В двух словах

Кровь скрывала его шрамы, но широко раскрытые белые глаза пугали ее, и угол его изуродованного рта дергался. От него разило потом, вином и блевотиной, но запах крови заглушал все. - Я бы позаботился о тебе. Они все меня боятся. Пусть-ка кто-нибудь посмеет тебя тронуть- убью!- Он дернул ее к себе, и ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Он был слишком силен, что бы с ним бороться. Санса закрыла глаза, молясь чтобы это поскорее кончилось, но ничего так и не случилось. -Не можешь на меня смотреть, да? Он вывернул ей руку и швырнул на ее кровать. -Давай, пой, про Флориана и Джонквиль, как обещала. Он приставил нож к ее горлу. -Пой пташка, если жизнь дорога. В горле у нее пересохло со страху, и все песни, которые она знала, вылетели из головы. "Пожалуйста, не убивайте меня",-хотелось закричать ей. Он нажал острием чуть сильнее, и она уже закрыло было глаза опять, покорясь судьбе, но потом вспомнила. не песню о Флоране и Джонквиль, но все-таки песню Тонким, дрожащим голосом она завела: -Матерь, Матерь всеблагая, Помилуй наших сыновей, Огради щитом их крепким От стрел каленых и мечей. Матерь, женщин оборона, Помилуй наших дочерей. Утешь безумство супостата Рукою благостной своей. Другие слова она забыла и умолкла, боясь, что он убьет ее, но Пес молча отвел кинжал от ее горла. Ведомая каким-то неведомым порывам, Санса чуть приподнялась на локте и легко прикоснулась губами к его обгоревшему рту. Пес обхватил ладонями ее лицо и прижался к ней лбом. -Пташка,- проскрежетал он, как сталь о камень, и встал. Санса услышала треск разрываемой ткани и удаляющиеся шаги. Пса в комнате уже не было, лишь привкус кислого вина на губах, напоминал, что это было на самом деле, а не во сне.