Пепел любви

Лишь память о тебе как тот библейский куст Семь страшных лет мне путь мой освещает.

Музыка, создаваемая его тонкими пальцами, бережно обращающимися со струнами позолоченной арфы, лилась гармоничным потоком звуков. Таким пронзительным, до дрожи лиричным. Он ласкал слух и терзал печалями сердце. Серсея одновременно любила его и ненавидела, потому что каждый раз плакала, вслушиваясь в мотив и слова, что напевал Рейгар. Она обнимала сама себя и, сидя на кровати, давала волю слезам. Нет, то была не музыка. Он собирал всю грусть мира, все слёзы простолюдинов и знати, всё спокойствие природы: каждый шелест листа, каждое благоуханье цветов, каждый взмах крылом бабочки, каждый удар волны о тёмные скалы. И свою потаённую боль он тоже вкладывал в ноты. И свои мечты, яркие, словно звёзды. Серсея слышала в его музыке и тоску по родному дому, и тревогу о будущем, и радость встречи с дорогим человеком. Рейгар будто ворожил её. Раньше она просила его остановиться, не желая плакать. Привыкнув, Серсея внимательно слушала игру принца, как не слушала бы наставления отца и тётки Дженны. Её душа очищалась, дурные мысли уходили. Рейгар не наполнял её чужой и своей болью, он забирал её собственную боль, и та покидала сердце Серсеи, растворяясь в новой мелодии. Больше ни при ком, кроме Рейгара, Серсея не плакала. Он исцелял её своей музыкой. Как и своими объятиями, поцелуями, касаниями, столь же осторожными, как к струнам арфы. В год ложной весны они увиделись в такой обстановке в седьмой раз, и пламя их любви разгорелось жарче солнца. Они обжигали друг друга томным дыханием, губами, пальцами. В ту ночь, особенно звёздную и тёплую, Серсея так вжималась пальцами в его сильные плечи мечника, так прижимала его к себе бёдрами, так зарывалась пальцами в распущенные серебряные с золотым отливом волосы, словно хотела впитать его в себя. Его взгляд, жар его тела, мятный запах его волос. А он отдавал всего себя ей и обещал, что никогда не разлюбит. Серсея знала, это — правда. Его женили на дорнийской принцессе, и он возвращался к Серсее. Он использовал все удобные случаи, чтобы вернуться к ней, в её объятия. И всё же он тоже чувствовал в ту ночь нечто чуждое, нечто странное, тревожное и пытался забыться в её любви. Судьба предоставляла им ещё один случай увидеться. Лорд Уолтер Уэнт организовывал крупный турнир в Харренхолле и разослал приглашения королевскому двору и дому Ланнистеров. Она закрывала глаза, гладя Рейгара по волосам, и представляла его в доспехах на могучем коне. Рейгар мечтал назвать её Королевой Любви и Красоты. Глупые мечты, наивные мечты растоптали, сравняли с землёй кровавые сапоги зревшего заговора. Как далеки уже и объятия Рейгара, и его песни, и его прекрасный лик. Прошло пятнадцать лет с тех пор. Серсея замужем за королём, чьё имя Баратеон. Прошлое укутала пелена ушедших лет. Но в ней ещё жива песнь их с Рейгаром любви. В самом центре её души теплится огонёк, что зажёг Рейгар. Этот огонёк велит ей действовать именно так, как она действует. Пальцы левой руки трепетно откупорили стеклянный флакон с прозрачной жидкостью, не имеющей ни запаха, ни вкуса. Серсея жалела Роберта Баратеона. На той войне он потерял и свою любовь, и душа его металась так же, как и душа его наречённой королевы. В Серсее не было ни ненависти, ни злости к королю. А вот он её ненавидел искренне за то, что она заняла место той, кого он алкал больше воздуха. Он ненавидел её просто за то, что она была. Однако не обижал и не бил, как поступили бы другие мужчины в его положении. Флакон перевернулся горлышком вниз над графином с арброским вином. Прозрачная жидкость до последней капли растворилась в насыщенном алом напитке. Роберт любил охоту, вино и шлюх. Серсея передала этот кувшин с вином его верному оруженосцу, который приходился ей кузеном. Пусть ему помогут Боги. Лорда Тайвина Ланнистера, отца Серсеи, возмутил отказ короля Эйриса Таргариена на предложение женить его старшего сына Рейгара на Серсее. Он отказался от титула десницы и вернулся в Кастерли Рок, где в течение долгого времени планировал заговор. В год ложной весны Тайвин дал денег Уолтеру Уэнту на организацию самого масштабного турнира, пригласил знатных гостей и короля с его семьёй. Никого из собственной семьи, кроме сына Джейме, Тайвин не взял с собой. Серсея, предчувствуя неладное, пыталась сбежать из замка, но надёжная стража не позволила ей уйти, как бы она ни пыталась. Днями и ночами Серсея смотрела из окна башни на море, что плескалось около Утёса Кастерли, и мучилась чёрными думами. Против королевской семьи давно восставали люди. Король Эйрис небезосновательно считался безумцем. Но Рейгар… Рейгара боготворили как лучшего