Вылезая из скорлупы

Новак всегда был беспощаден к врагам, не оставляя им даже маленького шанса на победу. Но сейчас он стоит у бокса Медведева. К этому парню его тянуло неимоверно, хотя Джокович и понимал, что это довольно плохо. Но жизнь любого спортсмена наполнена всеми возможными лишениями, так что отказаться посетить интересующего его человека было невозможно. Он постучался, даже не ожидая, что дверь откроется так быстро. Медведев окинул его удивлённым взглядом, но пропустил. А потом сел, так и продолжая на него смотреть так, словно ничего не понимает? Хотя, складывалось ощущение, что он действительно не понимает. А Новак уже и сам не знает, для чего именно пришёл. Убедиться, что с ним всё хорошо? Да как может быть хорошо после проигрыша? — Ты как? — всё же спрашивает, видя, как Даня пожимает плечами. — Нормально. — отвечает он. Для Даниила всегда было нормой закрыться в скорлупу, чтобы никто не видел и даже не мог подумать о том, что же у парня на душе. Даже самые мелкие грусти — его личное. Но эти глаза напротив располагают к себе. Да, и где-то с 2015 года Даня знал, что Новаку можно довериться. — Если смотреть на тебя, такого не скажешь. — Просто устал. — ещё один раз пожимает он плечами, а Джокович всё думает о том, как можно сломать эту защиту. Возможно ли? — Дань, ты же знаешь, мне можно довериться. — прозвучало неожиданно в возникшей тишине. Медведев вздрогнул. Как ему объяснить, что закрывается он от него просто потому, что начинает что-то чувствовать? — Просто знаю, что буду выходить в финалы и всё. Есть мечты, которым не стать реальностью. — он грустно улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся, видя, как его собеседник закатывает глаза. — Дань, всё будет. Просто нужно подождать. — Очередного финала? — хмыкает Медведев, а у Новака сердце наполняется любовью к этому парню, который сейчас выглядит настоящим ребёнком. Неужели его защита сломалась? — Хотя бы его. Помни мои слова… — Ага, выйду на корт, а в голове твои слова… — Я был бы только рад, если ты будешь повторять мои слова… — Знаешь, что именно я буду помнить от тебя? «Ты будешь помнить мои слова!» — по комнате проносится приступ смеха, хотя шутка и не такая удачная. — Так, это уже хорошо. — Новак смотрит на эти глаза, которые выражали лучезарность и детский трепет. Защита сломалась. Теперь перед ним он сам, его открытая душа, все раздумья и старания. Человек, который Джокович очень сильно хотел увидеть рядом с собой. Человек, который был в его мечтах, что уж теперь скрывать. — Кстати, вот об этом я и говорю журналистам, когда веду разговор о работе с молодежью. — продолжает серб. — Серьёзно? Ты об этом говоришь с СМИ? — Нет, но обязательно упомяну, если спросят. К тому же, с тобой подобная работа точно проведена. Больше я не могу тебе помочь. Разве что поднять настроение на корте. — Ты это делаешь хорошо и сейчас. А у тебя есть какие-то страхи? — спрашивает заинтересованно Даниил, и теперь Джокович думает о том, нужно ли открыться. Наверное, хоть раз в жизни необходимо это сделать. — Боюсь, что скоро придётся закончить. — он всё же юлит, недоговаривает. Не хочет этого делать. — Не верю. Точнее, это же не всё? Никогда не поверю, что у тебя есть только один страх. Конечно, у Новака имелись ещё страхи и печали. Самое главное — узнать Медведеву о его чувствах к нему. Хоть и Джокович сам уговаривал себя, что ничего к нему не чувствует. Пока они не поговорили по душам прямо сейчас. Им этого не хватало. — Боюсь, что не смогу быть идеальным первым номером. Точнее, идеальным я никогда не был, но очень хотелось бы предпринять хоть пару шагов в этом направлении. — он не лжёт, это действительно его уже достаточно давно гложит. — А мне кажется, что ты и без этого идеальный. Ведь важно просто оставаться собой, а не делать того, что от тебя ждут люди, но не ты сам. — в комнате наступает молчание. Каждый думает о своём, но их мысли переплетаются тем, что у каждого в голове фигурирует другой. — Ты не думаешь, что нам стоит серьёзно кое о чём поговорить? — Джокович думал, что никогда не скажет эту фразу просто потому, что повода не будет. Поэтому она кажется немного мультяшной и не совсем реальной. Но Даня согласно кивает. Кажется, это действительно происходит. Но тут влетает жена Медведева, обнимая, целуя и говоря о том, какой он молодец. Такие нежные признания оставляют царапины на душе серба, и он впервые жалеет, что знает русский. И лишь потом женщина переводит на него свой взгляд, в котором ясно читал я вопрос о том, что он здесь забыл. — Я, пожалуй, пойду. — говорит он, и теперь Даниил затравленно кивает. Оба прекрасно понимают, что до разговора никогда не дойдёт. Зато напряжения между ними никогда больше не будет, которая не давала даже нормально поздороваться в последние несколько месяцев. Останется химия, понятная лишь двоим.