С Новым годом, chico

      Пряжки, шнуровка, петли - все должно быть тщательно закреплено, застегнуто и скрыто. Карманы - обязательно потайные, считая и те, что невидимы. И, конечно же, слои одежды, много слоев. Как листья ясеня внутри почки. Как кокон бабочки.       Первым летит на землю камзол, крест-накрест взмахнув ремешками, вслед за ним струится вниз кольчуга. На каждой перчатке нужно распустить по три застежки, на поясе четыре, а уж сапоги - настоящая система обороны. От кого он так защищается, если истинный враг всегда таился внутри?       Он переступает босыми ногами, делает осторожный шаг и замирает, когда его подошвы касаются жестких стеблей травы, кусочков коры и сухих сосновых игл, которыми усыпан маленький лесной пляж. Они поддразнивают, колют, пытаются царапнуть, а прохладные струйки песка, наоборот, ластятся и гладят. Эти ощущения такие острые, свежие, неужели он не испытывал ничего подобного раньше? Он... нет, не он сам, а тот, другой... который был вместо него? Который раньше был им...       Он называет себя Локи, но того, кто носил это имя, давно нет. Его призрак, смутный отблеск, дальний отголосок - вот что такое нынешний Локи, копия в чужом теле. Но и это тело в одночасье изменилось, и что теперь осталось от него? Он медленно подносит к глазам свои руки, изучает их с недоверием, будто лишь теперь обнаружил их существование. Узкие сильные кисти, тонкие длинные пальцы, безупречные инструменты мага. На ногти нанесена колдовская защита, которую все остальные принимают за черный лак: каждый кончик пальца - как темная поверхность зеркала, в котором отражается лишь провал в бездну. Он поворачивает руки ладонями к себе и коротко, прерывисто выдыхает, когда замечает, что на каждой из них линия жизни расходится надвое. - Любуешься? Да, таким мог стать и я, но ты не дал мне вырасти, - разрезает тишину звонкий детский голос. Малыш Локи. Его жертва и его альтер эго, голос прошлого и голос совести. - Хорошо ли тебе в краденом теле?       За свою долгую жизнь (свою ли?) Локи так часто приходилось слышать обвиняющий тон, что теперь он почти непроизвольно огрызается в ответ: - Я перевертыш. Привыкну. - Задумайся... - начинает было мальчик, но Локи перебивает: - Я сейчас не хочу думать, я хочу чувствовать. Хочу понять, как это - быть.       Малыш отходит в сторону, отщепляясь от Локи, словно вечерняя тень, становится почти реальным, смотрит на него исподлобья: - А тебя на самом деле и нет. Я был, меня звали Локи. А ты - морок, который пытается окончательно присвоить это тело и вжиться в него.       Истинный Локи исчезает, а тот, кто считает себя его копией, остается в одиночестве на берегу безмолвного озера, затерянного в безымянной чаще. - Я есть, - шепчет он. - Я все-таки есть. Чтобы быть вором и убийцей, нужно существовать.       Он спускается к воде и ищет свое отражение, не зная, кого он там увидит. Поверхность озера прозрачно-серебристая, с едва заметным намеком на розовеющее утреннее небо, гладкая и кристально чистая, и Локи склоняется к ней, сдерживая дыхание, как будто боится замутить ее. Но вода спокойна, она остается ровной, как зеркало, и позволяет Локи рассмотреть себя. На миг он совсем перестает дышать, у него перехватывает горло. Он видит, что красив - красив впервые в жизни. У него юное лицо с тонкими чертами, широко распахнутые яркие глаза, брови вразлет, которые сейчас страдальчески сведены в сомнении, в неверии. О, Малыш был прав, это действительно не он, прежний Локи никогда не был хорош собой... и именно поэтому он теперь не в силах отказаться от этого тела и признать его