кандидата на роль правителя Семи Королевств. Она надеялась, что Рейгар тоже в сговоре против родного отца. Роберт отошёл в мир иной. В том обвинили кабана, ранившего пьяного короля на охоте, а не его прекрасную жену. Серсея никогда не просила его любви или уважения. Он мог помереть спокойно, без содействия ядов, если бы не совершил одну ошибку, ставшую для него роковой. Лорд Варис рассказал Серсее, что на очередном совете Роберт повелел во что бы то ни стало убить Дейнерис Таргариен. У Серсеи от Рейгара осталась только она — младшая сестра Рейгара, выжившая после войны. Серсея поклялась возвратить её домой. Ради любви к её усопшему брату. Ради справедливости. Тайвин Ланнистер сделал свой ход с изяществом льва. Ланн Умный ему бы позавидовал. Он велел Джейме украсть Лианну Старк, невесту Роберта Баратеона, когда принц Рейгар уехал, словно что-то почуяв, с турнира. Джейме рассказывал сестре с кривой ухмылкой, как он подставил принца, который уехал неизвестно куда. Ланнистеры вместе с несколькими сторонниками увезли Лианну в Дорн, Джейме изнасиловал её по приказу отца, а после, оставив под присмотром верных людей, вернулся домой. Так Таргариены и Старки поссорились. Эйрис жестоко казнил потребовавших вернуть их дочь и сестру Рикарда и Брандона Старков. Война началась. Аррены, Талли, Старки, Баратеоны объединились против Таргариенов. Затем к ним присоединились Тиреллы, Айронвуды и часть оскорблённых Мартеллов. Рейгар, явившись по зову долга, не мог оправдать себя. Его признали безумцем, как и всю семью Таргариенов. Будь у него драконы, Рейгар бы не отвечал ни перед богами, ни перед людьми. Но у Рейгара было несколько верных воинов, доспехи с красными рубинами, меч да любовь Серсеи, которая его преследовала. Он смог отослать ей последнее письмо. Рейгар впервые кричал о помощи. «Меня уже не спасти, — писал он неровным почерком. — Спаси хотя бы моих брата и сестру». Он обращался к ней, к слабой женщине, лишённой возможности держать в руках меч и руководить войсками. «Спаси хотя бы их». «Прошу тебя». «Я люблю тебя. Люблю. Люблю». О собственных детях он не просил, вероятно, зная, что те не выживут. Читая его письмо, Серсея переняла всю его боль. И слёзы её окропили жалкий листок бумаги. Этот листок был ей как бездыханное тело Рейгара, над которым она склонилась в великой скорби. К сожалению, дошло письмо поздно. В её комнату вошла тётушка Дженна, широко улыбаясь. Серсея так растерялась, что выронила обрывок бумаги и забыла про слёзы. Его подхватил ветер и унёс в море.  — Таргариены пали! — ликуя, сообщила тётя Дженна. Она обняла Серсею и повторила: — Таргариены пали! Серсея не дрогнула. Никто не знал о её любви к Рейгару. Поэтому ей пришлось смириться сейчас же и ответить тёте с такой же радостью. Даже если сердце обуглилось. Собрав в себе остатки сил, Серсея взглянула на тётю и подобно ей широко улыбнулась.  — Теперь ты станешь королевой Роберта! — добавила тётка и ушла. Она рассказывала это лорду Варису, который оставался сторонником Таргариенов до сих пор.  — Ваше Величество, — проговорил Варис, беря её за руку, — Рейгар был бы прекрасным королём. Как жестоки Боги, отнявшие его у нас. Серсея отвернулась, противясь его словам. Рейгар всегда был рядом. Иногда он ночным прохладным воздухом открывал ставни, лунным светом садился на край её постели, солнечными лучами целовал её щёки.  — Я не помню, каким он был. Лишь то, что его объятия были пылкими и нежными одновременно. Помню, что я любила класть голову на его широкую грудь и слушать биение его сердца. Помню, что его забрали у меня. Его заставили расплачиваться за грехи отца, — ответила Серсея. В горле встал ком, но она продолжала: — Роберт в красках, не то желая впечатлить меня, не то потешаясь, рассказывал мне, как одним ударом молота сразил принца. Как рубины из нагрудника Рейгара отправились на дно Трезубца, а воды реки побагровели от крови последнего Дракона. «Мне прислали настоящие яйца дракона, — сообщал Рейгар в последнем письме. — Я уезжал, чтобы встретить гонца. Доверять я могу одной тебе, Серсея. Я спрятал их надёжно в Красном замке. Варис знает об их местонахождении и отдаст их в твои руки, когда придёт время. Ты освободишь драконов».  — От него мне остались только письма, полные любви, только обрывки образа. Солгав родным, что я рада его смерти, я никогда не могла смириться с ней, сколько бы лет не миновало. Теперь мой долг — пробудить драконов ото сна и вернуть Таргариенам былое величие, — сказала Варису Серсея, глядя на лежащие в ящичке покрытые чешуёй большие яйца: зелёное, белое и красное. На ощупь обыкновенный камень, но она чувствовала, что внутри скрыта сила, равная силе Богов. Варис, друг её прошлого, который мог проникнуть за пелену лет и всколыхнуть в её душе былую ярость к врагам Рейгара. Роберт был повержен. Джон Аррен погиб ещё до него от некой скоротечной болезни. Станнис Баратеон, средний брат Роберта, по совету некой ведьмы из Асшая помчался со своими людьми защищать Стену от сказочных вихтов. Вот уже несколько месяцев о нём не было вестей. Младшего брата Ренли презирали за мужеложество. Но все они давно пали жертвами обмана Тайвина Ланнистера.  — Пригласите моего отца стать десницей, — попросила Серсея Вариса, охранявшего покой её воспоминаний. На лбу Вариса затрепетала жилка. Он догадался о её ещё не назревших планах и всё же исполнил волю. Разгневанные лорды ринулись в Королевскую Гавань во главе с Тайвином Ланнистером, Робертом Баратеоном, Джоном Арреном и Эддардом Старком. Победа над принцем опьянила их. Войска Ланнистеров вторглись в Красный замок как кровожадные звери. Джейме, стремясь к славе, первым очутился в тронном зале. Он убил убегающего короля в спину одним точным ударом меча. Сир Григор Клиган, могучий высокий рыцарь дома Ланнистеров, настиг прячущихся в палатах беззащитных принцессу Элию Мартелл и её детей. Элию он изнасиловал на глазах у детей, а затем убил. Голову младенца Эйгона он разбил о стену, а Рейнис пронзил мечом. Тайвин положил детские трупы перед Робертом Баратеоном, давая понять, что с Таргариенами покончено. Роберт отправил на Драконий Камень, где скрывались королева с младшими братом и сестрой Рейгара, своего брата Станниса, однако того постигла неудача: он упустил детей с верным рыцарем, а королева Рейла сбросилась с самой высокой скалы в бушующее море. Затем воцарилось спокойствие на целых семнадцать лет. Джейме стал главным гвардейцем королевской гвардии Роберта. Джон Аррен занял пост десницы. Эддард Старк умчался на Север, получив возможность отомстить за сестру. Все источали счастье. Один Тайвин Ланнистер о чём-то горевал. Он наверняка планировал взять бразды правления в свои руки, получить ведомого нового короля, но новый король не предоставил ему никакой значительной роли в Малом Совете. Дом Ланнистеров, как это повелось издавна, давал в долг короне. Быть королями Семи Королевств им не позволяли Боги. Отец прибыл ко двору вместе с Тирионом. Младшего брата Серсея не любила. Рожая его, её мать умерла. Лорд Тайвин в своей скорби отдалился от детей, а Серсее надо было вымещать на ком-то злость на отца. Тирион был очень кстати. Джейме не позволил бы себя обидеть, но Тириона обижали все, кому ни лень. Родившийся карликом, Тирион получил даром Богов насмешки и унижения от людей. И именно ненавистный брат стал её верным соратником в борьбе против отца. Старость не брала лорда Тайвина. Как будто его воля, его усердие были сильнее смерти или болезни. Серсея не могла отравить его, как поступила с Робертом. Отец был чересчур подозрительным. Он привык управлять всем и жаждал управлять сейчас. В первый же день своего прибытия он сообщил Серсее, что отдал её руку Уилласу Тиреллу, молодому лорду Хайгардена. Он намеревался отдалить её. Овдовевшая Серсея не несла никакой пользы дому Ланнистеров. Это разрушало все её планы. Она, как завещала мать, стремилась к союзу с домом Мартеллов и накануне написала письмо принцу Оберину. К счастью для Серсеи подвернулся случай поссорить младшего брата с отцом. Тирион зачастую брал шлюх в борделе Петира Бейлиша, так и рвущегося в Малый Совет. Тайвину это не нравилось. Шлюх он презирал, хотя сам спал с ними. Куда же мужчине без этого? В борделе Мизинца оказалась столь миловидная девушка, что Тайвин и Тирион возжелали быть с ней. Оба неоднократно водили её в Красный замок. Помогал им это делать незаметно лорд Варис. Отец постоянно забывал, что его дети тоже львы, и умение играть в престолы им передалось с молоком матери. Серсея приласкала Тириона, разрушила их многолетнюю вражду. Она подстроила всё так, чтобы он узнал о связи отца с любовницей Тириона, и вывела отца и сына на непреодолимую тропу войны. Когда-то давно Тайвин жестоко обошёлся с крестьянкой, на которой Тирион хотел жениться, и эта обида, нанесённая отцом, сильнее въелась в сердце, чем любые грубые слова Серсеи. То, на что отважился Тирион, Серсею до сих пор пугало. Он схватил арбалет, стоящий в комнате отца, пристрелил сначала развалившуюся на шёлковых простынях шлюху, а после также хладнокровно пустил стрелу в сердце отца. Стража всё видела. Серсея не могла бы похвалить Тириона за этот поступок. Незамедлительно примчался Джейме и повелел отправить Тириона за решётку. Она дала королевское согласие на это. Младшего брата приговорили к смертной казни. Он покорно ожидал исполнения приговора в камере. Серсея же освободила его под покровом