Прощай, моя королева

Ты выигрываешь турнир за турниром, не зная, что я ищу тебя повсюду, призраком следую по пятам в надежде, что однажды ты вспомнишь обо мне, о парне, который стал твоим первым поражением. Про меня говорят, что я не способен любить, но это не так, просто я обвенчан с шахматами до конца моих дней. Это они подарили мне славу, признание и свободу — свободу путешествовать по всему миру, свободу сидеть по вечерам в ресторанах, потягивая красное вино, как представители богемы, а утром отправляться на турниры, где я всегда смогу испытать лучшее чувство на свете — чувство победы. Ты должна меня понять, ведь шахматы подарили и тебе все это. Но в бесконечных вариациях ходов, в знакомом тебе с детства переплетении черно-белых квадратов ты забываешь про настоящую жизнь, а я нет. У меня есть друзья, есть серьезные отношения, во всяком случае, до той поры, пока они не разрушаются нежеланием девушки быть женой шахматиста, находящегося в постоянных разъездах, есть и увлечения помимо шахмат, ты знала, что я неплохо умею играть в гольф и у меня есть коллекция фильмов с Клинтоном Иствудом? Я способен любить, просто ты в это не веришь. Может, из нас двоих ты выбросила из своей жизни все, кроме шахмат? Ведь я помог тебе выиграть тот матч с Борговым, думаешь, я бы стал так стараться ради тебя, если бы ты не украла мое сердце? Ты, которая по возвращении в США удостоила меня лишь одним звонком в знак благодарности, которая мгновенно забыла о моем существовании, когда я перестал быть тебе нужным, и приехала только на одну ночь и только после приглашения, которое мне пришлось повторить трижды. Что я нашел в тебе, Бет? Меня заворожили твои идеально уложенные огненные волосы, твоя грациозная походка и умение элегантно брать фигуры кончиками пальцев или сама ты — гордая, не терпящая поражений и абсолютно сдвинутая на шахматах? На своем маленьком королевстве, которым ты правишь с восьмилетнего возраста. Судьба то мимолетно сводит нас, то вынуждает жизнь порознь. Ты королева, а я, как король на доске, безуспешно пытаюсь за тобой угнаться. Безуспешно, потому что ферзь ходит куда и как хочет, перелетая диагонали, а королю доступна лишь одна клетка за ход. Я никогда не настигну тебя, стремительную и безжалостную, для которой всегда и всего будет мало. Ты побила Боргова, но разве тебе этого достаточно? Ты умрешь за шахматной доской — эту участь вы с Борговым разделите вместе, ведь у вас с ним даже больше общего, чем у нас с тобой. Ты приехала ко мне в облегающем белом платье, и я даже предположить не рискну, во сколько оно тебе обошлось. Сдержанно поцеловала в щеку, словно забыла, как стонала подо мной, как шептала «люблю», «мой», «Бенни»… Ты рассказывала что-то про завтрашний рейс в Вашингтон, очередную встречу с политиками и про кремовый цвет занавесок, который тебе так понравился, а я мог думать лишь о том, как ты отказалась ко мне приезжать после поражения в Париже и как звонила потом, выпрашивая деньги. Твой елейный лживый голосок до сих пор звенит в ушах, черт, как я ненавидел и презирал тебя тогда. А потом все равно помог уничтожить Боргова, помог, потому что ты этого хотела больше всего на свете. — Летом устраивается чемпионат в Вене, — сказала ты, делая нам бутерброды. — Поедешь? Нет, если там будешь ты. Да, если там будешь ты — стану думать я летом. — Может быть. Я предложил тебе пива, но ты отказалась. Неужели завязала с алкоголем? Хотя знаешь, теперь мне это безразлично, потому я и решил угостить. — Клео тоже туда собирается, — сообщила ты, ставя бутерброды на стол. — Клео? Да, я слышал о вас с Клео. Вы пересекались в Париже, а две недели назад ее каким-то ветром занесло в Техас, где у тебя была фотосессия. Парадокс, но с ней у тебя теперь тоже больше общего, чем со мной. — Она обещала прийти на чемпионат. — Клео никогда не дает обещаний, — не поверил я. — Мне дала. Я даже не сомневаюсь, что она тебе дала. Дала в Париже так, что ты едва не скончалась от алкоголя, пока запивала горечь поражения. Боргов разделался с тобой, словно с новичком, буквально съел живьем вместо завтрака, потому что ты предпочла трахаться с Клео накануне важнейшего матча в твоей жизни. Клео — вот кто занимает твои мысли теперь. Клео, а не я, который подготовил тебя к Парижу, который дал тебе возможность взять наконец верх над Борговым. Ты использовала Бенни Уоттса как тренера и как вибратор, а с Клео, которая едва не угробила твою жизнь, планируешь кувыркаться в Вене, меня же про поездку туда спрашиваешь просто из вежливости. — Что ж, думаю, тренировка перед матчем тебе не понадобится, — сорвалось у меня с языка. Черт, я все еще пытаюсь тебя вернуть. — Не понадобится, — подтвердила ты. Опять играешь с моим самолюбием? — А вдруг я научил тебя не всему, что знаю? Ты пожала плечами. — Боргов научил меня остальному. Какая же ты стерва, Бет. Сейчас обращаешься со мной как с ничтожеством, но когда тебе понадобятся деньги, ты сразу ко мне прибежишь, я ведь тебя знаю. Вот только в этот раз я не возьму трубку. Сегодняшняя встреча нужна была, чтобы я убедился — мы король и королева с разных концов поля. И нашей партии пора подойти к концу. Это наш эндшпиль, Бет. — Матрац сама надуешь? — спросил я, когда мы поужинали. Ты посмотрела на меня с удивлением, посмотрела, как на предателя. Наверное, ждала, что я приглашу тебя в постель, вот только мне омерзительно спать рядом с тобой. — Сама. Обычно ты скрываешь эмоции, но сейчас твой голос явственно дрожит от обиды, и я этим наслаждаюсь. Клади короля на доску, Хармон. Ты проиграла. Ночью я вспоминал сладкий вкус твоих губ, твои крохотные соски, набухающие под моими поцелуями, аккуратные груди, которые я ласкал пальцами, и море, спрятанное у тебя между ног. Тебе понравился мой язык, а мне понравилось смотреть на твой оргазм. Ты выгибалась в спине, издавала едва слышный стон и падала в мои объятья. С Клео ты кончаешь также? Меня продолжает заводить твое тело, Бет, но больше не заводишь ты сама. Пусть другие справляются с твоей неприступностью и эгоизмом. Завтра, когда ты будешь уходить, я не поцелую тебя на прощание. Наш последний поцелуй состоялся в этой комнате перед матчем с Борговым, здесь он и будет похоронен. Я найду девушку, которая останется со мной не из корысти, а из любви, пусть даже она окажется пешкой — не гламазонкой, купающейся в роскоши, а обычной медсестрой или секретаршей. Прощай, Бет Хармон. Ты моя лучшая соперница. Прощай, моя королева.