***
Рабочая неделя началась довольно легко, хотя от небольшой тревожности это не спасло. Пегги заехала за Филипом утром, чтобы забрать в школу. Приехала аккурат в тот момент, когда мальчик завтракал. Войдя в дом, пожелала обоим Гамильтонам приятного аппетита и остановилась у лестницы, опираясь на перила рукой. — Готовы к новым впечатлениям? — Да! — с полным воодушевлением ответил Пип, дожевывая свой завтрак и убирая за собой посуду. — А ты, Алекс? — Ну… Сложно сказать, на самом деле. У меня это все пока вызывает двоякие эмоции. — Да, ты говорил, — вздохнула. — Я тоже через это проходила. Я понимаю. Удачи, на новом месте. Филип, пошли. Мальчик быстро попрощался с отцом, тот поцеловал его на прощание в лоб, и они с Пегги покинули дом. Александр ушел немногим позже. Как и обычно, первый рабочий день был скомканным, но по его итогу, Гамильтон сделал несколько выводов о том, с кем у него будут точно хорошие отношения, а с кем они явно не сложатся. И его босс, услышав его рассуждения в конце дня, когда сам спросил как ему на новом месте, совершенно не удивился его ответу. Наоборот, даже улыбнулся, настолько это было очевидно для него, словно он знал Гамильтона давно. Вечером того же дня, когда Александр вернулся домой и приготовил Филипу покушать, стал расспрашивать сына о том, как прошел его день. И кажется, этого вопроса мальчик ждал от отца весь день, ведь вместо сына у Алекса теперь был маленький ураганчик эмоций. Гамильтон едва успевал разбирать слова, что вылетали из Филипа с библейской скоростью, что скоро мальчик начал задыхаться от этого, но все равно продолжал говорить, настолько в нем бушевали эмоции. — Так, стоп! — прервал его Алекс, заставляя сына замолчать. — Дыши. Спокойно. А то точно задохнешься. Пип надулся, что его прервали, но все же начал дышать глубже, восстанавливаясь. Вскоре продолжил: — Так вот… Наш учитель, это просто лучший учитель, что когда-либо у меня был! Он такой классный! А ещё очень весёлый, но все равно очень требовательный! Но он никого не ругает, если что-то не получается! Он наоборот помогает! — Вот как, — улыбнулся. — Что ж, я рад, что он так тебе понравился. — Да! А ещё я слышал, что он сказал Маргарите, что я не-… Необ… Блин, как же… — он поморщил носик, пытаясь вспомнить. — «Необычайно»? — усмехнулся Алекс. — Да! Вот, он сказал, что я настолько сообразительный для своего возраста! — Все так о тебе говорят, Пип. Но если он так быстро это заметил, да и ещё и говорил об этом с Маргаритой… Что же это может значить? — Не знаю, — пожал плечами. — Может будет давать задания сложнее? Или простые, просто больше, чем у других? — А что сказала Маргарита по этому поводу? — Не знаю, она после этого отвела меня в машину, а они ещё несколько минут говорили, но я уже не слышал. — Ясно. Значит, спросим Пегги, если это будет важно, так? — Да. — А теперь рассказывай, что ты делаешь? После помощи сыну в домашних заданиях, хотя тот в ней почти не нуждался, не считая пары задач и объяснения пары правил, Александр оставил его заниматься своими делами, а сам, как и всегда, скрылся в кабинете. С того дня «мистер Лоуренс» стал самым часто упоминаемым человеком в доме Гамильтонов. Александр бы начал беспокоиться, если бы не доверял Пегги, которая убедила его в том, что Лоуренс просто умеет находить подход к детям, а с Филипом они просто очень похожи, и если бы она не знала, чей это ребенок, она бы скорее предположила, что это ребенок не Гамильтона. Алекса это быстро перестало задевать, ведь… Если Филип кому-то настолько доверяет, и если кто-то может помочь ему держаться света, пока сам Александр пытается разобраться со всем этим кошмаром и тьмой, что он проходит, то кто он такой, чтобы препятствовать этому? Особенно, если так лучше для его ребенка.***
На каникулах Филип захотел увидеть Лондон, куда собиралась Анжелика по некоторым рабочим вопросам, но, а вообще домой, всё-таки, в США она возвращалась только из-за того, чтобы помочь Пегги в ее планах. Без сына все дни стали довольно одинаковыми, а из-за большого объёма работы Александр стал возвращаться к себе прошлому, хотя обещал, что этого больше не произойдет. Но вырваться из этого порочного круга было сложно, хотя Александр и пытался из всех своих сил. В один из вечеров его коллега, Аарон Бёрр, позвал его отдохнуть в бар, немного развеяться, а то начинало казаться, что Гамильтон будет работать до потери пульса. Понимая это, Александр согласился, к тому же, была пятница, так что ничего плохого произойти не должно было. Они встретились через полчаса в баре, оба были уже не в деловом стиле, что разрядило атмосферу очень быстро. За лёгкой выпивкой и разговорами Алекс не заметил, как начал расслабляться. Все тревоги и страхи начали исчезать, а через некоторое время в его поле зрения оказался тот, о ком он только имел честь слышать, но никогда не видел: мистер Лоуренс. То ли Алекс был слишком под градусом, то ли в нем снова заиграли его бисексуальные гены, но он быстро и незаметно покинул компанию Бёрра, сменив ее на компанию кучеряшки. Тот был тоже не самым трезвым, но соображать всё-таки мог. Как ни странно, разговор завязался у них очень быстро и легко перетекал из одной темы в другую, словно они были давнишними друзьями, которые просто долго не виделись. Вот только эта «дружба» закончилась зажиманиями за углом бара. А что было после этого Александр уже не помнил. Утром он проснулся у себя, хотя в упор не помнил, как сюда добрался и что было после того, как он вышел на улицу с тем парнем. Зато, он быстро нашел на своей руке написанный маркером номер и имя «Джон Л». — «Джон Л»? Полагаю, этот тот, с кем я вчера пол вчера разговаривал… Забив номер в контакты и подписав его, Алекс немного подумал и решил написать:«Каким образом этот номер оказался на моей руке?»
