Простое и мирное

Солнце прокралось к приоткрытому окну, и сквозь сомкнутые веки Кассандра уже могла видеть тёплый свет — столь же ласковый, сколь и безжалостный. Снаружи доносились щебет ранних птиц и шелест листьев, тревожимых ветром, отдалённый цокот конских копыт и особенный неповторимый аромат мирного летнего утра. Что-то мягко касалось её подбородка и щекотало щёки — Кассандра слегка повернула голову, подставляя улыбку поцелуям. — Просыпайся, солнце, — шепнули ей в губы, мягкие пальцы прочертили дорожку от виска к подбородку, чуть надавив, и Кассандра с готовностью приподняла его выше, чтобы поцелуи запорхали по её шее. — Уже пора… — лениво выговорила она, сладко потягиваясь всем телом и плавясь от нежных прикосновений. Кончики пальцев, едва касаясь, гладили её живот, пуская мурашки по чувствительной от утренней неги коже, тёплые губы ласково, дюйм за дюймом, исследовали её шею и ключицы. — М-м… как нечестно. — У нас ещё достаточно времени. Кассандра чуть приоткрыла глаза и сквозь ресницы наблюдала, как рассветное солнце подсвечивает тёмные буйные локоны, щекотно спадающие на её грудь, и окрашивает их тёплым золотистым сиянием. Она запустила ладонь в волосы своего возлюбленного, слегка наматывая завитки на пальцы, улыбнулась, встретив взгляд карих глаз, и сказала: — С тобой, моя любовь, времени никогда не бывает достаточно. Она аккуратно пропустила непослушные пряди между пальцами, слегка растянув, а стоило отпустить, как те рассыпались вдоль лица и снова свернулись в мягкие упругие спиральки. — Тогда нам не следует его терять. Тонкие губы, шепча, защекотали её солнечное сплетение и вдруг нырнули ниже — Кассандра ахнула и изогнулась, охотно подставляясь под жаркие прикосновения. Горячая ладонь скользнула под её выгнутую поясницу и слегка царапнула кожу ногтями, волосы защекотали бёдра, а беспощадный язык делал с ней всё то, о чём у неё никогда не хватало духу попросить самой, но Инквизитор Тревельян всегда угадывал её желания так правильно, так хорошо… …вчера ночью он снова сделал ей предложение. Кассандра мечтательно улыбнулась и застонала от удовольствия, вновь вплетая пальцы в его густые непослушные локоны — такие же непослушные, непредсказуемые и совершенно очаровательные, как и их хозяин. «Зачем? — спросила она его вчера, когда эта глупость в очередной раз сорвалась с его потрясающего языка. — Какой смысл, если это ничего не изменит?» «Я смогу звать тебя своей перед ликом Создателя. — Ответ казался таким простым в тот момент. — Разве это не изменит всё?» «Ты даже не веришь в Создателя», — усмехнулась тогда Кассандра, поглаживая подушечкой пальца морщинки возле его губ. Странно, отсутствие веры в сердце её возлюбленного давно перестало вызывать в ней негодование. «Важно то, что ты веришь в Создателя, — ответил он, целуя её ладонь и потираясь щекой о запястье. — А я верю в тебя». Всегда верит в неё. Всегда рядом, даже когда долг разводит их по разные стороны света. Отчаянный безумец, погибель её врагов, решительный лидер — такой нежный, трепетный и романтичный, стоит им остаться наедине… Она могла бы звать его своим. Они могли бы построить свой дом и своё мирное счастье. Кассандра приподнялась на локтях, не отрывая восхищённого взгляда от своего возлюбленного, окутанного сиянием безжалостного рассвета, нежно погладила его по щеке и потянула к себе, выдыхая: — Макс… Максвелл… Иди ко мне… Кровать едва слышно скрипнула, когда он послушался — и Кассандра с готовностью нырнула в голодный ошеломляющий поцелуй. Тёмные локоны скрыли от глаз решётчатые окна и неумолимое солнце — но щебет утренних птиц прорывался даже сквозь сливающиеся в один несдержанные стоны. Они могли бы быть семьёй и, видит Создатель, порой