***
Будь то человек или вампир, ребенок есть ребенок, и он всегда будет тянуться к тому, кто не станет ограничивать, кто поддержит и защитит. Для братьев их старшая сестра была именно такой личностью. Она оказалась полной противоположностью их матерей, сумела найти подход к каждому. И даже их отец – Карлхайнц, человек, который большую часть времени проводил вне дома, по возвращению, всегда шел к ней. Для него отдыхом являлось общение со своей старшей дочерью. Она была ценна для главы клана вампиров, даже слишком, что не могли не заметить его жены. Корделия даже не скрывала своей ненависти и зависти к старшему ребенку Карлхайнца, пока его не было рядом, лишь одно ее успокаивало, что Аканэ не сможет встать во главе рода Сакамаки, являясь женщиной. Полная вседозволенность и любовь Карлхайнца к дочери – два постулата, которые неимоверно раздражали и даже вызывали приступы гнева у первой жены. Беатрис была недовольна лишь тем, что чересчур добрая и до невозможности любящая своих младших братьев девушка могла разбаловать ее горячо обожаемого старшего сына. В целом вторая жена положительно относилась к Аканэ, ей нравилась ее образованность и безупречные манеры. Бывали редкие моменты, когда они проводили время вместе: вышивали, обсуждали литературу и историю за чашечкой чая. Было видно, как много Карлхайнц вложил в свою дочь. Она буквально была его сокровищем, о чем он не стеснялся говорить открыто. В аристократических кругах Аканэ была известна как «Алая лилия». Её величественный стан и присущая всем членам клана Сакамаки красота и горделивость - это то, что в ней видели, даже не подозревая о том, как нежно и любяще вела себя девушка в окружении семьи. Девушка не видела смысла размениваться на тех, кто её не интересует и все же воздерживалась от осуждения слухов и сплетен, в которые её не раз пытались втянуть юные аристократки. Аканэ желали многие, хотели владеть её красотой и властью, понимая это Карлхайнц не позволял дочери заводить знакомства с другими отпрысками богатых семей, и отказывался от любого предложения соединить его семью посредством брака между его дочерью и наследниками богатейших и влиятельных родов мира демонов. Аристократы были явно недовольны столь грубой позицией со стороны своего правителя, ведь лишались всякой возможности влиять на него через его горячо любимую дочь. Она была похожа на тепличный цветок, который взращивался королем мира демонов в их семейном поместье. Для него она была идеалом, которого ему никогда не суждено было достичь, оттого он ценил дочь еще сильнее. Что касается Кристы, третьей жены, она всегда была рада видеть Аканэ, и, пожалуй, лишь с ней могла чувствовать себя спокойно. Это были редкие моменты тишины в жизни «Белой розы». Если с Беатрис старшая дочь семьи Сакамаки не могла позволить себе затронуть темы более личные и сокровенные, то с Кристой это было возможно осуществить, но лишь частично. Если бы не тот факт, что третья жена являлась мачехой Аканэ, их можно было бы назвать хорошими подругами, однако девушка не забывала об этом и держала некую «"дистанцию", не позволяя себе лишнего. Другое дело - её отец, с ним наедине она была собой. Они могли болтать часами на абсолютно разные темы. Карлхайнц наслаждался каждой минутой, проведенной с дочерью. Она была полностью открыта в своих мыслях и с радостью рассказывала ему о том, как проходили её с братьями дни (именно эти истории отец впитывал особенно жадно, улыбаясь, каждый раз, когда слышал, как сильно Аканэ любит своих младшеньких). Эти редкие моменты он ценил особенно сильно и помнил каждую деталь в историях дочери. А Рихтер, что ж… он относился к Аканэ как к кому-то, кого существовать в принципе не должно было. Аканэ не была чистокровным вампиром, но об этом знали лишь трое: глава семьи, его жена Корделия и, собственно, сам Рихтер. Для остальных данный факт оставался нераскрытым, ведь Аканэ умело играла на публике, создавая впечатление властной особы, что не могло не привлекать внимание. Эта играла помогала ей крепко держать идеальный образ "чистокровного вампира" в сознании аристократии. Рихтеру