***
— Этот год должен стать для нас особенным. Впредь, если обучение принесёт свои плоды, нам следует устраивать больше подобных съездов. — Вы обговаривали это с Главами соседних орденов? — Разумеется, — кивает Гармадон и улыбается. — Тебя ведь это не расстроило, Ллойд? Я знаю, ты хочешь быть в курсе всех событий. — Всё в порядке, это ведь мелочи. Боюсь, мне пришлось бы сразу написать об этом Каю. Мужчина смеётся, мягко хлопнув сына по плечу. Он оборачивается назад, взглядом огибая ступающих рядом прислуг, чтобы взглянуть на семейство Смит, однако встречает лишь призраков, плетущихся рядом. Только шум шагов напоминал об их присутствии. Через лесную тропинку, высокий холм и деревянный мост выростает невероятной высоты и дивной красоты дворец. С его подножия вниз бросается водопад, перекрывающий весь шум поблизости. Со стенами, крышами и раскрытыми окнами теснятся деревья; с разных сторон, словно высоченные стражи охраняют дворец горы, а их вышки разрезают плывущие облака. С ветки на ветку, с крыши на крышу перелетают птицы, кружат в небе, наблюдая за ситуацией на земле. Свежий воздух и морской запах вскруживают голову: казалось, стоит вдохнуть, и почва уйдёт из-под ног, тебя поднимут в воздух, бросая в объятья белых облаков. Величественность дворца и оказывается тем, чему удаётся вернуть Кая из мира грёз. Минуя мост и ступени каменной лестницы, Гармадон приветствует стражу у входа. Люди в светло-зелёных кимоно раскрывают тяжёлые двери, размером с дерево, — с золотистыми узорами и двумя драконами, со стороны напоминающих инь-янь, — и взору открывается цветущий и украшенный двор семьи Гармадон. Ния и Кай ступают на каменную дорожку и завороженно, словно в первый раз, оглядываются по сторонам. Гостей встречает ряд прислуг. Пока Ллойд говорит главной придворной даме, что не стоит готовить ночлег, Гармадон встречает своего советника и перекидывается с ним парой фраз. Кажется, они говорят что-то про приезжих торговцев, но мастер огня не пытается прислушаться. — Госпожа Кан, — здоровается Ния с главной придворной дамой, и женщина с самой нежной улыбкой кланится обоим Смитам. — Юная госпожа, юный господин, как вы выросли... — А Вы всё молодеете, — не остаётся в долгу Кай. Дама Кан смеётся, и он улыбается ей в ответ. Ветер подхватывает листья сакуры, разнося их по двору. Когда Гармадон с сыном направляются в сторону дверей дворца, Кай замирает лишь на мгновение, с грустной задумчивостью взглянув на дерево, и вскоре ступает за своей сестрой. Главный зал наполняется нежно-зелёным светом: высокие окна с узорами, едва достающие до потолка, и зелень, огибающая балки. Сверкающий пол усеян золотыми рисунками. Кай помнил, что, в отличии от собственного дома, здесь в главном зале не принимали гостей — он служил в качестве прихожей. Здесь не было места Главы, как в Ордене Ветра — в смысле, на первых этажах: трон Гармадона с Ву, и личные покои для решения дел, — всё находилось в самом верху, там, где вместо крыши — окна, и кажется, что комнату благославляют сами небеса. По крайней мере, Кай думал так, когда впервые туда попал — в детстве всё ощущается остро. Местом для переговоров был сад и чайный домик. Чай, что подавали там, мог вскружить голову любому. — Где мама? — спрашивает Ллойд, и советник отца склоняет голову. — Госпожа в саду, юный господин. Она приготовила чай специально для гостей. Когда Гармадон отлучается и обещает присоединиться позже, Ллойд благодарит советника и приглашает Смитов последовать за ним. Единогласно они решают устроить прогулку по дворцу позже — времени до вечера полно, желания скорее вернуться обратно — ноль. По крайней мере, такого мнения придерживался Кай. Мысли об этом преследовали его, будили беспокойство, требующее решения проблемы, однако мастер огня упрямо их подавлял. Ллойд проводит их через коридор, где раскрытые нараспашку двери ведут к каменной дорожке, небольшой аллее и, наконец, живописному, завораживающему саду. Через деревья разных цветов, размеров и форм, через клумбы цветов и пышные кусты словно змеи расползаются дорожки. Над деревянными лавочками висят потухшие фонари (вечером они светятся так красиво, что глаз оторвать невозможно); по сторонам едва доносятся звуки воды из прудов с карпами. В центре стоит тот самый чайный домик, о котором вспоминал Кай: он больше в размерах, чем обычно бывают пободные домики. С четырёх сторон по входу, посередине — деревянный широкий столик, у которого обычно расставляют мягкие подушки. Недалеко от него находится беседка — поменьше, но гораздо уютнее. Именно там обычно вели беседы Мисако с Майей, пока Ния спасала брата от напавшей на него пчелы — как бы сильно он ни хотел скрыть свой страх, у него это не получалось, и его крики неизбежно привлекали внимание двоих женщин. Миновав две клумбы, Каю