Связанные лентой красного заката

— Хорошо, хорошо, но вот если бы машина времени существовала, куда бы вы махнули? — Атсуму с энтузиазмом выглядывает готового на дурной диалог собеседника. Ребята переглядываются, давая односложные ответы, что явно разочаровывает Мию, который хотел чего-то интересного. Волейболисты слишком устали для генерации идей, даже Хината с Бокуто притихли, спешно поедая онигири. — В школу, наверно. На третий год. Все оборачиваются на Асахи. — Из всех возможных вариантов, от каменного века до незримого будущего, выбрать школу?! А Карасуно любят удивить. — Асахи у нас ромнатик, что поделать, — Сугавара по-отцовски хлопает парня по плечу. — Суга! Компания смеётся, перенося Азумане своим гулом куда-то назад. Действительно, если бы была возможность всю жизнь остаться в каком-либо жизненном этапе, Асахи выбрал бы третий год старшей школы. Такой неоднозначный, волнительный и в тоже время надёжный, спокойный. Его размеренная жизнь ещё не разбилась о перепутье взрослой жизни, а родные пейзажи не затмили небоскребы Токио. Рядом всегда были друзья, кохаи и он. Все прекрасно знают, по кому Азумане скучает больше всего, и никто не обижается. Всем всё стало понятно после истерик «Я не буду играть без аса». Всем всё стало понятно, когда эти двое со смехом в подсобке пытались реанимировать ту самую швабру. Всем всё стало понятно, когда Нишиноя не пришел на выпускной третьегодок. Всем всё стало понятно, когда именно Асахи показал фотку младшего с его чёртовой рыбёхой. — Асахи-сан! Показ был восхитительный! Вы — настоящий талант! Азумане красноречиво заходится румянцем и отмахивается от девушки. — Д-да ладно тебе, Кие-тян. Киехиро Юки была практиканткой в их доме моды, достаточно буйной и подающей надежды. Молчаливый и творческий Асахи притянул к себе всё её внимание и стал образцом для подражания. — Можно на следующий показ к вам в помощницы? Обещаю, что буду ответственно исполнять свои обязанности! — Л-ладно, ладно… Кстати, а даты уже согласовали? — Да! Через неделю после Олимпиады! — Олимпиада… Точно, мальчики же играть будут. — М-мальчики? — Ах, да, мои кохаи со школьного волейбольного клуба члены сборной. — Правда?! Как круто! Я и не думала, что вы занимались спортом настолько углубленно! Небось и на национальных были? — Был разок, потом они без нас тоже пробирались. — Круто! — Ладно уж, завтра разберемся со всеми подробностями показа, хорошо? — Хорошо! До завтра, Асахи-сан! — До встречи, Кие-тян. Август встречает Азумане прохладной ночью. Парень решает выйти на станцию раньше, чтобы прогуляться до квартиры пешком. Хаори развивается на ветру, волосы выбиваются из хвоста, а сердце щемит давнишний разговор на перекурном балконе с Осаму — таким же стоящим уверенно на своих двух, с любимой работой, делом всей жизни и кошками, что висят на прочных ноготках где-то там на краюшке сердца. Как к ним завалился Сугавара — ураган в коробке из-под конфет — и завёл шарманку, какой Азумане негодяй, бросил его и лишил личной груши для позитивно заряженных тумаков, а потом сопливо заявил, что сам бы с радостью таких получил. И закурил, чтобы потом получить правоохранительных пинков. Отрезвляет звонок, Асахи достает из кармана телефон и заливается теплом и улыбкой, поспешно распутывая наушники, чтобы с нежностью посмотреть на скачущее изображения и залюбовно сказать: — Привет. — Привет! О, у вас ещё светло! Сколько время? — Всего десять. А у тебя? — Пять утра, — Нишиноя довольно улыбается. — И чего не дрыхнешь? — Так у меня самолёт! Слушай, тебе точно нужно в Родос! Или лучше в Ханья! Да и вообще, Греция так тобой пахнет, жуть! Я будто жил в тебе! Обещай вырваться сюда. — Обещаю, — он улыбается. — И куда ты теперь из меня? — В Египет! — Чего? — В Египет! Ну, верблюды, пирамиды, фараоны. У тебя же «отлично» по географии всегда было. Так и знал, что ты