***
Jaehyun. 21:15 pm
«Какого это, когда не в силах пошевелиться без ведома своего покровителя?» — Вопрос, который задавали Джэхёну по многу раз. Их было столько, что не счесть. От собственных слов разило лукавством и превращались в аллегорию с сухим мартини, которую он частенько приводит в пример, как если бы описывал дам его времени. О том самом времени, когда газеты и письма были единственным источниками информации, баллы вместо современной дешевизны, то бишь клубов. Такого рода приёмов считались эксклюзивным сбором сливок общества; Ридикюль, украшенный вышивкой юных барышень, в пышных юбках и корсетах, со временем расходился по швам от большого количества предметов, а сам материал из чего был сделан женский аксессуар «задыхался» от намешанных запахов эфирных масел и духов. Их кавалеры — герцоги и дворяне были галантны, обходительны и осторожны. Мужчины девятнадцатого века знали о чести и достоинстве, чего не скажешь о так «называемых мужчинах» в настоящем, двадцать первом веке. Заключить сделку и поставить крест на своей жизни, хоть и не самой счастливой, но всё же человеческой, было самым опрометчивым и глупым из всех возможных. Пути назад не было. Чон Юно, вернее то, что от него осталось, продав душу. И глазом не успел моргнуть, как стал заложником времени. Имя прожигателя целого состояния покойного дедушки, заядлого игрока в покер и по титулу дворянина, — похоронили ещё при жизни. И как ни странно Чон решил, что ему вдруг вновь улыбнулась удача. На его пути появился Ангел готовый вызволить его с «тонущего корабля», где его преследуют долги, зависимость от азартных игр и «демоны», что сидят внутри, шепчут ему как загубить себя, глупо заблуждаясь, и понятия не имея, что это именно разум играет с ним, а демоны ещё даже не взялись за него всерьёз. Безрассуднее, чем понадеяться на чудо, ничего быть не может. Что вот так, кто-то просто возьмёт и всё решит за него. Так что, это был лишь вопрос времени, когда Чон окажется в оковах за проявленное малодушие и жадность. Задыхаться, терять сознание и вновь возвращаться к «жизни» — наказание по хуже смерти. Если, конечно, кромешную тьму, можно вообще назвать «жизнью», в которой Создатель — единственный собеседник, мучитель и заклятый друг, то ему стоило бы поблагодарить судьбу за оказанное милосердие. Целых три века безукоризненной преданности, послушания, веры и терпения стоили того, чтобы ему дали новое неприкосновенное имя. Чон Юно стал Джехёном. Тем, кто главенствует, а не даёт собой управлять. Никаких прошлых ошибок или имён из прошлой жизни. То что мертво остаётся мёртвым. Есть только Джехён, его новое «я» и предназначение, с которым он пришёл в совершенно новый для него мир. Жизнь не заканчивается оттого, что кто-то умирает. Порой случаются редкие исключения из правил. Вернее, во всём чёртовом крематории Вселенной произошёл некий сбой и приоткрыл завесу жизни и смерти, настоящего добра и зла, благодаря, чему жалкому человеку открылся потусторонний мир, где он должен был избрать тёмную тропу, если, хочет сосуществовать с людьми, господствуя на земле, контролируя падших ангелов и говоря от лика Владыки. Маскируясь, и адаптировавшись, Джэхён становиться чуть ближе к людям. Как настоящий ас в мире развлечений, остаётся в тени, владеет элитным клубом «LIBERTINE» — «Распутник», и живёт по правилам единого клана, членами которого становятся работниками клуба, те кого он создал в разные промежутки времени и дал новое имя. Всё для того, чтобы сохранить «баланс» между миром людей и сверхъестественных существ. Он и его подчинённые прячут демоническую сущность за покровом ночи. Наслаждаются. Делают то, что посильно только им. — Господин, как вы и просили, я разузнал. Вторая поставка спиртного от португальцев поступит завтра утром, — услужливо подлив что-то коричневое в стакан своему начальнику, заявляет мужчина. — Наш бармен доволен? — важно откинувшись о спинку кожаного дивана, Джэхён пригубил горючую жидкость, которая тут же приятно обожгла ему горло. — Джонни встревожен перед новой партией, но это не мешает ему сходить с ума по ассортименту. Думаю, он счастлив, что ему не придётся больше разливать эль. — Ликеры стали популярными, — Подчинённый кивнул в знак согласия. — Закажи. Постоянным клиентам должно понравиться. — Сомневаюсь в том, что старым скрягам — парламентёрам что-то интересно, кроме мужских гениталий на их лице. Джэ молчал, держа своего сотрудника в ужасающем напряжении, чтобы до того дошло что он сморозил явную глупость. — Если не хочешь, чтобы всё закончилось тем, что я буду вынужден оставить им тебя на «десерт» лучше шути за пределами клуба. Иди работать. — Прошу прощения. Уже ухожу. — Подожди, — останавливает его босс, подзывая лёгким движением указательного пальца, чтобы тот подошёл ближе к нему и панорамному окну vip — ложе. Благодаря такому хорошему виду, Джэ мог наблюдать за всем что происходит в зале. Да так, что его самого из посетителей клуба никто не смог разглядеть за стеклом. Он замечает там, внизу, среди танцующих тел явного «чужака». Мужчина довольно молодой и привлекательный, — это было понятно издалека, сложно сказать, какого роста, когда он сидит. Крупный, но, с соблазнительной узкой талией. Что, в первую очередь, приглянулось демонёнку. Незнакомец выглядит холодно, но, что за «начинка» внутри можно понять, лишь рискнув, «надкусить». Пил безостановочно, сидя за баром в полном одиночестве, пряча переживания на дне стакана. Совершенная… Заблудшая душа каких поискать! Джэхён продолжил негромко: — Его душа… Абсолютно чистая. — Но выглядит как сущий дьявол, — Хмыкает в ответ мужчина. — Не глупите. В этом мире нет ни одного, кто бы не согрешил. Уже само по себе — рождение грех! Но Джэхён, будто не слышит. Либо игнорирует чужое рассуждение. Хмуриться, пребывая в замешательстве. — Тэн, знаешь его? Давно он там сидит? — Едва ли… — Китаец остаётся непоколебим. — Сегодня столько народу из этого человеческого праздника. За всеми не уследишь. — Праздника? — Я о рождении того мученика с креста… Вот ведь… Ума не приложу, чем он популярнее нашего Владыки. Видел бы «Всевышний» своих детей в этот судьбоносный час. Уверен он был бы рад, тому, что его в своё время распяли. — Подчиненный засовывает руки в карманы брюк, усмехается. — Как только часы пробьют двенадцать все они превратятся в настоящих свиней. — Только не он. Разузнай об этом человеке. Кто он, кем работает, есть ли семья. Группу крови, в конце концов… Я хочу знать о нём всё. Угости невзначай. — Босс, я впервые за долгое время вижу, чтобы Вы кем-то так интересовались. Неужели… — Запнулся от удивления приспешник, затем брезгливо вопрошает: — Хотите переманить это на нашу сторону? — Идиотина. Я лишь попросил тебя узнать о нём, а ты уже впереди планеты всей! — Это — моя работа, между прочим… Сами говорили мне «Просчитывать каждый шаг», когда ставили во главе «младших». — Вот только я не просил думать за других. Я как-нибудь сам решу, что мне делать с полученной информацией. — Как скажите, но, помните: я не собираюсь уступать какому-то «контейнеру» своё место в иерархии и подле Вас, — предупреждает Тэн. — Я больше ста лет к этому шёл! — Блять, да понял я. Работа была и будет твоей. Договорились? У меня от тебя уже голова болит… — Хорошо, как угодно. Но, знаете, что? Это уже второй раз, когда вы просите меня узнать о ком-то, — Будто заевшая пластинка, мужчина продолжать нервировать слух: — В первый раз было несколько столетий назад. Тогда-то Вы по-настоящему влюбились. В первый и последний раз. — Теперь всё иначе, глупый, — Джэхён массирует виски, пытаясь совладать с тупой болью, усталостью и недомоганием. — И я уже не тот, что раньше. — Вы не можете отвести глаз от этого чужака, я же вижу. Словно он кто-то, кто важен. Босс, вы хотите его. Не хотели меня, своего «Ферзя», так как хотите этого человека с «витрины». Скука самое страшное в бессмертии, но, я и подумать не мог, что вам захочется кого-то ещё в коллекцию. — Тэн, сначала сделай как велю, если тебя это беспокоит. Быть может, я ошибся в выборе. — Тогда вернёмся к этому разговору, когда я получу имя, а затем… — До болевых ощущений, кусает нижнюю губу. Сдаётся: — Приведу его для Вас.***