Кассандра замечала в своей голове абсурдные и нелепые мысли о детях. Какая глупость, но порой все эти неуместные мечты заполняли собой всё её естество, и тогда взгляды других людей с удивлением задерживались на мечтательной улыбке, противоречащей её всегда строгому образу. В такие моменты Кассандре казалось, что любовь в её сердце находит отражение в лицах окружающих и что нет ничего прекраснее этого ощущения. Максвелл перекатился на спину, обнимая одной рукой её талию и слегка щурясь от полоски света, падающей на его лицо; волосы беспорядочно рассыпались по подушке. Оконные решётки оставляли причудливые крестообразные тени на его подсвеченной рассветом коже и на руках Кассандры, путешествующих по его плечам и быстро вздымающейся груди. — Касс… — выдыхал Максвелл, на миг жмурясь, и снова поднимал на неё взгляд своих почерневших от вожделения глаз, пока она двигалась на нём, быстро наращивая темп, жадно вглядываясь в лицо, отпечатывая в памяти выражение нежного обожания и чистого первобытного удовольствия. — О, Касс, не останавливайся… никогда, — задыхаясь, шептал он, впиваясь пальцами в её поясницу, но тут же снова ласково оглаживал ладонью изгиб талии; и Кассандра не смогла бы подобрать правильных слов, чтобы описать, как красив в этот миг тот, кто мог бы быть её мужем. …сколько раз уже он делал ей предложение? Слишком много, чтобы обращать на это больше внимания, чем на глупую шутку, но Кассандра боялась того дня, когда запас наивных предложений иссякнет, а такие редкие, наполненные любовью встречи, станут лишь воспоминанием и приятной ностальгией по несбыточным мечтам. Мирное домашнее счастье — возможно, им бы это даже понравилось. Да, ей бы определённо понравилось, если бы каждое их утро было таким: заполненным нежной истомой и шорохом их постели, и торопливым скрипом кровати, и звуками их голосов, несдержанных и срывающихся на самом пике — и золотистым солнечным светом, никогда не предвещающим долгой разлуки. — Теперь пора… — наконец тихо сказал Максвелл, перебирая пальцами её короткие волосы, когда вновь замедлился стремительный ритм их сердец, а утреннее солнце окончательно вступило в свои владения. Кассандра потерлась щекой о его грудь, щурясь от тёплого яркого света, и вздохнула, неохотно выпутываясь из объятий. — Этот момент всегда наступает. — Всегда, — шепнул Максвелл и поцеловал её в нос, прежде чем подняться. Кассандра раскинулась на вмиг ставшей холодной опустевшей постели, наблюдая, как он собирается, а затем поднялась тоже, накинув на тело тонкую сорочку. — Я хотела спросить у тебя, — медленно проговорила Кассандра, помогая ему застегнуть пуговицы на нижней рубашке. — Ты был серьёзен, когда делал мне то предложение? Максвелл замер на миг, поправляя свой подвёрнутый рукав на отсутствующей руке, и улыбнулся одним уголком рта. — Если я что-то и усвоил за столько лет, так это: никогда не шути над Кассандрой Пентагаст. — Это глупость. Это предложение — глупость. Кассандра огладила его плечи, расправляя тонкую ткань, поправила воротник и потянулась к расшитому жилету из плотной кожи, небрежно накинутому на спинку стула. — Ещё какая, — усмехнулся Максвелл, надевая жилет, и поцеловал её нахмурившийся лоб, пока Кассандра возилась с хитроумными застёжками. Одному Создателю ведомо, как он управлялся со всеми своими сложными одеяниями единственной рукой. — Мы даже не сможем никому рассказать об этом. — Не сможем. Кассандра задержала взгляд на его печальной улыбке и поджала губы, а затем потянулась к рассыпанным вдоль лица волосам, осторожно прочёсывая пальцами тёмные перепутанные локоны, подернутые серебряными нитями седины. Максвелл молча следил за ней своими непроницаемыми карими глазами, пока Кассандра