devils of last

Джин заходит в свою квартиру, но почти сразу же понимает, что он не один. В нос ударяет знакомый запах, а затем он замечает не свою обувь в коридоре и проходит в гостиную. Намджун, стоящий у окна, поворачивается к нему лицом и одаривает искренней улыбкой. Он ему рад. Очень рад. Он приближается к омеге, а тот сразу же прыгает в чужие объятия. Намджун носом утыкается в макушку, делая глубокий вдох и прикрывая глаза. Джин горячим дыханием опаляет грудь, отчего у того табун мурашек бежит по спине. — Вроде сын президента, но уже второй раз, словно вор, оказываешься здесь, — шутит омега. — Соскучился... — выдает альфа. — И я, — коротко, но ясно. У них только так. Без слов, без длинных предложений. Они оба чувствуют, и этого достаточно. Намджун отстраняется, заглядывая в глаза омеге. Он видит себя. Себя в глазах Джина, и это настолько прекрасно, что кажется, словно лучшего нет на свете. — Что-то узнал об отце Чонгука? — спрашивает Джин, продолжая смотреть на альфу. Тот не сразу отвечает, но все же отвлекается от чужих глаз. — Есть маленькие зацепки. Обещаю, что скоро справедливость восторжествует, — отвечает альфа, поглаживая волосы на затылке. — Я уверен в тебе, но все же, ему столько лет удавалось все скрывать, — глаза Джина вдруг начинают невольно бегать по лицу альфы. — Ты недооцениваешь меня, — шепчет в ухо омеги Джин, а у того тут же бегут мурашки по всему телу. Джин инстинктивно жмется к альфе ближе, отчего слышит смешок в ухо, и тут же хочет отстранится, но альфа не позволяет. Он берет его за подбородок, смотрит в глаза, а затем оставляет мимолетный поцелуй в уголке губ. Джин прикрывает глаза, желая почувствовать ещё. Больше. И когда альфа чувствует всем своим телом, что оба хотят одного и того же, то касается нежно пухлых губ. Он сминает верхнюю, а затем нижнюю, желая скорее пройтись по всему телу Джина своими губами, помечая каждый сантиметр своим. Вскоре желание заставляет жадно целовать губы Джина, получая в ответ тихое, но довольное мычание. Он спускается к шее, одновременно подхватывая того на руки и медленно опуская на диван. Намджун целует буквально каждый сантиметр, так, как он именно хотел. А Джин оказался настолько чувствительным, что Джун готов слушать его каждое мгновение в своей жизни. Тогда альфа понимает, что с Джином грубо нельзя. Он сам синоним к слову нежность, невинный, как яркий и душистый цветок. А самое главное, Намджуну хочется быть с ним нежным, обращаясь с ним как с хрусталем. — Ещё, Джуни, — просит омега, изгибаясь в спине как кошка. У альфы крышу сносит от Джина. От его сладких уст и слов, что он произносит. В штанах совсем уже тесно, а телу и вовсе становится жарко. За мгновение он оставляет его без одежды, тут же освобождая себя. Снова возвращается к невинному цветку, покрывая мокрыми поцелями. Свои два пальца он проталкивает в рот омеги, что послушно их принимает. — Сейчас будет больно, но сконцентрируйся на мне, хорошо? — Выдает в губы альфа, проталкивая в горячее нутро пальцы, отчего омега хнычет и вгрызается в губы, пытаясь сконцентрироваться на них. Когда омега начинает довольно мычать в поцелуй, альфа понимает, что он готов. Высунув пальцы, он удобно располагается между ног, и медленно входит в Джина. Будущее столкнулось с настоящим. 