***
следующим утром зено отправляет его прогуляться по деревне и угрожает, что иначе заставит полоть лук. иллуми морщится и соглашается, но всё равно показывает язык деду в спину. слоняться по деревне в семь, избивая палкой крапиву и часами наблюдая за жуками, гораздо интереснее, чем без дела бродить по ней в двенадцать. иллуми рассматривает чужие окна и заборы, отмечая, что дедовский дом самый богатый в деревне, но не находит ничего интересного. в конце концов, он заходит на окраину. избушки здесь почти все заброшенные и жутко старые — на некоторых даже уцелели резные ставни. золдик вздыхает, оглядывает пустые дороги, и, вооружившись палкой, заходит в первый попавшийся полуразрушенный дом. внутри темно и пахнет сыростью. иллуми упрямо шагает вперёд, из принципа не включая фонарик, и влипает лицом в паутину. снимая невидимые пряди с лица, он клянется себе, что никогда не вспомнит о таком позорном побеге, и слышит смешок. перед ним стоит мальчишка постарше, засунув руки в карманы зелёно-розовой ветровки размера на четыре больше нужного. — ты чего без фонарика туда попёрся? — лицо у мальчишки хулиганское до невозможности, и иллуми медлит с ответом. — телефон сел, — врёт и не краснеет, но на всякий случай незаметно отключает телефон. пацан фыркает. — так ты городской что ли? — «городской» из его рта звучит как оскорбление, так что иллуми отворачивается. — да. мне пора. — стой, — иллуми почему-то останавливается, но не оборачивается. — чего? — да понимаешь, этим летом дожди первую неделю зарядили, так что все разъехались, даже порыбачить не с кем. может это, я тебе покажу что здесь да как, а ты мне не дашь от скуки сдохнуть? иллуми с недоверием смотрит на протянутую пыльную руку и хитрые глаза. в общем и целом, сделка, безусловно, выгодная, но что скажут родители? он решительно её пожимает. — ладно, согласен. — отпад! мальчишку зовут хисока, и он на целых четыре года старше. зато знает столько деревенских баек, что иллуми иногда кажется, будто он сам их выдумывает. наверное, так и есть, но пока они интересные это не имеет значения. хисока учит иллуми рыбачить и показывает своё тайное грибное место в ближайшем лесу, а иллуми позволяет ему безнаказанно воровать сливы и малину из дедовского сада. (вернее, он просто притворяется, что не замечает этого.) — ..вот, а здесь у нас в прошлом году мужик повесился, и через два месяца всё сгорело, — он тыкает пальцем в обгоревшее здание с голыми бетонными столбами. — а призрак после него остался? — у иллуми в глазах сияет интерес, хисока замечает и ухмыляется, сжимая в зубах травинку. — куда ж без этого, — он откидывается на траву и выжидает. ему нравится, когда иллуми предлагает сделать что-то не совсем законное. неделю назад золдик ведь даже боялся в чужом огороде червей выкапывать, а что теперь! хисока невероятно горд собой. новый друг похож на пластилин, что крайне забавляет. — давай сходим туда, — не сдерживается наконец иллуми. улыбка у хисоки становится шире и хищнее. — замётано, но только не сегодня, — хисока приоткрывает один глаз, чтобы увидеть привычно нахмуренные брови и поджатые губы. — почему нет? я хочу сейчас. мимо проходит мужчина с бодро шагающей козой, за которой по земле тащится верёвка с колышком. скоро коров погонят. — потому что к призраку на закате только полный опарыш сунется, — такая очевидная вещь заставляет иллуми стушеваться. он всё никак не может привыкнуть к таким законам. они не вяжутся с прочитанными книжками. иллуми успокаивает себя тем, что у них ещё целых два месяца, за это время можно понять, как работает эта непонятная машина деревни.***