Ответ пришел не сразу, лишь через пару часов, когда Гамильтон был уже более живым и осознающим происходящее. «Эм…» «Если у тебя мой номер, то, кажется, это ты был частью полуночных приключений»«Так… Окей. Допустим» «Но я не помню ничего после, того, как подошёл к… Полагаю, это ты тот кудрявый парень?»
«Да. Это был я» «Больше ты ничего не помнишь?»«Вообще» «Я даже не помню, как попал домой»
«Я тебе, кончено, могу рассказать, что сам помню, но это тоже не очень много»«Будет хоть что-то»
После сего сообщения в диалоге наступило молчание минут на десять, пока Джон печатал всю имеющуюся у него информацию. Не сказать, что Гамильтон обрадовался тому, что узнал. В нем разлилось чувство, забытое им с юности: он злился, что ничего не помнит из этого, уж слишком разгонной была история, и забыть это равнялось кощунству. Но в принципе, история его повеселила. Они общались ещё какое-то время, пока у Алекса не сработало напоминание, что он должен встретить Филипа в аэропорту. Повторно приведя себя в божеский вид, Александр взял ключи от машины и покинул дом. На обратном же пути Гамильтон снова обнаружил вместо сына маленький ураганчик эмоций. Но в этот раз Филип уже знал, когда нужно остановится и немного перевести дыхание. За сей эмоциональный монолог Алекс узнал, что все его пребывание в Лондоне за ним присматривал муж Анжелики, мистер Чёрч, бывший в отпуске, в то время как сама Энджи была завалена на работе; узнал, что Кэтрин и Филип довольно веселые, только если родителей в ближайшей округе не наблюдается; узнал, что его Филип больше в Лондон не поедет, ибо «там все какие-то странные, и серые, и скучные и вообще мне не понравилось, но там очень красиво, но все равно не поеду». Дома же Пип быстро отключился, всё-таки перелеты и разные часовые пояса это не такое простое дело даже для взрослого, а тут ребенок. Решив, что Филипу будет лучше отоспаться и переключиться один день дома, Алекс написал Пегги с просьбой, чтобы та или известила учителя Филипа о его отсутствии, или дала Гамильтону его номер. И девушка была слишком занята своими делами, поэтому без лишних слов скинула ему номер. И вот тут уже началось веселье, ведь контакт с таким номером уже существовал в записной книжке Гамильтона. Кликнув, чтобы узнать кто это, он обомлел, а из горла едва не вырвался крик. «ЧТО, БЛЯТЬ?! ЗНАЧИТ… твою мать…» Мысли вообще не вязались. Нервно посмеиваясь от шока, Александр сел на диван. — Такое могло случиться только со мной… Пытаясь успокоить собственный смех, Гамильтон начал печатать — выбора особо не было.«Это, конечно, было сейчас очень неожиданно, а значит и более неловко, но» «Филипа завтра не будет в школе. Он плохо себя чувствует»
Несмотря на прочитанное сообщение, ответ пришел только минут через десять. Лоуренс тоже долго обрабатывал полученную информацию. «Вот как значит, дела обстоят…» «Хорошо, но я собирался заранее сказать детям, что в среду будет родительское собрание. В шесть»«Я приду. К тому же… Нужно будет обсудить не только вопрос школы»
«Бесспорно» После окончания диалога телефон отлетел куда-то в угол дивана, а сам Гамильтон, встав, направился на кухню. Налив в стакан немного виски, поднялся наверх, в комнату. В голове роились мысли, которые Александр никак не мог собрать в кучу, и это его раздражало. Но кроме этого, внутри появилось какое-то странное чувство пустоты, которое Алекс смог охарактеризовать только когда начал проваливаться в сон. Он почувствовал себя предателем. Утром Гамильтон проснулся от того, что Филип бегал по дому, возмущаясь тому, что отец его не разбудил. Чувствуя себя не очень хорошо, Александр выполз из комнаты и, опершись на косяк двери, остановил мельтешащего сына: — Филип, ты сегодня и не должен был идти в школу. Ты никуда не опоздал. Я предупредил твоего учителя, что тебя не будет, потому что тебе нужно время немного перестроиться на другой часовой пояс, — сел на корточки. — На самом деле, одного дня будет мало, но ты бы начал ругаться, если бы я взял больше, так? — Наверное, — вздохнул. — А ты хорошо себя чувствуешь? — оглядывая немного расклеенный вид отца, спросил мальчик. — В общем-то да. Просто… Вчера был сложный вечер, но… Зато я познакомился с твоим учителем. — Да?! — на лице Пипа появилась широченная улыбка. — И как он тебе? Скажи классный! Гамильтон усмехнулся и кивнул, а у самого в голове флешбеками загорались воспоминания о неприличной части вечера в баре. Места сошедших укусов и небольших засосов начало саднить, но тот не подал виду. — Да. Очень классный. Кстати, в среду родительское собрание. — Я буду у Маргариты? — Ну, если у нее своего не будет, то да. — Ура! — улыбнулся. — Ура! Александр улыбнулся и встал. — Так, дашь мне десять минут, чтобы я умылся, а потом мы тебя покормим, договорились? — Ага. — Пока придумай, что ты хочешь, — сказал мужчина, скрываясь в спальне. Душ он принимал немного дольше, чем планировал, но Филип, засевший за любимым мультиком, даже этого не заметил. Спустившись вниз, Алекс уточнил, чего хочет ребенок, после чего вернулся с заказом через двадцать минут. И вот, они уже оба были сидящими на полу, ругающими персонажей за глупые поступки и жующими свой завтрак. Примерно также прошел и весь остальной день, не считая конечно того, что им пришлось отвлечься на несколько номеров домашнего задания, но они сделали это быстро и вернулись к своей прокрастинации. Александр был поистине хорошим актером, ведь Филип даже не заметил, что отец находится в тревожном состоянии от того, что не делает ничего полезного, хотя вечно одергивал себя, говоря, что Филип важнее любой полезной работы. Но это не всегда помогало.***