удаётся разглядеть в беседке силуэт. Тот осторожно, не спеша сдвигается с места, и Ллойд торопится подойти ближе. — Ты могла остаться на месте, — заботливо говорит мастер энергии, когда женщина, приняв его руку, поднимается на ноги. — Перестань, разве я не могу стоя поприветствовать племянников? — Госпожа, — Ния кланится первой и, дождавшись, пока Мисако выпрямится, спешит крепко её обнять. — Ния, моя дорогая! Помнится, ты ещё совсем крошкой звала меня мамой, когда оставалась здесь на лето, — Мисако тепло улыбается и ласково гладит дочь своей хорошей подруги по спине. Мастер энергии в стороне едва не светится от радости. Кай умудряется стойко простоять в стороне, не сдвинувшись с места, но когда женщина поднимает на него взгляд, под её смех бежит обнять её следом. Кай всегда был уверен, что мог без проблем назвать Мисако своей второй матерью. С первых дней появления Смитов здесь она была необычайно добра и мудра. От неё веяло лаской, теплотой и уютом, какой чувствуешь в родном доме вечером, сытый и согретый. По вечерам, когда все трое просились ночевать в одних покоях, женщина приходила и ведала им истории из прошлого: например, о Первом Мастере, о юности братьев или о драконах, которые живут в уединении и охраняют людскую жизнь от опасности. Когда и Кай, и Ния подросли, такой детский восторг прошёл — больший интерес вызывал Ву, а вместе с ним и его рассказы, в которых всегда был скрытый смысл, однако те времена отзывались в сердце теплотой. Мисако всегда вызывала у Кая лёгкую тоску. Когда ему было десять, он впервые узнал, что женщину беспокоят её ноги. Она быстро уставала и при большой нагрузке страдала от болей. Они испробовали кучу лекарств и целебных трав, пока не пришли к выводу, что причиной является возраст. Ей не грозила скорая смерть и, слава Первому Мастеру, ничего в таком духе — лишь трудность, которую можно было преодолеть помощью со стороны (по словам Ллойда, в крайние случаи Мисако садилась в паланкин, и с сопровождением Гармадона или Ву устраивала прогулки по острову). Однако детский мозг Кая создал ненужные опасения, которые вскоре и до сих пор отпечатались на его сердце. Ни он, ни Ния ни за что не хотели прощаться с Мисако. Женщина приглашает их в беседку, и они рассаживаются в скромном кругу. На деревянном столике остывает чай на подносах — у всех членов семьи Гармадон, судя по всему, был врождённый дар к завариванию чая, ведь этим увлекались все без исключения. Когда прислуги оставляют их одних, Кай руками окольцовывает кружку. Собственный жест будит в памяти будни в Ордене Ветра, и он отдёргивает руки, с досадой вытирая ладони об штанины. — Вы выглядите неважно, — говорит Мисако, и Смиты одновременно поднимают головы. — Что-то случилось? Может, поездка вышла неудачной? —... Усталость, — спешит ответить мастер воды. — Пришлось подниматься в самую рань, не терпится прилечь... — Как же так... Вы могли остаться и отдохнуть, нашу встречу всегда можно отложить. — Что Вы, всё в порядке! Мы рады, что пришли, это того стоило. Скажите, как Вы поживаете? Как Ваше здоровье? — Всё замечательно, — улыбается Мисако. — Ву заваривает мне травяной чай — всё пропадает, сидит над этим чайником, ходит по лесу, чтобы всё получилось как надо. В последнее время совсем не чувствую боли. — Вы ведь не напрягаетесь? — Разве что дойду от дворца до сюда. Я много времени провожу в библиотеке. За книгами и свитками время идёт так быстро, что не всегда замечаю, когда на улице стемнеет. — Вам есть, кому составить компанию? — спрашивает Кай. — Уверен, Ллойд от Вас и шагу бы не ступил. — Ну конечно. Ллойд мне очень помогает. Иногда приходится прогонять его на помощь к отцу, чтобы не засиживался... Уши Ллойда слегка краснеют, и он прячет смущённую улыбку в кружке. Мастер энергии очень любил свою мать. С самого детства и до сих пор он без проблем торопился ей помочь, сидел с ней по вечерам, искал для неё свитки среди кучи остальных и лично подавал лекарства и чаи. Гармадон обычно был ужасно занят, а Ву был первым человеком, от которого он ждал помощи и поддержки, поэтому составить приятную компанию Мисако мог только Ллойд. И женщина всегда была очень благодарна своему сыну. Это видно и сейчас, по её нежной улыбке. Мисако тянется к Ние через стол, чтобы взять девушку за руку, и они заводят лёгкий разговор о том, как Смиты провели последние несколько лет в родном Ордене.***