чужим. Мелькает надежда, которая посещала его уже много, много раз, но никогда не оправдывалась - и никогда еще не была так близка к исполнению: возможно, теперь он сумеет понравиться? Таким его смогут принять? По озеру пробегает рябь - или это Локи чуть заметно дрожит. Он протягивает руку, точно пытается разгладить воду... - Chico, куда тебя несет, купаться не сезон! Локи вскакивает на ноги и оборачивается. Стволы деревьев, неясно выступающие из бледной утренней дымки, вдруг кажутся плоскими, нарисованными, и в них появляется остроугольная прореха, как будто из мозаики вывалился кусочек. Через портал на песчаный склон выбирается Америка Чавес, отбрасывая неукротимую копну волос за плечо, и сверлит Локи темными глазами из-под сдвинутых бровей: - Или ты топиться полез? Хотя нет, не твой случай. - Почему? - спрашивает Локи чуть более отрывисто, чем хотел. - Такие, как ты, себя не убивают. - Она не видит странного выражения, мимолетной тенью накрывшего лицо Локи, и продолжает: - Так что ты просто сбежал, правильно? И дальше будешь бегать и прятаться от нас? Америка имеет в виду Молодых Мстителей - компанию друзей, к которой на время прибился Локи. Как всегда, не без скрытой причины и не без выгоды для себя - ведь именно с их помощью он получил столько магической силы, что его новая оболочка мгновенно повзрослела... что он повзрослел. - Я не хотел причинить вам больший вред и не хотел быть прощенным за тот, что уже причинил, - Локи смиренно склоняет голову. - Быстро же ты переобулся на ходу, - усмехается Чавес и в ответ на его удивленный взгляд поясняет: - Я не про настоящую обувь, chico. Ты фиг знает сколько времени был весь из себя Ктулху, а потом возвращаешься в виде послушного милого котика и хочешь, чтобы все разом забыли о твоем прошлом. - Клянусь, я изменился. Я не такой, каким меня знали в Асгарде, и даже не совсем такой, каким я был при первой встрече с вами... - Это точно, еще на днях ты был похож на ребенка. Удар настолько сильный, что Локи его пропускает. Америка замечает его состояние, и, пока он хватает ртом воздух, спускается к нему, заставляет присесть на торчащую из песка корягу и сама усаживается рядом. - Chico, ты как? - Все в порядке, - шепчет Локи побелевшими губами. - Слушай, chico, я, наверное, не успела прочувствовать всю глубину твоей драмы - если помнишь, мы в тот момент были немного заняты, сражались с Матерью-паразитом, - говорит Чавес. - Но ты и вправду можешь попробовать все заново. Начать все с чистого листа, с новыми людьми... - Я уже начал с вами. И облажался. Они молча сидят рядом. Чавес машинально взбивает кедами песок, поднимая маленькие песчаные бури. Одна из них выбрасывает на поверхность пустую змеиную шкурку, сухую, невесомую, будто опавший лист. Локи подцепляет ее, гладит, кончиком ногтя отгибает чешуйки. Кажется, что они прозрачные, однако они слабо отсвечивают голубым, золотым и зеленым, у них нет цветов, но есть их отголоски. Локи растягивает выползок между пальцами. Змея, которая оставила его - сколько раз она уже сбрасывала шкуру? Сколько раз перерождалась? Нет, поправляет себя Локи, это не перерождение, а всего лишь смена облика. Переодевание. Костюм для новой роли, если угодно. Неожиданно Локи спрашивает небрежно-шутливым тоном: - А из меня действительно вышел "милый котик"? - Да ты и впрямь за секунду делаешь развороты на сто восемьдесят градусов, - неодобрительно говорит Америка, но отвечает на его вопрос: - Не знаю, на мой вкус ничего особенного. Но-Варр считает, что вполне симпатичный, может, только нос не очень... - Это легко поправить, - усмехается