Со вторника началась неделя. Все вернулось на круги своя, и казалось даже, что этих выходных не было, но вот вечно появляющаяся на губах Бёрра усмешка при виде коллеги заставляло все разбиваться о реальность. Но Гамильтон пытался это игнорировать. На ланч они также пошли вместе. По пути в кафе, где они обычно обедали, мужчины быстро обсудили эту ситуацию, и Бёрр успокоился. Дальше их диалог перетек в рабочий, но ровно до того момента, пока на телефон Алекса не пришло сообщение, и он тихо не выругался. Аарон выгнул бровь: — Все хорошо? — Не очень. Сына не с кем оставить на вечер среды. Иду к нему на собрание, а там ещё должен быть неприятный разговор с его преподавателем… Не хотел, чтобы он при нем присутствовал. Но видимо, придется, потому что сестра не может с ним остаться. — Оу. А сколько твоему сыну? — через пару минут задумчиво проговорил собеседник. — Девять. А что? — У меня дочка его возраста… К тому же, на вечер среды никаких планов. Могу пару часов за ним присмотреть. — Серьезно? — Алекс выгнул бровь, уже начиная улыбаться. — Да. — Боже, Бёрр! Я уже тебя люблю, — улыбнулся шире. — Я тебе по гроб жизни обязан. Аарон рассмеялся. — Мы потом это обсудим, что и сколько ты мне обязан. А пока записывай адрес. Филип воспринял эту информацию с таким же энтузиазмом, хотя в вечер среды, перед самой поездкой к Бёррам его пыл слегка поутих, что не ускользнуло от взгляда Александра. Посадив сына на диван, он сел на корточки напротив. — Филип, все хорошо? Ты хорошо себя чувствуешь? Что-то случилось? — Да, со мной все хорошо, просто… — нахмурился. — А вдруг мы не подружимся? — Пип, — Алекс тепло улыбнулся, — если мистер Бёрр честно описал свою дочку, а я не вижу смысла ему врать, то… Все, что от тебе нужно сделать, это быть собой, но не давить на нее. Просто дай ей к себе привыкнуть. И все. Тогда все будет хорошо. Ты мне веришь? — Да, конечно! — поднял на него возмущенный взгляд, мол, как он мог спросить его о таком. — Тогда не вижу причин сомневаться в себе. Ты у меня славный мальчик, Филип. Ты сделаешь все правильно. Я уверен. — Спасибо, пап, — он улыбнулся и встал с дивана. — Поехали? — Вперёд. Отвезя сына к Бёррам и мельком увидев маленькую леди Бёрр, Александр подмигнул сыну, мол, все будет отлично, а сам направился в школу. Найти нужный кабинет труда не составило. Гораздо труднее было высидеть там положенный час. К счастью Александра, родителей, желавших задать миллионы вопросов о своем ребенке было мало, так что уже через двадцать минут в кабинете остался только он и преподаватель. Александр заговорил первым: — Что ж… Могу сказать, что мне приятно познакомиться с любимым преподавателем своего сына? — усмехнулся. — А мне-то как приятно познакомиться с отцом своего лучшего ученика, — хмыкнул, складывая руки на груди. — Хотя, не сочтите за грубость и непрофессионализм, но первое знакомство понравилось мне куда больше. — Я мало что помню, как Вы знаете, так что ответить Вам согласием или оспорить я не могу. — Предлагаю, перейти на «ты», если Вы не против. После произошедшего это звучит уж слишком ненатурально. Алекс сдержал смешок и кивнул. — Хорошо, «ты» так «ты». — Нда… — Лоуренс задумался. — Могу я узнать, что произошло с… Элизабет? — он говорил это очень медленно и очень осторожно, словно боялся ступить на тонкий лёд. — Только в целях понять, насколько сильно это отразилось на Филипе. — С ним что-то не так? — Александр тревожно нахмурился. — Сложно сказать, но… Он меняется. Сегодня была неприятная ситуация. Он подрался с одним мальчиком, — Джон опёрся бедрами на свой стол и сложил руки в замок. — В общем и целом, как я смог понять из рассказов детей, Филипа начали цеплять по поводу того, что у него нет никого, кроме тебя. Из родителей. Естественно, это его разозлило. Это понятно, но он потом весь оставшийся день ходил мрачнее тучи и просто игнорировал всех. Я не думаю, что такое бы произошло если бы вы просто развелись. — Маргарита не поделилась информацией? — Алекс хмыкнул, начиная нервно заламывать пальцы. — Она мало рассказывает о своей семье. Я о том, что она тетя Филипа узнал от самого Филипа. — Да… Она мало распространяется о таком, — вдохнул. — Элайза… В ее машину на огромной скорости влетел бухой долбоёб. Дети погибли на месте, она — в больнице. — Господи… — рука сама потянулась к губам. — Я… Не стоило мне спрашивать… — Уже не важно. Филип не знает деталей произошедшего, но… Даже так он слишком остро это воспринимает. — Не удивительно. Он в принципе очень эмоциональный. И… — И помешан на справедливости, — слабо улыбнулся. — Я знаю. Его отвлекло пришедшее на телефон сообщение от Бёрра. С ужасом глянув на часы, понял, что задержался много больше, чем рассчитывал. — Черт. Мне нужно идти. Я оставил Филипа у коллеги, Пегги не могла за ним