🗝 Тэхена бросает в дрожь, тело начинает мелко дрожать, а на губах все также звучит имя Чонгука. Хосок оставил омег, последовав за Чоном, а сами же омеги не находят себе и места. Пока до Чимина доходит вся реальность происходящего, Юнги садится на корточки рядом с Тэхёном и поглаживает его по спине, заставляя того ещё больше плакать. Он шепчет едва слышное "тише", а у самого скатывается первая слеза по правой щеке. Юнги не помнит, когда в последний раз позволял солёной влажности касаться его щёк, но этот момент, эти слова, и эта ситуация заставляют его сдаться. Чимин поворачивает голову в их сторону, наконец оторвавшись от двери. Он бросает смешок, а затем делает шаг вперёд, надеясь, что он в состоянии ещё держаться на ногах. — Какое же ты ничтожество, — выплевает в Тэхена омега. Омега всхлипывает, поднимая глаза на него. — Как же противны твои глаза, как же противен ты, — продолжает омега, яростно стоя на своём. — Закрой свой рот, Чимин, — приказывает Юнги. — Ты серьёзно? Ты, блять, серьёзно? — чуть ли не кричит Чимин, — ты вообще не вдупляешь, что этот человек просто испортил жизнь Чонгуку? — Я люблю его, — выдаёт тихо Тэхен. — Любил бы, не предал бы его, как делаю это я по сей день, — отвечает он, делая ещё один шаг вперёд. — Смирись с тем, что Чонгук выбрал его, а не тебя, Чимин, — язвит Юнги, тут же кусая нижнюю губу. Чимин замолкает, кажется, от яростных глаз и следа не осталось. Жалко уже не Тэхена, а себя. Тошно не от Тэхена, а от себя. Он кидает последний взгляд, и уходит прочь из клуба. — Чимин! — кричит Юнги, но уже поздно. Чимина здесь нет. Юнги переводит взгляд на Тэхена, а тот заглядывает ему в глаза, ясно спрашивая лишь одно: "Зачем?". — Мы вытащим его, хорошо? Все наладится, Хосок не позволит случится плохому, — успокаивает омегу Юнги, продолжая его поглаживать по влажной спине. — Вытащим, и я не позволю. 🗝 Все внимание на дороге, но в мыслях кошмарный бардак. Некая злость, что появилась благодаря чувству несправедливости, сильно давит на альфу. Намджун не может и вовсе поверить в то, что люди могут быть настолько жестоки, не говоря уж по отношению к своим близким. Он не сразу замечает, как сжимает руль длинными пальцами, но когда Джин наконец зовёт его, немного отвлекается от давления. — Мне страшно за Тэхёна, Джун, — выдаёт Джин, теребя пальцами край рубашки. За окном глубокий вечер, а уличные фары светят прямо в лицо, заставляя немного сощуриться. Альфа проходится острым концом языка по нижней губе, а правая рука ложится на бедро омеги. Успокаивает и себя и его. На губах остался сладкий вкус тела омеги, а в мыслях лишь его слова, его взгляды и переживания. Чувствует, как тот действительно нервничает, скорее желая встретиться с Тэхеном. – Вы делаете все по плану? — задаёт вдруг вопрос альфа. — Да. — Коротко и ясно. — Тогда тебе нечего волноваться, справедливость восторжествует, вот увидишь, милый, — отвечает Намджун, сжимая пальцы на бедре. — Когда мы доедем до клуба? — Ещё минут пять. Как и говорил Намджун, спустя 5 минут эти двое заходят в клуб, в котором больше не играет музыка, как раньше. — Иногда я жалею, что привёз Тэхена сюда в тот день, — выдаёт омега, опуская голову. — Он бы все равно нашёл Чонгука, Джин, — отвечает он. — Ты прав. Как только они заходят, Джин сразу же замечает на полу Тэхена, а рядом с ним Юнги, что продолжал его успокаивать. Омега бросается бегом к нему, забыв все на свете. На пальцах Джина тут же оказываются слезы Тэхена. Джин смотрит на Юнги, взглядом задавая вопрос, хотя понимает, что произошло. — Джини, Чонгука забрали в отделение, ты понимаешь это? Это я виноват, я такой ничтожный, — сквозь слезы выдаёт омега, пальцами сжимая плечи Джина, как спасательный круг. — Это не из-за тебя, котёнок, мы действовали по плану, — выдаёт омега. — Я предал его, я выдал его отцу правду, — отвечает Тэхен, а Юнги отдаляется, услышав подтверждение от Тэхена. — Послушай, Тэхен. Да, мы