не притянула его к себе за затылок, прижимаясь лбом. — На всём свете нет людей, которые могли бы запретить мне любить тебя. И тем не менее нет церемоний, которые могли бы позволить нам обручиться. — Так придумай для нас новую, — шепнул он, потираясь об неё носом и обхватывая рукой талию, и хитро спросил, прежде чем прижаться к её губам: — У кого, кроме тебя, есть такие особенные полномочия? Кассандра никогда не решалась спросить, существуют ли в жизни Инквизитора другие женщины, как бы ни была ненавистна ей собственная трусость, но сейчас, когда его тёплая ладонь гладила нагретую солнцем спину сквозь сорочку, а его губы и язык исследовали её рот так нежно и уверенно — ей отчаянно хотелось верить, что все эти глупые мечты могут быть правдой хотя бы отчасти. — Я хочу, чтобы ты знал, — серьёзно сказала Кассандра спустя, как показалось, целую вечность, помогая ему надеть длинный приталенный плащ, столь неподходящий для теплого лета, но неотделимый от властного образа Инквизитора. — Снова. Я всегда буду любить тебя. Максвелл улыбнулся, и Кассандра накрыла его рот пальцами, чтобы он не сбивал её мысли с толку, а затем потянулась, чтобы повязать шейный платок и расправить жесткий высокий воротник. — Мы никогда не сможем быть вместе в открытую, — продолжала она, торопливо пытаясь облечь тщательно продуманные мысли в не столь продуманные слова. — Но если Создатель действительно наблюдает за нами, я хочу, чтобы наши отношения стали законными хотя бы в его чертогах. Поэтому я принимаю твоё предложение. — Тёмные брови взметнулись вверх, и Кассандра нахмурилась, вновь усомнившись: — Только не говори, что оно действительно было просто шуткой. — Это… — начал Максвелл, глядя на неё удивлённо распахнутыми глазами. В дверь коротко стукнули дважды, и оба вздрогнули, понимая: пора спешить, пока свободен безопасный переход в гостевые покои Инквизитора. — Не было, — резко выдохнул он наконец, быстро обхватывая её плечи единственной рукой и прижимаясь к ней лбом. — Никогда не было шуткой, — шептал он, растянув губы в счастливой улыбке, и у Кассандры перехватило дыхание от нахлынувшего облегчения. — Касс… — Это ничего не изменит, — торопливо перебила она его, хотя её собственные уголки рта расходились в таком же выражении нелепого иррационального счастья, и обхватила его щёки ладонями, поддаваясь порыву сцеловать всю эту глупую мальчишескую улыбку без остатка. В дверь снова стукнули — оба торопливо разорвали и поцелуи, и объятия. — В таком случае тебе стоит хорошенько продумать эту церемонию к нашему следующему свиданию, — проговорил Максвелл, быстро отступая к двери и оправляя на себе плащ, скорее всего, чтобы просто чем-то занять руку, потому что одежда сидела на его высокой стройной фигуре идеально, как и всегда. — Я продумаю, — кивнула Кассандра, улыбнувшись, и, как только щёлкнул дверной замок, добавила: — До свидания, Инквизитор. Максвелл обернулся на пороге и согнулся в изящном галантном поклоне. — До свидания, Ваше святейшество. Дверь захлопнулась, и в комнате стало пусто. Кассандра прислонилась к комоду, крепко стискивая плечи и рассеянно глядя, как кружат пылинки в лучах равнодушного утреннего солнца. Глаза, задержавшиеся на подставке с высоким красно-белым венцом Верховной Жрицы, заволокло туманной пеленой, и Кассандра сморгнула, отводя взгляд к приоткрытому окну. Видит Создатель, их цели стоили всех принесённых личных жертв — но порой до смешного хотелось, чтобы где-нибудь в иной, но похожей реальности Максвелл Тревельян и Кассандра Пентагаст не решали судьбы мира и могли позволить себе простое мирное счастье. Их следующее свидание изменит всё — и не изменит ничего, — сколько бы недель или месяцев ни заняло ожидание.