хисока тащит его к лесному озеру, обещая невероятное зрелище. и оно правда невероятное. солнечные лучи разбиваются о зеркальную гладь, заставляя озеро светиться и переливаться драгоценным камнем в мамином браслете. птицы заливисто переговариваются друг с дружкой из разных концов леса, где-то в чаще потрескивают ветки, а тёплый ветер приятно треплет футболку, охлаждая распалённую кожу. — видишь, свет из середины идёт? — иллуми присматривается и кивает. в самом центре вода действительно будто прожектором подсвечена, — говорят, там водяной сокровища собирает. иллуми переводит взгляд серьёзных чёрных глаз на хисоку. — это уже совсем ерунда, — фыркает он, за что тут же получает толчок в плечо. — тшш! обидятся они на тебя, затащат в воду и поминай как звали. защекотят до смерти, — радужка у хисоки солнцем пропитана, словно одно из сокровищ водяного, и иллуми начинает верить. почему-то рядом с хисокой любые небылицы становятся ещё какими былицами, и вот ты уже видишь бороду лешего за елью, костлявые руки кикиморы в камышах и блестящий чешуйчатый хвост в омуте. — кто «они»? — русалки, ясен красен! хисока щурится и с криком внезапно валит иллуми на мягкую траву, его пальцы бегают по рёбрам, заставляя иллуми смеяться до боли в животе, но он не останавливается, пока друг не начинает умолять перестать. — придурок, — беззлобно выдыхает иллуми, согнувшись пополам и пытаясь отдышаться. — пошли на речку раков ловить? — хисока встает и отряхивает шорты. они, как и вся его одежда, размера на четыре больше и держатся только на честном слове и стащенной у кого-то бельевой верёвке. — тут раки водятся? — ну конечно! куда ж без них-то, — он протягивает другу руку, помогая встать. речка делит деревню на две половины, соединяющиеся небольшим крепким мостиком. мальчики бегут вдоль берега, спотыкаясь о корни ив, пока перед ними не вырастает гигантское дерево. берег тут обрывистый, иллуми становится не по себе. он не успевает ничего сделать до того, как понимает, что летит в реку под звонкое хисокино «банзай!». вода тут же заливается в рот, нос и уши, он захлебывается и беспомощно дергает руками и ногами, одежда тяжелеет и тянет вниз, к самому дну. легкие постепенно наполняются водой, становится страшно, паника хватает за сердце. иллуми чувствует, как его тащат вверх. он выныривает, обхватывая хисоку за шею и заходясь кашлем. — ты чего, решил меня до инфаркта довести? — хисока умудряется держать их обоих на поверхности, несмотря на то что даже не снял свою дурацкую куртку. — я плавать не умею, — признаётся иллуми, жадно хватая ртом воздух. у хисоки в глазах чистейшее изумление, будто он и не знал, что люди могут не уметь плавать. — предупреждать о таком надо! ладно, хватит с тебя на сегодня, — вздыхает он и плывет к берегу, пока иллуми пытается удержаться на его спине. гроза застаёт их посреди поля. ливень такой сильный, что капли оставляют синяки. ветер превращает розово-зелёную ветровку в парашют. на секунду иллуми даже думает, что вот сейчас хисоку унесёт в небо, а приземлится он в какой-нибудь плохой пародии на изумрудный город. может, угольный город? додумать не успевает — небо раскалывается молнией и громом. они бегут, поскальзываясь на грязи и мокрой траве, закрывая головы руками. деревья шумят, гнутся, грозясь сломаться. совсем рядом пролетает кусок чьей-то шиферной крыши. наконец, насквозь промокшие, они добираются до дома иллуми, сбрасывают мокрую одежду у самого входа и поспешно закрывают дверь на засов. — ну даёте! говорил же, что гроза будет. вот молодежь, никогда ведь старческим суставам не верит, — ворчит зено, затапливая камин. мальчишки дрожат, кутаясь в полотенца, и всё равно смеются. чем дальше в ночь, тем сильнее гроза. зено набивает трубку. камин весело трещит. внезапно отключают электричество, но за свечами никто не идёт. хисока прислоняется к плечу