Уже не первый год Джонни приходиться работать за баром в шумном детище Джэхёна. Клиенты именуют загадочного красавца, хотя сами даже не догадываются, что перед ними представитель демонической расы, настоящим «Гуру коктейлей». В прочем, из стойки он вылезает только в крайнем случае… — и то ради того, чтобы за пару часов до открытия, перекурить в компании «правой руки» босса — Ли Юн Кином, то есть Тэном. И это, кажется, вполне естественным, почти традиционным ритуалом перед началом и закрытием рабочей смены. Им приходится всю ночь угождать желаниям гостей и времени для того, чтобы поддержать разговор в разгаре работы попросту нет. Но тем же вечером Тэн делает исключение. Бармен натирал стаканы перед следующими заказами, обслужив не один десяток посетителей за весь вечер и при всём том, всё же замечает подошедшего Тэна к стойке. Читая его ауру можно было счесть, что он через чур взволнован, хотя внешне напротив излучал уверенность и напористость. На нём облегающий чёрный костюм сшитый на заказ, красная рубашка из шёлка, сложно было не заметить кучу пирсинга — с точки зрения эти аксессуары как детали, которые как раз и выделяют администратора «LIBERTINE». — Как всегда на высоте, коллега. — Делая намёк на внешний вид, Джонни расплывается в любезной улыбке. Но, когда замечает, что его комплимент никак не приподнял настроение другу, стал серьёзнее. — Какие-то проблемы? — Я только от босса. — С губ Тэна срывается протяжный вздох. Джонни едва ли понимал, что же так озадачило его. — Слушай, видишь того парня в нескольких метрах от меня? — И он прослеживает за взглядом мужчины и только замечает до боли знакомого одинокого человека. Сгорбившись, он пил виски, сидел в телефоне и изредка окидывал людей вокруг себя. — И что с ним? — Не поднимая глаз с бокала в своих руках, спрашивает бармен. — Этот же вопрос я задал Джэхёну, — Тэн не скрывал неприязнь к чужаку. — Хотел бы я знать, что с этим человечишкой не так. Нёс всякую чушь про «светлую душу»… — И ты подумал, что, если я отвечаю за бар, то лучше информатора, чем я просто не найти, да? — Насмешливость в тоне выводила Тэна из себя. Но, да, чёрт возьми, он признавал, что Джонни как всегда прав. — Я рад, что мне не приходиться говорить этого самому. Я подошёл попросить тебя разузнать о нём всё что сможешь. — Ну Тэн, дорогуша, а как же правила нашего клуба «не разглашать личные данные и контакты наших гостей»? Мы, что, теперь плюём на них? — Сладострастно протягивает подчинённый, прекрасно зная как ненавидит эту его игру. Однако, привык, они довольно близки, и несмотря на признаки бесчувственности Тэна по отношению к другим, на самом деле, сильно привязан к каждому из «созданий» ночного клуба. Ведь именно Тэн был тем, кто привёл Джонни, в переломный момент жизни, к Джэхёну, а тот увидев потенциал в его безжизненном теле, сделал его одной из своих шахматных фигур. Тэн молчит, не отрывая глаз с бармена. Улыбается почти невинно, едва справляясь с тем, что его лицо начинает чернеть, глаза наливаются кровью, а его рука покрытая рубцами уже держала мёртвой хваткой запястье Джонни. Казалось, что он теряет контроль, но, на самом деле, собирается припугнуть своей уродливой сутью. Мужчина застывает, не в силах издать и звука. — Возможно, я кое что знаю о нём, — Пытаясь оставаться невозмутимым, мужчина шипел от боли. — Этот парень частенько здесь бывает. Почти всегда один. Но иногда, в оживлённые дни для клуба, он приходит для того, чтобы встретиться с поставщиком «метадона». — И я всё ещё не услышал его имя, дорогуша, — Надавив посильнее на запястья, кровожадно прорычал Тэн. — Кин, прошу… Мне больно. Послушай… Всё что я знаю, так это то, что этот человек — врач. Тион… Нет. Его зовут Ли Тэён. Говорили всего пару раз. Если честно, весьма неразговорчив. — Ну вот, можешь ведь, когда захочешь, — Победно ухмыльнувшись, администратор отпускает Джонни. — Иди, налей-ка ему за счет заведения. Поговори с ним по душам, узнаем побольше чем живет, дышит, с кем трахается, когда не играет «в добродетель». В общем всё, понял? А я буду неподалёку. А и ещё, сонбэ… Ты ведь «Конь» Джехёна, так что уж постарайся проявить своё рыцарство. Мы больше не сражаемся с фракциями, так что, единственное твоё орудие это — язык. — Пошёл ты, — грубо цедит сквозь зубы мужчина стоило довольному начальнику отвернуться. Массируя запястье, «окольцованное» красными отметинами от когтей, послушно идёт к Ли Тэёну — опьяневшему от третьего стакана виски, и едва не упавшему от усталости со стула. Перед тем, как Джонни осмелиться нарушить чьи-то границы, важно понять, насколько человек в состоянии обсуждать что-либо, делиться последними новостями, да и вообще может ли он говорить. — Как вы, сэр? — задаёт тактичный вопрос, расставляя попутно чистые бокалы внутри отсеков стойки. Пара глаз совсем измученных, скажем так, едва излучавших «жизнь», уставилась на бармена. Он хотел было повторить его, поскольку из-за музыки он мог не расслышать, а то и вовсе не понять. Доктор опережает, произнеся громко, но, через чур односложно: — К-как варёное яйцо, — икнув, начинает смеяться. — Вы тут давно сидите. Должно быть одиноко… Почему Вы и в этот раз без компании? — пытается поддержать разговор он, едва ли понимая, поступает ли он правильно, приставая с вопросами к гостю. Когда-то давно пообещав, что впредь не будет лезть к кому-либо в душу, считая, это своей профессиональной чертой. Страх ослушаться начальства только подводит его на мысль, что шестёрке, вроде него ничего другого не остаётся, кроме как подчиниться. — Потому что я не заслуживаю того, чтобы быть с кем-то, — он горько усмехается и поднимает стакан выше, чтобы тот «повторил» заказ. — Пожалуй, ты последний человек на этом грёбанном свете, кто ещё интересуется. — Неужели? — хмыкает мужчина, сыграв удивление настолько хорошо, что, теперь кажется, что Тэён смог расслабиться и привыкнуть к его обществу. — Быть может, всё не так просто, но, я думаю, что нет абсолютных одиночек, — Наливая в его стакан чистый виски он осторожно покосился на верхний этаж vip — мест, откуда хорошо было видно бар. Джонни был уверен, что босс смотрит, поэтому он просто обязан довести дело до конца. Тэ слушал, не перебивая, мысли в голове и без того были в кашу. От большого количества спиртного содержащегося в организме уже не горело горло: ‐ Если Вы осмотритесь и приглядитесь к новому и старому окружению — найдётся, хотя бы один, кто разделяет Ваши взгляды и готов пойти против чужих пересудов ради того, чтобы доказать это, — Иногда Джонни прибегает к намёкам, чтобы запутать, но, в тоже время дать важный совет. Так он и развязывает чужие языки. — Я бы привёл в пример свою невесту, но, к моему «счастью» или «несчастью», как угодно, данная особа не то, что разделяет, она меня не понимает, и, наверное уже никогда не поймёт. И это — самое худшее в бракосочетании по расчёту. Но видно, что полюбила. А за что — не понятно. В одном я с ней согласен… Я — мудак. — Как на духу выложил Ли, всё ещё прихлёбывая, но уже с отвращением остатки содержимого в стакане. — Человек, который никогда не сделает ни её, ни себя счастливым. И чувство такое, будто я сделан из пластика. Я дышу, но воздух не доходит до моих лёгких. Я ем, но не чувствую вкуса. Я плачу и больше не чувствую жжение в носу. Я стою посреди перекрёстка, и ко мне приближается машина, и я понятия не имею, в какую сторону мне отпрыгнуть. Ты меня понимаешь? Эта «глубина» человека не оставит равнодушным даже самого жестокого негодяя. Джонни больше века не ощущал чего-то подобного от разговора с человеком, как и такой волнующей энергетики. Теперь он начинает понимать, почему Джехён приметил кого-то вроде Ли Тэёна. Ему задали вопрос, но, он не сразу приходит в себя. Лукавит: — Извините. Боюсь, что не понимаю. Мне всего двадцать три и я ещё с таким не сталкивался. — Счастливчик, — разочарованно сокрушается Тэён, болезненно откашлявшись. — Даже завидно. Мне двадцать шесть, но, иногда кажется, что все сорок.***
Несколько дней назад.Lee Teayong.