Так, время за беседами пролетает незаметно. Пока Ния задерживается с Мисако в саду, подобрав более глубокую тему для обсуждения, Ллойд предлагает мастеру огня подняться к нему в покои и забрать вещи. Всю дорогу до выхода из сада Кай усиленно пытается вспомнить, кто был выбран соседом Монтгомери. Однако точного ответа, к сожалению, так и не находит. Юноши проходят по коридору и поднимаются по лестнице наверх. Дворец цветёт и дышит. Каждый занят делом: стража, стоящая у дверей, придворные дамы с вёдрами и тряпками, прислуги с охабкой одежды, книгами и свитками. По пути Ллойд здоровается с каждым, и все служащие при виде него сияют, излучая исключительное доверие и уважение. Здесь не было слышно шёпотов за спиной, презренных взглядов, строгости в лице, которая наводила беспокойство и вызывала неудобство. Воздух был так же чист, а дружелюбие, витающее в нём, невольно позволяло расслабиться. — Ты расстроен жеребьёвкой? — вдруг интересуется Ллойд. Кай понимает, что его, судя по всему, раскусили с самого начала, и досадно морщится. — От тебя не спрячешь слезинку... — отстраненно отзывается он. Они останавливаются у широких дверей, и Ллойд, кивнув страже, пропускает друга в свои покои. Спальная комната мастера энергии выглядит такой только с застеленным ложем и подушками — больше царство молодого господина напоминало читальный зал или личный кабинет: гора стареньких книг, полстопы бумаги с чернилами на низком деревянном столике, свитки в углу и на полках шкафа. У кровати лежали палочки для благовоний, чайник, тарелка арахиса. По комнате гулял приятный запах новизны и чего-то родного одновременно. В общем-то, ничего не изменилось: картины в светлых тонах на стенах, личный уголок у окна и пара деревянных катан, выставленных, как трофей. Последними Ллойд, вероятно, не пользовался и держал в память о своих первых тренировках. Что действительно изменилось, так это «библиотека» у стола. Ллойд не хвастался, но в самом деле очень ответственно относился к учёбе. С детства он занимался с отцом, дядей и учителями в библиотеке. Спустя время, когда у Гармадонов становилось больше забот, мастер энергии переходил учиться в свои покои — видать, чтобы не маячить лишний раз перед глазами остальных и не тратить время на хождения. Возможно, Ллойд засиживался с чтением до поздней ночи, если не до утра, однако Кай хотел думать об обратном. Хотя бы о том, что придворная дама Кан несмотря ни на что заботится о режиме сна своего подопечного. Кай мог назвать его трудяжкой, но не помешанным на учёбе сумасшедшим. Наверняка бывали моменты, когда в тишине покоев эти исписанные листы бумаги разлетались в разные стороны. — Я понимаю тебя, — говорит Ллойд, и Кай едва заметно напрягается. Хозяин покоев с кряхтением добирается до окна и раскрывает его, впуская свежий воздух. — Когда приезжаешь в другое место, хочется держаться рядом с близкими людьми. Иначе становится не так интересно. — О, да, — тянет Смит и трёт нос. Видимо, Ллойд действительно понимает, но не в том смысле. Мастер энергии поворачивается, задерживая на друге взгляд, и, выудив откуда-то большой тканевый мешок, принимается собирать по комнате остатки нужных ему вещей. Кай решает усесться на подушку у стола. — Я помню, когда в первый раз приехал в Орден Ветра. Честно, я был не в восторге. С первого взгляда Морро кажется... высокомерным. Кажется, как будто он презирает тебя, хотя на самом деле это не так. — Если тебе так показалось, страшно представить, что будет со мной. — Я имею в виду, что ко всем он относится одинаково. Да, он высокого о себе мнения, но... разве это не правда? Он очень умный и сообразительный. Может, характер у него далеко не идеальный, но он прекрасно владеет боевыми искусствами, языком и каллиграфией. И он с детства умеет уважать и почитать других. Он почти копия госпожи Приминенты. Думаешь, ими стали бы восхищаться, если бы они был плохими людьми? Кай с пониманием кивает. — Не все вредные люди плохие... — Ты прав. На самом деле, плохих людей вообще не существует. Я говорю о том, что Морро, как сосед, не доставит тебе проблем. Он не такой человек. — Ты встречался с ним только раз? — спрашивает Кай. — Да, так получилось. Во второй раз они должны были гостить у нас, но Приминента прибыла одна и передала, что Морро болеет. С тех пор мы больше не виделись. — Такие, как он, умеют болеть? — с улыбкой удивляется Смит. — Продуло? — поддерживает Гармадон, с озоством повернув голову, и Кая впервые за полдня пробивает на смех. Ллойд плотно стягивает мешок и отвлекается на стук. Двое прислуг докладывают, что Гармадон послал их перенести вещи юноши в назначенное место, однако Ллойд отдаёт только один из мешков — второй, по размерам меньше, он берёт на себя. — Вы с Нией можете задержаться здесь в конце месяца, — говорит Ллойд, вновь привлекая внимание друга. — Погостите у нас неделю-две. Я попрошу даму Кан заселить нас в одну комнату. Идёт? Кай поднимается с нагретого места и, приятно улыбнувшись, кивает. Они выходят в коридор и решают первым делом забрать Нию. В планах на сегодня перед возвращением у них патруль по дворцу, и это единственное, что позволяет мастеру огня расслабиться перед нежелательной встречей.