не было нужды открывать правду этим зажравшимся демонам, Корделия же, со всей своей ненавистью к старшей дочери, даже не пыталась разрушить этот идеальный образ, предпочитая отыгрывать любящую мачеху, ведь так она могла получить больше внимания и поддержки со стороны Карлхайнца, но когда тот покидал поместье, вся ее "забота" мгновенно испарялась, уступая место её язвительной натуре. Она ненавидела, когда девушка вмешивалась в её план "сделать из Аято наследника клана Сакамаки", ревновала и остальных двух сыновей к этой нерадивой "старшей сестренке". Корделия часто слышала от них как им весело играть с их обожаемой сестрой и как сильно Аято не хочет учиться, лишь проводить время вместе с братьями и Аканэ. Его нытье уже надоедало, и мать могла запереть его в комнате без еды и воды на несколько недель. Когда Аканэ узнавала об этом, она спешила к младшему брату, девушка прекрасно понимала, что тоже может получить выговор от первой жены отца и проникала в комнату тайно, принося Аято разных вкусностей, коротая время за разговорами и иногда помогая ему делать уроки, каждый раз поражаясь, как много знаний Корделия пытается запихать в сознание мальца. Именно эти моменты не давали старшему из тройняшек сойти с ума, и все же ему было больно осознавать, что его собственная мать видит в нем лишь орудие, способное поднять её выше в глазах Карлхайнца и получить хоть немного его любви. Но как бы сильно она ни старалась, вся любовь мужчины ограничивалась лишь его детьми и немного доставалась третьей жене. Злости Корделии не было предела, и она замучивала уроками старшего сына еще больше. Как бы Аканэ не пыталась достучаться до Карлхайнца, с просьбой остановить его жену, он лишь говорил, что так нужно. В такие моменты дочь не понимала своего отца. Ну а мать тройняшек успокоилась лишь тогда, когда Аканэ была вынуждена покинуть семейное поместье по просьбе отца. Ликовала лишь одна Корделия, считая это своей маленькой победой над раздражающей и мозолящей глаза старшей дочерью семьи Сакамаки.***
- Шу, - девушка окликнула младшего брата, - вопреки всему защищай своего друга! Ты куда сильнее, быстрее и сообразительнее любого человека. Именно поэтому будь ему опорой и защитой, люди слишком хрупки… - эти слова стали мантрой для младшего брата, но в один момент она напрочь стерлась из памяти наследника, оставив в закромах сознания лишь единственное, во что он будет верить до конца: "люди слишком хрупки". Однажды он не раз познает горечь потери близкого, но сейчас он внимает каждому слову старшей сестры. - Я буду защищать его, сестра! - радостно отозвался ребенок, обнимая Аканэ за талию. Девушка улыбнулась, положив голову на макушку брата и блаженно закрыла алые глаза. - Я не смог защитить его... - прошептал парень, отворачиваясь от тела сестры. Шу наконец покинул эту мрачную гробницу, проглотил наступивший ком отчаяния и вновь нацепил на лицо привычную для всех маску безразличия. - Ну что, будем возвращаться? – отозвалась Аканэ, поднимая голову с пригретого местечка на головушке любимого братика. Мальчишка лишь улыбчиво кивнул в ответ. - Так вот, где вы были, - раздался бархатистый мужской голос позади детей. Обернувшись, они увидели своего отца, который не скрывал привычной улыбки. - Отец! – радостно воскликнул Шу, подбегая к мужчине. Своей большой ладонью, Карлхайнц погладил сына по волосам, а после взглянул на дочь. - Аканэ, - он протянул руку своей драгоценности. Та лишь нежно улыбнулась, протягивая ладонь в ответ. - Я рада видеть вас, отец. - Как и я, - он поцеловал девушку в лоб, а после присел перед сыном, вручая ему сверток, - это подарок для тебя, Шу. Аканэ сказала, что ты начал увлекаться музыкой, думаю, она тебе пригодится. Шу непонимающе перевел взгляд на сестру. - Открой, - посоветовала девушка, и мальчик послушно начал разворачивать обертку. Внутри оказалась скрипка. Радости ребенка не было предела, он бросился в объятия сестры, а после обнял и отца, поблагодарив его за столь ценный подарок и пообещав обязательно научиться играть на скрипке. Этот день стал вдвойне счастливым для Шу.