Любимый братик

Тобирама всегда дрался в полную силу и никогда себя не жалел. И каждый раз когда, он шёл на это чёртово сражение с Учихами, сердце Хаширамы замирало от страха, а в голове крутились тревожные мысли. Что, если это последний раз, как они были вместе? Что, если это последний раз, когда Хаширама мог обнять своего вечно хмурого и серьёзного братика? Но хвала всем Богам, Тобирама возвращался. Относительно целым и относительно невредимый. И сейчас, смотря на раненого Тоби, Хаширама хочет вырвать руки всем, кто посмел сотворить это с его маленьким братиком. Его грудь пересекал большая ещё не до конца зажившая рана, покрытая корочкой и воспалённая по краям, наверняка останется шрам. Благо ирьенины клана успели вовремя остановить кровь и немного затянули ранение. Эта война с упрямыми Учихами в конец доконает его. А ещё Изуна вечно смотрит на его милого Тоби, его малыша, как-то слишком влюблённо, слишком сладко. Хорошо, что отото такой невнимательный в любовных делах. Да и то не факт, что Тоби-чан ответил бы этому Учихе взаимностью. Да, Хаширама ревновал. Ревновал до скрежета зубов. И порой он, тот кто боролся за мир с этим грёбанным кланом Учих, хотел убить их всех. Всех! Тобирама сильный. Он шиноби. Всё его тело покрыто шрамами и большими, и маленькими, все эти шрамы доказательство его силы. Но несмотря на всю его мощь он оставался для Хаширамы маленьким любимым братом, которого надо защищать и оберегать от всех и вся. — Всё хорошо, брат. Я в порядке не волнуйся, — холодно проговорил Тобирама, стараясь не смотреть старшему брату в глаза. Его разъедало чувство стыда. — Нет, Тоби, не в порядке, — смотря на хмурого брата, старательно отводящего взгляд, сказал Хаширама. — Тебя тяжело ранили, а если бы он тебя убил. О чём, ты, вообще думал, когда бежал не замечая ничего вокруг, я что не говорил тебе быть аккуратней? — в ту же секунду рассерженно прокричал старший Сенджу. — Не кричи, Хаширама, я же не умер и всё со мной в порядке! Я шиноби! И я должен защищать свой клан. И даже если бы я умер никто бы не страдал, так что успокойся, Хаши. — так же прокричал Тобирама. И только потом осознал, что он наговорил. – Я ска....Что? – растерянно, проговорил Хаши. Слова младшего брата ударили Хашираму в живот, выбивая весь дух. Его начали переполнять гнев и злость. Как его младший братик вообще мог это сказать? Он, что недостаточно хорошо заботится о нём? Недостаточно сильно любит его? Недостаточно часто говорит ему о том, что умрёт от горя если потеряет его? Тобирама ведь умный, так почему он ведёт себя так. Так. Сжав руки в кулаки, что костяшки побелели и глубоко вздохнув, Хаши серьёзно посмотрел на брата. Кто мог вбить в его голову этот бред? Для Хаширамы он единственный любимый и родной человек. Лю-би-мы-й. Эта любовь неправильная он и сам понимал, но поделать с собой ничего не мог. Ему так хотелось прижаться к брату и рассказать наконец о своих чувствах. Хотелось целовать его бледное лицо, украшенное шрамами. Хотелось поцеловать каждый пальчик на руке, каждую венку на запястье. Вдохнуть столь желанный запах и любить, любить, любить. Любить до потери пульса. До дрожи в коленях. До тёмных пятен в глазах. Подумав об этом Хаширама понял, как можно доказать глупенькому отото свою любовь. Серьёзный взгляд снова стал мягким, а губы растянулись в лукавой улыбке. – Если ты и правда считаешь, что это так, то мне придётся доказать тебе обратное, глупенький младший братик. – медленно подойдя к Тобираме, проговорил Сенджу, нежно, почти некасавшись, лишь кончиками пальцев, проведя по щеке. Встав напротив брата, Хаширама долго разглядывал черты его лица: эти вечно холодные и недовольные глаза яркого рубинового цвета, красивый прямой нос, тонкие бледные губы. Интересно, а когда Хаширама будет целовать губы Тоби, они покраснеют? А появится ли стыдливый румянец, когда он будет действовать более открыто. Не став больше медлить, Хаширама резко сократил расстояние между их губами. То, что он сделал можно было назвать, как простое прижимание губ. Так целуются маленькие дети. Но и этого прикосновения было достаточно для того, чтобы губы Хаширамы пылали огнем, а разум просто помахал ему ручкой. Пока недоумевавший младший брат отходил от шока, стоя с широко раскрытыми глазами и пунцовыми щеками. Старший, не став больше медлить, углубил поцелуй и уже исследовал языком все тайные уголки рта Тоби. От Тобирамы пахло одуряюще пьяно. Его бледная кожа была очень нежной, но холодной, как снег. Губы были мягкими и податливыми и поцелуй с ним был сладкий сладкий, как мёд. Тобираму хотелось съесть. Обведя пальцами недавно полученную рану на груди, с ещё не до конца зажившими местами, Хаширама припал к нему губами, аккуратно проводя языком по всей длине и слушая тихие