Локи. - Я могу разозлить тебя, ты дашь мне в нос, и... - Приму к сведению и буду бить в глаз. - Так даже лучше! Тогда я стану похож на Всеотца, может, после этого он окончательно признает меня! - У тебя не только с Матерью проблема, а еще и с отцом? Короче, chico, ты реши для себя, - Чавес поднимается на ноги. - Либо ты что-то в себе меняешь - и я сейчас говорю совсем не про внешку. Либо оставляешь все как есть и плывешь по течению, это у тебя здорово получается... Да что я тебе, психотерапевт, что ли? - перебивает сама себя Чавес. - Кто такой психотерапевт? Америка объясняет. - Жаль, что у нас в Асгардии таких нет. - Если не найду работу, устроюсь к вам психотерапевтом и по совместительству пластическим хирургом. Ладно, chico, мне пора. Подбросить тебя куда-нибудь?       Локи медлит с ответом. Он смотрит на поваленный ствол, высушенный и отбеленный солнцем и временем, проводит по нему ничем не защищенной ладонью. Дерево старое, гладкое, как кость, но оно красиво и не кажется мертвым. Нет, пока что Локи не желает менять в этой истории ничего. Он хочет и дальше впитывать в себя мир, поглощать все, что он ему предложит. Свежую сладость воздуха, шорохи и шелест, расцветающее вокруг утро. Локи готов принять больше, вобрать в себя еще. - Америка, - говорит он, подбирая с песка одежду, - подкинь меня до ближайшего города. - Окей, - Чавес одним ударом ноги пробивает хрупкую реальность и делает приглашающий жест: - Bienvenido. И, кстати, с Новым годом, chico.       Асгардский принц с любопытством обходит наряженную елку, выставленную возле уличного кафе. Деревце щедро увешано леденцами и пряниками, и не сразу бросается в глаза, что оно искусственное. Локи касается поддельной хвои со смесью удивления, разочарования и настороженности. - Смотрите, смотрите, а то завтра все это уже уберут... А, вы думали, это вправду ель? - понимающе кивает из-за прилавка хозяйка. - Но такая ведь гораздо лучше! Выглядит совсем как настоящая, но куда красивее. И совсем не колет, чувствуете? - Да, я чувствую, - задумчиво произносит Локи. Он поднимает глаза и смотрит просительно, с подкупающей улыбкой: - Могу ли я заказать немного мороженого? - Какое вам? Есть мягкое, есть джелато. - Оба! - говорит Локи.       Мягкое мороженое заканчивается быстро. Он лакает его, как кошка, и касается дна стаканчика кончиком языка, чтобы вычерпать его полностью. Джелато более твердое, чуть неровное поначалу, но быстро становится гладким, шелковисто скользящим. Локи медленно обводит языком шарик мороженого - по его краям начинают появляться густые белые струйки, а Локи не хочет уронить ни капли. Краем глаза он замечает, что за ним наблюдает пара, сидящая за дальним столиком. Оба молоды, симпатичны, у обоих загорелая кожа сияет так, что хочется брать с нее свет кончиками пальцев. Они шепотом перебрасываются несколькими словами, а затем парень встает, делает несколько шагов и подсаживается к Локи: - Не хочешь ли составить компанию на часик? - Если и твоя девушка присоединится, - выпаливает принц. Благодаря общению с Тором он знает, что главный ключ к храбрости - не думать. - Вообще-то это была именно ее идея. Словно в подтверждение, его подруга немедленно переходит к ним. Локи облизывает губы, собирая с них каждую нотку сладости, смотрит на обоих и медленно говорит, глядя им в глаза: - Я ведь еще не успел попробовать пломбир. Знаете, такое мороженое, зажатое между двумя золотистыми вафлями.       ...