В старом концертном зале...

В комнате было темно, а часы высвечивали половину двенадцатого ночи. Мао приподнялся с постели – соседняя кровать пустовала. Где же Дай? Куда он исчез, и что делает, так поздно? Сильный ветер раскачивал верхушки вековых деревьев, навевая грусть и тревогу. Дождя хоть нет, и то славно, и луна несмело пробивается сквозь плотные серые тучи. Пейзаж мрачноватый, готикой наносит, а почему – непонятно. Прислушался – в жилом корпусе тишина, что-то сегодня вся съемочная группа рано угомонились, не собравшись ни на вечеринку, ни на «разбор полетов», даже смешливые девчонки стилистки не гуляли, как обычно, до полуночи в красивом тенистом парке. Но где же Дайске? неужели до сих пор так переживает неудачу на съемочной площадке, что лишился сна, и даже поговорить с Мао не хочет. Ушел куда-то еще днем, и до сих пор не появился. Странно все это, если не сказать больше. Хамао вздохнул, не зажигая света, открыл шкаф, вытащил первую попавшуюся под руку куртку и отправился на поиски. *** Днем снимали постельную сцену в комнате №300. Такие съемки были для Мао нелегким испытанием, и он привык во всем полагаться на Дайске, который неизменно брал на себя основную работу. Обычно он делал все быстро и профессионально, и сцена не занимала много времени - хватало двух, от силы трех дублей, чтобы требовательный режиссер расплылся в довольной улыбке и радостно гаркнул: «Стоп, снято! Отличная работа, парни!» Но сегодня… сегодня что-то пошло не так, с самого начала. Мао почувствовал это даже сквозь бешеное сердцебиение, когда включились камеры, и Дай первый раз поцеловал его на диване, а потом пошел запирать дверь и выключать свет. Мао сидел в напряженной позе и чувствовал себя как на иголках, словно все происходило в реальности, и ему предстояло через минуту по-настоящему заняться с Даем любовью. С трудом переводя сбивающееся дыхание, почти на автопилоте он произнес нужную реплику, не отводя преданного влюбленного взгляда от своего драгоценного партнера, к которому давно уже испытывал совсем не киношные чувства. Раздевшись до пояса и весь дрожа, он лег в постель, и через секунду почувствовал обнаженной кожей горячее тело Дая. Почему-то каждый раз в таких сценах он отчетливее всего запоминал именно это – жгучее прикосновение его тела, когда Дайске ложился на него сверху. Этот момент становился как бы переломным, до которого Мао еще оставался актером и что-то мог соображать и делать, но после… бешеные эмоции сбивали его в комок чувств и ощущений, и он выпадал из реальности, практически ни на что не реагируя - ни на камеры, ни на строгого режиссера, ни на любопытных зрителей. В мире оставался только Дай – единственная путеводная нить, спасительная соломинка, за которую он цеплялся, как за последнюю надежду, которого чувствовал, ощущал и не желал никуда и никогда отпускать. Собственно, Мао так и не понял, почему режиссеру не нравилась сцена, и за что он ругал и отчитывал Дая. По нему так партнер все делал идеально, как всегда посылая Мао в чувственную нирвану поцелуями и нежными поглаживаниями. Но недовольный голос Кеджи-семпая раздавался снова и снова, и жар тела Дая исчезал, сменяясь ледяным холодом одиночества. Дай отстранялся от него, выслушивал какие-то наставления, а Мао мучился разочарованием, что он так далеко, и так долго его нет, ненавидя в эти секунды режиссера как лютого врага. Уж если кого и ругать за плохую игру, так не Дайске, а его, Мао, потому что он ровным счетом ничего не делал, только растерянно, как в бреду, возил ладонями по спине и плечам