В глубине души Ли Тэён осознаёт: всё вокруг него создано не по его желанию. Эта квартира в Каннаме — дизайном интерьера, которой послужило воплощение элегантности и стиля — «Армани»; карьера — высокооплачиваемого хирурга в Сеульской больнице, как дерево, с фамильными корнями по отцовской линии, преследует его с самого детства, огромным грузом ответственности лежит на его плечах и давит… Давит до ломоты в теле, упадка сил после третьей операции на позвоночнике, и головной боли, которую способны снять только сидативные в конце рабочего дня. И, конечно, же в этом списке того, что создано не им — есть женщина, обещанная ему родителями ещё в университете. Такая чужая ему, совсем не близкая по духу, послушная и набожная девица, с едва приметным, но всё же миловидным личиком и классным задом, который норовит спрятать под длинными юбками. Всего на всего — прелестный аксессуар к денежному вкладу. Что тут скажешь, не он один, кто считает, её натренированной игрушкой в руках богачей. И всё что ей движет, нет, что движет её семейкой, выдавая своё «сокровище» за Тэёна это — быть ему хорошей женой, хозяйкой дома и лучшей подстилкой в постели. Идеальная женщина — спору нет. Но идеальна для кого? Его идиллию, в которой участвовали только он и тишина скоро нарушат, ибо вечер воскресенья как раз один из таких, когда жильё предназначенное только для него одного скоро заполнит её сладкоречивый голос, который многим мужчинам непременно бы ласкал слух. Тэ из тех, кто запоминает людей по их особенностях, вроде тона, жестикуляции или походке. Мужчина называет это — врачебной привычкой, которая наталкивает его быть наблюдательным к любым мелочам, ибо тело, может, очень многое рассказать о человеке… И, наверное, даже больше чем что-либо в этом мире. И голос суженой, пожалуй, единственная, не отталкивающая вещь, которая привлекла Тэ с самого первого дня знакомства шесть лет назад, и та, что помогает ему терпеть её присутствие в его жизни. Выходной день, в самый последний перед новой рабочей неделей, Ли предпочёл бы провести в одиночестве, — развалившись на просторном кожаном диване перед записью пропущенного им матча «Ред Сокс», со стаканом тёмно-коричневой горючей жидкости — неважно какой, ведь он мог запросто отдать предпочтение виски вместо вина, и не отвлекаясь ни на кого и ни на что — то есть, на то чего требует очень-очень много времени и сил, спокойно отдохнуть. Но разве это то, чего от него ждут и хотят другие? Совсем нет. Прежде всего, он должен быть джентльменом, который не упускает возможности поухаживать за будущей, мать её, «госпожой Ли». Его желания уходят на второй план, когда дело касается отцовского наказа. За какие-то полчаса его долгожданному отдыху пришёл конец. Звонок в дверь, она, стреляющая глазками миндалевидной формы в объектив видеодомофона, просит открыть ей, своим тоном она довольно-таки нетерпелива и бодра, что свидетельствует её хорошему настроению, а значит причин у Тэёна за весь вечер быть на взводе хоть отбавляй… — Ёнджи… Ты довольно рано. Как добралась? — Из вежливости интересуется, бросает на неё быстрый взгляд и уходит в гостиную первым. Девушка мысленно возмутилась холодным приёмом, но при этом не сказав ничего, скидывает с миниатюрных ножек туфли на маленьком каблучке и следует за ним. «Снова придётся убирать», — Возникает у мужчины в голове, при виде на грязные разводы на полу её мокрой обуви. — Грех жаловаться… — Пригладив наэлектризованные гладко-прямые каштановые волосы, отвечает она. Стоит, выжидающе хлопая глазками, будто пытаясь выбить из него хотя бы малую долю интереса к себе. Из раза в раз приходит к нему, и едва ступая за порог дома, думает о маленькой вероятности, что за долгие годы отношений, заставит его побеспокоиться о ней хотя бы чуть-чуть. — А ты попробуй, — Басистый голос растапливает её сердце. — Быть может, услышав твою жалобу, и спросив как ты, это помогло бы разгладить неловкость между нами… Девушка вновь хлопает глазами от изумления, ибо им сказанное как очередная напасть, как скрытая головоломка, которую он сбрасывает с небес ей на землю. Пока она «ползает» в поисках ответов, адаптируется в его чертогах ума, выискивая в каждом слове подтекст. Сказать, что её травмируют нотки бесхребетности в тоне мужчины, значит, ничего не сказать. Ан Ёнджи снимает с себя зимнее пальто цвета слоновой кости, положив на спинку дивана. Смотрит на своего мужчину. В Тэён держит два стакана всё с тем же виски. Один он протягивает ей. — Что это? — задаёт вопрос, хотя оба воспринимают его риторически. Тэён делает короткий кивок на стакан и та недоверчиво принимает. А он, в первые за долгое время, дарит ей свою улыбку. Отпивает первым, чувствуя как напиток вновь приятно обжигает ему горло. С не меньшим удовольствием наблюдает за своей невестой, которая следует его примеру, делая два больших глотка. Мило морщит носик в неприязни из-за крепкого напитка. Наконец набравшись смелости, Ёнджи выпаливает: — На дорогах пробки и все будто с ума посходили! — Раздражённо взвизгивает как девчонка с насмешливо невинным блеском в глазах, чем вызвала изумление у жениха. Он молча слушает, а у неё хотя мысли были о непогоде, глаза невольно блуждали по его грудной клетке, чуть виднеющейся из-за расстёгнутой, на несколько пуговиц, рубашки. Отведя смущённый взгляд, Ёнджи присела на диван, сжимая тонкими пальчиками хрусталь, изредка при крохотном движении, звеня колечками по стакану. Думает, что, если бы отставила хрупкий предмет на чистый журнальный столик, то, остался бы развод и это непременно бы привело к тому, что она в сотый раз пренебрегла его любовью к чистоте. Затаивает дыхание и продолжает не спеша: — К тому же снег повалил и я спустилась в метро… — И что же, без сопровождения? — От удивления у него сдвигаются брови. — Ну-у да, — Неловко осеклась. — Что здесь такого? — А то что у нас достаточно денег, чтобы взять себе такси и доехать в полном комфорте. — Хмыкнув, напомнил Тэ. — И между прочим, председатель позаботился о том, чтобы ты не шасталась без личного водителя, где не просят. — Так мне рассказывать историю или так и будешь мне нотации читать?! — Давай, рассказывай. — В общем, стою я вагоне, свободных мест как ни бывало, а сам транспорт битком забит людьми. Пришлось протиснуться между мужчиной, которому на вид уже за пятьдесят. Смотрю вроде простоват на вид, доброжелательный, встала поближе… — Ну и? — Ну и чувствую какие-то лишние движения с его стороны, а затем и вовсе будто что-то начало касаться моих бедер. Я скажу больше: мерзкие покалывания, от которых поджилки трясутся, вот, я и обернулась. Встретилась с его бесстыдными глазами, в которых одна пошлятина, да забава. Ублюдок весь слюной изошёлся, на пересушенных губах грязная ухмылка. Вот и начала верещать на весь вагон от неожиданности: «Домогаются! Как вы смеете?!» Мужик побледнел, стал суетиться куда бы броситься, чтоб не поймали, но мы-то в движение — до ближайшей станции ещё минут пятнадцать, если не больше… — Обрушив на него поток своих мыслей, Ёнджи умолкла при виде озадаченного мужчину. Тэён сидел на диване, слегка склонившись к коленям и стал потирать виски. Головная боль совсем его замучила. — И ты рассказываешь мне это потому что… Она собирает всю свою волю, чтобы внешне казаться сильной и достаточно собранной, выпрямила спину. — Не могу поверить, что ты это всерьёз, — Вдруг прерывает тишину девушка после длительной паузы. — Ни один мускул не дрогнул на твоём лице, когда я рассказала тебе нечто подобное. А я ведь твоя невеста, знаешь ли. Нет. Я — девушка, которую обидели. А тебе всё равно? Тэён невозмутимо протягивает к губам стакан с коричневой жидкостью, чуть пригубив. — Я рассчитываю хотя бы на небольшую долю уважения к себе… — Дрожащим от злости голосом выдавливает из себя девушка и залпом осушает стакан с остатками виски. Огорчение сочилось из её хрупкой фигуры. Сокрушаясь, продолжает: — Кажется, забываешь, кто я тебе или о том, что именно ты должен был сам забрать меня, но вместо этого…мне пришлось самой добираться… Вот оно… То чего он так долго ждал — её признания. В том, что он не в состоянии о ней позаботиться должным образом, что слишком сосредоточен на себе нежели подумать о чувствах других людей. Странно ли желать честности даже если правда может оказаться очень горькой? Их отношения были построены на лжи и притворстве и всё, что они думают друг о друге всегда остаётся за пыльным занавесом ушедших, бесполезно потраченных лет. И это их