Когда тени городских шпилей показывают полдень, он легко сбегает вниз по лестнице дома, где провел несколько часов. Каждая клеточка его кожи, каждая мышца в его теле поет о наслаждении и боли, томлении и рвущейся наружу силе. Его разлетевшиеся в беспорядке волосы, в которых запутались чужие запахи, его припухшие губы, на которых осталась память о всевозможных вкусах - все это клейма, которыми он пометил себя. Удовольствие приподнимает его и несет воздушным потоком, но маленькая толика усталости тянет к земле, и он останавливается у деревянной будочки, под доской, покрытой меловыми надписями и завитушками, и берет кофе. Уже второй раз за сегодняшний день ему удается убедить продавщицу принять в уплату асгардскую монету, и не с помощью красноречия - лишь взглядом, и улыбкой, и выражением лица.       Темно-коричневая горчинка в аромате кофе приятно бодрит, а рубиновая капелька ликера на дне, наоборот, кружит голову. Хочется двигаться дальше. Видеть все на свете. Все испробовать. Сделать своим. К обычной жажде примешивается жажда обладания, такая знакомая, такая неутолимая. - Почему ты решил, что этот мир должен принадлежать тебе? - раздается тонкий голосок. - Только я чувствую его по-настоящему, - отвечает Локи. - Только я могу оценить. - Ты всего-навсего вор, который умеет лишь одно - брать. - А ты - всего-навсего глава книги про чье-то детство. Но твое время кончилось. В следующих главах герой уже взрослый, я перелистнул страницу. - Никогда тебе не быть героем! Внезапно их безмолвный диалог прерывает щекочущий звук вибрации, и Локи извлекает из кармана старкфон, который начинает выплескивать на стены старинных домов танцевальный ритм: She's up all night for good fun, I'm up all night to get lucky! Звонок от Фандрала, одного из немногих асгардцев, не презирающих земные технологии. - Алло, мой принц! Звоню, чтобы предупредить, что за тобой без промедления пришлют Биврест. - Спасибо, - отвечает Локи. - Хуже некуда, когда Хеймдалль вызывает внезапно - каждый раз чувствую, будто единорога стошнило мне на голову. А что стряслось? - Расскажу, как только ты прибудешь. Но постой, у тебя сломался голос? - Не совсем... ой! На Локи обрушивается радужный ливень, захватывает его и выдергивает из реальности.       Асгардия. Возрожденный дом асов, зависший где-то чуть левее Луны. Копия старого Асгарда, но обновленная, современная, красивая - таким Локи даже готов полюбить свой дом. Легкие, воздушные мосты и эстакады, стремительными бросками перекинутые над зеленой пеной садов, причудливые здания, летящие ввысь и словно увлекающие весь остров за собой... Впрочем, есть и нечто незыблемое - черепаший панцирь обсерватории и каменное лицо Наблюдателя Миров.       Но тут из-за широкой спины Хеймдалля выходит Фандрал, а за ним и Сиф с Вольштаггом. - Почти вся Троица и их верная +1? - не удерживается Локи. - Никогда не понимал асгардской математики. - Не начни ты с первого шага язвить, мы бы тебя, пожалуй, не узнали, - парирует воительница, и принц смеется в ответ: - Сиф, еще чуть-чуть, и ты сможешь быть моим заместителем. - Но ты и впрямь изменился, - в удивлении говорит Вольштагг. - В лучшую сторону, - вставляет Фандрал. - Так что все-таки произошло? Вряд ли вы вызвали меня только чтобы полюбоваться? Хотя... Сиф отодвигает Фандрала, который именно этим и занимается - с едва скрываемым интересом рассматривает Локи, - и переходит к делу: - Брат твой либо околдован, либо помешался. Он ходит от трактира к трактиру и крушит там все, ввязывается в драки. Мы страшимся и за него, и за асов, что могут пасть от его руки, ведомой безумием. Взгляд Локи быстро пробегает по воинам: у Фандрала на лице ссадина, у Сиф поранена рука... - И чем могу быть полезен я? Вы решили принести меня Тору в жертву? - Он зовет тебя, - насупившись, объясняет Вольштагг. - Все время зовет. -...