присмотреть, мне нужно его забрать. Благодарю за разговор… Лоуренс остановил его за плечо, когда Алекс уже собирался выбежать из кабинета. — За руль ты в таком состоянии не сядешь. Это может кончиться плачевно. Давай ключи. — Но… — Ключи. Поняв, что спорить бесполезно, Гамильтон молча отдал ключи от машины Джону и последовал за ним. До дома Бёрров они добрались быстрее, чем ехал бы сам Александр, всё-таки родной город Джона, знает все короткие пути. Выскочив из машины, Алекс взбежал на крыльцо и постучал в дверь. Ему открыла женщина, как из рассказов Бёрра он помнил — Феодосия. — Миссис Бёрр, добрый вечер. Глубочайшие извиняюсь, что так задержался. Не уследил за временем. — Добрый. Не стоит извиняться. Мы понимаем. Правда, теперь будет сложнее их друг от друга оттянуть. Гамильтон непонимающе выгнул бровь, а Фео молча отошла в сторону, открывая мужчине обзор на то, как маленькая Бёрр заплетает Филипу волосы. Александр вскинул брови, чуть улыбаясь. — Я конечно не хочу прерывать сей трогательный момент, — заговорил он, глядя на сына, — но мне придется, потому что нам пора домой. — Ну, па-а-ап! — Давай, вставай и идём. Не стоит злоупотреблять гостеприимством родителей Феодосии. Дети, немного помрачнев, подошли. Алекс сел на корточки и взял маленькую Фео за ручки. — Если родители разрешат, можешь прийти к нам в гости на выходных, хорошо? — Правда?! — глаза девочки загорелись от предвкушения. Она подняла голову к матери. — Можно?! — Конечно можно, тыковка, — улыбнулась. — Но тогда, тебе придется убрать весь беспорядок самой. — Хорошо! Я уберу! — улыбаясь во весь рот, она повернулась к Филипу, что улыбался не меньше. — Раз мы договорились, — Александр встал, — то прощайся с дамами и пошли домой. — До свидания, миссис Бёрр. Пока, Феодосия! — До свидания, миссис Бёрр. Передайте мужу, что вы очень меня выручили. — Нам было не сложно. У Вас чудесный сын. До свидания. Пока, Филип. Младшая Феодосия только помахала ручкой. Посадив Филипа на заднее сиденье автомобиля, Алекс вернулся на свое, переднее. К его счастью, он пропустил мгновение восторженных воплей и только попал на тонны непонимающих вопросов. На них пришлось отвечать Гамильтону, потому что отвлекаться на разговоры за рулём отвратительная идея, и Александр знает это ещё с двадцати лет. Вопросы перетекли в длинный монолог после единственного вопроса от Джона: — Расскажешь, что это за Феодосия? После некоторых фраз мальчика, мужчины многозначительно переглядывались, будто думали одно и то же о сказанном, хотя по факту так и было. И в Гамильтоне все больше укреплялось чувство полного доверия к этому человеку, хотя его напрягало, что это проявилось так быстро. Но ничего с собой поделать он не мог — Лоуренс располагал к себе с первых минут общения. Остановившись у дома Гамильтонов, Лоуренс вернул ключи хозяину машины и убрал руки в карманы толстовки. И только он уже собирался попрощаться и пожелать хорошего вечера, как раздался голос Филипа: — А Вы зайдёте в гости? Вы должны! Вы должны попробовать наш чай! Он очень вкусный. Алекс усмехнулся. — А если у него свои дела? Или дома кто-то ждёт? Ты об этом не подумал? — перевел взгляд на Джона. — Хотя, буду согласен с Филипом, если этими двумя пунктами можно пренебречь. — Единственные дела, которые меня ждут дома, — это проверка ваших домашних работ, — улыбнулся. — Так что, не думаю, что они сильно будут расстроены, если я приду немного позже. — Юху! Я пошел ставить чайник! — мальчик убежал в дом. Мужчины проводили ребенка лёгкими улыбками, но сами говорить не начинали. Джон осматривался — он редко бывал в этой части города, только если жили ученики, не более того. Алекс же почему-то наблюдал за самим Джоном, пытаясь понять, это всё та же неловкость скручивает его желудок или это опять смена вектора его бисексуальной натуры. В любом случае, чувствовал он себя не очень хорошо, но настойчиво делал вид, что все отлично. От собственных мыслей его отвлёк голос Лоуренса: — Полагаю, дом вам подыскивала Маргарита? — Да. Они решили это все без меня, а потом просто поставили в известность, что я переезжаю. — Это на нее похоже, — улыбнулся. — Всегда решает все за всех. Вот только, как у нее всегда получается делать это хорошо и правильно? — Не знаю… У меня были некоторые предположения по этому поводу, но… Я вряд ли свяжу все, что думаю по этому поводу в логическую цепочку. — Тебе стоит отдохнуть, — опустил руку на его плечо. — Серьезно. Выглядишь очень уставшим. — Надо, но у меня ещё есть некоторые дела, — нахмурился, проводя руками по лицу, чтобы согнать сон. — И они не могут подождать до завтра? — Ну… Вообще могут, но я обещал себе сделать их сегодня. — Так, я не тот человек, который должен тебе это говорить, Алекс, но… Если ты будешь так пахать, ты просто… Выгоришь — и это самое меньшее, что может с тобой произойти. У тебя могут начать шалить, а потом отказывать органы от такой нагрузки. Да, ты хочешь дать Филипу все, что можешь, но стоит ли это того, что может произойти, если ты будешь так себя истязать? Александр нахмурился, размышляя над словами Джона, в то время как он, пока собеседник не сопротивлялся, потянул его в дом, где Филип уже заваривал чай. Увидев то, что они наконец-то