Дая, ошеломленно хлопал ресницами да судорожно ловил полуоткрытыми влажными губами воздух в редких перерывах между поцелуями… Потом все возвращалось: команда «мотор», приятная тяжесть любимого тела, прикосновение обнаженной кожи, губы на шее, сводящий с ума шепот «Такуми», нежная улыбка «глаза в глаза», и сбивающий с катушек медленный захват губ в его рот. Трепеща ресницами, едва дыша, Мао отвечал на поцелуй, с трудом сдерживая рвущийся наружу стон наслаждения, а Дай спускался ниже и целовал ему шею, то ли по сценарию, то ли нет, и снова скользил губами по губам, нежно посасывая и лаская, то сильнее и глубже, то поверхностно, почти отрываясь, смешивая дыхания и оставляя на его губах легкий привкус ментоловой зубной пасты. Сцену сняли дубля с пятнадцатого, чего прежде никогда не случалось, и то Кеджи–сан остался не слишком доволен, шипя как змея, что Ватанабе черте где витает, и совсем не в форме, и не может ничего сделать, как надо. - Все, на сегодня закончили, все свободны! – грозно рыкнул он в рупор, и все облегченно вздохнули, начав сворачиваться. - Прости, малыш, я совсем замучил тебя сегодня, - тихо шепнул Дайске, поспешно натянул рубашку, схватил в охапку голубой пиджак Шидо и быстро ушел, практически убежал, с площадки. Мао (кстати, он совсем не считал, что Дай его замучил) напротив, не спешил вылезать из постели, укрыв спасительным одеялом нижнюю часть тела от взглядов коллег и операторов. Пусть сначала все уйдут, а уж потом и он отправится к себе в комнату, чтобы наедине с собой снять возникшее в теле напряжение. Он бы сгорел со стыда, если бы кто-то увидел или догадался, какие сильные эмоции и желания охватили его во время съемки, и как явно и заметно подействовали на него поцелуи и ласки Дайске. Сев в постели, он свесил ноги на пол, медленно застегивал пуговицы на рубашке, восстанавливал дыхание, незаметно трогая языком чуть припухшие зацелованные губы. Где–то саднило на шее, неужели Дай синяк оставил? Придется замазывать, или ходить с закрытым воротником, чего Мао очень не любил. Впрочем, любимому все прощалось, даже неосторожные отметины, которые он изредка оставлял партнеру во время съемок. Но куда он убежал так поспешно? Может, в туалет захотел? Или … он тоже… отреагировал на откровенную сцену определенным образом? Сначала Мао не волновался по поводу отсутствия Дайске. Мало ли где он завис, это его дело. Но почему сегодня Кеджи-сан был им недоволен, что он делал не так? Мао долго думал над этим, ни к какому выводу не пришел, а потом незаметно для себя уснул, утомленный длинным днем, трудной сценой, волнениями и эмоциями. А вот теперь – за окном ночь, ветрище и тучи, а Дая нет. Беспокойство охватило парня уже всерьез. Где он так долго пропадает? Что с ним случилось? Он лег в постель, поворочался с минуту, и понял, что не уснет. *** Мао обежал все павильоны и съемочные площадки, заглянул в парк и главный корпус. Везде было тихо и сумрачно, только ветер свистел в верхушках деревьев, да поскрипывало где-то в стороне у забора. Чем не сцена из третьего фильма, когда Гии бегал по всей Шидо в поисках Такуми, который сидел в прострации в старом концертном зале… Стоп, точно! Старый зал. Там он еще не был. Хотя Дайске там делать вроде бы нечего, но мало ли, всякое бывает. И Мао побежал, навстречу ветру, знакомой дорожкой к одиноко стоящему в стороне строению. Окна темные. А он чего ожидал? Света и музыки? Полночных зрителей? Он никогда не был здесь ночью и опасался упасть или на что-то наткнуться, поэтому робко и осторожно, ощупывая ногами каждую