друга, сжимая в руках кружку с тёплым молоком. — а откуда у вас рога оленьи? — зено тонет в темноте, освещаемый лишь слабым огоньком трубки. — над входом которые? — ага. — был у меня в молодости друг. нетеро звали. сибирский мужик, таёжный. таких охотников, как он, сейчас и не найдёшь. и вот, зимой, метель тогда была жуткая, решили мы с собаками поохотиться... иллуми, разморенный теплом камина и хисокиной спины, начинает засыпать под убаюкивающий глухой голос деда. непроизвольная улыбка трогает его губы, пока он изо всех сил держит глаза открытыми. в огне пляшут олени и кабаны из дедовских рассказов, а потом падают замертво и превращаются в лис и охотников с ружьями. — гляди-ка, не привык он к такому. спать бы вам пора. оставайся у нас сегодня, не хватало тебе ещё через всю деревню в такую погоду тащиться. — повезло иллуми с дедом, — хисока широко улыбается и подмигивает. — да и друг у него тоже не промах, — зено отвечает грудным смехом. растормошить иллуми не получается — спит как убитый, так что хисоке остаётся только аккуратно подхватить его на руки. лестница под ними тихо поскрипывает. на пороге комнаты хисока спотыкается и тихо заковыристо матерится. он накрывает иллуми одеялом и уже отходит к двери, как раздаётся грохот такой, будто земля на две части разбилась. мальчик мгновенно подрывается на кровати, мелко дрожа. хисока неловко обнимает его за плечи. — эй, ты чего? просто гроза. ничего такого, — иллуми шмыгает носом и утыкается хисоке в грудь. ему требуется несколько минут, чтобы успокоиться. — если хочешь, я остаться могу. мне не в падлу, — бормочет хисока ему в макушку. — хочу. иллуми падает на подушку, чувствуя, как тепло становится от хисоки рядом. они цепляются друг за друга мизинцами.***
утром хисока обнаруживается на кухне, греющим чайник. на нём только шорты, и иллуми с удивлением понимает, что он вовсе и не хилый, это так только из-за одежды кажется. его тихонько укалывает зависть. — о, проснулся! чай будешь? — иллуми трёт глаза и кивает. завтракают они наскоро, потому что после ночной бури весь двор завален мусором, на уборку которого уходит весь день. на закате хисока машет рукой и перемахивает через забор. — толковый парень, — одобрительно щурится дед. они сидят на крыльце, уставшие, но довольные. — а ты знаешь что-нибудь о его, ну, семье? — ну раз он тебе не рассказывал, значит, и я не буду, — зено качает головой и нарочно загадочно вздыхает. иллуми вскидывает брови. — он вообще про себя почти ничего не рассказывает. даже про любимый цвет всегда врёт. сколько раз спросишь — столько разных ответов и получишь, — задумчиво с небольшим сожалением говорит он. — тебя это задевает? — мальчик пожимает плечами. — нет. у всех свои тараканы в голове, но знать-то мне всё равно хочется. и лучше бы правду, — он подпирает голову рукой. — сирота он, иллу. нет у него семьи, вот и рассказывать нечего. я его первый раз тут увидел, когда ему лет десять было. сначала-то его все гоняли, потому что откуда взялся неизвестно, вдруг полиция ищет или ещё чего похуже. проблем никому не хотелось. а потом как-то привыкли все к нему. но на нашем берегу он редко бывал. иллуми бросает на деда благодарный взгляд. — а друзья? — зено разводит руками. — у нас тут подростков днём с огнём не сыщешь. сейчас только вы двое и есть. — значит, соврал, — беззлобно вздыхает иллуми. дед треплет его по волосам и уходит. сверчки сразу становятся будто в два раза громче. в деревне тихо, но если прислушаться, можно услышать, как шумит речка. «интересно, где он живёт? надо будет заставить его показать. или нет, пусть лучше думает, что я ничего не знаю. ему так, наверное, проще будет.» в подтверждение мысли иллуми хлопает себя по коленям и скрывается в доме.