первое откровение за всё время. — Закончила? — Стальные нотки просочились в его тоне. Не сразу, но Ён кивнула в знак согласия. — Во первых, милая, ты сама спустилась в ту дыру, где к тебе могут пристать. Тебя я не заставлял и как уже было сказано мной… Ты могла взять личного водителя своего папули и без всяких проблем приехать. А во-вторых, я… — Едкая усмешка слетает с его губ. — Никому ничего не должен. — Да неужели? — Злость победила голос разума… Ан Ёнджи одним резким движением делает замах стаканом и прошибает предмет ударом о письменный столик из красного дерева. Звон разбитого стекла, крупными кусками, обсыпало пол. Тэён в ужасе затаил дыхание. А его невеста, наоборот, — задышала чаще. То ли оттого, что в состоянии аффекта сорвалась, то ли оттого, что сама напугалась. — Ты спятила?! — Крикнул мужчина, придя в себя от шока, затем срывается с места, чтобы дойти до спальни, взять аптечку и снова вернуться к ней в гостиную. Его наречённая сидела неподвижно, сгорбившись, наклонив голову так, что было сложно рассмотреть её лицо за длинными волосами, смотрела на него, склонившегося над ней и её пораненной рукой, откуда сочилась алая жидкость, точь-в-точь цвета спелой вишни. Он был собран, совсем как в операционном отделении. Вот, только перед ним никто не лежит на волоске от смерти. Здесь и сейчас перед ним хрупкое создание кто навредило себе, потому что он слишком труслив, чтобы принять ответственность и надменное поведение как раз как способ защиты. Пока он обрабатывал ей порез, молчал, не желая провоцировать девушку или усугублять конфликт ещё больше. — Говоришь: «Никому ничего не должен»? — Она прерывает молчание первой, горько усмехнувшись. Аккуратные губы её дрожали. А глаза решительно заглянули в его. — Ещё раньше ты готов был разорвать все отношения с семьёй и уйти служить по контракту лишь бы не связываться со мной. Бил себя в грудь, перед моим отцом, что никогда и ни за что не женишься. Но передумал, когда услышал какое будущее тебя ждёт. Хорошая работа, связи, красивые машины, этот дом… Забыл кто именно тебе это дал? — Не забывал ни на секунду. — Отвечает Ли, крепко сжав её запястье, которое она так пыталась высвободить. Но безрезультатно. — Не переживай, я прекрасно помню щедрость твоей семьи. И по-моему как-то несправедливо попрекать меня тем, с чем я давно расплатился. Я всё вернул с процентами. И знаешь… не будь той половины жизни, которую я отдал больнице, чтобы стать лучшим в своём деле, сколько средств и сил потратил, чтобы стать тем кто я есть — меня никогда не выдвинули бы в претенденты в твои мужья. Будь я кем-то другим никогда бы не смог даже приравняться до твоего уровня. Мы оба — в одной лодке. Нас — не существует без связей. И не тебе мне говорить, что, кому и когда я должен. — Ты дал обещание, сукин сын! — Роняя горячие слёзы, сжимала от обиды и злости кулаки, благодаря чему ногти впились в бинты. Но ей было наплевать на физическую боль. — Прошло шесть лет… — Протягивает Тэ коротким, но протяжным вздохом. — А временем стираются сказанные нами слова и отведённые роли, и, если настаивать на своём — старшие изменят решение. Может, мальчишкой я и боялся того что сделают со мной взрослые, если их ослушаюсь, то теперь меня мало волнует что они скажут. — Хмыкает, прежде чем умолкнуть. Ён стало куда спокойнее. Возможно, от того что он начал говорить с ней. По-настоящему, ничего не утаивая как раньше. Не дожидаясь её реплики, дополнительно спрашивает: — Ну, а ты как считаешь, стоит ли нам продолжать жить в этом бардаке до самой свадьбы? — А что плохого в том, что бы хотеть быть с кем-то? — Выпаливает, слегка краснея. — Почему я не могу желать того, чего так давно жду? — Ничего такого в этом нет. Абсолютно, ничего, — Сунув руки в карманы спортивных штанов, смягчается Тэён, а продолжает только тогда, когда она вытирает слёзы. — Ён, это твоё право: желать чего-то. Построить ту же любящую полноценную семью. Но не со мной. Ты и сама знаешь, что между нами… Этого никогда не было и не будет. Не я тебе нужен. По крайней мере, я знаю, что ты не та, кто заслуживает быть несчастной. Так, как живём мы — ненормально. — Я поняла… — Всё ещё всхлипывая говорит она, на ходу хватая своё пальто. Бросает свой подавленный взгляд на отныне постороннего себе человека, который когда-то был для неё всем. А ведь ещё пару лет назад был ей верным союзником в противостоянии воли родителей, теперь преспокойно провожает до двери, и, если ему не помешать, Тэён без сомнений закроет за ней средство защиты прямо перед носом, но уже навсегда. Содрогаясь от одной только мысли об этом, заявила: — Знаешь… Всего на секунду я подумала, что привлекла твоё внимание, ощутила заботу… — Мне жаль. — Нет… Я ещё не закончила… — В отчаянии выдавила из себя. Примириться с расставание, куда сложнее, чем казалось. — Теперь я знаю, ты можешь проявлять заботу и ласку, а это — как раз то, что мне нужно. Чувство — комфорта, защиты. И пусть не любишь меня, не значит, что я должна перестать. Не отдам тебя никому другому. — Ёнджи! — Кричит в отчаянии её имя, встряхнув за плечи. — Ты чем слушала-то? — Да-да…нам нужно время, чтобы всё обдумать, — Лихорадно мотает головой, сжимая в ответ его запястье. Смалодушничала, приняла позицию овцы, а его сделала определённо хищником, к которому почему-то тянется как магнит. Вторит, не щадя себя: — Может, к врачу сходим какому… Помнишь? Однажды родители нам уже находили одного. Если мы будем семьёй — это необходимо. — Вот уж нет! — Наотрез отказывается, открыв для неё входную дверь, и выталкивая за порог. — Я — врач, Ён, и говорю тебе уже в сотый раз: « Ты и твоя любовь нездорова». Прости меня. Мне очень жаль. Но с нами покончено. — Произносит чётко и громко, для неё эта фраза как приговор. — Тэён-ши… — С нуждой в голосе, как если бы от его имени зависело жить или умереть ей, произносит тихо и Тэён на мгновение ослабляет внутреннюю «защиту». — Пожалуйста, дай нам ещё один шанс «начать всё заново». — Мы пытались, не вышло, — Отрицательно качает головой, отказывается. Так будет лучше для всех. Для всего чёртового мира! — Будь добра, сохрани остатки своей гордости. Возвращайся домой. — А иначе что? — Взгляд прежде бесхитростный, полный сосредоточения, сейчас напоминал лисий. Поджилки на его лице напряглись. — Ты прекрасно знаешь на что я способен, когда не в духе, — Цедит, впиваясь пальцами ей в локоть. — Стоит ли нам расставаться врагами? — О расставании и речи быть не может. — Шепчет в губы, возрождая в нём худшую сторону себя. Ту, которая может причинить вред и заставить страдать кого угодно, если ему того захочется. — Я хотел по-хорошему, но видимо с тобой так нельзя. Ты ещё пожалеешь, что когда-либо любила, и, если мои слова ещё не заставили, то, пожалуй, стоит воспользоваться грязными уловками. Как считаешь? Девушка подавляет во взгляде страх, нервно улыбаясь. Лёгким соприкасанием губ оставляет только неприятный осадок, как и неизбежность борьбы. — Ну и как ты своими, исколотыми иглой, руками сможешь мне противостоять? Скрыть изумления Тэён не смог и прочесть на его лице это было не сложнее, чем ей притвориться стервозной интриганкой. — Мы обнимались-то всего раз, милая. И то, только тогда, когда я тебя душил, — Подавляя дрожь внутри себя, вымученно ухмыляется и добавляет немедля: — Придумаю что-нибудь. — Ты только опозоришь себя попытками мне «насолить», любимый. Если хочешь сделать мне больно… Умри наконец. Дверь захлопывается и Тэён остаётся один в приступе гнева. Но на деле — он просто сбит с толку. Растерян. Ведь то что он так долго скрывал… Было очень интимным для него. Этот маленький грязный секрет так и не ушёл с ним вместе с ним в могилу. Тэ был взбешён. Его наречённая оказалась той ещё змеёй, которую он пригрел стоило ей «поселиться» у порога его дома. И эта… Эта поехавшая сучка всё расскажет папочке уже к утру. Каким всё-таким неудачником оказался её будущий муж, а главное сын его близких друзей. Что Ли Тэён просто лжец. От одной только мысли… Хотелось всё крушить. Всё что попадается по другу Тэёну летело на пол. Его не волновали мелкие осколки, впивающиеся ему в пальцы ног, когда он проходил мимо колотых предметов. Пальцами будто бы током, и в окна ветра потоки — его волнами локоны. И трясло от желания почувствовать как можно больше адреналина в крови. Чтобы всё забыть… Хотя бы ненадолго уйти от этой разрухи вокруг себя. Пуская кораблик по вене, забывает совсем, что там, внутри него — гибнут цветы…***
Jaehyun.