ступеньку, поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Вошел в знакомый зал, и остановился на входе, вдруг вспомнив с мельчайшими деталями снятую здесь романтическую сцену, пожалуй, самую страстную и продолжительную за весь фильм. Именно тогда он впервые понял, и со всей очевидностью и прямотой сказал себе, что безумно влюблен в своего партнера по съемкам. Вот здесь Дай тесно прижал его к себе, здесь поцеловал в губы, здесь прикоснулся горячей ладонью к обнаженному плечу, здесь обжег киношным признанием в любви, реально послав в ступор и заставив бешено биться сердце. Все было здесь, в этом зале, памятном и незабытом. Мао сделал несколько шагов вглубь, и замер, различив на фоне окна знакомый силуэт. - Дай-тян, что ты здесь делаешь? – голос прозвучал глухо и как-то нерешительно. - Как ты нашел меня? – сдержанный равнодушный вопрос. - На улице ночь, а тебя все нет. Я начал волноваться, не мог уснуть… - Прости, Мао. Я должен был побыть один и подумать. - О чем, Дай? - Неважно. Скоро конец съемок, осталось немного. А до того времени нам надо держаться друг от друга подальше. - Но почему, Дай? – сердце сжала щемящая тоска безнадежности. – Раньше ты не пытался отдаляться от меня, так почему же сейчас… - Все изменилось, и не спрашивай, почему. Уходи, пожалуйста, оставь меня. Я переночую здесь, а завтра переберусь в свободную комнату. Мао, пожалуйста, уходи. Я прошу тебя. - Дай, не надо, - Мао стало так страшно, как никогда в жизни. Решение прошло импульсивно, независимо от сознания, он подбежал к нему сзади и обнял, крепко прижавшись к спине всем телом. Как на съемках, прижался и замер, уткнувшись носом между лопаток. – Ты даже не переоделся, все еще в пиджаке ученика Шидо. Дай, я не знаю причины твоих слов, но пожалуйста, не отталкивай меня! Позволь побыть рядом, еще немного. - Мао, - Дайске замер и не двигался, только дыхание сделалось частым и прерывистым, - Мао, отпусти меня, отойди подальше. Ты что, совсем ничего не понимаешь? После сегодняшней съемки даже тебе все должно было стать предельно ясно. Я не мог играть, не мог держать себя в руках, и в результате измучил и тебя, и всю группу. Я валялся на тебе два часа, и у тебя наверно до сих пор болят губы, да и все тело тоже, потому что держать на себе 72 килограмма – дело нелегкое. Мао, если ты сейчас не отойдешь от меня, я не знаю, что может случиться. - Дай, - Мао прижался теснее, более того, запустил руку под пиджак Дайске и ласково поглаживал его грудь, - с чего ты взял, что мучил меня? Конечно, жаль, что режиссеру не нравилась сцена, но я сходил с ума от счастья все эти повторяющиеся дубли, чувствуя тебя и твои руки. И ты совсем не тяжелый, Дайтик, правда. Я был рад, что так рядом и даже забыл про все камеры, которые нас снимали. Я… должен сказать тебе, пусть даже ты и ответишь отказом и отругаешь меня, но я должен тебе это сказать, иначе буду жалеть потом всю жизнь. Я люблю тебя, уже давно, и мне все равно, что может случиться. Не отталкивай меня, Дай-чан, пожалуйста… - Ты понимаешь, что сейчас сказал, глупый? – хрипло прошептал Дайске, резко разворачиваясь и сжимая хрупкое тело в железных объятиях. – Ты понимаешь, что отрезал себе все пути назад, потому что теперь я никуда не отпущу тебя? Ты ЭТОГО хочешь? Хочешь остаться с парнем, любить его и позволить ему любить тебя? Ты точно потом не пожалеешь? - Поцелуй меня, Даи, пожалуйста, - плавясь от наслаждения в горячих руках, шепнул Мао, - прямо сейчас, и долго-долго. Я уже соскучился по тебе и по твоим губам, ты ведь пропадаешь в этом старом зале целую вечность…