Все равно план неважный, - озабоченно говорит Локи, когда они усаживаются в крылатую лодку и Сиф берет курс на окраину города. - Просто вымани его, прочее же мы сделаем сами, - просит Фандрал. - Огун говорит, что Тор засел сейчас на постоялом дворе, как вепрь в логове, и все, кто находится внутри, во власти его беспричинной злобы.       Асгардия невелика, и уже через пару минут они идут на посадку, нырнув под изящно изогнутую серебристую арку. - Красиво, - невольно вырывается у Локи. - Новодел, - презрительно и равнодушно бросает Сиф.       Лодка приземляется на маленькой круглой площади, куда выходят двери нескольких харчевен. Внизу воинов встречает изрядно помятый Огун, на почтительном расстоянии от которого испуганно жмутся в поисках защиты трактирщики и те их посетители, которым посчастливилось не попасть под руку Тору. Из окон ближних домов довольно робко выглядывают зеваки. - Выходил он? - обращается к боевому товарищу Фандрал. Огун отрицательно качает головой. - Куда тут идти? - бодро спрашивает Локи. - Впрочем, пойду на звук рева вон из того кабака, вряд ли ошибусь, разве что туда на постой приехал зверинец... Как он называется, "Золотой Рог"? Ну, у меня-то их два, посмотрим, кто кого.       За беспечной болтовней он скрывает страх.       Едва он приоткрывает дверь трактира, как понимает каким-то шестым чувством, что сейчас все пойдет очень, очень плохо. Локи сразу же чуть не поскальзывается - на чем, на разлитом питье, раздавленной еде, на чьей-то крови? Пол и стены забрызганы, столы проломлены, светильники опрокинуты. Из-под стойки доносится сдавленный приглушенный плач, но подойти ближе Локи не может - прямо в проходе, между раскиданными блюдами и остатками мебели, сгорбилась массивная фигура, будто мифический дракон, стерегущий пещеру. - Брат? - неуверенно окликает Локи. Из груди Тора вырывается низкий звук, больше похожий на рычание, чем на речь. - Брат, это я. Ты звал меня?       Локи не успевает даже отшатнуться - в мгновение ока Тор оказывается перед ним и обрушивается на него, как шквал. Локи отлетает обратно к дверям, с размаху ударяясь спиной о косяк и выламывая его, изо рта выплескивается струйка крови. Весь остальной шум - женские крики ужаса, грохот стульев, звон битой посуды - перекрывает вопль Тора: -Ты не мой брат! Я тебя не знаю! - Я же говорил, это бесполезно, - говорит Локи, потирая плечи, словно мерзнет. Он сидит на площади, прямо на плитах, и Фандрал наскоро подлатывает его с помощью целебных камней. - Конечно, он не узнает тебя, ведь ты покинул нас в образе маленького мальчика, - рассуждает Вольштагг. - Скажи, ты можешь превратиться обратно в дитя? - Что? - Локи бледнеет еще сильнее, хотя сейчас, казалось бы, это невозможно. - Ведь это в твоих силах, о хитроумный Локи, создать иллюзию, - подхватывает Сиф. - Пусть бы и ненадолго. Нам лишь нужно, чтобы Тор вышел и не вредил тем, кто находится внутри. Пальцы Локи двигаются будто сами по себе и, как в судороге, вцепляются в волосы. Нет. Это проклятое мертвое тело. Он не вернется в него. "Ты и так уже в нем", - стучит у него в висках. Вор. Могильный червь. Паразит, прозябающий внутри трупа. Хотел прикрыться новой личиной. Убийца. Убийца. - Локи, послушай, - пытается дозваться до него Вольштагг. - Помоги им. Ты нужен сейчас. Так говорит Вольштагг, огромное сердце в огромном теле, добряк и друг детей. В его глазах до сих пор стоит отражение Малыша Локи, которому он, в отличие от большинства асгардцев, искренне благоволил. Нынешний Локи, никчемная подделка, видит это отражение и, стиснув до боли кулаки, скрутив в себе вопль агонии, сливается с ним...       