Улыбка

— Вкусно… Вкусно… Шепчут голоса совсем рядом, теряясь в шуме таверны настолько, что их нельзя было услышать. Не сказать, что здесь и раньше было тихо, однако сегодня был особенный повод. За алой тканью… Демон скрылся за ней и лишь изредка ухмылялся, когда очередному проигравшему отгрызали ногу. — Почему я не могу отдать свою руку?! — Моя душа чище снега! От чужих голосов разболелась голова, но мужчина не спешил покидать Игральный дом. Что-то было не так в этом абсурде, что-то не давало покоя. Что же это? Алые глаза блеснули, отражая огоньки свечей. Кто это? Стоит в самом углу ни человек, ни демон, ни заклинатель. Стоит, скрыв лицо под серой от грязи тканью, что когда-то могла быть даже белой. Но сейчас она едва ли не черная, в алых пятнах от крови, рваная и старая, будто бы из прошлого. Существо, ни человек, ни демон, прислонившись спиной к стене, тихо дышит — точно дышит, глубоко и рвано, опустив хрупкие, худые плечи. Демон хмурит брови, но не может узнать, не может вспомнить, кто же стоит у стены, до странной ностальгии знакомый. А незнакомец вдруг поднимает голову. — Иди сюда. Голос бархатный, глубокий, где-то рядом и фигура медленно поворачивает голову к алой завесе, словно не зная — а, к нему ли обратились? Но шаг за шагом, едва заметно хромая, фигура предстает напротив полупрозрачной вуали. И демон его узнает. — Тебе есть на что играть? Усмешка на губах почти самодовольная, жгучая, но никак она не трогает чужую душу. Узнанный демоном же лишь едва заметно приподнимает уголки губ. И слов не нужно, чтобы понять — оставшись без прошлого, без настоящего, без будущего старый враг не имеет больше ничего. Ничего… Кроме своей улыбки. Демон усмехается. Усмехается столь открыто, что нечисть вокруг замолкает на несколько мгновений, заслышав смешок от господина и заливается смехом, оставляя в покое жертв и позволяя некоторым из них без потерь выбежать из Игрального дома. — Поставить улыбку! Да ломаного гроша твоя улыбка не стоит! — Да у него нет больше ничего, вот и ставит… — Я принимаю ставку. В Игральном доме во мгновение наступила гробовая тишина. И только хрупкая фигура у алого полотна не терялась — медленно расправила плечи, снимая грязную ткань с головы. Вытянутое, худое лицо, высокие скулы, тонкие истрескавшиеся губы. Непревзойденный клонит голову ближе к завесе, словно бы воскрешая в памяти давно забытое и щурит глаза, замечая рваные шрамы на бледном лице. — Я не знаю вашего имени. Говорит спокойно странный мужчина и поднимает взгляд. Фиалковые глаза сверкают в свете свечей, и вся таверна задыхается от негодования, выкрикивая поочередно ругательства. — А разве так важно оно тебе? Демон смеется, и хриплый, бархатный голос разливается по всей таверне, вынуждая нечисть вновь погрузиться в молчание. — Жохань. Вэнь Жохань. Устроит? Мужчина напротив лишь неслышно хмыкает. Стакан в чужих руках, закрытый ладонью, привлекает внимание, тихий стук зачаровывает. Но лишь несколько мгновений, стук стихает, и на доске обнаруживаются две упавшие кости. Шесть и пять. — Попробуй переплюнуть… Шепчет над ухом бестелесное создание, обдавая холодом, но мужчина не боится дыхания за собой, лишь кивает и берет в руки немного теплый стакан. Взгляд алых глаз скользит по хрупким ладоням, покрытым мелкой сеткой шрамов и демон едва заметно хмурится. Усмешка с губ сходит так же быстро, как и появляется на них. В голосе, до этого насмешливом, появляется сталь. — Неправильно держишь. Мужчина медленно поднимает взгляд и светлые, фиалковые смотрят сразу в душу, не замечая тела. — Неправильно? Взгляд раздражает, вынуждает скрипеть зубами и скалиться, но в одно мгновение и успокоиться. Легкая усмешка на губах вызвана азартом. — Смотри. Теплые, наверное, ещё при жизни пылавшие пламенем силы руки, накрывают игральный стакан в ладонях у Вэня и крепко, почти больно сжимают, словно желая убедиться — настоящие ли они, или всего-лишь оболочка? Настоящие. Прохладные. Тихий привычный для таверны стук разрезает гробовую тишину и взгляд светлых глаз опускается на стакан, словно бы желая уследить за движением рук, и даже не замечая, что взгляд демона ни разу не упал на сцепленные на стакане руки. Вэнь Жохань смотрел, не отрываясь, на того, кого когда-то помнил. И того, кто не помнит ни его, ни даже самого себя. — Шесть и шесть, Жохань. — Что же… В размышлениях о прошлом, демон даже не заметил, как стакан был выпущен из рук, и белые кости прокатились по деревянной доске. Шесть и шесть. И правда. — И что же ты хочешь? Старый враг-друг ничего не ответил. Лишь на несколько шагов отошел назад и протянул вперед одну руку, хрупкую и тонкую, словно иссохшую от голода. Одно лишь желание. И демон его без слов понимает. Алая завеса всколыхнулась, пропуская за свои пределы статного, высокого мужчину, что кажется на целую голову выше чем существо, пригласившее демона исполнить одно своё желание. — Сюда приходят просить денег… Говорит с усмешкой демон, подхватив тонкую кисть и резким движением укладывая её себе на плечо. — Лет жизни… Вторая ладонь так удачно ложится на талию, настолько худую, что можно обхватить её лишь одной рукой, и то останется место. — И только Глава Цзян просит танец со злейшим врагом. Последние слова теряются в шуме нечисти и внезапно заревевшей музыке, что окутала живой волной демона и существо посередине Игрального дома. Черные волосы, до этого грязными прядями закрывающие лицо были откинуты назад, обнажая шрамы и заляпанное кровью красивое лицо. Простой танец, танец без правил — движения сердца, движения рук. Раз. И рваный вздох был выбит из легких резким движением. Два. И прижавшись к сильной груди можно ощутить, как точно бьется неживое сердце. Три. И положить голову на теплое плечо тоже можно, пока крепкие руки проверяют, можно ли ладонями обхватить тонкую талию. Один на двоих тихий вздох, почти по привычке, чем из необходимости. Воспоминания ненужные лезу в голову, чтобы затуманить мысли, но ни один из них не позволяет этому случиться. Не нужно. Но нельзя не думать, когда старый друг-враг, прогнувшись в спине и выпрямив плечи, так сильно напоминает, словно всем собой о том, что произошло. Но нет ничего вечного, кроме боли и страданий — демон выпускает из своих рук чужие ладони, позволяя отойти на шаг от себя. Танец опьянил, заставив потерять хватку, но лишь ненадолго. В алые глаза возвращается блеск, на черные волосы грязная ткань, и только сейчас демон понимает, какого цвета она была раньше. — Глава Цзян. Зов его почти не насмешлив, но создание не отзывается на него. Существо без прошлого, без будущего. Без имени, без титула. И единственное, что оставит в Игральном доме неизвестный — лишь бурное обсуждение сегодняшней ночи. И ласковую, как июльская ночь, искреннюю улыбку.