В оранжевых носках

Так уж вышло, что наши родители посвятили свою жизнь юриспруденции. И стали в ней настоящими корефеями. Это безусловный повод для гордости, но не в момент, когда понимаешь, что, существуй подходящая статья в официальном законе, собственные мать или отец лично бы упекли тебя за решётку. Двоюродное родство — просто прекрасная вещь. Не так утомительно, как родные братья или сёстры, по ним успеваешь соскучиться, они знают тебя лично, но могут и дать совет со стороны.. Да и воспринимается иначе. "Ну он же мне не родной брат". Самое интересное — генетически так и есть. Место для иронии везде найдётся. Иногда сухие факты "отдалённого родства" способны оправдать даже самую неродственную близость. Комфортная обстановка утренней кофейни в закоулках центра Рейкъявика. Немного охота лениво вздремнуть от уютной атмосферы, созданной ароматом свежих булочек. Но кофеин отрезвляет. То маскулинно хмуря брови до состояния прямой полосы, а то привычно поднимая их и демонстрируя слишком глубокие для своего возраста пролёгшие на лбу морщины, он увлечённо печатает что-то в своём ноутбуке. Кстати, брендовом. Вот такие мы антикапиталисты. Я даже и не заметил, как провёл около двух минут за автоматическим действием перемешивания сахара в кофейной чашке. Причина отключения от систем разума сидела прямо напротив. Нижнюю часть лица за ноутбуком прячет. Провокатор хренов, додумался. Справедливости ради, нижняя едва ли уступает в красоте части верхней. Глаза бегают по электронным строчкам за бликующими стёклами кругловатых хипстерских очков. Он особенно потрясающ, когда занят. И совместное нахождение для меня превращается в челлендж. Подрочить ногами, находясь в общественном месте? Если отбросить ханжество — не самая плохая идея. И я вызываю огонь на себя. Отвлечь любой ценой. Даже жаль рушить такую картину деловитого переводчика сценариев. Но я хочу получить ачивку. Мысок кроссовка упирается в задник кроссовка другого, лёгкий нажим.. У меня сегодня особенно дурацкие оранжевые носки. Отличная униформа, чтобы заняться прилюдным петтингом. Почти сползаю со своего стула, и чудом не затягиваюсь под стол целиком. Собственный рост меня устраивает вполне, но в такие моменты я завидую Маттиасу. Словно услышав мысли из моей головы на данную тему, самый занятой антикапиталист этого кафе замер во взгляде и перевёл взор поверх ноутбука прямо на меня. Ну вот. Собирался тихонечко вздрочнуть человеку, но под таким взглядом сейчас сам в штаны кончу. Это надо видеть. Не злость, не раздражение, не растерянность.. Многозначительнее. "Ты охуел?". Понятное даже через очки. Каким бы ни был мой рост, при необходимости дотянуться проблем я не имел никогда. Крошечная кафешка внушает доверие. Ноутбук точно никто со стола не стащит. Откуда вообще в моей голове такие рационалистичные мысли? Скорее всего, влияние очков. Как-то слишком сложно от них оторваться. Да. Не успеваю проводить мысль, та вылетает из головы самостоятельно. Этот хренов доморощенный переводчик после ноутбука возомнил себя гением техники, и теперь он самоуверенно переключает мои раздумья, применяя физическое воздействие. Даже не потрудившись хотя бы приличия ради снять очки с переносицы, вдалбливается мне в задницу прямо в туалетной кабинке. Задница-то давно привыкшая. Но эмоциональные аспекты летят вне контроля каждый грёбаный раз. Это прозвучит слишком иронично для борца с капиталистической системой, но.. Молчать я не могу. Зато Маттиас надёжно хранит молчание за двоих. Он издевается в качестве мести за подлую провокацию посреди рабочего процесса, наблюдая со своей стороны "миссионерской стоя" ещё более занятым взглядом, чем при работе с текстовым редактором. И закрывает мне рот до издевательства простым жестом. Ну ты бы хоть руки помыл, серьёзно. Галогеновые лампы накаливания заставляют не только драгоценности блестеть переливами. Медленно, тягуче разлепляю пальцы под соусом пока ещё тёплой спермы. "Всё, что вы хотели знать о Маттиасе": принципиально отрицает саму возможность кончить внутрь. Сначала было смешно до переменных шуток про затянувшееся рабство гетеросексуальности. Потом мне просто приходилось молча оттирать с кожи непокорный для простого споласкивания белок. Маттиас привычно красиво, чуть надменно ухмыляется собственному отражению. И синхронно со мной споласкивает руки. Чувствую, просто ощущаю над собой эти флюиды торжества. Всё-таки сумел пропихнуть в мой рот свои немытые пальцы. Гигиенический извращенец. Странное дело, злиться на личные провокационные заскоки, если учесть соль ситуации. Долговязый, в своей белой водолазке, синем клетчатом пиджаке, просто так раскачивается на мысках и домывает руки раньше меня. Небрежно стряхивает капли в раковину — лень тратить время на сушилку. Не успеваю перехватить быстрый жест — капли от поднятых ладоней намеренно летят прямо в лицо. Жмурюсь и восклицаю ненормативное междометие. В зашедшемся дыхании различается привычный бесшумный смех. Куда там успеть обидеться или хотя бы нахмурить брови — подходит одним длинным шагом и захватывает тонкие губы в искренний поцелуй. А мокрые ладони — куда-то за уши. Специально. Он всё делает специально. Даже возможные случайности заранее обдумывает. Вот же ублюдок. Остаётся только попытаться цапнуть за кончик языка. Word мигал тонкой полосой курсора в открытом документе. Ноутбук спокойно дожидался нас на столике. И не только ноутбук. Мои кроссовки так и стояли под столом. Вот как может затуманить разум запретный плод. Побарабанив ступнями в оранжевых носках по кафелю с подогревом, я жизнерадостно улыбнулся. Так мы и решили. Теперь цвет моих носков, надеваемых перед походом в людное место — секрет для Маттиаса. Потому что я в любой момент могу внезапнейше оказаться в оранжевых носках. И отныне мы оба в курсе, к чему это. Клянусь, однажды я припасу отдельную оранжевую пару. Чтобы, разувшись на пороге, торжественно щеголять в ней на большом семейном ужине.