Снова он ступает на порог, перешагнув через вывороченную дверь, идет на чужих подгибающихся ногах. Ходячий мертвец. Призрак призрака. И вдруг из полумрака до него доносится дрожащий голос Тора: - Братик мой... Тор становится на колени, простирая руки, и Локи с ужасом видит, как на его синие глаза наворачиваются слезы: - Ты пришел... Чужое, маленькое тело Локи все трясется, но он заставляет себя поманить Тора: - Пойдем со мной, брат. Идем на солнце.       С душераздирающей покорностью Тор поднимается и выходит вслед за ним на площадь. Простые асы сразу же шарахаются в разные стороны, а Огун и Фандрал ныряют в разоренный трактир, чтобы выводить и выносить пострадавших. В тот же миг Сиф с Вольштаггом начинают осторожно подбираться к Тору, но в последний момент он замечает их маневр и отпихивает друзей так, что оба, даже грузный Вольштагг, летят на землю. Однако смотрит обезумевший Бог Грома не на них. Он смотрит только на Локи, и в его потухшем взоре младший принц встречает лишь бесконечное презрение, разочарование и отвращение: - И ты предал меня! Всегда предавал! Словно разом обессилев, Тор отворачивается и понуро бредет прочь. Едва он скрывается из вида, Сиф кидает взгляд на Локи и тут же быстро говорит: - Так, теперь приводите в чувство второго. Вольштагг, держи его, скорее! Вольштагг неожиданно споро перекатывается на ноги и оттаскивает Локи от стены, о которую принц со всего размаха бьется головой. - Их обоих, верно, сглазили. Я доложу Всематери, - отрывисто говорит Сиф и бросается к крылатой лодке. Локи извивается в руках Вольштагга, пытаясь вывернуться, и кричит так, будто его жгут каленым железом: - Это не я! Не я!!! И громче его собственного крика в его голове звучит голос брата: - Я тебя не знаю! Постепенно Локи затихает и обмякает. Вольштагг бросает на него беспокойный взгляд и окликает его: - Локи, ты там сознание не потерял? Не сжал ли я слишком сильно?.. Локи выскальзывает из объятий толстяка и шутливо кланяется: - Спасибо, благородный Вольштагг! В следующий раз, когда я снова не смогу взять себя в руки, я попрошу об этом тебя. - Я бы тоже не отказался от такой... чести, - внезапно вставляет Фандрал. На это даже невозмутимый Огун приподнимает бровь, но Локи лишь чуть заметно вздрагивает и быстро натягивает на лицо дежурную улыбку. О, его краденое тело так послушно... - Но скажи нам, что же сегодня стряслось с тобой и твоим братом? - шумно вмешивается Вольштагг. - Всему виной - мидгардский пудинг! В Мидгарде нынче отмечают Новый год, и я задумал добыть праздничные лакомства нам на стол, - вдохновенно сочиняет Локи. - Но я не подумал о том, что пудинг подается на другой праздник, за пять дней до Нового года, и что за это время он прокис! О, вы не представляете, какая боль в животе, какие спазмы! Именно они погнали великого Тора на охоту в тщетной попытке заглушить жжение во внутренностях. Подстрекаемый пудингом, в слепой ярости он разнес все, до чего дотянулась его рука и до чего, слава Норнам, не дотянулся Мьельнир. Но и я пал жертвой своей жадности, полакомившись кусочком, и злокозненный пудинг настиг меня, когда я того не ждал!       Троица воинов от души хохочет. "Если бы они знали правду, они бы оттолкнули меня так же, как и Тор. Если бы они знали"...       