обманули Чонгука, но это был лишь план во благо Чонгука. Благодаря тому, что ты сделал, отец Чонгука не получил желаемого, пойми же это, — пытается привести его в чувства Джин, вытирая подступившие слёзы, что, казалось, не останавливались стекать по алым и горячим щекам. — Вспомни, для чего ты это сделал, малыш, — продолжает Джин, ловя на себе взгляд Юнги, что тёр переносицу и не понимал, о чем говорит Джин. — Чтоб помочь Чонгуку, — шепчет Тэхен, — чтоб отомстить за отца, — омега делает глубокий вдох, наконец, поднимая свои голубые глаза и заглядывая в карие Джина. — Да, ты все правильно сделал. И благодаря тебе, нам будет легче поймать отца Чонгука, — обнимает омега Тэхена, кивая Юнги, обещая тем самым объяснить все. — А теперь меня успокойте, будьте добры, — говорит Юнги, кидая взгляд на сына президента, обещая себе потом удивиться его появлению. Джин поворачивает голову к альфе, коротко улыбается и возвращает взгляд к Юнги. — Мы с Тэхеном придумали такой план: он сделает вид, что предаёт Чонгука, тем самым подтолкнув его к верным действиям, — тараторит Джин, кусая нижнюю губу после. — Можно не настолько грамотно объяснять? — У Юнги глаза красные, все словно в тумане. — В кабинете Чонгука есть скрытая камера, на которой его отец заходил туда после ореста Хосока и позвал к себе Чейрина. А он же довёл его до правды, которую, как я повторюсь, запечатлила скрытая камера, — улыбается Джин, поднимая ладошками опухшее лицо Тэхена. — Стоп, Чейрин за нас? — спрашивает Юнги. — Скажем так – он за себя. — Я в ахуе. Но почему вы не сказали об этом Чонгуку? — все запутаннее, чем кажется для Юнги, но он старается сложить паззл. — Он бы мне не позволил влезть в это дело, — выдаёт Тэхен, шмыгая носом. — Хосок знал? — новый вопрос от Юнги. — Знал. И тогда Юнги становится обидно, он не понимает, к чему эти секреты, ведь все кажется таким предательским. Он жмурит глаза, а затем в мыслях всплывает Чимин. Он резко встаёт с пола и убегает прочь. Намджун садится на корточки возле омег, и заглядывает в глаза Джину. Всё будет хорошо, он это чувствует всем сердцем и душой. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — выдаёт Джин. — Что же? — Во имя справедливости? Намджун усмехается, поглаживая его по волосам. — Во имя справедливости. 🗝 Глаза застелены пеленой агрессии, обиды и слез. Настолько переполненным чувствами он не был никогда. Хочется кричать до тех пор, пока горло не разорвёт, пока воздуха не останется вместе с силами. Голова идёт кругом, и кажется, что вот-вот и он упадёт на асфальт. Но в спину ему кричит родной голос. — Чимин! Прошу тебя, постой, — кричит омега, догоняя парня и разворачивая к себе лицом. — Ты должен выслушать, все не так, как тебе кажется. — Мне абсолютно плевать, я больше не хочу вас знать, — выплевывает Чимин, разворачиваясь спиной, но Юнги не позволяет. — Тэхен не виноват, это был план, ты должен помочь Чонгуку, — выдаёт он. — Я блять ничего ему не должен, как и он мне. Он справится без меня, а я справлюсь без вас, а теперь отпусти меня и проваливай нахуй, — не своим голосом говорит Чимин, сжимая кулаки. Словно не Чимин все это выплевывает в лицо Юнги. Тому, кто всегда был частью его, но омега принял решение остаться без этой части. Юнги и слова вымолвить не может, оцепенев, первая слеза скатывается с щеки, теряясь в воротнике. Он ослабляет руку, позволяя тому уйти. В итоге, Юнги падает на колени, а Чимин стойко покидает место. 