях герцога. — Чонгук, что Вы делаете? — спрашивает Лея, пытаясь оттолкнуть его от удивлённого таким порывом Тэхёна. — Нет-нет, всё нормально, — герцог обнимает Чонгука за талию, утыкаясь носом в плечо, шепча на ухо. — Я тоже безумно по Вам скучал. Я ныл все дни, не спал все ночи, думая только о моменте, когда снова смогу увидеть Вас и Вашу прекрасную улыбку. — Не так громко, — шепчет в ответ Чонгук, но краснеет от таких откровений, немного отходя от Тэхёна. Чон приглашает на танец Юна, стараясь не вызывать подозрения. От девушки пахнет их домом, пахнет нежными магнолиями и пахнет Тэхёном. Чонгук невольно шумно вдыхает, заставляя девушку рассмеяться. Он поднимает взгляд на Юна, которая улыбается ему. Они говорят второй раз в жизни, но так разительно изменилось отношение друг к другу. Девушка поднимается на цыпочки во время танца, прошептав: — Вы делаете его счастливым. Это единственное, что мне нравится в Вас, но то, чего всем вокруг не хватает. Чонгук внимательно смотрит в её орлиные опасные глаза. — Только не обижайте его, — говорит Юна. И Чонгук бы не посмел. Только не его. В конце дня Чонгук и сам не замечает, как после окрыляющих танцев с Юна он остаётся на огромном балконе дворца наедине с герцогом. Тэхён сегодня даже говорил с Королевой, но рядом с таким Величием и Высочеством Чон снова видел только его, такого красивого и невероятного. Тэхён накрывает его пальцы ладонью, когда они после долгого молчания даже не знают, что сказать друг другу для начала и чем закончить этот последний вечер сезона свадеб. — Я посажу наши магнолии вокруг своего дома, — начинает Тэхён негромко. — Я превращу весь сад в пристанище магнолий. Там, где я всегда буду помнить о Вас, о Вашей нежной душе, — касается пальцами запястья, расслабляя хватку манжеты. — Я так часто думаю о том, что было бы, покинь Вы со мной этот свет в место, где никто нам не помешает просто быть счастливыми, — вырывается из него с выдохами. — О чём Вы говорите? Это невозможно, — смущённо говорит Чонгук. — Мы милые друзья, и это для меня большая честь. — Нет, — Тэхён качает головой. — Если бы в этом мире для любого мальчика не существовала девочка, Вы давно были бы моим, я бы любил Вас сейчас так сильно, что не отрывал бы губ от Ваших пальцев ни на секунду, — он смотрит с таким восторгом, словно представляет сейчас эту картину в голове. — Я бы даже украл Вас у другой, если бы она владела Вашим сердцем. Я бы разбил правила этой природы, если бы мог, я бы подарил Вам дочерей, я бы сделал всё, чтобы Вы только улыбались и озаряли этот незаслуживающий Вашей души мир улыбкой. — Тэхён, — Чон прикрывает рот ладонью, боясь крикнуть или выпалить что-то бессвязное. — Я люблю Вас, — герцог касается плеча Чонгука, заставляя встать к нему лицом, внимательно смотря в глаза. — Я уважаю все Ваши взгляды и принимаю этот страх перед обществом, но иногда мне так хочется перед всеми просто притянуть Вас к себе и совсем не бояться страстного поцелуя. Чонгук моргает пару раз, переваривая сказанное, пока наслаждается желанной близостью, пока наслаждается сантиметрами расстояния. — Так чего Вы ждёте? — спрашивает граф. — Вашего позволения, — Тэхён уже поднимает руку, накрывая ладонью щеку. — Вы слишком вежливы, — Чонгук делает короткий шаг, неумело касаясь чужих губ своими, плотно закрывая глаза, чтобы не видеть, пока ощущения от касаний будут распространяться мурашками по телу. Чонгук не знает, как целоваться, но Тэхёну и не нужно ожидать от него каких-то действий, потому что он тут же начинает буквально пить его, крепко прижимая к себе, сминая желанные губы, тяжело выдыхая, когда на секунду отрывается, чтобы прошептать «дайте ощутить ваш вкус». Чонгук приоткрывает губы, не смыкая зубы. Он опирается о перила балкона, чтобы не упасть, когда Тэхён прижимает его к нему, врываясь языком. Чонгук стонет бессвязно, приоткрывая глаза от неожиданности. Он старается не касаться собственным языком чужого, но осторожное касание от нёба по