До вечера они с друзьями (с друзьями ли?) пьют медовуху, а позже Локи приглашают в тронный зал. Прямо перед его появлением оттуда с грохотом выходит разъяренный Тор, Локи едва успевает вжаться в стену, чтобы брат его не заметил. Но к тому моменту, когда ему надо предстать пред очи правительниц Асгардии, Локи уже выглядит спокойным и даже чуть улыбается. - Погляди на себя, Локи, - с интересом и, кажется, с ноткой нежности в голосе встречает его Фрейя. - Как же ты вырос! - Впрочем, как именно ты вырос? - осведомляется Идунн. Локи быстро сглатывает комок, пока он не помешал ему говорить. - Очередной трюк, - с легкомысленной усмешкой бросает он. Все слова, что он произнесет сейчас, лягут на весы, в чашке которых - его преступления. Что ему сказать? Что Локи хотел избавиться от прошлого, а вместо этого убил и подчинил себе свое будущее, и теперь, как змей, пожирает сам себя за хвост? Что Чавес права и нельзя больше плыть по течению? Что он - история, которая заходит в тупик и поэтому ее нужно переписать заново - или хотя бы попытаться? - Предлагаю сделку, - говорит Локи.       В третий раз за сегодня он расстегивает все свои многочисленные пряжки и застежки, но сейчас лишь потому, что ему надо принять душ. В ванне он почти инстинктивно окутывает себя густой пеной, будто защитным слоем, будто второй кожей. Теперь надо оградить не только тело, но и сердце, и кому как не ему знать, что лучшим щитом послужит смех. Раз он умеет развеселить других, то и себя должен суметь - и Локи начинает напевать арию ведьмы из мюзикла, который недавно видел в Мидгарде. Ах, бедная ведьма, такая одинокая, зеленая, никем не понятая... Локи невольно фыркает, поднимая в воздух целую флотилию из мыльной пены, и принимается на ходу переиначивать слова: - Всеотец гордится тобой... Брату не в чем тебя упрекнуть... Весь Асгард полюбит тебя, дорогой, И твою безупречную суть... - Что за вдохновенное выступление, Локи, - неожиданно отзывается зеркало на стене. - О, - поднимает брови принц. - Здравствуй, Всематерь. - Можешь развлечь нас песнями на следующем пиру. Ну, а пока что у нас есть для тебя поручение. Некая скверна проникла в великое сердце Тора. Если бы наш сын мог узреть, во что превратился, то исторг бы яд, но он глух к правде... - Всематерь, правда - не мое оружие, - говорит Локи со вздохом. - Но она им станет. - Первый вечер нового года, подумать только, - Билли Каплан, он же Виккан, размешивает трубочкой коктейль и обводит взглядом Молодых Мстителей. Компания еле умещается на двух диванах в кафе, но никто не жалуется на тесноту. - Мы все живы, целы, и мы вместе! - Это тебя удивляет? - говорит Но-Варр. Кейт Бишоп нетерпеливо перебивает его: - Ну, давайте дарить подарки! - Мы с Тедди еще вчера обменялись, - сообщает Билли, на что получает со всех сторон град предположений и догадок, среди которых лидируют обручальные кольца. - А это от кого? - подозрительно вопрошает Америка Чавес, со всех сторон оглядывая предназначенную ей коробку. - Там что-то сопит! - прислушивается не менее подозрительный Дэвид. Не в характере Америки терпеть неизвестность, и она решительно раздирает упаковку и извлекает наружу рыжего короткошерстного котенка. - Ой, какая прелесть! - восклицает Кейт, а Чавес тем временем выуживает из останков коробки зеленую блестящую карточку и читает: "Дорогая Мисс Америка! Спасибо за помощь. Посылаю тебе милого котика. С Новым годом! Локи". Тедди, который выходил до того в туалет, возвращается и садится рядом с Билли, но тут же вскакивает как ошпаренный, указывая пальцем на стол: - Откуда тут флеркен? - А это... это не кот? - изумленно переспрашивает Кейт. Милый котик недружелюбно смотрит на компанию и, вместо того, чтобы мяукнуть, выпускает из пасти пучок щупалец. - Привет, Ктулху, - говорит Америка Чавес и улыбается.