Спокойно уничтожить взглядом? Тихим и обычным взглядом. Его имя пугало каждого, вертелось на языках и почти никогда не выходило из головы. Он — аннигиляция. Первая встречная в его спальне — жертва. Он привёл её в свою обитель, едва ли прислушиваясь к тому, что до их встречи — она вилась вокруг своего сладкого мальчика, с которым у неё отношения. Но, он не узнает, что сегодня она любит чужое тело, дьявольский шепот, завладевшим её разумом. Опоив самым банальным из всех способов: бутылочкой полусладкого из тайного погреба… Не самым лучшим нектаром. Факт. Но, и «девочка на одну ночь» ещё не дозрела до премиума привезённого из Тосканы — лет двадцать тому назад. В этот самый момент Джехён поит её сам, пока она сидит на его коленях в одном кружевном белье. Женские губки смакуют напиток, превращая в ярко-красный оттенок. По её глаза видно, что девочка стала им очарована уже в тот самый момент, как только увидела этим рождественским вечером. Лишь одного слова хватило, чтобы та закрыла дверь vip-зала и прошла за ним в одну из приватных комнат. Ерзая на коленях Джехёна, отрывисто дышит, испытывая возбуждение от его жадных поцелуев, которыми он покрывает её шею, затем — грудь. Слегка посасывает «бусинку» ореолы, слыша при этом, как она постанывает от желания. Мужчина проводит рукой по ложбинке позвоночника ладонью, а после берёт её правую грудь, крепко сжимает и впивается губами, отчего она ёрзает ещё больше, предвкушая «проникновение». — Будешь послушной, и, я проложу тебе дорогу к Раю, — Шепчет ей на ушко, дабы усмирить и она утыкается носиком ему в шею, окольцовывая шею руками. Дразнит тем, что оттягивает влажные трусики в сторону и касается промежности. — Уже мокрая, чертовка, — Тихо смеётся, вводя в неё указательный палец. — Мне кажется, тебе больше по душе Ад. Ты плохая девочка, да? — Пусть это останется в секрете, — Её щёчки покрываются румянцем, на губах приторная улыбка, тёмные спутанные локоны падают ей на лицо, когда она медленно начинает двигаться на нём в темп его пальчиков. — Как пожелаешь, дорогуша. — Грязно ухмыляется и встаёт вместе с ней, заставив её обвить его оголённый торс худыми ножками. Роняет её разгорячённое тело на кровать. Придавливая своим весом её хрупкую фигурку усыпанную родинками, рывком пододвигает к себе за бёдра, чтобы та запрокинула на него свои ноги и не выпускала пока не решит поменять позу… Смятые, влажные простыни, — на них безрассудные тела сливаются воедино. Девица «на один раз», в его постели, доставляет ему удовольствие даже не догадываясь о том, что, на самом деле, только себе. В нём бушуют самые разные эмоции «ненависть» к женщине, которая стонет под ним и «отчаяние», преследующего его весь вечер, поскольку, хотел, чтобы на месте этой женщины — был мужчина у барной стойки. Прямо сейчас Джэхён представляет себе как незнакомец хочет, чтобы его ласкали, запоминая каждый миллиметр тела, каждую родинку и складочку на лице, когда он хмурится. Целовали, чтобы тот наконец засмеялся, отбрасывая серьёзную маску. Джэхён давно так никого не желал, просто однажды увидев, и не скучал так, как скучают по кому-то родному. Джэ понимал, этот человек был создан для него. Перевернувшись на спину, мужчина слушал как навязчиво и громко дышит хрупкое создание совсем рядом. И своими мыслями пытался отвлечься от присутствия, от реальности, которая вокруг него, от всего что его так раздражает и вгоняет в тоску. — Тебе понравилось? — Довольно щебечет, чмокнув его в грудь, погладив ладонью живот. Его тошнило. От неё, от её голоса, которым она пытается соблазнить мужиков и, от того насколько нелепо выглядит то, что ей есть какое-то дело до одноразового секса. — У меня ещё ни с кем такого не было. Ты так… настойчив. Я хочу знать. — Приподнявшись на локтях, мужчина отыскивает на тумбочки пачку сигарет, вынимает одну и прикуривает. Любишь меня ночью? Будешь ненавидеть на рассвете. — Смотря что именно, — Он выпускает густой столб дыма из лёгких. — Ты была хороша, факт. Но только на сегодня, — проходит к своим вещам, которые были брошены в кресло и потихоньку натягивает на тело. Её лицо остаётся разочарованным. Осознав, что, она не столь запоминающаяся, как ей казалось, приходит в себя, шустро одеваться. — Тебе лучше забыть дорогу сюда, если не хочешь неприятностей. Так будет лучше для тебя. И ещё… Найди своего парня и передай ему от меня «десятипроцентную скидку на коктейли». По лицу девушки видно, что она не довольна и ущемлена, будто бы её назвали «дешевой подстилкой» и облили помоями. Она почти выбегает из приватной комнаты, сбивая на пол пути Тэна, который шёл непосредственно к боссу и был удивлён ночной гостье. — А это ещё кто? — В изумлении интересуется администратор. На что, Джехён отмахивается, отвернувшись к рабочему столу. — Ну ладно. Я пришёл сказать, что выяснил о Вашей «цели». Его досье… Имя — Ли Тэён. Двадцать шесть лет. Родился и вырос в штатах Закончил университет, в Бостоне. Переехал в возрасте двадцати четырёх лет в Корею. Работает нейрохирургом в Сеульской больнице. Проживает в Каннаме. Не женат, но, сказано, что помолвлен на дочке владельца крупного консалтинга. — Занятно. — Ещё я знаю то, чего нет в досье. То что знают лишь единицы его окружения. И как раз то, что опровергает вашу теорию касаемо «чистой души». — Удиви меня, Тэн. — Он наркозависим, — Победно улыбаясь, будто выиграв крупную сумму в лотерее, осведомляет мужчина. — Ты меня разыгрываешь что-ли? — Сдерживаясь, чтобы не рассмеяться ему в лицо, вопрошает Джехён. Не верит своим ушам. — Человек с блестящей карьерой врача и безупречной репутацией в высшем свете, всего-навсего, жалкий наркоман? — В точку, босс. — Однако! — Присвистывает мужчина, задумавшись. — Люди никогда не перестанут меня удивлять. — Так что, вовсе никакой не ангелочек, Ваш этот — Ли Тэён. Просто одна из метадоновых шлюшек, которая за дозу ляжет под любого… Не успев опомниться, Тэн оказывается отброшен к столу и зажат ягодицами об острые углы. Джехён, стиснув ворот его рубашки в кулаки, придавливает его спиной к поверхности и наклоняется к его лицу, чтобы увидеть как оно искажается в страхе перед ножом для бумаги, «смотрящего» на его левый глаз. Джэ мысленно уже представляет как он медленно вытекает и заливает кровью повреждённую роговицу, а заодно пачкает его стол. — Х-хён… — голос Тэна срывается. — Ты чего?! — Меня начинает бесить то, как нагло ты на меня порой смотришь, — Гневно шипит демон, чувствуя как кровь внутри закипает от злости. — Может, мне лучше отрезать тебе язык вместо того, чтобы лишать зрения? Я, думаю, твоя быстрая регенерация как-нибудь справиться с нанесённым ущербом. — Н-не надо, пожалуйста. Прости… Прости меня… Я был не прав! — Ты ведь мой любимчик, Тэн-шин, — Не сводя глаз с его напуганных, со стальными нотками в тоне, цедит Джэхён. — И от тебя я, как от профессионала, меньше всего ожидал ребячества. Если я говорю что, чего-то хочу — ты мне это даёшь. Беспрекословно. И, наоборот, при хорошей службе, я тебе что-то отдаю — взамен. И все счастливы. Вот, в чём был наш уговор, разве не так? — Всё так, хён. — Так, какого Дьявола, ты мне тут «отплясываешь»?! — Срывается его голос на крик. — Твоя работа прежде всего заключается в том, чтобы «держать рот на замке», а потом уже идти и делать что-либо. «Болтать» не входит в твои обязанности, тупая ты — мразь! В кабинет вламывается Джонни, всё это время развлекающий гостей за стойкой. — Босс, тот парень… Ох, простите! — оссёкся мужчина, расстерявшись от увиденной сцены. — Ничего страшного. Говори, — тяжело дыша, сказал Джэхён. — Ли Тэён, которого я всё это время занимал разговорами, упал на заднем дворе клуба. Кто-то из гостей уже вызвал «скорую», но, подумал, что Вам следует об этом знать. Так, как этот человек, вроде как важен. Джехён и Тэн переглянулись. — Вот, видишь? — Отойдя от стола, обратился мужчина к подчиненному. — Вот как надо выполнять свою работу… — Затем подходит к двери, где стоял запыхавшийся бармен и перед уходом, явно чтобы позлить униженного Тэна, хлопает по-приятельски Джонни по плечу. Джехён шёл размеренно, важно, засунув руки в карманы строгих брюк от «валентино», уверенной походкой «папочки» сего заведения. Вереница гостей клуба, как в кино, расступались, прокладывая ему и его подчинённым — идущим, точно по команде «на пару шагов позади», дорогу к выходу. Ни о ком другом, кроме Ли Тэёна он не мог думать. Он представлял, что сделает или скажет, когда увидит его в вблизи. И насколько серьёзно он болен, что не смог удержать равновесие… Или всему виной «наркотический марафон»? Как бы то ни было, демон уже предвидел, что заберёт его себе. Сделает Ли Тэёна своей шахматной фигурой и поставит рядышком, чтобы уже ничто не помешало ему смотреть на него вечность… Джехён мысленно уже отдал какое-то количество пешек Владыке в обмен на то, чтобы вдохнуть жизнь в отравленное тело доктора и забрать в свой секретный, а оттого безопасный мир Теней. Откуда ни ему, ни другим уже нет пути назад. Дверь перед ним открывает охранник и он ощущает как морозный ветер сквозит, сотрясая его без того ледяную кожу… Такую же заледеневшую, как и его сердце несколько веков назад. Если он в состоянии представить как паршиво на таком холоде поздним вечером. Так какого же бьющемуся человеческому органу, которое запускает кровь по всему организму и пытается каким-то образом согреть окоченевшее тело? Джехён подходит к лежащему на снегу Ли Тэёну. Толпа зевак, в основном гости клуба, облепила его худощавую фигуру со всех сторон и пыталась понять дышит он, в сознании ли и почему так резко упал. Шепнув на ухо Джонни, чтобы возглавил охрану и оградил от своей «цели» народ, запустив всех желающих внутрь, мужчина присел на корточки совсем рядом и безутешно смотрел на закрытые глаза бедняги. Ли мычал что-то нечленораздельное. Больше стонал, чем пытался говорить. Ему было больно. И больше, чем кто-либо напоминал поломанную игрушку, от которой отвернулись и перестали чинить. Они остались вдвоём на каких-то добрых десять минут. Джехён поглаживал его макушку головы, мокрую от снега, и жалел. Жалел как никто другой. И это было приятно. Где-то в своём подсознании Тэён начал грезить и на душе его стало спокойно. Всё благодаря тому, что он забрался к нему в голову и напомнил, что он ещё может проснуться. Зажить иначе. — Как, интересно, ты довёл себя до такой жизни?! — задумался мужчина. — Но, я правда… Понимаю тебя, глупый. Ты ведь всего лишь пленник своих прегрешений. Как и я, когда-то, поддался искушению и стал зависимым. Ещё одно «поломанное Звено» во Вселенской цепи. Ты и я похожи даже больше, чем я мог себе представить. Так возбуждает… Говорить «мы». Жаль, что я говорю это «Ходячему трупу». Ну что? Сердишься, когда кто-то так говорит о тебе или нет? Молчание. — Разве я не прав? Если нет, тогда скажи мне об этом. Докажи, что ты правда хочешь жить, а не, как собака — умереть здесь. Пойми ты, я ведь не могу просто променять целый батальон «Пешек» в одночасье на кого-то вроде тебя. Попроси меня, своего хозяина, об этом. Скажи: «Спасите меня» или хотя бы «Я хочу жить». Хоть что-то, иначе я не смогу поставить тебя на ноги. Будет слишком поздно. Слышишь? Молчание. — Да, блять, открой же глаза, Ли Тэён! — выпаливает с горяча, всё это время стоящий за спиной, Джонни. — Не кипятись. Дай ему время, — стальные нотки вводили в транс. — В нём столько «мусора», что даже страшно представить, чтобы эта доза сделала с лошадью. — Неужели он правда так тебе нужен? — Подавленный Тэн возникает у них за спиной, ужасом мысленно представляя, как всё рушиться к чертям стоит ещё одной особи, то есть, Тэёну появиться у них на радаре, которого до этого было скрыто от мира людей. — Зачем? — Я уже говорил почему, — Холодный блеск чёрных глаз Джехёна намного острее ножа. — Этот парень будет моим. И это — не обсуждается. А, если, кому-то что-то не нравиться или для того, чтобы препятствовать этому — есть причина, то самое время её назвать. Прямо сейчас. — Она есть, хён. Да ты и сам прекрасно знаешь какая, — Раздражённо повысил голос подчинённый, не обращая внимания на Джонни, который всё это время пытался встрять и успокоить его. Джехён был весь во внимании. И он продолжил: — Ты выбирал каждого из нас. Мы твои «дети». Твои создания, которыми ты гордился, которых обучал и помогал адаптироваться к меняющемуся миру. И более того… Не одно десятилетие. Нас столько, сколько может позволить тебе руководство. — Да, вот только, на этой Земле, я — Отец и Бог! — властно зарёкся мужчина, заставив подчинённых умолкнуть в страхе. — И Вам — паршивцам, было велено меня слушаться. Если я говорю, что хочу забрать эту душу себе, значит, так нужно. Потому что только я один присматриваю за всеми вами — чертями, а значит, что без меня и моей милости, вас бы всех, после смерти, рассадили бы в Адскую колесницу и отправили туда, откуда не возвращаются. Вы сами видели ту «Дыру», так что, понимаете что мои слова — не пустой звук. Я забочусь о вас. А вы, как старшие, обязаны заботиться о младших, иначе не были бы вы — элитой. Так ведь? Мой — соглядатай и лучший бармен этого грешного города не могут везти себя так безобразно. Молчание было принято за знак согласия. — Прекрасно… — С наигранным восторгом, ухмыльнулся демон и снова присел на корточки к лежащему Ли Тэёну. — А теперь, будьте так добры, засуньте своё нытьё как можно глубже в задницу, подберите гордость и наберитесь терпения. Моё «сокровище» ещё не пришло в себя и не сказало, чего же оно хочет. Прозвучало сдавленное мычание, затем стон… Или всё сразу, лишь бы хоть до кого-то дошли последнее издыхание, брошенного всеми, человека. — Я знаю, малыш… Знаю как это больно, — Со всей жалость, на которую только способен, нарочито нашептывает Джэхён и гладит беднягу по голове. — Предлагаю просто принести договор и начеркать роспись его же рукой, а затем закончить страдания этой «груды гостей». Аид встретит его и переправит через реку.