списывал у того смазливого красавчика из футбольного клуба. — Конечно. — А ты чего у меня сегодня такой нарядный, повертись! Давай-давай, хочу полюбоваться! Азумане смеётся, снимает наушники и ставит телефон на скамейку, чтобы отойти и покружиться для своего дурного. — Ты только что убил меня. Я звоню Дайчи. — Как скажешь. — Так чего? Было сегодня что-то? — Ага, показ был. — Чего? Разве не завтра? — Неа. — Вот блин! Прости, Асахи! Даже удачи не пожелал! А хотел позвонить! Вот же ж! — Я тебе, как вернёшься, персональный проведу. — Надеюсь, это коллекция купальников. — Тебе на твоих побережьях мало голых людей? — Асахи заваливается в квартиру. — Это друго-о-ое. Они сами раздеваются, а тут ты для меня всех разденешь. — Не буду я никого раздевать. — Косвенно. Ты в душ? — Угу. Перезвонить или подождёшь? — Подожду. Асахи ставит телефон на стол перед телевизором, включает любимый канал Нишинои и уходит в ванну. День был хороший, но такой стрессовый, что хотелось поскорее смыть его и отправиться в постель для бессонной ночи с разговорами обо всем и ни о чем на разных концах света. А в голове все верблюды да Нишиноя, восседающий на несчастном горбатом. Вот бы на это поглядеть. А теперь воображаемый младший лезет на пирамиду, и вот Азумане прокручивает в голове сюжет «Мумии». Пора бы вспомнить, что на кухне Юу смотрит Токийские новости. — У вас там телефонные мошенники завелись опять, будь осторожен. — Конечно. — Я скучаю. Асахи замирает в жалких попытках дотянуться до телефона. С мокрых волос падают капли, отрезвляя и удручая одновременно. Он моргает и смотрит на ёрзающего парня в экране. — Забей, прости. Я сегодня, кстати… — Какой город? — Чего? — В какой город ты летишь? — Хургада. Там пирамидки рядом. Азумане кивает и, захватив телефон, идёт в комнату. Включает ноутбук с серьезным лицом. — Асахи? — Погоди. — Ладно… Нишиноя послушно замирает, пытаясь высмотреть что-то в отражении очков парня, а потом заглядывается. Совсем как в школе, после тренировки, засмотрится да врежется в столб, доведя аса до инфаркта и панической истерики. Наверное, Азумане сейчас точно также завелся бы, узнай он, что Нишиною цапнула какая-то рыба и кровищи было — мама не горюй. Юу умолчал об этом. Незачем тревожить. — Всё. В воскресенье. — Что в воскресенье? — Встретишь меня в аэропорту. — Что? — Я билеты купил. Пауза затягивается, и Асахи с трепетом смотрит на калейдоскоп эмоций, мелькающих на лице Нишинои. — Чего… Ты что, совсем дурной?! Да у тебя же работа! Показы! Модники! У тебя хоть загран есть? Виза? Куда ты вообще- А отпуск? А вдруг уволят? А если- — Всё, всё, успокойся, Ноя. Я же не маленький мальчик, всё знаю. — Зачем? — Я тоже соскучился, Юу. И мельтишавый замирает на сбивчиво-возмущенном вздохе. Их неозвученное «люблю» красной нитью связывало их со школьной скамьи, тянулось сквозь километры и годы, от сломанной швабры до купленных билетов в Египет. Может, пора уже озвучить те самые три слова? — АЗУМАНЕ АСАХИ ЧТО? Парень отодвигает от уха трубку, позволяя Сугаваре вдоволь накричаться. Реакция Коуши — всегда концерт, так что Асахи лишь поймает сочувствующий взгляд Дайчи на заднем фоне и снова переключится на Сугавару. — Ты чем думал вообще? — Он так грустно сказал, что скучает, я не удержался. Коуши издает умилительные звуки и смотрит на Савамуру, мол, смотри, какая у наших детей любовь. — Смотрите там, не разгромите все пирамиды, нам с Дайчи оставьте немного. — А мы планируем в Египет? — Однажды у тебя будет отпуск, а у меня — деньги, и мы обязательно поедем в Египет. — Аминь. — Аминь. — Да ну вас! Мне вообще надо контрольную делать! — Бедные дети, сейчас настрочишь им гадостей за меня. — Конечно. В конце припишу, чтобы во всех проблемах винили тебя. — Как скажешь. — В Египет… Посреди месяца… Ещё и на олимпиаду забил… — Дайчи, ты его свози куда-нибудь, а то жалко его