ряду зубов, после достигающее всё-таки его (будто бы можно было сбежать куда-то изо рта), заставляет поддаться. Чонгук чувствует, как прикосновения кончика чувствительного языка к другому проводит и ощущение прикосновения по всей правой части тела, словно что-то больше таким же образом облизывает его с внешней стороны. Тэхён накрывает его талию другой рукой, крепко сжимая рёбра, заставляя Чонгука с каждым прикосновением мычать. — Подождите, — выдыхает Чон, когда они отрываются друг от друга. — Несправедливо останавливать меня сейчас, — шепчет Тэхён, спускаясь поцелуями к шее, рыча от того, что ворот рубашки не позволяет проскользнуть с нежными прикосновениями губ к мягкой тёплой коже. — Нас могут увидеть, Тэхён, — еле произносит Чон, отводя голову набок, вопреки собственным словам полностью открывая к себе доступ. Тэхён целует за ухом, опуская руку с щеки на талию, прижимая парня к себе, пока продолжает нежные невесомые поцелуи. Герцог шепчет: — Пусть увидят, как нам хорошо вместе. — Боже, — Чонгук коротко смеётся, — как же я Вас люблю, — выдыхает. И целовались бы так вечно, продолжая исследовать каждый участок лица и шеи на мягкость, если бы не конец вечера и робкое от служки дворца «уже поздно, господа. простите!». Она, вероятно, всем всё расскажет, но Чонгук совсем об этом не думает, пока идёт под руку с герцогом по лестнице дворца вниз, к карете. На немноголюдных местах Тэхён наглеет, накрывая губами пальцы Чонгука, шепча о том, что не желает расставаться на сегодня. Чонгук не получал никогда от Тэхёна магнолии, но он действительно становится его: душой, сердцем, телом — всем. — До встречи, мой милый друг, — говорит герцог, сопровождая до кареты Чонгука за руку. Граф влюблённо улыбается в ответ, прикрывая покрасневшее лицо ладонями. Лея отходит от шока первой, прикрывая распахнутую рубашку Чона, пока Хосок с нахмуренными бровями провожает герцога взглядом, но не допытывая у брата, что с ними не так и почему у него искусанные припухшие губы. Всю неделю, пока потенциальные женихи делают предложения невестам, Чонгук остаётся в имении Кимов, купаясь в любви герцога, целуясь каждый момент, каждую секунду, оставляя каждую улыбку на губах Тэхёна, обнимая за шею, не желая отходить. Герцог больше не изнывает тоской в одиночестве. И сейчас они наконец-то свободно могут без всяких принципов и преград читать книги по ролям вместе, буквально прыгая иногда от счастья, что переполняет их. Чонгук слышит от слуг о том, что в обществе говорят о них, говорят о мужеложстве, говорят о грехах, но совсем не слушает их, потому что Тэхён после короткого смешка не удостаивает такие печальные известия вниманием и своим временем. Чонгук тоже так хочет относиться к вещам, которые могли бы подарить ему боль. Граф Чонгук втянут в скандал с герцогом Кимом, но совсем не беспокоится об этом, потому что с какого-то момента у него с Тэхёном появляется «наше» и тогда необщепринятые вещи приобретают мизерный процент важности для Чонгука. Он второй сын, он совсем не наследник, он волен в выборе собственной судьбы, он любит мужчину и это совсем не ужасно, потому что делает его и Тэхёна счастливыми, не мешая их окружению, ведь не женись Тэхён на ком-то — проблем не было бы, как и у Чонгука. Они наконец-то могут вместе гулять по саду, играя в догонялки, не стесняя себя официальными одеяниями, даже примеряя рубашки друг друга. Чонгук ощущает себя собой, когда чувствует аромат Тэхёна на собственном теле. Он так им пропитывается, что в какой-то момент даже мыться не хочет, чтобы мыло не снесло этот запах подчистую. Чонгук наконец-то может сидеть как удобно перед столом, закинув ноги на колени Тэхёна, пока ест свинину, не нарезая ножом, а просто втыкая вилку в основание и прожёвывая с разговорами в перерывах между беседами и короткими поцелуями. Шоколад всё ещё на языке, и он такой сладкий, что иногда Чонгук глотает слюну, чтобы насытиться вкусом. Юна всё это время дома. Она наблюдает за ними, подбадривает