пришли, улыбнулся, но почти мгновенно напрягся, увидев отсутствующий вид отца. Слез со стула и подбежал к ним. — Пап, что случилось? Ты опять…? Лоуренс нахмурился и сел на корточки. — О чем ты? Что значит «опять»? — Он таким был после… После смерти мамы. Постоянно в таком состоянии! Я… — Филип начинал паниковать, из-за чего дыхание пропадало. Он задыхался. Лоуренс взял его за плечи. — Смотри на меня, Филип. Дыши вместе со мной, хорошо? Давай, вдох-выдох, — они вместе делали дыхательную гимнастику, пока мальчик не успокоился. К этому моменту, Гамильтон уже пришел в себя и также сел на одно колено. — Хэй, Пип, — слабо улыбнулся, — все хорошо, правда. Я просто немного задумался над словами Лоуренса. Не более. Прости, что напугал тебя. Филип молча обнял отца за шею, пряча маленькое личико в руках. Алекс усмехнулся и, обняв в ответ, встал, поднимая его на руки. Вскоре мальчик так и отключился на руках Гамильтона, так что ему ничего не оставалось, как отнести его в спальню. Спустившись обратно, он встал на то же место, где стоял ранее, и вернул в руки чашку с чаем. Лоуренс же стал более молчаливым и задумчивым, чем обычно. — Лоуренс? — позвал его Алекс. — Ты чего? — Я… Просто обдумывал слова Филипа. Я видел это однажды, когда… Люди становятся заложниками собственных мыслей настолько, что отторгают реальность. Но чтобы после смерти близких… Ты очень ее люби-… -шь? -л? — Это было не столько после ее смерти, сколько после суда. После осознания того, насколько наша судебная система гнилая, когда все решают деньги. Я просто был одержим идеей мести, но… Что-то меня вечно держало. Я сейчас понимаю, что это был Филип, но тогда… — он замолчал. Тряхнул головой и, сменив тон, продолжил говорить: — Любовь понятие растяжимое, это раз, и она может исчезнуть, это два. К Элайзе у меня были другие чувства… Любовь, безусловно, все же, она мать моих детей, но… Больше этого я ощущал к ней уважение — она была невероятной доброты и широты души женщина, лучшее, что когда-либо со мной случалось. Она была моим другом, той, кому я могу доверять, не думая о том, к чему это может привести… Но если говорить именно о привычном понимании любви и влюбленности, как о чем-то окрыленном и возвышенном, то нет. У меня такого не было. С ней. — Воу… — не ожидая такого развернутого ответа, выдохнул Джон. — Как ты хорошо разбираешься в своих эмоциях. — В смысле? — В прямом. У меня с пониманием и выражением собственных чувств есть некоторые проблемы, — он чувствовал на себе недоумевающий взгляд Алекса, так что немного поежился. — Да, и не смотри так на меня. То, что я работаю с людьми, не значит, что у меня с этим проблем нет. У детей на лице написано, что они чувствуют. Да и у взрослых так-то тоже. — Значит, проблема понимания только у себя? — Именно. Я половину эмоций различаю только по описанию. Для меня они часто все одинаковые, — пожал плечами. — А ты можешь сейчас сказать, что ты чувствуешь? — Хм… Думаю, я могу сравнить это с общеизвестными образами… Хм… — задумался. — Это чувствуется, как будто ты в воде. Берегов нигде нет, ты лежишь на поверхности. Солнце приятно печет кожу, лёгкий ветер играет с волосами, которые ещё не успели намокнуть. — Спокойствие и умиротворение, полагаю. — Скорее всего, — кивнул, беря уже прохладную чашку обеими руками. — Обычно в таких ассоциациях всегда идёт логическое «но». Особенно с водой. Оно есть? — Хотелось бы и мне знать. Но никакого подвоха пока не ощущается. Это странно? — выгнул бровь, поднимая взгляд на Гамильтона. — Нет. Совсем нет. Если тебя это успокоит, то у меня схожее состояние. Но вопрос остаётся открытым: почему? Лоуренс пожал плечами и перевел взгляд на часы. — Оу… Да, что-то я засиделся! Пожалуй, я все же пойду, — сняв со стула ветровку, надел обратно. — Спасибо за доверие, Александр. Для меня это важно. В дверях он остановился и обернулся на собеседника: — И помни, сейчас ты идешь отдыхать, а не работать. Узнаю от Филипа, что ты не спал — в следующий раз приду, привяжу к кровати, — мило улыбнулся. — Спокойной ночи. Алекс ещё минут пять таращился в закрытую за Лоуренсом дверь с абсолютным возмущением, что не давало ему вдохнуть. Позже оно сменилось смущением, и Гамильтон стал похож на спелую помидорку. «Черт бы побрал этого Лоуренса!» — завопило в сознании Алекса, пока он пытался собраться и стабилизировать свое шалящее состояние. Когда это все же произошло, он выдохнул и оглядел кухню, пытаясь найти что-нибудь, на что можно переключиться. И он нашел. Около двадцати минут он потратил на то, чтобы прибраться на кухне, после чего поплелся в спальню. Сон быстро настиг его уставший организм, но из-за расстройства сна он все равно спал беспокойно, просыпался от каждого звука, что был чуть громче шороха. Общение же с Лоуренсом сошло на нет после того вечера, правда, до поры до времени. Его номер высветился на экране мобильного Алекса в один из дней, пока тот был на работе. Признаться, это его удивило, но он все же поднял трубку и не успел ничего спросить, как в трубке раздалось паническое: — Алекс, живо лети в больницу! Там Филип! Сердце Гамильтона ушло в пятки. Словно сквозь туман он дошел до кабинета Вашингтона, где едва сумел ему объяснить причину