Рушатся повсюду многоэтажные здания, плещет огненно-рыжая лава, разъедая уставшие глаза ядовитым светом, из-под земли выскакивают змееподобные монстры, в воздухе кружат существа, похожие на фениксов; ни с того ни с сего вздымаются огненные вихри, разламываются надземные дороги и мосты, летят какие-то машины — творится сущий хаос, в котором нужно выжить, который нужно сдержать любой ценой. На одной из крыш грязно-серых домов попадается бирюзовый круг со странным, но давно привычным символом, восполняющий психокинетические силы. Вот оно — б у д у щ е е . Взлёт. Прыжок. Падение. Она хватается и держит его руку, они летят сквозь пепел и жар, отводят огонь в сторону, заставляют монстров растворяться в пыль. Обходят ржавую торчащую арматуру, уворачиваются от горячих обломков. Постепенно настаёт вечер, если это вообще можно так назвать — это почти неразличимо внешне, ведь никогда не свободное небо всегда заволочено чернющими жгучими тучами, состоящими из дыма и пепла, пускающими смертельные разряды молний, а в городе всегда царит ярко-рыжий свет и взрывы, порождающие ядовитые газы, от которых неистово дерёт глотку. Двое подростков прячутся в штабе на краю города, доселе каким-то образом целом, лишь покрытом трещинами, почти полностью облупившейся краской и испачканном чёрной сажей и копотью. Здесь почти всегда можно было найти спасительную прохладу, или, по крайней мере, не раскалённый воздух. Здесь не так сильно давило в лёгких.
— Когда всё это кончится, Блейз? Когда? — Сильвер хватался за голову, сидя на старой кровати рядом с напарницей.
— Сильвер, успокойся, — ровно отвечала та, не изменяя серьёзного выражения своего лица.
— Да никогда это не кончится... Это очевидно.
Девушка тяжело выдохнула и прикрыла глаза. Брови её не переставали хмуриться.
— Да не переживай, Сильвер. Всё образуется. Я прошу тебя, успокойся... — под конец пирокинетик перешла на подрагивающий шёпот, закрыв лицо левой ладонью. Парня тронуло нечто вроде стыда: ей ведь тоже ничуть не лучше, а она же ещё и держит всё в себе...
— Извини, пожалуйста... Я не хотел...
— Не вини себя. Не ты же устроил всё это. Я знаю, что тебе тяжело, — психокинетик положил руку на её плечо. — Я не хочу всего этого...
Принцесса зажмурилась, затем резко вздрогнула. Сильвер понял, что она плачет, хотя изо всех сил сдерживается... Но зачем? Разве она не может рассказать о своих истинных чувствах единственной личности, оставшейся в её жизни? Он притянул её к себе, стараясь заключить в объятия. Блейз пару секунд сопротивлялась, а затем резко повернулась к другу и уткнулась лицом в родную грудь с таким родным сердцебиением, трясясь от слёз. Послышались надрывные всхлипы. Парень прижал подругу к себе и закрыл глаза. Главное — не спугнуть, не смутить её и её бессилие сейчас. Защитить.
У него ведь тоже наворачивались слёзы, но что-то не позволяло ему расплакаться. Возможно, то же, что не даёт расплакаться его спутнице? Странное чувство... долга перед ней? Желание спасти? Неважно! Ему всего лишь хотелось жить. Он мечтал жить, мечтал дышать и любить её. Она ведь тоже об этом мечтала. Но так боялась сказать, боялась р а н и т ь ...
Только участилось дыхание, занеистовствовал пульс, только зажгло в глазах. И зажгло где-то в самом сердце. В самой глубине затеплилась неприметная, совсем тихая, горькая радость.
"Она мне верит."
"Я ему верю."
— Л-ладно, — Блейз отодвинулась от друга, вытирая слёзы с покрасневших воспалённых глаз. — Вроде бы легче немного... С-спокойной ночи.
— Спокойной ночи... Я буду здесь, рядом, не бойся.
Зачем он это сказал? Честно сказать, он и сам не понял. Но от этого в душе разлилось какое-то тёплое чувство, пересиливающее боль.
"Однажды она поймёт, что может доверять мне. Я хочу, чтобы она могла называть меня другом. Хотя бы другом. Я хочу хорошего будущего. Будущего с ней."
"Почему я так холодна к нему? Иначе не выжить. Чуть расслабишься — и уже на волосок от гибели. Сильвер, прости меня. Я не могу иначе. Когда-нибудь мы найдём выход!"
Неспокойный сон раз за разом окутывал воспалённые разумы. Истезанные временем кровати ночь за ночью оказывались пристанищем уставших юных воителей. По кое-какой потёртой подушке растрепались скорее длинные белобрысые волосы Сильвера, зачастую и при бодрствовании образуя на его голове какой-то спутанный бардак. Точно так же падают на лицо, умиротворяющееся лишь во сне и при короткой дрёме, стриженые под не очень ровное каре пряди Блейз, странно оканчивающиеся тёмным тоном.
Четырнадцатилеток не покидают мечты о хорошем. Мечты о прощении тех грехов, которые натворил весь мир, что заслужил этого — вечного царствования Пламени Бедствий. Как это началось? Им невдомёк. Но, раз они имеют представление о дружбе, чести и счастливой осмысленной жизни, а не голом выживании с одной лишь целью — не бросить друг друга, значит, они видели что-то такое — хорошее, настоящее, — но не помнят, когда. В детстве ли, в прошлой ли жизни, другой временной линии... А может, это лишь воображение достроило всё по рассказам давно забытых личностей.