временами, подбавляя едкие комментарии насчёт тех, кто раздувает из мухи слона в газетах из-за партии Тэхёна касательно любви. До положения второго сына графа никому нет дела, все заботятся только о том, что у будущей главной герцогини не будет ничего, так как сама она тоже будет отсутствовать. Люди не видят их внутри стен, но они верят слухам из дворца, которые служки пускают в свободное время. Юна гладит иногда Чонгука по волосам, расчёсывая локоны. — Вам разве не пора к себе уже? — спрашивает со смехом девушка, пока Чонгук лежит на её коленях, а его шею целует Тэхён. — Не гоняйте его, — хмурится герцог, на секунду отрываясь от Чонгука, чтобы после припасть к его устам поцелуем. — Я заберу его с собой. Я никогда Вас не отпущу, — говорит он шёпотом парню. — Мой брат не позволит, — грустно шепчет Чон. — Я заставлю его принять эту правду, — Тэхён звучит уверенно. — Вы не слышите меня, — качает головой Чонгук. — Я тоже не хочу Вас покидать, но не могу же держать тут собой, как и покидать весь свой мир из-за Вас, — тихо говорит. Он осекается, когда вспоминает их первую беседу о жертвенности любви. Тэхён понимающе смотрит на него, кивает, когда узнаёт, что не может просить о большем. К тому же он слишком сильно уважает выбор Чонгука, чтобы настаивать на своём до самого конца. — Я могу к Вам приезжать временами. — Временами, — повторяет за ним грустно Тэхён. — Ничего. Ваше место в моём сердце всегда будет занято. Я же не отказываюсь от Вас, — Чонгук приподнимается. Юна поднимает руку с расчёской, наблюдая за парнями. — Отказываетесь, — повторяет герцог. — Вы же помните, что я говорил. Я не верю людям, которые не ставят любви, что связывает совершенно незнакомых людей, огромную цену. Но это совсем не делает мою любовь к Вам мизерной. Я думал, что отказался бы от такого человека сразу, но, когда хочу сказать, что не люблю Вас больше, я хочу вместе с этим проливать слёзы, — Тэхён притягивает Чонгука к себе. — Скажите брату, что я умру без Вас. Скажите, что я весь свет готов к его ногам бросить, если он позволит Вас забрать. — Тэхён, — Чонгук зарывается в его волосы пальцами, улыбаясь. — Вы такие приторные, — Юна вздыхает томно. — Знаете, — она пожимает плечами, — я могу предложить рациональный выход из ситуации. Чонгук и Тэхён переводят на неё взгляд. Герцог сглатывает, потому что Юна смотрит с хитрым прищуром, наверняка придумавшая совсем не простую систему «сделай вот так и так». Да и когда она оглашает предложение, то Чонгук впервые порывается наконец-то домой, потому что пугается такой авантюры. Его охватывает холод. Всё тепло, что было до этого, врезается в мысли с осознанием того, что он слепо отдался любви и позволил сейчас миру предложить ему такой ужасный выход лжи буквально всему обществу. Готов ли он к такому? — Моя магнолия, — Тэхён держит его руку у выхода из имения Ким, крепко сжимая, пока Чонгук оборачивается, — я буду ждать Вас вечность. Я знаю, это глупо, но я так надеюсь, что Вы примете верное для Вашего сердца решение. — Вы не можете просить меня так рисковать, — Чонгук останавливается, вздыхая. — Нельзя так поступить с моим братом, с невесткой, лгать им всем и улыбаться после в лицо, словно ничего не было и завеса подобных тайн не несёт за собой что-то, — он сглатывает. — Я люблю Вас, но не до… но не до такой степени. Тэхён выглядит сломавшимся, так как взгляд меняется в ту же секунду, он разочарованно вздыхает и отпускает руку, обнимая себя за плечи, когда Чонгук от страха сказанного даже не понимает, почему сам тоже ломается, убегая из имения Ким в собственный дом, желая спрятаться от этих мягких и любимых глаз. Но нигде от любви не спрячешься, потому что ощущение у тебя внутри, оно не вырывается наружу и не хочет покидать сердце, заставляя убиваться на ровном месте не от присутствия привычных жизни вещей, а от отсутствия того, что уже стало данностью для ощущения счастья. Чонгук не верит, но он хочет плакать ночами, когда снова и снова вспоминает