🗝 Хосок нервно барабанит пальцами по коленям, жуя губы. Он смотрит на парня, что сейчас находился за камерой и не находил себе места. Голова кругом, а в мыслях каша и сердце готово вот - вот выпрыгнуть. Один взгляд на парня лишь сильнее заставляет его нервничать. Но в помещение заходит ещё одна личность, заставляя Чонгука поднять, наконец, свой взгляд. И черти просыпаются вместе с ним. — Любимый мой сынок, плоть моя, кровь моя, — выдаёт мужской низкий голос, заставляя парней сжать челюсть. — Не скажу тоже самое и про тебя, — язвит Чонгук. — А что скажешь насчёт Тэхёна? — знает, куда бить, старший Чон. — Закрой свой грязную пасть, отец, — выплевывает последнее слово альфа. — Как иронично, мой сынишка влюбился в свою шлюшку, — продолжает отец Чонгука. — Я же сказал закрыть свой рот, — рычит Чонгук, цепляясь за решетки, и словно зверь пытается выбраться из клетки. — Где ты учился, я там преподавал, и ты должен был это ясно понять, щенок. А сейчас ты получишь по заслугам, — не отстает альфа, подходя к клетке и язвительно ухмыляется. — Кто ещё получит по заслугам, — выдаёт уже Хосок, вставая со стула. Старший Чон хмыкает и покидает помещение, оставляя парней в полной тишине. — Под временами агрессии петь тебе песни, Тэхен, — шепчет Чонгук. — Мы справимся, брат, — произносит Хосок, снова садясь за стул. Он брата не оставит. Не сейчас. Никогда. 🗝 Чимин заходит в до боли в глазах светлый кабинет, не обращая внимания на людей. Пациенты доктора Кина тут же разворачивают голову, кидая недовольные взгляды на рыжего омегу. Кин, как только замечает красные глаза, сразу же закрывает папку и встаёт с кресла. — На сегодня мы закончили, жду вас в среду, — выдаёт альфа, на что в ответ получает одобрительный кивок. Как только двое мужчин покидают кабинет, Чимин бежит в объятия альфы, крепко обнимая и, наконец, позволяет слезам скатится с его пухлых щёк. Когда Кин чувствует влажность на своей груди, то отстраняется немного от омеги так, чтоб смог заглянуть ему в глаза, но Чимин не поднимает голову, шмыгая носом. Альфа не на шутку начинает переживать за омегу, отчего берет его за подбородок и заставляет посмотреть на себя. — Что случилось, рыжик? — спрашивает альфа, большим пальцем стирая слезы. Но в ответ лишь очередное шмыгание носом. — Ты же помнишь, что мне можно доверять? — Вокруг одни предатели, Кин, я больше так не могу, — чуть ли не хнычет омега, прижимаясь всем дрожащим телом к альфе. — Тише, котёнок, все хорошо, — успокаивает он, поглаживая по любимым волосам и вдыхая их аромат. — Тебе нужно отдохнуть от них, а дальше все встанет на свои места, — говорит альфа, не оставляя попытки утешить омегу. Чимин кивает головой и утыкается носом в чужую грудь, чувствуя запах свежести от белой рубашки. Пухлые пальцы сжимают крепкую спину. А сквозь зубы проскальзывает тихое: — Моё спасение. 🗝 — Где камера, Хосок? — Спрашивает Тэхен, подскакивая с дивана, держа в руках чёрную футболку Чонгука. — У меня, все идёт по маслу, — выдаёт он. Джин возвращается в гостиную из кухни, кушая одновременно бутерброд. — Когда суд? — новый вопрос уже от Джина звучит в гостиной. — Завтра. Мы должны быть наготове, — говорит Хосок, не находя себе места в огромной помещении. Что-то его тревожит. Тяготит, и это сильно давит на голову. — Твою мать, я забыл про встречу с адвокатом. Я поеду и поговорю с ним вместе с Чонгуком, а вы ждите новостей, — быстро тараторит альфа, выбегая из квартиры Чонгука. Джин кидает взгляд на друга, что прижимал футболку к груди, и громко цокает. — Ты словно зависим от него. — Я зависим от него, — подтверждает Тэхён. — Безумец. Хоть бы Тэхён снова взял за руку Чонгука. Хоть бы Чонгук снова взял за руку Тэхена. Никогда. Ни за что. Тэхен больше не отпустит Чонгука.