учеников. — Могу в обезьяник. — Правда? — Коуши оживился. — Давай. — Совсем дурной? — Да. Асахи с улыбкой слушает перепалку и застегивает чемодан. Одну катастрофу — Сугавару — он уже пережил, теперь его ждёт вторая в директорском кабинете. А потом третья, когда 162 сантиметра счастья чуть не снесут его с ног в аэропорту, но он не жалуется. Объятия Нишинои были так давно, что сейчас, стоя у всех на проходе и обнимая повисшего на шее парня, Асахи готов разрыдаться. Нишиноя, судя по всему, тоже готов затопить весь мир — а если точнее уже наревел за ночь новое море, судя по опухшим глазам — и не даёт Асахи лишний раз вздохнуть, утягивая его в дурную кутерьму. Совсем не туристическое по своей натуре двухметровое недоразумение хватается за шустрого как за спасательный круг и просто надеется дожить до конца дня. Хотя бы до конца дня, и на том спасибо. А Юу и в правду живой, рядом, пихает в него какие-то местные сладости и держит наготове бутылку для своей привереды. Убедившись, что гастрономические обязательства на сутки выполнены, Нишиноя намечает их маршрут к пирамидам. Сам он, положа руку на сердце, хотел в первый же день рвануть к известному чуду света, но терпеливо дождался Асахи. Ожидание стоило того: их дурацкая фотка прошлась по всем общим чатам, вызывая либо смех с того, какие они дурные и обнаглели в край, либо поздравления и туристические советы. Яку написал, что в Египет каждый дурак поехать может — Яку, миленький, мы ведь и есть дураки — пусть лучше рискнут к ним в Россию приехать зимой и не скончаться где-то на Патриарших — А давай и правда в Россию как-нибудь сорвёмся? Дедушка Нишинои сказал, что внучку не обязательно было воровать араба, чем вызвал у младшего истерику на полчаса. Нишиноя выходит с душа в великанском белом халате. Обычно парнишка останавливался у каучсерферов, иногда заглядывал к знакомым, которыми обзовелся за год в Италии, играя там в волейбол. В это раз сделал исключение — Ну, раз ты платишь, то конечно я с тобой! — и наблюдал за растрёпанным, уставшим и довольным Асахи, открывающим бутылочки пива прямо на полу в одних труселях. — Позвоним идиотам? — Мы ещё не выпили, — Азумане поворачивается и проваливает миссию «не ржать с того, что халат слишком большой для слишком маленького Нои». — Асахи! Предатель! Но парень даже не думает извиняться, виновато и все ещё хихикая, протягивает бутылочку. Где-то на середине второй они всё-таки звонят шпане в каком-то из чатов. Отвечают самые ответственные: Сугавара, которому завтра вести контрольную первым уроком, Яку на пару с Атсуму, у которых завтра матч на олимпийских, мать его, играх, Акааши, страдающий над редактирование манги, Иваизуми — О ГОСПОДИ ТЫ НАКОНЕЦ ВЫШЕЛ НА СВЯЗЬ, ЗАСРАНЕЦ — и Коганегава, но быстро отключается, получив нагоняй от Тсукишимы, который, в прочем, сам не ушёл. — Ну и чё? — Сугавара недовольно фыркает. — Фу, Асахи, чего голый? — У нас жара. — Извращенцы, — хрюкает Яку. — Без подробностей, — кивает Иваизуми. — Мне подобного хватает, — устало тянет Акааши. — Вы уже оседлали верблюдов? — встревает Атсуму. — Или друг друга, — где-то на фоне раздается неустановленный голос. — Ямагучи, заткнись. — Прости! И все взрываются хохотом. — Асахи мне тут песни поёт. — А нам? — Просим! — Асахи, самурай моей души, спой мою любимую, — любезно тянет Мориске, игнорируя возмущённого Льва где-то на фоне. — Ту самую? — Ту самую. — Вы то когда успели? — удивлённо спрашивает Акааши, но ответа не получает. Зато уже пьяненький Азумане настраивается петь. Жуть, что алкоголь делает с людьми: от самурая с душой трепетной гейши не осталось и следа, и перед Нишиноей сейчас настоящая катастрофа. Асахи театрально откидывается назад волосы и завывает: — И мне плевать, плевать, на твои желания~ И тут уже влезает Лев, подпевающий: — Это игра, игра на выживание~ — Что язык Сатаны? — вопрошает