А что, если...?

Я всегда хотел быть кем-то другим. Я не устраивал всех вокруг, но это не имело никакого значения, ведь в первую очередь, я не устраивал сам себя. Моя жизнь была самой обычной рутиной. Настолько невзрачной и однообразной, что если меня попросят вспомнить или выделить особо запомнившиеся моменты, я минуты на две зависну и ничего не отвечу. Мне просто нечего вспомнить, потому что вся моя жизнь состояла из повторения одних и тех же действий и событий. Что я называю рутиной? Постоянную депрессию и подавленность, что стало следствием моей крайне печальной лично для меня истории. Пойдём из детства: ранняя смерть родителей, которых толком и не помню; детдом, который казался мне хуже любого ада; постоянные насмешки и издевательства от сверстников; не менее постоянные побои, кончавшиеся обилием синяков и подтёков, а иногда даже переломами и вывихами; постоянные неудачи и так дальше по списку. Может, у кого-то было и хуже, но я вряд ли смогу представить что-то хуже своей жизни, которую, в силу обстоятельств, не ценил от слова совсем. Практически каждый день представлял из себя борьбу за выживание. Не сказать что я особо стремился продолжить свои страдания, но треклятый инстинкт самосохранения заставлял меня жить дальше. У меня никогда не было настоящих друзей. Никогда не было девушки или даже просто подруг. Я не знал родительской любви и крайне плохо представлял что такое счастье. Дошло до того, что в моем представлении, счастье - такой же рутинный день, в котором было хотя бы на одну неудачу меньше, и было не так больно. Моё тело было кривым и худощавым. Кривое, потому что многие из переломов срастались неправильно. Самодельные шины это отчасти компенсировали, однако лучше от этого не становилось, так как переломы после заживления часто ныли, а суставы сильно простреливали болью всё тело, после очередного вправленного самостоятельно вывиха. Худощавым был потому, что после детдома, в котором еду часто отбирали или просто портили, меня кормили воровство и попрошайничество. Я не знаю, хорошая ли медицина в нашей стране, так как мне никогда не доводилось быть в больнице. Такая вот она, жизнь бомжа без денег, еды, постоянного убежища или места ночлега. Я не имел ни малейшего представления о том, что такое сочувствие. Единственное чем я выделялся, это хороший адаптивный ум, который и помогал мне выживать или решать очередную проблему, превосходные навыки выживания, без которых тоже сложно на улице, и довольно неплохие боевые навыки, которые не раз выручали меня. Хотя, пусть я и мог за себя постоять, делать это было всё сложнее, так как с каждым годом старые травмы болели всё сильнее, иногда затмевая даже свежие.. Я не знал дату своего рождения. Даже примерный возраст назвать вряд ли получится. Считал я и без того плохо, а считать года я и вовсе не видел смысла, потому что в каждом новом году было всё больше старого дерьма. Никогда не имел при себе документов, потому что у меня их просто не было... Мне даже возвращаться было некуда и никогда не было человека, ради которого я мог бы сделать что-то хорошее, или заставить себя прожить ещё один день. В общем, всё довольно печально. И вот, в один действительно прекрасный для меня момент, когда я испытал хоть что-то кроме постоянной печали или злости, я умер. Точно не могу сказать, как это произошло. Из-за частых травм головы, моя память оставляла желать лучшего. Я по-прежнему хорошо запоминал и быстро учился, но если надо было что-то вспомнить, то я тут же зависал на какое-то время, а потом просто бросал это неблагодарное дело. Но всё же, я запомнил одно чувство, которое давало мне хоть какую-то надежду. Чувство облегчения... Настолько приятное, что мне не с чем было его сравнивать. Я не знаю как его описать, ведь никогда раньше не испытывал ничего подобного. Одно точно знаю: сейчас мне как никогда легко. Хочется даже улыбнуться... Хотя, я смутно представляю как это делается. Даже не смотря на то, что много раз видел так называемую "улыбку". - Наконец-то... Мир потихоньку терял свою чёткость, и я уже хотел закрыть глаза, как в поле зрения попал размытый силуэт. - Интересно... Ты можешь мне пригодиться... - уловило монолог неизвестного затухающее сознание. Резкая вспышка глухой, ноющей боли в животе, и я окончательно смирился со смертью, даже не пытаясь прощаться с ненавистной для меня жизнью. Не бечено.