все тёплые поцелуи на теле, вспоминает глубокий смех Тэхёна, вспоминает его томный шёпот прямо в ухо, вспоминает прикосновения губ к щеке и самую яркую улыбку. Чонгук хотел сбежать от этих чувств, думая, что это связано с Тэхёном, что, покинь он этот дом, всё стало бы на свои места и он забыл бы предложение Юна пойти на отдачу всего за… А за что? В его мире сейчас Хосок, Лея и будущий племянник, но они отдельная семья и когда-нибудь оставят его одного, потому что в их счастье нет места лишним и любовь брата к жене совсем другая, она не делится и не распространяется на Чонгука. Должно ли это перевешивать любовь к Тэхёну? Чон не знает. Он не чувствует, что правильно было выбирать семью, выбирать всё это, что потом осуждает его с головы до ног, чтобы отказаться от принимающего его любым Тэхёна. Юнги заходит к ним на секунду, чтобы попрощаться перед долгим путешествием в Париж. Он находит Чонгука зачахшим в гостиной с книгой о любви в руках. Барон бестактно посмеивается с его состояния, закуривая в помещении сигару, чтобы Лея сейчас к ним не пристала. Девушка так и делает, прокашливаясь в зале и покидая их общество. — Я слышал, Вы в милости у герцогини, — улыбается Юнги. — Вы издеваетесь? — спрашивает Чонгук. — Возможно, — отвечает барон. — Я не отличаюсь излишней вежливостью. — Потому что Вам плевать, что я думаю? — хмурится Чон. — Потому что мне плевать, что думают другие, — Юнги пожимает плечами. — Я слышал и о Вас с герцогом. Мне так жаль, что Вы настолько быстро сдались и сдулись. Я продержался бы подольше, раз уж решаюсь пойти на поражение. — Я не шёл на поражение, — Чонгук сглатывает. — Я побоялся такого шага. — И почему же? — Потому что не верю, что это правильно, — шмыгает носом Чон. И хоть говорит, что так, как сейчас, лучше, он совсем не ощущает себя спокойнее, ведь сердце бьётся о рёбра, но со временем не хочет больше биться со всей силы по тому, кто покидает завтра Лондон, оставляя Чонгука одного в дождливом и унылом городе, который сразу без него для графа Чона станет пустым. Хоть сейчас ситуация спокойнее и люди уже говорят о том, что это не герцог был, а герцогиня Юна на том балконе во дворце во время чаепития Её Величества со вторым сыном графа Чона, Чонгук не ощущает себя счастливым. — Но я так ломаюсь сейчас, — похоже, он сдаётся и ломается окончательно, раз плачет. — Я так скучаю по нему. Я верю, что правильные пути несут за собой счастье, но я не чувствую сейчас удовлетворения, Юнги, — он поднимает взгляд на барона. — Так чего Вы ждёте тогда, раз поняли, что для Вас «правильный путь»? — спрашивает Мин, улыбаясь. — Я тоже боюсь неправильных решений, потому стараюсь действовать так, как велит мне разум, но это совсем не помогает, — Юнги прикусывает нижнюю губу. Он смотрит в глаза Чонгуку. — Ведь он сейчас не мой, — на этих словах его голос понижается, — а я бегу от него как от прокаженного. И даже милость дружбы дарит теперь лезвия, вместо радости, — Мин сглатывает. Чонгук шокированно смотрит на него. — Не ошибайтесь и Вы, Чонгук. Поверьте, — Юнги качает головой, — тот правильный путь, что общепринят, совсем не счастливый. Чонгук поднимается с места, срываясь к имению Кимов, надеясь, что не опоздал. Юнги остаётся в зале докуривать сигару. Он закрывает глаза, пока провожает из окна взглядом бегущего по улицам Лондона младшего графа. Чонгук стирает слёзы рукавом домашней рубашки. Он перебегает знакомый поворот. Его сердце падает вниз, когда он видит, что Тэхён уже забирается в карету, а сейчас помогает Юна туда залезть. Лошадь фыркает и отходит немного в сторону, когда Чонгук подбегает спереди, останавливая уже потянувшего поводья кучера. Тэхён кричит от страха, когда понимает, что лошади чуть не затоптали Чонгука. Он спускается с кареты, подбегая к нему. Его магнолия в ответ только улыбается, робко, со страхом и сомнением, но с готовностью к вечным проблемам и большой лжи сообщая: — Я согласен. Какие бы решения ни несли за собой судьбы