Прорвемся...

Уже плевать. Совершенно плевать. Это тюрьма. И отсюда не выбраться. Именно эти мысли посещали голову Александра. Он лежал на кровати и смотрел в потолок. Абсолютно такой же потолок, какой он видел каждый вечер. Ничего не меняется, изо дня в день все одно и то же: радиовещание в 9:00, обстрел примерно в 12:00, раздача еды в 15:00, прогулка по берегам реки Мойки в 16:00, пустая квартира с сожжеными книгами в 20:00... И время все такое же, "московское", неизменное. А вот почему бы фашистам не поэкспериментировать? Ха, вот представьте только, все уже радуются, что бомб сегодня не будет, а немцы просто ждут своего, "берлинского" времени. И ведь хоть какое-то разнообразие, да и идея интересная. Какие они, все-таки, глупые, даже убить нормально не могут... Романов отвернулся к стенке, стараясь поудобнее лечь. Лишь бы сон поскорее наступил, и, желательно, не мучая его очередными кошмарами. Понимаете ли, пропадает желание усыпать, зная, что и ночью отдохнуть от вечного страха не получится... Скорей бы все это закончилось... Вот прямо не терпится уже оказаться где-нибудь там, где не слышны крики и выстрелы, слезы и взрывы... А ещё, желательно, оказаться там, где нет людей. Смотреть на них вообще не хочется. Они все так осунулись, посерели, не представляют никакой моральной ценности. Их единственный стимул - выжить. Удивительно, что они все еще ходят, говорят, думают. У Саши, к примеру, это желание пропало давно, да вот только огромная ответственность за все и вся не давала наложить на себя руки. Их освободят, они выживут... Ха, это что, звуки обстрела в ночи? Неожиданно, что сказать. Вот и перемены, которых так требовала душа. Ну что, довольна, дорогая? Творческая натура твоя удовлетворена? Или совесть грызет за очередные унесенные жизни? Ох, а время-то какое, два часа ночи... По московскому времени... Неужто им самим спать не охота? Твари... Но через всю пелену мыслей в голове юноши застряло таки одно слово. "Московскому"... Где же ты, многоуважаемый Московский, когда так нужен? Или после тех скандалов по поводу смены столицы ты всё ещё в ссоре со мной? Но за что? Не нужна мне была вся эта волокита, забирай на здоровье! Только не хотел я отдавать тебе это звание, знал же, что ты гордыню свою не усмиришь потом и натворишь всякого... А ты все заладил свою шарманку о важности... Вот и сиди, важный раз такой! Умру, не заметишь, двадцать лет не замечал, игнорировал, и сейчас не заметишь! Я тебе на зло умру, тебе одному, всех оставлю и умру! На глазах Романова появились небольшие слезы. Неужто страшно стало? Или жалко? Черт... Миша, как же ты мучаешь... В тёмном небе иногда появились отблески взрывов. Ужасно так считать, но все-таки, это красиво. Похоже на салют 1894 года в честь венчания Николая ll, так же ярко... Ха... А вдруг это последняя ночь? Вдруг ранним утром 27 января, только-только, по сути, отметив новый год, Александр умрет? Вот так вот, глупо, промучившись три с половиной года на грани, просто возьмет и больше не проснется? Что ж, значит, такова судьба. Значит, так надо. Значит, Миша, мы больше не встретимся... *** Крики... Опять, да сколько можно? И откуда только на них силы у людей? Хотя, больше похоже на что-то вроде кличей и военных указаний. Добить немцы решили? Все, это точно конец... Или... Нет... Не может такого быть... Это все галлюцинации больного свихнувшегося сознания... Неужели русские голоса?... Романов попытался подняться с кровати, но уже еле-еле работающие ноги не позволяли. Он просто сел, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в этой темноте. Кто-то толпой бежит... Ну не может же быть это красная армия! В конце концов, откуда бы им тут взяться? Но небольшая надежда была. А вдруг, все-таки прорвались... Юноша убрал с лица сильно отросшие за эти годы волосы, чтобы не мешали и не закрывали обзор на улицу. Но, ничего толком не увидев, встал, подошел к заклеенному стеклу. Ватные ноги заносили, не держали. И когда вообще он успел так ослабнуть?! Надо продержаться. Если это и русские, значит спасение близко. Пожалуйста, спасите... Саша упал рядом с подоконником на холодный пол, не в силах самостоятельно встать. Тяжко... Тревожно... Сердце стало заходиться быстрыми ударами, то ли от волнения, то ли от ощущения победы. Ещё ничего не известно, может быть, это все больной сон, и никакие русские голоса там не кричат. Но давно увядшая вера вновь проснулась. Спасут... Спасут! *** Ещё с час Романов сидел внизу, чувствуя, как поднимается температура. Все в комнате начинало плыть, дыхание сбивалось, но сознание не покидало. Спасут... Спасут! *** Утро. Свет. На улице тихо. Совершенно беззащитно на полу лежит длинноволосый мужчина, понимая, что это, вероятно, глупая шутка его сознания. Наверное, уже не спасут... Дверь внезапно открылась, кто-то в военной форме зашел в комнату. Расплывчатым взглядом Александр увидел, как этот кто-то приблизился, глядя прямо в лицо. Немцы отныне наведываются в гости? Смешно... Но вдруг, этот человек крепко прижал юношу к себе, нервно гладя по спине. Тихий шепот что-то приговаривал на ухо, будто пытаясь успокоить. И стоило только взглянуть получше, глаза наполнились слезами... Светлая макушка, с некогда длинными волосами, теперь была острижена почти под корень... Высокая фигура пропахла сигаретами и порохом... Миша... А он, ведь, все еще что-то лепетал. Наподобие "прости" и "теперь все будет хорошо". Господи, этот голос... Чтобы его услышать, Саша был готов отдать все, что у него осталось, абсолютно все! - Я... Я не могу без тебя... Спасибо, что не оставил... Прости меня за все...