— Холоднокровно цедит Тэн и отводит взгляд в сторону бескрайнего ночного города, усыпанного огнями. Две пары глаз посмотрели на него с обреченностью. — А что? Он всё равно ничего уже не скажет! — Прямо как тогда, с тобой, перед обращением? — В ответ на грубость Джэхён делает хуже ещё в двойне: чтобы задеть побольнее того, кто слишком высокомерен и толстокож, чтобы понять такую вещь как «деликатность» или «снисхождение». — Ты умирал, когда я тебя нашёл в той, Богом забытой, тайской деревушке. И, поверь мне, ты не то что говорить… Ты стонать не мог. А сказать почему? Верёвка слишком сильно отдавила тебе горло, так что, я обошёлся без твоей воли, обязать тебя работать на меня. Так чем ты лучше него? В конечном итоге… Все мы равны перед смертью, — Тэн меняется в лице, становясь ещё более зажатым. Он почернел от леденящей правды. Чтобы умерить пыл друга, Джонни стоящий рядом, берёт его за руку. Мужчина готов был сделать то, чего не делал с того дня, как вернулся к жизни… Заплакать. Более того, он был готов к тому, что непрошенные слёзы сами прольются, но, вместо этого уголки глаз неприятно защипало, да и только. — Помо… — Что-что? — обрадовавшись, уточняет Джэхён, наклонившись к лицу Тэёна. — П-помогите… Я… не хочу… у-умирать… — Я сделаю как ты просишь. Обещаю, что вытащу тебя из крепких лап «смерти»… — С улыбкой до ушей, самодовольно он поднимается на ноги, так что, бы разглядеть свою добычу сверху. — И я не повторю прошлых ошибок, — Обратившись больше к Тэну, чем к Тэёну, продолжает Джэхён. — Сделаю всё как положено при заключении договора. Джонни, принеси мне документ, пожалуйста… — Я мигом, босс… — А что до тебя… — Джэхён подходит к раздавленному Тэну и со всей нежностью, теплотой и добротой обнимает подчинённого. Тот, не ожидав, такого проявления безусловной любви, не решается обнять в ответ, застыв в изумлении. — Я попрошу тебя лишь о двух вещах. Первая — помочь мне затащить его в дом и отогреть. Тогда я отпущу всех домой пораньше. — А вторая какая? — затаив обиду, цедит Тэн. — Хочу попросить о твоём прощение. За всё что было. Тэн ожидал увидеть в его глазах ярость и угрозу; Глазам убийцы полагалось быть окнами, через которые можно увидеть гнилую сущность. Однако это были всего лишь глаза, неживые и пустые. Ему, как созданию Джэхёна, хотелось заполнить взгляд своего породителя счастьем. Отчаянно хотелось стать тем самым, кого называют «любовью всей жизни» и навсегда остаться единственным в его сердце. Но, теперь, он наконец прозрел; Тот, кто лежит в отключке на кожаном диване в кабинете Джэхёна — может им стать. Заполнить пустоту. Он чувствует это всей аффирмацией души. Тэн сам себя не узнавал. У него дрожало тело, поскольку где-то в душе он боялся только одного — что его прогонит Джэхён… Что когда-нибудь перестанет быть ему нужным. Мужчина застывает перед закрытыми дверями, затем обессиленно опускается на пол по стене. Ослабляет узел галстука. Ждёт, когда его хозяин выйдет и скажет, что ему делать дальше… Вот только на самый главный вопрос: «Что ему делать со своими чувствами к нему?» ответа не даст. Дверь снова открывается и в проёме стоит Джэхён в расстегнутой рубашке. Значит дело оставалось за малым… Тэн был лишним. И осознание этого острием ножа по его сердцу. — Я не нужен тебе больше? — срывается с губ прежде, чем он успевает подумать. — Нужен. Но не сейчас. Завтра. Сегодня ты сделал достаточно. Молодец. Будь к утру у меня, — Закрывает дверь перед его носом на ключ — раз и навсегдаизбавляя его от пустых надежд. Тэн опустошён и разбит. Но благодарен. Теперь… он в каком-то смысле освобождён от необходимости любить этого мужчину. Всё чего ему хотелось это — утопить свой проигрыш на дне стакана венецианского хрусталя где-нибудь в чертогах Англии. А ещё лучше на родине. Где он ощутит долгожданный покой. Тем временем, переполненный желанием Джэхён и бессознательный Тэён остались наедине. С каждым шагом, одежды на демоне оставалось всё меньше и меньше. Ткань слетела на пол, прокладывая дорогу к Ли Тэёну. И хотя он был похож на хищника, который вот-вот наброситься, не торопился прикасаться к чужому телу. Терпеливо ждал, когда всё-таки придёт в себя и начнёт осматривать всё вокруг. Бессознательность оставалась недолго. Ощущение до боли знакомого запаха сандала согревали Тэёна, как и шелка объявшие его тело. Открывая глаза, он болезненно простонал в приступе мигрени. Приглушённый свет; Тёплый жёлтый сменялся красным. Рядом тело сковывающее его движения и чего-то холодного на запястье. — Не понимаю, откуда у тебя такая власть над моим несуществующим сердцем? — Голос прямо над ухом отрезвляет сознание. — К-кто ты такой? — Испуганно задаёт вопрос Тэ. Стоило ему пошевелиться, как загромыхал браслет сдерживающий его запястье. — Тише, здоровяк, — Голос Джехёна усыплял бдительность, привлекал и зачаровывал. Мужчина привстает на локти, лежа на боку. — Я бы этого не делал. Ещё поранишься… — Но это лишь ещё больше подстегнуло Тэёна лихорадно задёргать запястье. — Кажется, мы не с того начали. Ладненько… Меня зовут Джэхён. Я владелец ночного клуба «Libertine». Тебе это о чём-нибудь говорит? Ну, конечно же, да. Ты ведь наш постоянный клиент как выяснилось. — Я бываю здесь не так часто, — Попытался отодвинуться к стене Тэён. Сил не хватало, чтобы перевернуться, ни то что говорить… — А судя по описанию бармена и отчётность администратора, я могу заявить о том, что ты… нагло мне врёшь, — Смеясь, аргументирует Джэ. Пододвигается ближе, нависает над ним так, что, Тэён оказывается на спине и лица застывают друг напротив друга. До губ оставалось несколько миллиметров… Бледные от неких изменений в организме — у Тэ и алые, словно спелая вишня, — у Джэ. — Эй, мистер, — Дрожит голос Ли. — Что вы задумали?! — А на что это похоже? — Мужчина кладёт руку на спинку дивана на уровне чужой головы, заключая человека в ловушку. Ну… бывшего человека. Во взгляде, которого можно разглядеть насколько опасен для него Джехён. — Ну чего ты? Я что так ужасен, что смахиваю на чудовище?! — Но не на Святого, это — точно! — Вырывается дерзость из его прелестного ротика, который в испуге спешит закрыть свободной ладонью. Джехёна переполняет странное удовольствие. Оттого расплывается в ухмылке. — Ты прав, им меня не назовёшь. Да и ни к чему. Как и тебя, в прочем, Ли Тэён-ши… — Что Вам от меня нужно? — Мне нужен ты, — блеск его угольных глаз, чёрной воронкой засасывают Тэ в бездну. К великому стыду Тэёна, это притяжение чертовски приятно. А флюиды излучают Смертельный покой. — И когда я говорю «ты» — я имею ввиду всего тебя. Сказать почему? — Нет, сначала я, — осмелился дерзить Тэён. Мужчина хватает Джэ за запястье в попытке привстать. — Меня мало волнует, что у Вас тут твориться или в какие игры играете с клиентами. Я не скот, чтобы принадлежать кому-то. И, кстати, господин «Владелец клуба», я собираюсь врезать Вам, если не отпустите. Джэхён застыл в изумлении. Давно с ним никто не говорил так невежественно. Он так отвык, что ему все подчиняются, что забыло какого это — иметь дело с людьми. Демон рассмеялся от души. Как, если бы его, таким образом, пробудили от долгого сна. — Вообще-то ты и так уже мой. Но я так хотел посмотреть как ты показываешь мне свои молочные зубки, что не удержался… — Джэхён присел рядом, на край дивана. — Отныне доктор Ли принадлежит этому месту. Поскольку выбрал жить, а не умереть. — Что за бред ты несешь? — Повысив голос, Тэён злит этим