стоны брата. Похоже, что ему тоже это нравится. Пройдя поцелуями к груди Хаширама прикусил затвердевшую бусинку соска, оттянул и тут же зализал. От неожиданности Тобирама вздрогнул и хотел отстраниться, но это ему не позволили крепкие руки, поглаживающие спину. И через мгновение Тобирама почувствовал, как мокутон брата, который оплёл ему ноги, пока он отходил от шока, теперь поднимался к рукам, фиксируя их над головой. – Бб-брат? Ч-что ты делаешь? Это неправильно. Брат... Прекрати! – громким голосом прокричал Тоби, с силой зажмуривая глаза, попытаясь вырваться из пут. Не обращая внимания на крики своего отото, Хаширама упал перед ним на колени и упёрся в пах лицом, при этом урча от удовольствия, как кот объевшийся сметаной. Его милый отото такой красивый. Такой нежный. Хаширама прикусил член брата через ткань штанов, оставляя мокрый след от зубов. Тобирама начал шумно дышать. Его грудь покрылась мелкими бусинками пота и часто вздымалась, щёки покраснели, а на глазах появилась дымка возбуждения. Хаширама нежно провёл языком по низу живота брата. Обводя пупок и чуть прикусывая, бледную кожу, от чего на ней появлялись красные отметины. Да пусть все знают, что это его братик. И пусть этот чёртов Изуна на него больше не смотрит. Продолжая кусать и зализывать укусы, Хаши приспустил штаны брата и лизнул уже красную головку, вставшего члена. Тобирама резко выгнул спину и зажмурился, сдерживая стон. Наслаждаясь этим зрелищем, Хаширама запустил одну руку себе в штаны и сильно сдавил ствол уже давно, требующего разрядки члена, начал быстро двигать рукой. Взяв головку члена Тобирамы в рот, Хаши начал двигать головой, доставляя брату неописуемое удовольствие. Тобирама стонал, запрокинув голову и зажмурив глаза. Но осознание неправильности их действий, как обухом ударило по голове. Резко замотав головой Тобирама начал сбивчиво что-то шептать. – С-с-стоой, брат. Ч-ч-что т-ты делаешь? Прекрати это уже не смешно. – глубоко вдохнув проговорил Тобирама, борясь с возбуждением. Выпустив член изо рта так, что протянулась ниточка слюны Хаширама поднял взгляд на брата и серьёзно проговорил: – А я разве смеялся? Как я могу смеяться, когда мой любимый, милый, красивый братик усомнился в моей любви, – говорил Хаширама, целуя низ живота и до синяков, сжимая бедро Тоби. – И сейчас я показываю, как я тебя люблю. Люблю так, как не должен любить, но не могу с этим ничего поделать. – Х-хаши? Ч-что?.. – Замолчи, глупый отото, – серьёзно посмотрев в глаза брата, сказал Хаширама, – Ты меня очень сильно задел своими словами. Не дав Тобираме и слова сказать, Хаши полностью взял член брата в рот и начал быстро двигать головой, при этом рукой доставляя удовольствие и себе. Тобирама задыхался от нахлынувших чувств, он сгорал от возбуждения и неправильность их действий ещё больше подстёгивала. Горячий рот брата, его рука, нежно масирующая яички. Хаширама действительно хорошо сосал, по его подбородку текла вязкая слюна. От осознавания того, что он делает и кому, глаза закатывались от удовольствия. И Хаширама понимал, что как раньше уже не будет. Либо братик примет его любовь и ответит взаимностью, либо он ещё больше закроется в себе и будет ненавидеть его всю оставшуюся жизнь. В висках были слышны лишь стоны и пошлые шлепки бьющейся кожи брата. Внизу живота будто разгорелся вулкан. Мурчание Хаширамы, волнами отдавалось на члене Тоби, и от этого его бёдра рефлекторно начали сильнее долбиться глубже в глотку. Обоих братьев настигла долгожданная разрядка. Через пару движений головой, в горло Хаширамы брызнула горячая вязкая струя, которую он проглотил. И через мгновение он кончил сам, выплёскивая белую жидкость себе на живот. Посмотрев на обессиленного Тоби, Хаши отменил технику и поймал, падающего брата. – Тоби, Тоби, милый, ты меня слышишь, – придерживая брата за спину, спросил Хаширама. – Д-д-да, Х-хаши-р-рама? Я я слышу. – обессиленно прошептал Тобирама, удобнее усаживаясь на коленях брата и, прижимаясь лбом к его шее. Вытерев со своих губ остатки спермы своего отото, Хаширама приподнял его голову за подбородок и нежно ему улыбнулся. – Тоби, надеюсь больше ты не будешь говорить такие глупости, – внимательно посмотрев в глаза брата, сказал Хаширама. – Мой милый, самый красивый и любимый братик. – неспеша перебирая белые, как снег волосы, сказал Хаширама. – Угум. Хаши, а что теперь? – тихо прошептал Тобирама, прижимаясь к груди брата и целуя загорелую кожу. – Теперь? Хахаха, теперь всё правильно. Теперь всё хорошо. И плевать я хотел на клан и мнение остальных, – укрывая их лёгким покрывалом, твёрдо сказал Хаши. – А теперь спи. Спокойной ночи отото. Я тебя очень сильно люблю. – Спокойной, Хаши. – сказал Тобирама, чмокнув брата в подбородок и сжимая его в крепких объятьях.