Почему же близкий поступил хуже, чем враг?

      Ритмичное биение беспокойного сердца гулко отдавалось в ушах. Внезапный холодный ливень пронзал и без того сырую промëрзлую землю, на которой юный Дилюк склонился перед раненным отцом.       "Всë случилось так быстро...", – парень все еще не был в состоянии принять самопожертвование дорогого человека. Холодные капли пытались смыть кровь с белых, словно до этого дня совсем невинных, перчаток рыцаря. Казалось, что даже природные стихии пытались облегчить столь тяжëлую потерю, но всë было без толку...       "Почему...", – замерзшее лицо Рагнвиндра обожгли горькие слёзы. Алые очи вдруг утратили свой видимый огонь. "Почему я ничего не смог сделать, чтобы остановить это?", – бесконечные думы не переставали корить разбитого юношу. В этот момент для себя он был слабым, беспомощным, ничтожным и, наверно, вовсе последним человеком на этой грешной земле.       Прибытие рыцарей Ордо Фавониус во главе с Кэйей Альберих вмешалось в душераздирающее раскаяние даже сквозь посторонние шумы. "Мы пришли на помощь! Вы в порядке?!", – в общей картине слова обеспокоенного капитана показались шуткой. Дилюку было неимоверно больно сейчас. Его чувство вины обострял не только вид безжизненного тела на мокрой земле, но и взгляд последнего, кем дорожила душа. Почему именно в эти минуты Альберих не ощущал на себе, как разбивается сердце брата, в груди которого с каждой секундой нещадно нарастала боль? Глаза Кэйи судорожно искали ответ в Рагнвиндере, которому напомнили о давнем детском беспокойстве... Дилюку снова захотелось хотя бы на пару мгновений убежать туда, где с лаской ждали. Из-за этого он погряз в своих воспоминаниях, что послужили ему недолгим укрытием от суровой реальности...       Раньше всё кардинально отличалось от того, что мы привыкли видеть. Прежние времена не могут идти ни в какое сравнение. В отношениях ребят ощущалась по-другому всякая обыденная деталь. Каждый раз, когда те хотели друг другу что-то сказать, не привлекая всеобщих заинтересованных взглядов, мальчики дергали друг друга за волосы. Больше всего обращать внимание на себя глупым образом любил Кэйя. Ни одно утро не могло не сопровождаться голосом голубоглазого, что протягивал имя любимого братца в надежде удостовериться, что тот рядом с ним. Из-за давней потери всего дорогого, включая собственную семью, страну и детскую радость, Альберих хотел быть твёрдо уверен в присутствии Дилюка. Горький опыт заставил мыслить мальчишку подобным образом в столь юном возрасте. Но в его жизни было достаточно места для искреннего веселья. Потешаясь над доверчивым братом, время от времени Кэйа рассказывал тому придуманные страшилки. Эти байки могли по-настоящему насторожить даже самого смелого путешественника, без того повидавшего многое. В такие моменты Рагнвиндр старался держать внешнюю храбрость, подобающую каждому будущему рыцарю. Правда, по ночам впечатления от историй брата не давали сомкнуть глаз, все больше заставляя удивиться тому, как этот дурак может жить с подобным бредом в голове! И все же Дилюк души не чаял в Кэйе, чаще всего забывая, что те когда-то не были братьями. Подобному заводиле с растрëпанной охапкой рыжих волос было понятно даже неразборчивое мычание вперемешку с бормотанием, которое иногда издавал Альберих. Лишь повзрослев, они понимают, что все эти каждодневные мелочи были особенными. Наверное, в этих жизнях не было ничего счастливее беззаботного детства в компании друг друга.       