Beautiful God

Когда Тарталья в очередной раз пытался обуздать две чертовы деревянные палочки для еды, прикусив от усердия язык, и забавно сморщил брови. Его взгляд зацепился за бросающиеся в глаза волосы архонта: они были непривычно распущены и светлыми бликами играли под лучами солнца. Только сейчас Чайлд заметил, как огненные концы прядей едва переливаются, становясь похожими на всполохи пламени. Они всегда были такими? Или он просто не замечал до этого момента? Легкий ветер раскачивал темные волны, едва щекоча пушистыми кончиками чужие бледные щеки. Он чувствует, как ладони нагреваются, а в голове одно «хочу». Он хочет прикоснуться к этому невозмутимому лицу, медленно, немного грубо повернуть за подбородок к себе и смотреть в эти янтари. А если этого будет мало, то шаловливо слегка стереть красные пигменты под глазами, столкнуться носами и дышать-дышать одними молекулами воздуха. Но сейчас Чайлд лишь пристально смотрит, упираясь рукой в щеку, и мысленно одергивает себя. Он вообще-то на миссии, которую для него избрала Царица, и должен вынюхивать информацию о Мораксе, а не распивать чаи с едва знакомыми любителями традиций и удивительных растений. Даже если эти любители очень симпатичные, с копной переливающихся волос и едва видным изгибом улыбки. Даже если к ним хочется прикоснуться до невозможности и взять-взять, приласкать, присвоить и урчать в чужое ухо. Так, стоп. Пора заканчивать думать об этом. Иначе такими темпами ему даже камни, которыми так восхищается владелец похоронного бюро, покажутся симпатичными. Фу. Чайлд трясет копной ярких волос и под влиянием бушующих внутри, смешанных чувств отбрасывает проклятые палочки, будучи уверенным в безнадёжности двух деревяшек. Чжун Ли косится в сторону приборов для еды и переводит взгляд на предвестника, явно о чем-то размышляя. Фатуи готов поклясться, что слышит, как шестерёнки в его голове крутятся. А потом персиковые губы размыкаются, и из них вырывается это: — Прошу прощение за мое предложение, если оно покажется вам немного странным. Но могу ли я вам помочь? — Чжун Ли прохвост: смотрит такими слегка растерянными глазами и мягко держит чашку в тонких ладонях, Тарталья пытается не думать, что его буквально соблазняют эти чертовы ресницы и прямая осанка. Он точно над ним издевается. Это ведь преступление чистой воды! Однако… — Каким образом? Хочешь покормить меня с рук, Сенсей? — Чайлд растягивает бледные губы в усмешке и слегка наклоняет голову, хищно глядя из-под челки на ассистента похоронного бюро. Тот мнется, хоть и не показывает. — Если ты тоже этого желаешь. А потом Аякс улетает. Ему ведь не послышалось? Чжун ли хочет покормить его с рук? Прямо с этих прекрасных, изящных и нетронутых шрамами рук с такими же прекрасными тонкими пальцами? Однозначно. Если он откажется — это будет его самый тяжёлый грех, и ему плевать с горы Ли Юэ на целый список людей, что он вырезал по приказу Царицы. Честно. — Да, желаю. — Он склоняется ближе к человеку напротив и призывно открывает рот. — Ну же, Сенсей, покорми меня~ Тот смотрит странным взглядом долго-долго, а после под прицелом синих глаз тянется к рыбе своими палочками. Прям так? А сенсей-то не так-то прост. Чайлд моргает и приковывает взгляд к палочкам мужчины, старясь скрыть мимолётное удивление, смешанное с едва скрытой пеленой нетерпеливости. Чжун Ли в такие моменты похож на маленькое животное, что-то вроде крошечного кролика, заинтересованно выглядывающего из-за куста, или красную панду, наблюдающую за чужими действиями, сидя на ветке. Тарталья чувствовал себя настоящим хищником, подстерегающий мелкую дичь, готовый в любой момент броситься, но лишь растягивает удовольствие, наблюдая за красивым заячьим мехом, прекрасно зная, что через секунду он почувствует его на собственном языке. Чайлд не против попробовать кожу на шее Чжун Ли на вкус. Она выглядит слишком аппетитно, даже будучи спрятанной под воротником. Чувствует, как палочки, едва задевая его зубы, быстренько кладут приятно пахнущий кусочек в рот и отодвигаются за новым. Тарталья жуёт и думает, что сегодня рыба намного вкуснее обычного. Из-за того, что повара постарались на славу? Или потому что его кормит симпатичный в свете солнечных лучей Чжун Ли? Кажется второе, ибо он концентрируется вовсе не на действительно хорошем мясе, а на идеальном лице напротив. Тарталья замечает, как пушащаяся боковая прядь слева щекочет чужую щеку и немного лезет в глаза.Он даже не пытается побороть в себе желание убрать её, поэтому тянется над столиком ещё ближе и невесомо заправляет каштановую прядь за ухо. Чжун Ли под его пальцами ровно на секунду вздрагивает, но быстро берет себя в руки, обычным взглядом из-под ресниц глядя на него. Красивый. Безумно красивый. Чайлду кажется, что ассистент похоронного бюро божественно прекрасен, особенно, когда солнечные зайчики причудливо бегают по его лицу, мягко очерчивая чужие очертания. Надо взять себя в руки. Он на работе. Всегда. Но может же он сделать для себя хоть одно исключение? Они обедали дольше обычного, потому что Чжун Ли пришлось кормить их обоих, ибо Тарталья наотрез отказывался притрагиваться к «это точно обычные палочки, а не орудие пыток, сенсей». Сейчас он отдает мору за еду, понимая, что мужчина забывает свою уже по привычке. Потом их ждёт прекрасная вечерняя прогулка.