ночи и отправила к Дейнерис с письмом. В ту же ночь она взорвала главные покои Башни Белого Меча, где спали гвардейцы, и испытала заветную лёгкость в душе. Джейме был влюблён в неё с детства. Серсея помнила те времена, когда из любопытства отвечала ему взаимностью. Она лишь играла, а Джейме влюблялся сильнее с каждым днём. Их мать, узнав про связь близнецов, расселила их по разным комнатам. Серсея поняла, что это неправильно. Джейме же сохранил своё влечение, которое со взрослением всё укоренялось в нём. Он ревновал её к любому потенциальному жениху. Он считал её своей. Как мечи, что держали его руки, поводья коней или горло врага. Он полагал, что её сердце можно держать в руках так же, как меч, и управлять им столь же искусно. Серсея отдала свою девственность не ему. После смерти Роберта Джейме считал, что её первым мужчиной был Баратеон. В ночь после долгих похорон и служб в септе Джейме явился в её комнату с грубым оскалом и объявил Серсею своей с этого дня и до последнего их дня. Он закрыл ей рот широкой мозолистой ладонью, не позволив кричать. Серсея не сопротивлялась. Он был сильнее. Она отдалась ему на холодном полу без любви, без слёз, без мольбы о пощаде. Дядя Киван говорил, что над Ланнистерами нависло несчастье. Тирион убил Тайвина, а затем, судя по всему, и Джейме. Он был прав. Над Ланнистерами висел меч невидимого палача. Только палачом был не Тирион. Убив Джейме, Серсея выпустила драконов и повелела отстроить в Драконьем Логове помещение для их содержания. Драконы поначалу казались ей маленькими. Это были не те драконы, что выродились и обмельчали из-за дурного обращения с ними Таргариенов, однако Серсея боялась, что они не вырастут никогда до необходимых Дейнерис размеров. Драконы росли быстро. С каждым месяцем они требовали больше пищи. Серсее пришлось найти союзников, способных прокормить ненасытных животных. Ими стали Тиреллы. В невесты для принца Джоффри Серсея выбрала милую и дружелюбную Маргери Тирелл. Помолвка с Уилласом была отменена. Тиреллы заняли высокий пост в Семи Королевствах, овдовевшая королева-регент им не понадобилась. Они исправно присылали скот и зерно, обеспечивая как государство, так и драконов. Никогда Серсея не видела в солёном дорнийце Оберине Мартелле привлекательные черты. Его наружность откровенно пугала её. Но многие девушки его любили. Даже Линесса Хайтауэр, леди из Простора, пала жертвой его обаяния, будучи помолвленной с другим. Серсея понимала их. Оберин уверен в себе, горд, упрям, может ублажить женщину, помимо этого обладал куда более широкими познаниями, чем мейстеры Цитадели, поскольку путешествовал по Вольным городам, изучал искусство врачевания, яды и другие науки. На поверку в нём не было ничего страшного. Если бы Серсея приняла его развратную, свободную от предрассудков, натуру, то стала его главной любовницей, не более того. Дорнийцы не стеснялись иметь несколько женщин, кроме жён. И даже мужчин в постели. Отчего же её мать Джоанна видела в Оберине кандидата в женихи дочери? Почему только отец пророчил ей принца Рейгара? Один принц умер. Другой принц остался жив. Если кто и подходил королеве-регентше в мужья, то только Оберин Мартелл. Но она вряд ли могла его возбуждать. Поэтому в письмах Серсея обещала ему не свою любовь. Она рассказала о том, как расправилась с лордом Тайвином, сгубившем сестру Оберина Элию, рассказала о своих планах вернуть к трону Таргариенов и попросила о помощи. Если Оберин и сопротивлялся, то у него не осталось выбора. Ему пришлось подчиниться воле старшего брата Дорана. Через три месяца после её письма, когда тело её отца давно остыло и начало разлагаться в глубинах септы, Оберин Мартелл явился ко двору в пышном, сияющем золотом, костюме. За ним прибыли и богатые дары. И… любовница Эллария Сенд. Оберин поклялся оказать поддержку Серсее, но в любви клясться не стал. Это её не обижало. Она и сама принадлежала другому. Она никогда бы не отдала своё сердце кому-то ещё. Но в особенно холодные одинокие ночи Оберин согревал её пламенными дорнийскими ласками. И не только ласками. Он обучил её игре в кайвассу.  — Я благодарен брату за то, что он научил меня этому, — передвигая фигуры на доске, проговорил Оберин. За его спиной бледным мороком мерещился Рейгар. Он то появлялся, то снова исчезал, когда Оберин продолжал говорить. — Вам как королеве полезно знать. Серсея, взявшая фигуру в руки, поглядела на Оберина:  — Знать что? — она поставила фигуру на клетку.  — Знать наперёд, какие ходы приведут вас к победе. — Оберин следующим ходом разбил её защиту. — Вы забыли про Тиреллов. Нельзя женить будущего короля на дочери Хайгардена, а самой выйти за дорнийца. — Он вышел из-за стола и встал позади неё. Чуткие пальцы легли на плечи Серсеи, покрытые тонким шёлком. — Они гневаются. Серсея млела от движений его пальцев на её плечах. Догорали свечи. Некоторые из них источали пряный аромат. Она слушала Оберина и глядела прямо перед собой. Напротив сидел Рейгар. Он указал ей, как победить Оберина в кайвассе. Серсея подняла фигуру и толкнула ею короля на стороне Оберина.  — Насколько мне известно, Уиллас Тирелл — ваш друг, — ответила она Мартеллу. — Он наследник Хайгардена. Его отец не способствует налаживанию отношений между дорнийцами и жителями Простора, но Уиллас на это способен. Даже Оберина поразила её безжалостность к врагам. Когда-то лорд Тирелл был истинным другом Таргариенов, но отцу Серсеи удалось склонить его на сторону протестующих. Он не жалел Рейгара. Зачем ей жалеть Мейса Тирелла? В ту же ночь Варис отослал письмо в Чёрно-Белый Дом Браавоса. Серсее не удалось спасти Визериса Таргариена. Он походил на отца. Жизненные испытания сломили принца, он очерствел, стал заносчивым и сумасбродным. Принявший их Иллирио Мопатис — богатейший пентошиец, сделал ставку на мощь дотракийской орды в борьбе за Железный трон. Он выдал Дейнерис, которой не исполнилось и тринадцати лет, за кхала Дрого, самого сильного из властвующих над Вольными городами вождя дотракийцев. Ни разу не проигравший в бою, Дрого обещал Дейнерис добыть Железный трон. Визерис повздорил с ним, за что поплатился головой. Но и сам Дрого вскоре покинул мир живых. Дейнерис была вынуждена скитаться с остатками кхаласара. По обычаям дотракийцев ей полагалось войти в круг Дош кхалин — совета овдовевших кхалиси. Но нрав вёл её в другую сторону. Она посетила Кварт, Астапор, Миэрин, нигде не находя приюта. Она попрошайничала, ложилась в постель с неприятными мужчинами и начинала думать о смерти. Из пучины горестей и страданий её вытащило одно письмо, посланное из Вестероса, написанное красивым аккуратным женским почерком, полное добрых слов и клятв спасти её, и принесённое карликом. Дени в её шестнадцать лет оставалось только довериться женщине, что звали Серсеей Ланнистер. Карлик привёл её в Волантис, где представил отряду наёмников Золотым Мечам. Они присягнули ей и провозгласили своей королевой. Корабли с наёмниками и королевой Дейнерис прибыли к Драконьему Камню на рассвете. Лучи тёпло-багрового солнца красили светлые, того же цвета, как у Рейгара, волосы шестнадцатилетней девы в медовый оттенок. Сойдя с палубы корабля на твёрдую землю, она приветливо улыбнулась встречающим её на берегу Серсее и королевскому двору во главе с уже полноправным королём Джоффри. Серсея пристально наблюдала за движениями Дейнерис. Переправка наследницы Эйриса Таргариена задержалась на полгода по неназванным Серсее причинам. Её величественная плавная походка притягивала взор. В сиреневых глазах горело пламя алого восхода. Дейнерис с восхищением осмотрела замок и коснулась родной земли. С прибытия на Драконий Камень началось возвышение Таргариенов. И всё вернулось на круги своя. На тёмной макушке Джоффри сверкал золотой венец короля. Около него стояла Маргери, держа в руках младенца, их дочь, завёрнутую в бледно-розовую пелену. Морской ветер пробирал до костей. Все застыли перед Дейнерис в тревоге. Джоффри долго противился отдавать трон Таргариенам. Такой же упрямый, как и отец. Серсея, стоя позади него, боялась, что сын осуществит худшие помыслы. На него имела влияние и Маргери. Что придётся делать ей самой, если Джоффри откажется передать корону, Серсея и предположить страшилась. Однако этот ветер выл будоражащие песни, не давая успокоиться ни на минуту. Дейнерис приблизилась к толпе без гвардейцев. У корабля остался стоять рыжеволосый Джон Коннингтон, изгнанный королём Эйрисом за поражение в одной из битв при Восстании Роберта. В Джоне Серсея увидела отражение собственных чувств к Рейгару. Его сердце всё ещё было предано мёртвому принцу. Как и её. Глядя на Серсею, Джон тоже увидел это. Его губы дрогнули в благодарной улыбке. С ним рядом стоял Тирион, не решаясь подойти к толпе лордов, знающих о том, как он убил отца. Джоффри вышел навстречу Дейнерис, но королева взяла слово первая:  — Здравствуйте, лорды и леди Вестероса. — Шум волн на фоне её голоса померк. — Я рада видеть дом. Дом, который когда-то у меня отняли. Лишь благодаря вашей помощи я вернулась сюда, на землю предков. — Её голос дрогнул. — Мне известны ошибки отца. Ему нет оправдания. Король Джоффри, перед тем, как ступлю в залы моего замка, я хочу поклясться вам, что не совершу подобных ошибок. Мне пришлось задержаться в пути, поскольку множество страждущих в Астапоре ждали моей помощи. И теперь к моей армии присоединились Безупречные. Они не рабы больше. Они