Мгновение в уютной полутьме

У Анны-Луизы сверкающая улыбка, и словно по волшебству, по щелчку пальцев, она привлекательна, она получает всё, чего хочет, как будто притягивает это; у Джулиана — обжигающее чувство вины, отравляющее его благородное сердце за то, что не остановил принцессу, не пресёк порочное влечение неопытной души, а в последствии и сам не смог сдержать порыва. При дворе его считали излишне сдержанным, но не стоит путать это с равнодушием. Истинные привязанности, теплота и любовь раскрываются только в более близком общении. Они фундаментально разные, но похожие одновременно: из общего у них чересчур большая ответственность на плечах и чужие ожидания, оправдывать которые совершенно не хочется. Корона наследницы давит свинцовой тяжестью, и принцессе удаётся ненадолго забыться, стянуть с себя вышколенную улыбку, только когда солнце скрывается за горизонтом и последние отблески заката уступают сумеркам. Когда в полумраке коридоров дворца никто не услышит её тихих шагов по мраморным ступеням, ведущих в комнату учителя, давно насквозь пропахшую его теплой кожей и её духами. Из общего — неудержимое, иссушающее желание на мгновение сбросить маску и утонуть в чужих горячих руках, и поэтому всё, что у них есть — это поцелуи украдкой и сотни мимолетных прикосновений: стереть помаду с щеки, поправить выбившийся из укладки локон, дотронуться в слепом, отчаянном порыве оказаться ближе. Девушка не может утолить в себе эту жажду, её к Джулиану тянет до того непреодолимо, что облегчение затапливает волной, когда после двух глухих стуков дверь распахивается и мужчина притягивает её к себе; его запах окутывает со всех сторон, забивается в нос и голову кружит как от алкоголя. — Тебе нельзя сюда, Анна-Луиза, — сдавленно шепчет он прямо в её волосы, пока ещё сильнее обнимает, лишая собственные слова всякого смысла. Она лишь слабо дёргает плечами, щекой прижимаясь к его груди — сердце учителя стучит в два раза быстрее положенного, и принцесса слышит отчётливее каждый его удар. — Я не видела тебя целый день. И очень соскучилась… Джулиан смотрит ей в глаза бесконечно долгие секунды, а потом целует так, что её собственное сердце пускается в сумасшедший танец и где-то за рёбрами ослабляется, распутывается тугой комок; словно кровь внутри успокаивается, разбегается по венам, и дышать получается проще, чем когда-либо. — Твоя матушка надолго задержится в столице? — негромко спрашивает Анна-Луиза позже, пока её пальцы сами неспешно выводят узоры на предплечьях мужчины, желая не столько услышать правду, сколько лишь его голос — низкий, но ласковый, с легкой хрипотцой, внушающий спокойствие только одним своим глубоким тембром. — Нет. Она останется у сестры на пару дней, а затем поедет к морю, подлечить здоровье. Знаешь, мне кажется, королевский советник подозревает, что между нами есть связь. Поэтому мне важно, чтобы ты вела себя вдвойне осторожней, — она кивает согласно и оставляет поцелуй на щеке мужчины. Джулиан устало вздыхает и натягивает на них обоих одеяло, позволяя принцессе уткнуться носом в ямочку под шеей и обнимать себя поперек живота; глубоко внутри зарождается нечто на грани привычки — сродни алкогольной или наркотической, только в разы сильнее, до боли и смертельного желания. Эти прикосновения для них — потребность, нужда, необходимость; на его спине следы от её ногтей, на её бёдрах — расцветающие синяки, в извинение зацелованные десятки раз. Робкий луч на рассвете, пробивающийся сквозь задернутые шторы, никогда не оставляет им выбора, и Анна-Луиза в такие моменты желает от короны отречься, лишь бы ночь подарила ещё хотя бы мгновение в уютной полутьме его спальни. Чтобы в последний раз пробежаться пальцами по сильным мышцам и оставить поцелуй в уголке губ, прежде чем они вернутся к положенным ролям и общая ответственность будет ощущаться привычной тяжестью; прежде чем дворец проснётся и всё возвратится на круги своя. Успеть прикоснуться ещё раз, пока солнце лишь поднимается над линией горизонта.⠀⠀