своего состояния, кое-как добрался до нужной больницы, куда влетел, не обращая внимания на то, сносит он кого-то на своем пути или нет. В больнице он сразу столкнулся с Пегги, что была в немой истерике — ее трясло, она мало реагировала на происходящее. Поэтому единственный, от кого Алекс мог узнать, что произошло, был Лоуренс. Тот ответил, только когда наступил перерыв в школе. Было слышно, что он не в лучшем состоянии, чем Пегги — едва связывает предложения в связный текст, вечно запинается. Поняв, что и от него ничего не добьется, Александр сказал, что позвонит вечером, если врачи что-нибудь скажут. Со слов врачей, с Филипом случилась острая аллергическая реакция, но на что именно сказать было сложно. К тому же, в его медкарте не было указано, что у него в принципе есть на что-то аллергия. Успокоив Алекса и Пегги, врач оставил их, сказав, что к Филипу можно будет уже через час, когда его переведут в стационар после всех приготовлений. Те выдохнули, бессильно опускаясь на стулья. Лоуренс показался на входе в больницу около половины четвертого, все же, рабочий день отменили только Маргарите. Он быстро оказался у семейства Скайлер-Гамильтон, что вышли ему навстречу, к тому же, Филип все равно уже уснул. — Как он? — пытаясь перевести дыхание, спросил Джон. — Уже в порядке, — слабо улыбнулся Алекс. — По крайней мере, лучше, чем был. — Что это было? Что сказали врачи? — Что это была острая аллергическая реакция. Но у Филипа нет аллергии ни на что. — Хм, — Лоуренс нахмурился и задумался. — Думаю, я знаю, на что он мог так среагировать… Много кто из класса начал чихать, но… Настолько… — О чем ты? — чудна́я семейка выгнула бровь. — Да, одна из учениц притащила из дома ядреные духи. Мама отдала, — закатил глаза. — Я хоть и сразу пооткрывал окна, чтобы просквозило, но, похоже, Филип попал под их прямое влияние… — сжал руками голову, запрокидывая ее. — Стоило сразу их забрать. — Стоило. Но ты же не знал, — Пегги сжала его плечо. — Сейчас главное, что с Пипом все хорошо. А остальное решаемо. Джон что-то неопределенно промычал и отвел взгляд. Маргарита вздохнула. — Я, наверное, все же домой. Я не очень хорошо себя чувствую… Но, Алекс, ты звони, ладно? В любое время. — Обязательно, Пеггс. Отдыхай. Девушка поочередно обняла мужчин, после чего покинула больницу. Александр повернулся к Лоуренсу. — Ты тоже выглядишь измотанным. Едь-ка ты тоже домой. — Сомневаюсь, что тебя можно оставить одного в таком состоянии, Алекс, — вздохнул. — К тому же, мое состояние явно получше твоего. Гамильтон усмехнулся. — От тебя не так-то просто избавиться, я посмотрю. — Поверь, это ещё цветочки, — улыбнулся самой милейшей улыбкой, но его тон говорил об абсолютно обратном. — Уже в ужасе, — хохотнул. Лоуренс хмыкнул и глянул в приоткрытую дверь палаты Филипа. Мальчик спокойно спал, свернувшись клубочком, из-за чего его длинные кудри скрывали большую часть его лица. Джон слабо улыбнулся, вспоминая, как в детстве с ним происходило то же самое, поэтому вскоре он просто перестал распускать волосы на ночь. — Я больше чем уверен, — продолжая смотреть в сторону Филипа, заговорил Лоуренс, — что ты сегодня точно домой не поедешь… Может, тебе что-нибудь нужно? Из дома там или просто перекусить привезти. Потому что я сомневаюсь, что не пациентов тут кормят. — Было бы неплохо, но я не хочу тебя утруждать. — Я сам предложил. Так что давай, говори, что нужно, — достав телефон, открыл заметки уже готовый печатать список необходимого. Гамильтон только вздохнул, но все же начал говорить, что ему нужно, сильно сокращая нужды. Поэтому список вышел всего из пары пунктов. Правда, и Джон только сделал вид, что повелся на эту манипуляцию, так что, когда он вернулся, у Алекса было то, что ему было нужно, но он решил об этом не упоминать. Сказать, что он был ошарашен, — ничего не сказать. Единственное, что он смог из себя выдавить сломанным голосом было: — Ты мысли читаешь или что? Джон тихо рассмеялся, чтобы не разбудить Пипа, но после ответил: — Ты просто предсказуем, Алекс. Не более того. Ещё что-то от меня нужно? — Что? — он выдохнул, зачесывая волосы пальцами назад. — Нет. Ты и так сделал больше, чем достаточно… Спасибо. — Не стоит, — хмыкнул. — Не хочу показаться нытиком или давить на жалость, но все же… Технически, он по моей вине тут оказался. Так что не помочь я не мог. — Я лучше не буду это комментировать, иначе это все перерастет в невероятный спор. — Как скажешь, — Джон улыбнулся. — Что ж, тогда я домой. Если что-то понадобится, мой номер у тебя есть. Только позвони. — Да… Хорошо. Спасибо. Джон кивнул и вышел из палаты, вновь оставляя Гамильтона наедине с его смешанными эмоциями.***