людей, все вариации останутся загадкой, ведь никогда не знаешь, чем бы закончилась та или иная история с определённой точки зрения. Вы можете стать не тем, кто знает об отношениях Тэхёна и Чонгука, радуясь в церкви моменту, когда младший граф перед самим Господом, крепко сжимая в руках пальцы девушки, шепчет ей, что согласен всю жизнь посвятить их любви, что готов понимать и уважать каждый её выбор, пока будет дышать, пока смерть их не разлучит. Возможно, Вы никогда и не узнаете правду, ведь можете даже не подозревать о странностях, пока видите такие искренние взгляды. Чонгук действительно обещает перед Господом, Хосоком, Леей и Юнги, что сделает Юна счастливой, какое бы счастье он ни имел в виду. Он теперь часть семьи герцогов, хотя и носит до сих пор титул графа, отдавая имени Юна «графиня». Она рада, она тоже говорит, что сделает его счастливым. — Я так рад, что ваше счастье теперь реально, — говорит Хосок, улыбаясь. — Я рад, что Вы, брат, — обращается к Чонгуку, — будете теперь исполнять свои мечты по крупицам. — Конечно! — громко соглашается Тэхён, обнимая сестру, целуя её в щеку. — Я позабочусь, чтобы Ваш медовый месяц прошёл лучшим образом, — заявляет он, но прикусывает нижнюю губу, когда смотрит в глаза Чонгука. Их взгляды замечает только Юнги, который пускает смешок, отворачиваясь, пока поздравляет молодую пару с браком. В ту ночь Чонгук в имении Ким в Лондоне идёт в комнату, которую подготовили им с Юна для первой брачной ночи. Наглая девушка ещё неделями ранее призналась, что обет безбрачия давно для неё не существует, так что за этот вечер Чон даже не волновался, прекрасно понимая, что в постели с собственной женой отныне только книги читать будет, попивая вино по вечерам или чай по утрам — как душа пожелает. Он уже готовился к такому исходу, даже не умылся нормально, поэтому так удивился и чуть свечи не обронил, когда в комнате вместо Юна увидел Тэхёна. — Что Вы здесь делаете? — спрашивает Чонгук, хмурясь. Он прикрывает халатом торс, отворачиваясь. — В Вашей жизни будет всего одна брачная ночь. Неужели Вы думаете, что я заставлю Вас в этот день читать с моей сестрой книги? Вы ещё и собрали их? — смотрит на стопку, которую нёс Чонгук. — Глупенький Вы мой, — Тэхён встаёт с кровати, направляясь к парню. Граф отворачивается, потому что герцог голый перед ним. — Моя магнолия, — шепчет уже в ухо. — Вы сегодня обручились со мной и перед Господом дали свою жизнь мне, — Тэхён опускает губы на оголённую часть шеи, осторожно забирая из рук Чонгука свечу, а после и стопку книг. — Я тоже шептал Вам клятву, хоть и не мог произнести её вслух. Сейчас я дам Вам ещё много клятв. Всю ночь буду давать. — Тэхён, — Чонгук поднимает руку, прикрывая рот ладонью. Чонгук девственник во всех смыслах этого слова, он совсем не знает, что делать, когда его опускают на кровать. Ему объясняли азы, но именно поэтому Чон не знает, как мужчины этим занимаются, как ласкают себя и нужно ли им вообще это делать. Чонгук смотрит в загорающиеся шафраном в темноте глаза герцога, который нависает над ним, любуясь им. Тэхён ничего не говорит, но его взгляд… ох, какой же у него взгляд! Он выглядит таким восторженным, таким счастливым. Он улыбается, шепча о том, что восхищён тем, как Чонгук решился на этот отчаянный шаг и смог всё-таки избавить его сестру от данности обязательного замужества, как и подарил Тэхёну себя, как и позволил в своей жизни открыть место для герцога. Тэхён целует его ключицы, касается ладонями всего тела, пока снимает с него всю одежду, оставляя нагим, любуясь ещё раз, останавливая на этот раз взор подольше, потому что хочет запомнить каждый момент, когда занимался любовью с Чонгуком. Чон шмыгает носом, тяжело дыша, пытаясь прикрыть глаза, потому что ощущает смущение и тяжесть в груди от такого томного взгляда. Это любовь там тяжелеет с каждой секундой. Чонгук стонет, когда ощущает пальцы там, да, прямо там, когда Тэхён любовно шепчет ему расслабиться, целуя шею и щеку, пока