пошли за мной по собственной воле и будут стоять на страже покоя Семи Королевств. Джоффри молчал. Двор ждал его решения. Даже величайшая ненависть к Серсее не стала поводом отказаться от наследников. И Серсея подарила ему трёх красивых детей. Когда родился первенец, Серсею озарило счастье. Она почти забыла Рейгара. Настолько важен оказался маленький темноволосый мальчик с материнскими зелёными глазами. Но Роберт не исполнился любви к ней после этого. И сыном он тоже не занимался, хотя тот был очень похож на него. Спустя четыре года на свет появилась девочка с золотыми волосами и синими глазами. Мирцелла тоже не нашла отклика в сердце отца. Последнего, Томмена, родившегося на год позже Мирцеллы, Роберт вовсе не признавал, считая слабоумным за его любовь к котятам, поскольку мальчикам положено любить мечи и прочие мужские развлечения. Поэтому у Серсеи было больше времени, чтобы заниматься детьми самой. Она нашла им своих учителей. Особенно она следила за уроками истории. Учителям королева не позволяла резко негативно отзываться о Рейгаре. Король без слов опустился на одно колено, снял с головы корону и преподнёс Дейнерис:  — Моя королева, — сказал он. И весь королевский двор опустился на колени вслед за ним, кроме жены. Серсея списала это на ребёнка в её руках.  — У нас есть другой подарок для вас, королева Дейнерис, — встав с колен, объявила Серсея. Вдали затрубил рог. Открылись высокие врата, ведущие во внутренний двор Драконьего Камня. Из-за них появились три молодых дракона. Гвардейцы в белых плащах вели их за толстые цепи. Цепями обмотали и пасти драконов, чтобы те не дыхнули огнём. Они шли неохотно. Брыкались, крутили головами, упирались когтистыми лапами, пытались вырваться из пут. И всё же следовали за их невольными пленителями. У зрителей кровь застыла в жилах. Маргери побледнела. Оберин буквально окаменел. Варис вздрогнул. Дейнерис же не выказывала ни капли испуга. Разве дракон будет бояться дракона? Чёрный с красными пятнами встал на дыбы и замахал крыльями перед нею. Дейнерис протянула к нему руку. Он опустился, приблизил к ней свою морду и, не дотянув немного, резко рванул ввысь. Вместе с толстой цепью он взмыл в небеса. Двое его братьев также устремились на свободу. Однако стражникам хватило сил их удержать. Они уродились меньше. Тот же был крупнее и мощнее. Дрессировщики не могли с ними справиться. Рейгар верил в пророчество старой ведьмы о том, что он станет неким обещанным принцем, которому предначертано спасти мир от зла. Первым злом в королевстве, что он собирался уничтожить, был его отец. На тот момент, когда Рейгару исполнилось восемнадцать, король Эйрис стал параноиком. Ему всюду мерещились обманы и заговоры. Он лишал голов и титулов одного приближённого лорда за другим, даже если на самом деле те были невиновны. Отцовское безумие заставляло Рейгара искать союзников. Он стремился найти союзника в лице Тайвина Ланнистера. Он бы женился на уже знакомой ему Серсее, чтобы подкрепить союз. Однако король расстроил его планы. Он вернул сына домой и велел тому ехать за невестой в дорнийские земли. Но и там Рейгар не забывал о Серсее. Серсею справедливо нарекали Светом Запада. Рейгар застыл, увидев её на одном из даваемых Тайвином пиров. Правда, её красота — не единственная причина их связи. Принц разглядел в ней женщину, способную как на искреннюю любовь, так и на отчаянные поступки. Её слова могли успокоить его, могли поднять в нём нужные чувства. Она давала ему самое ценное, что необходимо в жизни каждого человека — понимание. «Милая, знала бы ты, с каким тяжёлым сердцем отправляюсь я в Дорн, дабы предложить сердце незнакомой, нелюбимой женщине и вручить в её руки себя. Как тревожно мне от мысли, что ты давно узнала это не от меня, а от какого-нибудь сплетника. Я боюсь твоей ненависти. Я клянусь возвратиться до третьей луны в твои объятия и забрать накопившуюся боль», — писал ей Рейгар из Дорна. Какими бы жестокими ни были обстоятельства, Рейгар выполнял обещанное. Из Дорна после свадьбы он вернулся к ней с твёрдым намерением свергнуть отца. Серсея же на утро, переодевшись служанкой, последовала за Рейгаром и гвардейцами. Несмотря на её запачканное сажей лицо и спутанные волосы, Рейгар узнал свою любовь.  — Ты леди, — сказал он без укора. — Дочь благородного отца. Не иди на такие жертвы даже ради принца. Никакой мужчина не стоит твоего благородства и чести. Она задержала его ещё на полдня, а затем нехотя выпустила из объятий. Он отправлялся на Драконий Камень, где планировал собрать соратников. Попытки Дейнерис летать на драконах не увенчались успехом. Серсея старалась поддерживать её в начинаниях. Драконы признавали молодую королеву как их хозяйку, однако не позволяли ей садиться на свои спины. Дейнерис не струсила. Любая на её месте давно бы опустила руки. Но она от крови Дракона. Эти древние знания предков, что были заложены в её голову ещё до рождения, помогли Дейнерис договориться с ужасающими других людей тварями. Однажды она выпустила их без цепей и сетей. В её маленьких руках был только длинный чёрный хлыст. Чёрный дракон завозмущался. Облик слабого человека, ничем не защищённого, перед ним, держащего в руках лишь инструмент дрессировщика, вызвал бы у дракона насмешку, будь он человеком. Он поднял голову и выдохнул алое пламя. Дейнерис стояла на месте. Братья чёрного дракона непонимающе уставились на хрупкого человека. Не найдя в ней ни грамма страха, они решили дохнуть пламенем все вместе. Дейнерис ударила их по мордам только за попытку.  — Daor! — воскликнула королева. Удар хлыста рассёк воздух. На высоком валирийском языке это слово означало «нет». Видя упрямство драконов, Дейнерис ещё раз хлестнула землю перед ними и произнесла: — Daor! Чёрный дракон встал, накрыв её тенью крыльев, и разверз пасть. Серсея встрепенулась на балконе.  — Где дрессировщики? Где гвардейцы? — спрашивала она у всех.  — Её Величество повелели не пускать никого во двор, пока она тренирует драконов, — пояснил лорд Джон Коннингтон. Он положил ладонь на плечо Серсеи. Она вырвалась и сбежала по лестнице вниз. Ворота перед ней всё же открыли. Она выскользнула на улицу. Воздух был спёртым, душным от драконьего дыхания. Зрелище остановило Серсею на каменных ступенях. Зелёный дракон поднялся в небеса, белый с золотым рванул в сторону. Чёрный широкой чешуйчатой грудью надвигался на Дейнерис, а она, отступая, охаживала хлыстом подставленную грудь.  — Лежать! — рычала она, подобно драконам. — Не смей! Лежать! Лежать! Хлыст то и дело свистел в воздухе. Чёрный дракон, мотнув головой, покорно осел перед Дейнерис, но всё ещё продолжал рычать. Не выпуская хлыста из рук, королева взобралась на спину дракона. Он взмахнул крыльями и подбросил Дейнерис, но она удержалась. Столб пыли навис над двором. Чёрный дракон взлетел. Его утробный рёв оглушил местность. Серсея беспомощно глядела в небо. Дейнерис с драконом скрылась за облаками. Он носил её на своей спине, кружась вместе с братьями, недолгое время, а затем опустился на землю. Серсея, чувствуя страх лишь за Дейнерис, приблизилась к огнедышащей крылатой ящерице. Королева устало лежала на его спине, повёрнутая головой к хвосту. Она поднялась на нём на дрожащих руках и взглянула на Серсею. Пот тёк ручьём вдоль лба. Она до сих пор держала хлыст. Пальцы разжались и выпустили орудие приручения на землю. Дракон более не противился. Он сам помог Дейнерис сойти на землю. Серсея подбежала к ней и обняла уставшую королеву. По щекам потекли слёзы радости. Она не ослабляла объятий до тех пор, пока не высыпали из замка люди. Это был день, когда Дейнерис признали истинной королевой.  — Драконы выросли, но мы ещё не давали им имён, — поведала Серсея. — Это ваша привилегия. Дейнерис недолго размышляла.  — Я назову их в честь братьев и моего покойного мужа Дрого. Тот, чёрный, будет Дрого. Его было сложно приручить. Как и моего кхала. Зелёного она назвала Рейгалем, белого Визерионом. На следующий день они отправились в Королевскую Гавань, чтобы там уже встретить королеву Дейнерис и короновать её в септе Бейлора. Тирион уплыл обратно в Эссос. Его ждали дела в Астапоре, Юнкае и Миэрине. В столице Серсее передали тревожные вести из Севера. Она отдала свою дочь Мирцеллу в жёны Роббу Старку, сыну Эддарда, верного друга короля Роберта. Весть о драконах и кораблях из Эссоса разнеслась быстрее ветра по всем Семи Королевствам. Лорд Эддард в письме объявил Серсею изменницей государству. Она вернула Таргариен домой. Она предала все деяния Роберта. Вряд ли лорд Эддард лично составлял письмо. На него влияла его жена Кейтилин Талли. Кейтилин принадлежала его старшему брату Брандону до ужасной смерти того. Она ненавидела Таргариенов всей душой. Но Серсея разгневалась не на их пустые упрёки. Старки шантажировали её жизнью Мирцеллы, которая теперь была заложницей. Она кричала от боли в своих покоях, не зная, что делать. Если идти войной на Старков, они перережут Мирцелле горло. Но если бездействовать, Старков ничего не остановит. И этой болью она ни с кем не могла поделиться, даже с мужем. Со стороны входной двери в покои послышались шаги. Серсея не слышала их за плачем. На стол капали крупные горькие слёзы. Она дрожала и всхлипывала. Некто бесшумно прошёл по ковру и положил ей ладонь на плечо. Серсея прекратила плакать. От этого прикосновения повеяло чем-то родным. Она повернулась, прошептав удивлённо:  — Рейгар… Его облик появился сквозь темноту. Он с болью глядел на Серсею. Но затем его лицо развеялось, как туман, а вместо него появился лик Дейнерис.  — Что вас так опечалило? — поинтересовалась королева. — Не смейте говорить, что ничего не произошло. Вы мой самый лучший друг в этом мире. Я не прощу себе, если не узнаю, что причинило вам такие страдания. Вы столько сделали ради меня. Никому, кроме Рейгара, Серсея не доверяла своих печалей. Рейгар смотрел на неё из глубины лет глазами Дейнерис, обнимал её руками и утешал её голосом. Она доверила свою тайну.  — Лорд Варис сообщил, что Север нуждается в помощи. На них напали железнорождённые. Лорд Старк нездоров. Со всем приходится справляться леди Кейтилин и её сыну. Мы придём к ним как друзья. Мы окажем поддержку Северу. Взамен мы попросим их верности. Серсея кивнула, слыша голос Рейгара, а не Дейнерис. Принц ещё долго находился в её покоях. До самого утра. Только теперь он не мог петь свои прекрасные песни. Он молча наблюдал за её сном. Словно что-то могло потревожить сон Серсеи. Она отправилась вслед за своей королевой. Джоффри тоже порывался помочь Дейнерис. На удивление он сблизился с нею, в отличие от Маргери. Но королева попросила Джоффри как верного друга короны остаться в столице, так как она могла доверять только ему. Рейгар говорил, что его отец не истинное зло в Семи Королевствах. Есть нечто более древнее и страшное. То, что не боится боли, не ведает милосердия. Это смерть. Холодная, выкованная изо льда. Многие лорды небезосновательно считали каких-то вихтов детской выдумкой. Они играли в престолы, не замечая истинной угрозы. Железнорождённые ослабили Север. Дейнерис, приняв клятву верности от Эддарда Старка, вернулась в Королевскую Гавань, где созвала Великий Совет лордов. Над её словами о вихтах также потешались, пока им не показали одного из выловленных Дозорными упыря. Мёртвый, с синими глазами, бросился прямо на людей. Если бы не цепь, его бы ничто не удержало. Лишь огонь убивал его. Однако Серсее был известен и другой способ. Рейгар вычитал в старых книгах, что драконово стекло убивает монстров. Было принято решение отправиться на Драконий Камень за стеклом и переправить то на Север, а после собрать войска и двинуться на помощь. Беда никогда не приходила одна. Она несла с собой ещё горести. Маргери Тирелл сбежала от Джоффри с каким-то бардом в один из тех дней, когда он собирался уезжать на Север. Малолетнюю дочь она оставила ему. Джоффри не горевал по неверной жене. Его волновали только заботы о дочери, у которой не было теперь матери. Серсея, как бы ни хотела отправиться с ним, взяла заботы о внучке на себя, с тяжёлым сердцем отпустив на Север его и Дейнерис. Они с Элларией взяли на себя и хлопоты о замке и городах Семи Королевств. Суровые ветры дули в течение года. Запасы еды кончались. Вестерос просил помощи у Эссоса, но на их зов откликнулся только Миэрин. Еды не хватало на всех жителей. Во всех городах люди помирали с голоду. Но если и было среди этих ужасов нечто хорошее, то оно родилось в Джоффри и Дейнерис. Война с вихтами сблизила их окончательно. Королева приняла решение, что выберет его в мужья и соправители. Этим холодным временем их согревала любовь и вера в лучшее. Весна расцвела спустя два года. Тяжёлые чёрные тучи, наконец, покинули небо. Победители возвращались домой, и всюду их встречали с громогласными благодарными криками. Немного осталось людей в Вестеросе. Большинство доблестных воинов погибло. Дейнерис потеряла одного дракона. Но вера в неё усилилась. Она доблестно сражалась наравне со своим супругом, и люди не противились её правлению. Серсея велела звонить в колокола и сыпать на вернувшихся победителей лепестки роз. Она была рада возвращению сына, но искала в толпе Оберина Мартелла. Красный Змей, неистовый в бою, неужели он погиб? Эллария, стоя около неё, вдруг указала в правую сторону толпы. Серсея заметила знакомый доспех и побежала из замка. Она растолкала людей, бросилась на шею Оберину. Тот, измождённый дорогой, едва не упал. Он похудел, осунулся, но всё равно выглядел сильным. Посмотрев на Серсею, Оберин взял её руку и притронулся сухими губами.  — Я боялась, что ты меня оставишь в одиночестве. Оберин прижал её к себе. Эти объятия показались Серсее самыми тёплыми.  — Ни за что, — произнёс он. Дейнерис оставила Серсею при дворе. Она объявила о создании Совета, в котором дела будут вершить не только самые приближённые люди короля и королевы, но и другие лорды. Монарх отныне не решал всё единолично.  — Думаете, из меня получится хорошая королева? — спросила однажды Дейнерис. Глядя на лиловый закат, Серсея произнесла в ответ:  — Вы уже хорошая королева. Впервые душа её перестала метаться.