Сказать, что после этого Джон и Алекс начали все больше общаться и сближаться — ничего не сказать. За довольно короткий срок они стали друг другу близкими друзьями, людьми, которым можно доверять, не боясь последствий, которые поддержат любую, даже самую идиотскую идею в любое время суток. Все эмоции и чувства, что он переживал, общаясь с Джоном, вечно отбрасывали его в прошлое, вечно появлялось чувство предательства, которое Гамильтон не мог никак подавить. И это непонятное для окружающих состояние было с каждым разом всё заметнее. В один из вечеров, когда вновь у Александра проявилась эта черта, Филип осторожно постучал в дверь кабинета отца. Не дожидаясь ответа, — он знал, что отец отвечает редко, если знает, что это Филип, — вошёл в комнату. Алекс как всегда сидел за столом, быстро, но ритмично отбивая по клавишам текст. Мальчик молча подошёл к столу и, сложив на нем руки, опустил голову. Он всегда так делал, когда решал не сразу отвлекать отца, а немного подождать, когда он хотя бы закончит предложение, абзац или мысль. В этот раз все произошло намного быстрее. Буквально через пару минут крышка ноутбука опустилась, и из-за нее выглянула уставшая физиономия Гамильтона. — Да, Филип? Что-то случилось? — Ну… Можно и так сказать, — он выпрямился и обошел стол. Александр отодвинул ноутбук в сторону и посадил сына на стол напротив себя. — Что такое? — Это я тебя должен спросить. Что такое? — Я не понимаю о чём ты. — Я о том, что… Ты очень странный в последнее время. Особенно, когда общаешься с мистером Лоуренсом. — Ох, Филип… — Александр вздохнул и откинулся на спинку своего кресла. — Все… Сложно. — Он тебе нравится, да? А вот такого вопроса Гамильтон не ожидал от слова совершенно, что аж поперхнулся воздухом. Прокашлявшись и переведя дыхание, он спросил: — С чего такие выводы? — Ну… Ты с ним более открытый и весёлый. Ты ему доверяешь, а после смерти мамы ты никому вообще не доверял… Плюс, ты смотришь на него, как на маму. — И тебя не смущает тот факт, что он парень? — выгнул бровь. — Нет. Он классный. Мне нравится проводить с ним время. Да и к тому же с девушками ты сейчас очень мало общаешься… Александра почему-то начинал веселить этот разговор. Он сложил руки на груди. — А разве это не будет предательством? По отношению к маме. — Хм… — Филип задумался. — Думаю, уже нет. Думаю, она хотела бы, чтобы ты был счастлив и у тебя был бы кто-то, кто тебя любит и заботится о тебе. Чего ты никогда не делаешь! — Алекс рассмеялся, но Пип продолжал: — Прошло столько времени… Не думаю, что это можно считать преда… Подожди… — он нахмурился. — А почему ты спросил? Гамильтон усмехнулся. — Невероятно сообразительный… Я спросил, потому что для меня это ощущается как предательство. И я не могу ничего с собой сделать. Я пытался и пытаюсь, но… Не получается, — нахмурился, опуская голову. — Пап… Но это ведь не так. Вы с мамой сами всегда говорили, что нельзя извиняться за свои чувства. И за свои эмоции. Нельзя их стыдиться. Нельзя ими пренебрегать. Но почему ты тогда это делаешь? Ты не станешь любить маму меньше, если будешь любить кого-то ещё, я уверен. У тебя большое сердце. Там точно хватит места ещё на кого-то. Александр продолжал хмуриться, слушая то, что говорит сын, и понимая, что он говорит уж слишком правильные вещи, до которых сам Гамильтон даже со своим блестящим умом не смог дойти. Когда он пришел в себя от раздумий, Филипа в кабинете уже не было, а на часах было около половины первого ночи. Вздохнув, Алекс подвинулся обратно к столу и открыл ноутбук. Он хотел взяться за работу, но не мог собрать мозги в кучу, поэтому быстро бросил эту затею. Направляясь в свою спальню, Александр завернул в спальню Филипа, где тот снова стал маленьким комочком. Слабо улыбнувшись, Гамильтон поцеловал сына в макушку и погладил по голове, убирая кудри с лица. — Ты очень умный, Филип… Намного умнее, чем я. Добравшись наконец-то до спальни, Алекс рухнул в постель. Телефон был у него в руках, но он все равно колебался насчёт того, что хочет сделать, пока судьба не решила все за него. Экран телефона загорелся от пришедшего уведомления о сообщении. Удивившись, кто же не спит в такое время, Александр разблокировал смартфон, после чего чуть истерично усмехнулся: писал ему Джон Лоуренс. «Спишь?» Немного поразмышляв над тем, какова может быть причина данного сообщения, Алекс начал печатать обратно.«Нет» «А ты почему не спишь?» «Уже очень поздно»
Ответ пришел почти мгновенно. «Не знаю. Просто не могу уснуть» «Вот, решил написать тебе, потому что ты никогда в это время не спишь»«Ты думаешь, я тебе смогу посоветовать, как бороться с бессонницей?»
«Ага, ты думаешь, я в сказки поверю?» «Нет. Просто подумал, что… Может если с кем-то поговорю, быстрее захочу спать?»«Звучит довольно логично» «О чем хочешь поговорить?»
«Честно? Не знаю. Это ты у нас мастер слова, у которого рот не затыкается»«Ой, если бы тебе это не нравилось, ты бы нашел способ меня заткнуть»
«Я не говорил, но да… Я бы нашел 😏»«Я…» «Ладно, это прозвучало более двусмысленно, чем я предполагал»
«А этого не подразумевалось?» Гамильтон ответил не сразу. Он всё ещё обдумывал то, что собирается сделать. И чем больше думал, тем больше сомневался в своем решении. Сомневался до тех пор, пока Лоуренс не стал спамить ему кучей коротких бессмысленных сообщений.«ДА ЖИВ Я, ХВАТИТ, ДЖОН»
«НУ НАКОНЕЦ-ТО» «Куда ты пропал?»«Я» «Думал»
«И о чем же таком глубоком ты думал столько времени?» «Сомневаюсь, что из-за простого вопроса»«Ну вообще-то» «Как раз таки из-за него»
«Алекс? С тобой точно все хорошо? Тебя никогда не напрягали такие шутки» Поглубже вдохнув, Гамильтон начал печатать ответ немеющими пальцами.«Может стали напрягать потому, что перестал воспринимать это как шутку?»