Мия. — Русский, — устрошающе произносит Иваизуми, пока трио горланит какую-то попсу. А потом просыпается Дайчи, даёт Сугаваре по башке, и тот покидает ночное рандеву. Следом отключаются Акааши, Иваизуми. Яку уже собачится с Атсуму, так что Тсукишима сам исключает их из видеозвонка, в экране мелькает Ямагучи, они прощаются с семпаями и тоже отключаются. А горе путешественники допивают пиво, продолжая напевать странные песни. Кровать одна, двуспальная, и только сейчас Нишиноя понимает, какая это всё-таки катастрофа. Асахи сонно смотрит на него, лёжа на соседней подушке, и мягко касается чужой щеки. Этого касания хватает, чтобы разнести к чертям плотину, которую уже несколько лет выстраивал парень, нося совместное фото под чехлом, а некогда подаренный браслет не снимал с запястья ни на секунду. — Ноя? Эй, эй, ты чего? — Я так соскучился. Юу хнычет, прижимаясь к парню. Асахи мягко улыбается и успокаивающе поглаживает его по голове, нашёптывая нежности, пока тот шмыгает носом куда-то в шею. Потом отстраняется, смотрит в глаза и всё понимает. Нет, они когда-нибудь правда озвучат всё-всё-всё, но сейчас Нишиноя сонно ткнет лбом в чужой и с таким несвойственным волнением спросит: — А можно? Асахи кивает и смотрит, как Юу мнётся, а потом резко подаётся вперёд. Сначала оба загораются от нахлынувшего смущения, а потом всё снова воспринимается, как нечто само собой разумеющееся, и комната заполняется краткими, частыми поцелуями. — И всё-таки… Ты правда дурак, что сорвался ко мне. — Не мог по-другому. — Да прям. — Да. Я же тебя люблю. Лимит «выбей Нишиною Юу из колеи до жути романтичными и смущающими вещами» превышен. — А я тебя. До чёртиков. — Давай хотя бы сейчас без Суги. И парень смеётся, утыкаясь в шею. Видимо, они сильно устали, раз так быстро провалились в сон. — НЕ СМЕЙ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ МЯЧЕЙ, КОТОРЫЕ Я СОХРАНИЛ! — Даже если я неоднократно блокирован, думаю, я хочу еще раз ударить по нему. — Раз так — хорошо. Услышать это достаточно. — Прости, Асахи-сан! Следующий я удержу! — Да, рассчитываю на тебя, но я забью следующий. — Пересматриваешь «эпичное» видео? — Ага. Твоё. Ты такой крутой, Ноя, ты в курсе? — А-асахи-сан! — Прости, что не пришел вчера… Я… Я просто не смог! — Ничего страшного, Ноя, я понимаю. — Ты ведь теперь уедешь… И что мне делать? — Защищать своего нового аса, бог защиты Карасуно. — Для меня существует только один ас — ты. — Танаке расскажу. — Аса-а-ахи! — АСАХИ, ОТКРЫВАЙ! — Н-ноя? — БЫСТРЕЕ, Я ЩАС ЛОПНУ! — Ты… Ты в Токио? — Асахи, блин! Я у тебя под дверью и сейчас уроню торт! — Я поступлю в Токио. — И на кого? — На кого-нибудь. Просто буду рядом и всё. — Нет. Тебе это не нужно. — Зато нужен ты. — Я не поступил. Черт! Почему я такой тупой! — Тише, Ноя, ты не тупой. — Танака поступил к Киёко в университет, а я даже близко никуда не прошел! — Эй, успокойся. Оно тебе не нужно. Токио тебя закроет в рамки, ты у меня не создан для мегаполисов. Университет — это не необходимая точка в жизни. Ну же, Ноя, ты ведь всегда находил только твой путь. — Потому что я знал, что если ошибусь, всегда рядом будешь ты. — Я всегда рядом. И километры ничего не значат. — Как дела? Ты на работе? — Неа. Я сбежал. — И куда же? — В Корею. — ЧЕГО?! — НЬЯХАХАХАХА — Путешествия… В твоем стиле, конечно, но давай не в Россию. — Но меня Яку-сан звал! — Я слишком боюсь за тебя. Или за Россию. Нет, вы вместе — ядерная смесь, тем более с этой парочкой из Некомы. — Тогда обещай, что как-нибудь поедешь со мной! — Обещаю. — Мы теперь… Встречаемся, да? — Ага. — А ребятам расскажем? — Если хочешь. — Хочу. — И как? — Хм, пригласим их на нашу свадьбу? — А у нас намечается свадьба? — А, точно, — Нишиноя срывает колечко с банки пива. — Выйдешь за меня? — Чего? — Асахи заходится смехом и повторяет за парнем. — Конечно. А ты за меня? — Разумеется, мой ас.