Джэхён, так, что его грубо берут за горло, придавив к дивану. — Ты почти умер… — Сказал Джэхён, любовно проведя большим пальцем по его нижней губе. Безусловному контролю он учился по сей день. Но, когда рядом кто-то вроде Тэёна… Труднее всего. — А я вернул тебя обратно из той дыры, куда тебя отправила Смерть. — Но… Как?! — в ужасе спрашивает Тэ. В глубине душе он догадывается, что могло поспоспособствовать его якобы «смерти», но, боялся признать. В голове начали вырисовываться обрывки воспоминаний злополучной недели… Расставание с невестой, кончеевшееся тем, что на него обрушилось давление со стороны обеих семей… Кризис в компании… Его срыв… Несколько инъекций метадона… Клуб. Он под алкоголем и психотропными препаратами… А потом как в тумане. Никаких признаков того, что это было именно с ним. Мысли, которые были постоянно спутаны от наркотических веществ, больше не мучали Тэ. Прояснилось сознание, а ритм сердца и дыхание стабилизировались. — Врать не стану, было непросто, — вздыхая, ответил Джэхён. — Сейчас это трудно понять. А мне, признаться честно, ещё тяжелее объяснить это вкратце. То что за собой несёт твоё чудесное перерождение не похоже на кубик рубик, который можно собрать в два счёта, даже если знаешь комбинацию. Для того, чтобы понять — нужно время. А для того, чтобы принять может понадобиться не одно десятилетие… — Неужели? — Тэён скептически повёл бровью. — Во что же такое я вляпался? Что же ты такого сделал для меня, чтобы сохранить мне жизнь? И самое главное… Кто ты? Не уж-то с Богом дружишь? — Демон Астарот, — Признаётся с загадочной ухмылкой мужчина. — Демон первого чина, на коротком поводке у тёмного Владыки Люцифера и, по совместительству, его — правая рука здесь, на Земле. И, к счастью, не говорящий с вашим Богом по телефону каждый вечер, — Саркастично хмыкнув, Джэхён пододвигается ближе к Тэёну и любовно проводит по его шее пальцами, вырисовывая узоры понятные только ему. Продолжает: — А что до тебя, то, договор, который мы заключили в момент твоей неизбежной гибели имеет силу, но, не закреплён одним очень важным условием, — Низкий голос подобно бархату ласкал слух. Тэён был трезв, но находился в каком-то гипнотическом состоянии. А потому не мог понять… Это — побочный эффект от алкоголя его так разгорячил или это возбуждение… от Джэхёна. Второе казалось исключением, поскольку его никогда не привлекали мужчины. Бред, да и только, — подумал Тэён. — Предположим, я поверю, во всю эту эзотерическую ересь, — Тэён натянул кривую улыбку. — Где гарантия того, что этим условием не будет «Принести кого-то в жертву?» — Как на счёт моих губ? — Невинно похлопав глазками, предлагает Джэхён. И самому дьяволу понятно, что он лукавит. Просто толкает на искушение ради выгоды. — Они станут моим гарантом и ключиком к твоей свободе… — Не смешно, — Закатывает глаза раздражённо и срывается с места. Наручник сковывает его движения. — Блять… — Не хочешь целовать тогда слушай. Пока ты — человек тебе скрытен мой мир и секрет, который объединяет это место… Людей, принадлежащих ему. Поверь не всем, как тебе посчастливилось встретить кого-то вроде меня. Особенно тем, кому написана на самом роду смерть. А ты так… — Не отрывая взгляд он губ Тэёна, Джехён с мучительным желанием — поцеловать, объяснялся. Тягучее вздохнул почти в губы: — Ты так отчаянно цеплялся за свою жизнь, что я… Меня это подкупило. — И что? — Дрожа от нетипичного страха перед неизвестным, вопрошает Тэ. — Ты просто сделал меня кем-то… — Осёкся, не совсем понимая, что хочет сказать. Он сбит с толку. — Кем-то или чем-то ради забавы? Ради того, чтобы я стал частью твоего клана?! Ну или как ты там называешь свою секту… — Нет. Став членом моей семьи, ты обеспечил себе место в длинном иерархическом строе. С привилегиями, как у представителя высшей особи нашего вида, с неиссякаемым запасом жизни и возможностями. А это куда больше, чем может позволить себе нейрохирург доживающий свой короткий век… Тебя бы никто и не вспомнил. Это очень печально. Почему-то в его словах Тэён долю правды. В них был смысл, которого он всё это время избегал. — Мне нужны… — Доказательства? — Расплылся в широкой улыбке Джэ. — Я понимаю. Я готов предоставлять их тебе на протяжении всего твоего существования. Я докажу, что ты теперь особенный… Что твоя жизнь не просто «миг», а целая история с продолжение на приквел. Думаю, что ты уже чувствуешь как каждая клеточка твоего тела издаёт импульс. Это намёк на ряд изменений в твоём организме. Есть и обратная сторона… Ты можешь умереть в течении суток после пробуждения. — Что? — Я плавно возвращаюсь к той части, где есть важное условие для закрепления договора, — Смеясь, поясняет Джэ. — «ill bacio della morte»… Важным условием, которое делает моим слугой в обмен на жизнь — «Поцелуй смерти». — Я не… — Знаешь как говорят? «Я не хочу ничем обладать, пока не найду себе место, в котором мне будет комфортно». Этого же я желаю и тебе. — Я уже не маленький и давно не верю в сказочки про духов и демонов. — Боюсь, что придётся. Начинай верить в сказочки о демонах, ведь ты теперь в одной из них… — Договаривает Джэхён с придыханием, притягивая Тэёна за шею. Впивается в губы жадно, не давая и шанса к отступлению. Тэ не успевает среагировать, приоткрыв свой ротик для проникновения ненасытного языка. Отпрянув от жаркого поцелуя, заключает: — Человеческое отчаяние может открыть любую дверь. И, может быть, открытая отчаянием дверь в силах изменить божий замысел. Мне плевать на правила Вашего Бога. Я беру всё, что хочу и кого хочу. — Вот только… ты ещё не услышал моё, человеческое, мнение на этот счёт, — с нажимом прорычал Тэён. Вздёрнув гордо подбородок, толкает Джехёна в грудь, отталкивая. — Если думаешь, что я сдамся тебе без боя, то ошибся. Ты и понятия не имеешь на что способна так называемая «слабая особь». Не на того человека ты нарвался, Чёрт! — Как интересно, — С блеском в глазах, подметил Джэ и наклонился к лицу возлюбленного. — Я бы с удовольствием посмотрел как ты будешь бороться… с этим безумным миром, с самим с собой и… со мной. Будущее довольно непредсказуемо. И, Тэён… Ты ещё удивишься как чужеродное и незнакомое, рано или поздно, становиться родным. А время… таким зыбким. — И что теперь? Ты просто запрёшь меня здесь? — С ненавистью парирует мужчина, закипая. — Я бы назвал это способом «защиты». Я ведь не деспот, золотко, — Смеясь, отмахивается демон. — Ты сам попросишь меня об этом однажды. Когда поймёшь, что без меня тебе не выжить и не найти места среди людей. Твой особенный дар… ещё не дал о себе знать. Такое нестабильное положение может стать опасным для тебя. — Мне не нужна ничья помощь, чёрт тебя дери. Я взрослый мальчик! — Наркомана с комплексом неполноценности и упрямым характером нельзя назвать самостоятельным. Ты уязвим и слаб. Сейчас то может всё и хорошо. Но это ненадолго. Только благодаря мне ты можешь сидеть и спорить со мной… Другой шанса не будет. Хочу, чтобы ты запомнил, что теперь ты часть чего-то большего и незримого для других. Тэён нехотя кивнул. — Хочу познакомить тебя с клубом и его обитателями. Отныне и навсегда - считай его домом…