«Ал… Что ты имеешь в виду?»«Я… Мне кажется, что я перестал воспринимать тебя как друга» «Помнишь, ты сравнивал свое состояние с водой?» «Так вот, вода — наше общение, мое отношение к тебе» «Я перестал замечать, как тону, пока не опустился на дно, туда, откуда я уже не могу выплыть»
«Алекс, я правильно понимаю, что ты хочешь сказать…?»«Да, Джон. Я… Влюбился в тебя, как мальчишка»
Ответа не было. Пять минут. Десять. Двадцать. Внутри Гамильтона все начало медленно умирать, пока он не услышал сквозь стук дождя о стекло, какой-то другой звук. В окно бились маленькие камушки. Вскинув бровь, Алекс поднялся с кровати и подошёл к окну, приподнимая раму и немного выглядывая. На улице, под дождем, прикрываясь локтем, стоял Джон. — Лоуренс, ты с дубу рухнул?! — стараясь не очень громко кричать, чтобы не разбудить Филипа, возмутился Алекс. — Ты же заболеешь! Боже! Давай, живо идти к крыльцу. Я сейчас открою. Закрыв окно и матерясь под нос, Александр схватил из шкафа два полотенца, сбежал вниз. Открыл дверь, запуская Джона внутрь. Быстро стянув с него кожанку и отправив ту сушиться, накинул на парня оба полотенца и потянул за собой в гостиную. Вскоре, Лоуренс был похож на большой рулетик с глазками. Принеся с кухни чай, Гамильтон сел на журнальный столик напротив Джона с таким лицом, словно тот совершил безрассудный поступок. Безрассудный настолько, что выжил только чудом. Но милейшее выражение лица мужчины заставило Алекса только тяжело вздохнуть и щипнуть себя за переносицу. — Лоуренс, у меня только один вопрос: ты чем вообще думал? А если ты простынешь? — Во-первых, это два вопроса. А во-вторых, простуда — самое меньшее, что меня сейчас беспокоит. Сейчас гораздо важнее то, что я, кажется, стал самым счастливым человеком на этой Земле. Гамильтон выгнул бровь, выражая этим то, что он не понимает, о чем говорит собеседник, но тот не спешил отвечать — ждал, пока до Александра самого дойдет. И до него дошло. Не сразу, не быстро, но дошло. Джон с удовольствием наблюдал, как Алекс начал улыбаться против воли, краснеть, как школьник во время первой влюбленности, пытаться закрыть лицо руками, чтобы вернуть себе самообладание, чего Джон просто-напросто не дал ему сделать. За что, конечно, получил самый гневный взгляд, но все же… Кое-как Александру удалось взять себя в руки. Выдохнув, он тяжело взглянул на Лоуренса. — И тем не менее. Если ты заболеешь, что мы будем с тобой делать? — Ничего? Будто я сам о себе позаботиться не могу. — Глядя на происходящее сейчас — нет. Джон возмущённо вскинул брови, но ничего не ответил. С победной улыбкой Александр отдал ему чашку с горячим напитком и встал. Вернулся вскоре с витаминками С и противовирусными, чтобы хоть как-то попытаться предотвратить болезнь этого чуда. К счастью мужчины, Лоуренс даже не сопротивлялся, что существенно облегчало задачу. К тому же, положение спасало то, что была ночь субботы, а значит было ещё два дня, чтобы поставить Джона на ноги, если он все же заболеет. Спать Александр, как и Джон, так и не пошел в ту ночь — слишком много тем для разговоров нашлось у этих двоих. Правда, под утро Лоуренс все же начал отключаться, так что Алекс просто оставил его свернувшимся клубочком на диване под кучей пледов, а сам направился на кухню, все же, сынишка — ранняя пташка, особенно на выходных. Сонный Филип спустился на первый этаж, ведомый запахом блинчиков и какао. Подойдя к отцу, уткнулся лбом в стол рядом с ним и проговорил едва поворачивающимся языком: — Пап, ты опять не спал? Что-то случилось или ты опять работал? Алекс усмехнулся. — И тебе доброе утро, Пип. Нет, не работал. После нашего разговора, если его можно таковым назвать, никак не смог собрать мысли в кучу, чтобы начать работать. — Но ты спал? — поднял на него ещё сонные глаза. — К сожалению, этого тоже не получилось. — Тогда что ты делал? Александр показал жестом сыну молчать, после чего, немного громче, чем обычно, проговорил: — Неважно. Ты кушай, Филип, а мне нужно идти работать. Буквально через пару секунд в сторону лестницы полетела подушка с дивана и раздался хриплый от сна, — а может все же простуды, — голос Лоуренса: — Только двинься в сторону кабинета, я привяжу тебя к кровати, как и обещал! Гамильтон усмехнулся, поворачиваясь к удивленному Филипу. — Видишь, Пип. Твой учитель ужасный человек. Он не даёт другим людям работать. — В выходные нормальные люди не работают! — бурчало одеяло, откуда через пару минут показалось сонное лицо Лоуренса, всё-таки два часа сна — это ничто. Да и выглядеть он начинал болезненно. — А вы мне скажете, что происходит? — спросил Филип, пытаясь сдержать миллиарды вопросов. Он бы начал их задавать, если бы не увидел состояние Джона. — Конечно, только позже. Сразу после того, как этот гений поспит или выздоровеет, — улыбнулся Александр, на что Лоуренс недовольно заурчал, но все же скрылся под одеялом. Филип ощущал недоумение весь завтрак, пока предположительная общая картина не сложилась в его кучерявой головушке. Осознание пришло неожиданно, Пип поднял горящие глаза на отца. Тот почувствовал чужой взгляд сразу, что заставило его оторваться от чтения новостей. От такого состояния сына, Гамильтон не мог не улыбнуться. — Что такое, Филип? — Ты снова счастлив? Да? Алекс хмыкнул и быстро глянул через плечо. — Не знаю. Надеюсь, что да.