Проваливаясь в воспоминания всё глубже, Рагнвиндр вдруг оказался за привычным обеденным столом. Его маленькие ножки болтались под стулом из стороны в сторону, словно показывая всë своё нетерпение перед трапезой в кругу семьи. Брат сидел совсем рядом, сверля стену пристальным взглядом, да и отец уже раскладывал еду по тарелкам. Казалось, в просторной кухне совсем остановилось время. Дилюк будет обедать здесь завтра, послезавтра, через неделю и никогда не станет задумываться, что это могло бы стать ему дорого. Непривычная атмосфера счастья повисла в тишине, вдруг нарушаемой звонким детским смехом. Ребята не могли не веселиться даже с едой, хотя отец и не думал их останавливать. С виду суровый статный мужчина всегда искренне радовался, глядя на своих дружных детишек или едва слыша заливистый смех прежде опечаленного Кэйи. Каждая минута кропотливого труда в винокурне была оправдана. С окончанием приятной трапезы, вместо должной благодарности за еду иногда можно было услышать "попробуй догони!", после чего раззадоренный Дилюк молниеносно уносился куда-то в сторону сада. Так было и в этот раз. Немного замешкавшись, Кэйа вежливо говорит пару слов отцу за себя и брата, после чего начинает искать Рагнвиндра Младшего по ярким красным волосам. Те всегда выдавали его, даже будь это игра в прятки. Оказалось, что и в не самых густых виноградных лозах можно было прекрасно спрятаться, если постараться. Но не успел Альберих найти своего друга, как он уже повален им прямо на самое мягкое место рядышком. Ребята сидели все в пыли, смотря на плывущие облака. Кэйа уже хотел начать возмущения, как вдруг Дилюк стал увлечённо описывать нескончаемым потоком слов, на что похожи воздушные небесные фигуры. Рагнвиндр Младший настолько увлекся, что, казалось, совсем не поглядывал на своего слушателя. Со стороны в этом миге было идеально всë: от яркого солнечного света, что отражался в горящих глазах, до запаха свежего винограда на столь зелёных ветках. Ни с того ни с сего восхищëнные рассуждения Дилюка закончились. Взглянув на внимательно слушающего брата впервые за весь диалог, рыжеволосый рассмеялся звонче прежнего. До чего же интересен был его смех, ведь ему удавалось быть одновременно столь родным и не похожим ни на один другой.       Диалоги ребят тоже имели место в воспоминаниях юного Рагнвиндра. –Знаешь, Кэйя, а ты похож на найденный рыцарский меч!– рыжеволосый мальчишка провёл аналогию с той же легкостью, с которой чуть ранее сравнивал облака. –Эй, ты что такое говоришь...– на лице одного из братьев уже показывалась обида прежде, чем последовали объяснения. –Ты ведь так же был вынужденно потерян в ходе войны. – на секунду детское лицо совсем опечалилось – Но теперь я, как благородный рыцарь, буду твоим спутником! Ха-ха, надеюсь, ты не проклят! После этой шутки Дилюк толкнул друга в бок и мальчишки оба расхохотались. В какой-то момент Кэйя снова притих. Он на самом деле чувствовал себя как никогда потерянным. Ощущение нагнетающей тоски казалось совсем неправильным. –Дилюк... Что бы ты делал, потеряв своего отца?– слова прозвучали так, будто Кэйа знал все наперед. Именно этот вопрос вернул рыжеволосого в реальность.       Трагедия чувств утихла лишь к тридцати годам жизни. Детское неприятие происходящего больше не волновало истерзанные души. Наступила полная дериализация – восприятие совсем недавно яркого мира сменилось на безжизненно тусклые краски новой жизни. Наяву лишь Кэйа знал, что скрывается за холодной невозмутимостью брата. Но всё же болезненные воспоминания не давали Дилюку подолгу находиться в собственной винокурне. Именно по этой мучительной причине утверждение, что при хорошем настроении мастера вина можно встретить за барной стойкой, терпело крах. Прождав хоть сотню лет, вы не сможете наблюдать Рагнвиндра в "Рассвете" в любое положение далёких планет и мерцающих звёзд. По правде говоря, если бы младшая версия смотрела на нынешнего повзрослевшего мужчину, то ребëнок наверняка бы вышел из себя, невыносимо громко топая ногами! Мальчонка злился, что его брат оказался не столь глуп, как когда-то казался. Глядя на себя в детстве, Рагнвиндр старший несвойственно опечалился. Было бы видно как никогда лучше, что душа Дилюка являлась бесценным кладом, который тот сумел утратить. Полная жизни натура потерялась в воспоминаниях, ускользнув с переменами подобно воде сквозь пальцы. Кому же было больнее отпустить невозвратимое прошлое: Дилюку или Кэйе? Ведь у его детской мечты были глаза отныне угасающего огня.