Любые мечты исполняются, если только вложить в них все силы — до капли. Или же если дан шанс начать сначала.
***
Сдержанная, скромная, не любящая, когда кто-то называет её по титулу, не принимающая излишней шелухи в виде подобострастной лести, Блейз несла на своих плечах огромную ответственность, несвойственную девочкам её возраста. Однако в первую очередь она — принцесса, она должна править и мудро разрешать проблемы родной империи Сола. Она не была окружена таким уж множеством друзей или доверенных лиц; главная задача большинства придворных — подмазаться, а, следовательно, и врать. Это и заставило девушку сделать главными чертами характера проницательность, молчание и недоверие. Масла в огонь подливал лишь само пламя принцессы-пирокинетика, не совладавшей с планемем в детстве и отпугнув от себя людей, особенно сверстников. Сколько ей лет, хочет она того или не хочет, справилась ли она с ним теперь — уже неважно.
А вот Сильвер высокими кровями не отличался. У него был характер крайне доверчивый, наивный; парень не всегда поимал сарказм и юмор, ходил взъерошенным, зато никогда не жалел себя ради других. Его выделяло наличие сумашедшей силы — психокинеза (когда его спросили, в чём разница между ним и телекинезом, он отвечал, что психокинез — это то же самое, только гораздо круче), с помощью которого двигал предметы, летал, образовывал защитные поля, переливающиеся бирюзой... В общем, сила под стать могучему воину, а не подростку с доверчивым открытым сердечком и большими детскими глазами.
Они были из двух различных измерений; она — из настоящего, он — из будущего; она говорит тихо, размеренно и звонко, его же слова чаще всего вырываются хрипловатым привизгом ломающегося голоса. И каким образом эти двое, совершенно противоположные, имеющие общим лишь цвет глаз и большие способности, могли встретиться?
Людей сближают трудности. Воля Изумрудов Сола и кавардак в будущем призывают их на помощь туда, где влип в очередную переделку вездесущий Соник со своей неразлучной компанией. Со временем и им пришлось стать частью этой команды, сражающейся то с катаклизмами, то с давно приевшимся безумным гением.
Они помнят и Пламя Бедствий, и разрушенный город, и стену недопонимания — всё помнят... Воспоминания даже при перезапуске Вселенной не стираются до конца.
***
— ...Я не знаю, что делать... Я боюсь их подвести. Я должна, понимаешь? Я должна! — с дрожью в голосе пыталась подавить слёзы принцесса.
— Блейз... — Сильвер тепло сжал ладонями её опущенные от усталости плечи. — Мы ведь с тобой, помнишь? Ты не одна! И мы справимся!
— Ты всегда говоришь так... — беззлобно заметила девушка. Но почему ты так уверен?
— Потому что верю в тебя и всех нас. Если я буду верить в поражение, то мы проиграем, а вера в победу приведёт к самой победе!
Пирокинетик промолчала, поджав губы, однако во взгляде её читалась огромная благодарность. Этих слов хватило, чтобы снова поставить её на ноги и успокоить; слова были произнесены правильным человеком, тем, которому она изливала свои тревоги и радости, тем, кто доверял ей всё — от мимолётных диаложеков до сокровенных секретов.
— И всё же я знаю, когда ты перестаёшь верить, — наконец сказала Блейз уже с большей уверенностью в интонации.
— Когда же? — с невинным недоумением спросил Сильвер, заметив неловкую, но искреннюю улыбку на её губах.
— Никогда. Поэтому я так люблю тебя, — она быстро притянула к себе лицо психокинетика и пылко поцеловала в щёку, а пока тот не успел чего-либо понять, скрыла горячее смущение, прижавшись лицом к его груди. Через несколько секунд опешивший парень всё же пришёл в себя и, широко улыбнувшись, порывисто выдохнул, после чего обнял её в ответ, медленно и тепло поцеловав в макушку.
— Я знаю, Блейз. Ты тоже не сдаёшься. Я тоже люблю тебя.
Щёки совсем скоро остыли; розовый румянец исчез через довольно короткий промежуток времени, сменившись расслабленными улыбками и полуприкрытыми глазами: смущение, вызванное подростковой влюблённостью, мгновенно сменилось таким родством, таким тёплым и нежным доверием, будто никакого смущения и не было, будто они с самого начала были единым целым.
Об этом они мечтали так давно. Так давно хотели хорошего будущего, которое они проведут вместе, и если придётся сражаться — то только бок о бок, плечом к плечу, с незаменимым заветным чувством, что друг на друга можно положиться. Она не позволит никому обмануть своего наивного друга, он не позволит ей раздавить себя обязанностями и собственным долгом. Противоположности ведь притягиваются, верно? Одинаковые же заряды — наоборот, отталкиваются. А значит, таким образом эти двое сумеют сбалансировать тайное рвение друг к другу с аккуратной нежностью и справедливой защитой. Им дали шанс исполнить эту мечту — дополнять друг друга, как два осколка разбитого стекла, как два магнитных полюса.
И всё-таки мечты обязательно исполняются, если дать им шанс и приложить усилия. Главное — никогда — слышите?! — никогда не переставайте любить и верить!