парень пытается справиться с ощущением неправильности и удовольствия одновременно. Чонгук прикрывает лицо руками в первый раз и плачет даже, но не может остановиться от стонов, потому что герцог опять шепчет непристойности, шепчет о любви, называет его магнолией и просит быть громче, не сдерживать себя. — Пусть все знают, что Вы — мой, — Тэхён толкается особенно глубоко, заставляя Чонгука закатить глаза, сжимая пальцами плечи «супруга», пока впивается ногтями в кожу. — Теперь Вы моя герцогиня, — шепчет Ким, продолжая толкаться. Чонгук стонет, качая головой, шепча «слишком много». Блаженство, достигаемое небес, ощущается в крови, течёт по венам, словно Тэхён в те моменты поднимает его в Рай и позволяет прогуляться по облакам. — Тс, — прикладывает палец к губам, — отдохнём, а потом продолжим, хорошо? — Хорошо, — Чонгук улыбается и смеётся, пока тяжело выдыхает, пытаясь опомниться и, вероятно, вспомнить своё имя. — Ненасытный, — шепчет он, переворачиваясь на живот, ощущая истому боли на теле. Тэхён целует его спину, накрывая пальцами ягодицы. — Представьте себе, что весь медовый месяц Вы теперь можете наслаждаться такой близостью хоть каждый день, — говорит Тэхён. — А я вечно с Вами буду ненасытным. Чонгук невольно стонет от осознания того, что почти целый месяц потратит на такое окрыляющее ощущение, олицетворение чувства любви. Тэхён накрывает губами его плечо, обнимая, пока снова и снова признаётся в любви, убаюкивая уставшего от тяжелого лживого, но такого счастливого дня для него. Это история о втором сыне графа Чонов, которого не держит общество правилами и требованиями, но на которого всё это давило, потому что никто в высоких кругах не считает себя особенным, пытаясь подстроиться под определённые границы и стандарты. Это история о неуверенном в себе человеке, который пытался найти в таких границах и стандартных правилах любовь. Кто-то скажет, что людей таким образом, связывая себя узами брака с сестрой возлюбленного, нельзя обманывать, но разве, живи они отдельно, встречаясь в редких вечерах грустными взглядами и жалея об утраченной возможности счастья, целуясь под покровом ночи, были бы счастливы, как это обещает высокий круг общества? Конечно, нет. Может, после они бы свыкнулись с положением, могли бы жить по-другому, но ломались бы с каждой встречей всё больше и больше, пока не выпивали бы друг друга до дна. И эта история не была бы о жертвенной любви, если бы кто-то в этой линии судьбы не пострадал, показывая, какой бывает жизнь «правильных» решений. — Я слышал, у Вас появилась тайная супруга, — говорит Хосок, когда встречает Тэхёна на приёме у Королевы. У них так же с супругой гостит Чонгук, донельзя счастливый и улыбчивый. Хосок никогда не обращал внимания на то, что с Юна везде носится её брат. До того дня. — Кто же она, Ваша герцогиня? — спрашивает со смехом граф. Он даже улыбается, потому что уже готовится услышать ответ. Тэхён внимательно смотрит на него, поднимая брови, а после опускает их, пожимая плечами, выдавая: — А Вы как думаете? Хосок взирает на него в ответ с прищуром, переводит после взгляд на того, на кого сейчас Тэхён с такими обожанием и любовью смотрит. Чонгук, обнимая Юна за талию, улыбается им и подмигивает герцогу, отворачиваясь к Её Величеству, чтобы продолжить с ней беседу. Хосок поражённо выдыхает, переводя взгляд к Тэхёну, который после «не может быть» только загадочно водит плечами. Тэхёнова тайная супруга сейчас улыбается, скрашивая его мир лучами солнца, сияя ярче любой луны, не имея ни платьев, ни каблуков, ни украшений, но являясь для него самым прекрасным человеком на этом белом свете. Никто в Лондоне не знает, кто же избранница герцога, но ни один человек, смотря на то, каким посветлевшим и улыбчивым выглядит он, не скажет, что герцогиня сейчас несчастна. А если появляются сомнения, то Чонгук с улыбкой сообщает людям: — Поверьте мне, она просто вне себя от счастья, а нынешний мир ещё не готов к подобным флюидам любви.