***
— Хёоон, только посмотри на это огромное авокадо! Пошли сфоткаемся, — Хванун засмеялся и потянул старшего в сторону дурацкого рисунка во всю стену. Ну, конечно. Очередное непонятное «произведение искусства» на стене какого-то угрюмого серого здания. И, кажется, это было уже миллиардное фото на фоне граффити, скрывающихся во дворах и крохотных переулочках, которые периодически попадаются им на пути. Скорее всего, галерея Сохо за последние пару часов их «путешествия» пополнилась фотографий на сто как минимум. А у Хвануна и того на все сотен пять, если не больше. И не удивительно, ведь как же не перефоткаться на фоне всех разрисованных стенок, мимо которых они проходят, как же пройти мимо котика, который так мило, ну… сидит. Просто сидит и глазеет на них, а Ун уже пищит и бежит в его сторону, на ходу доставая телефон и включая камеру. И ведь им встречался далеко не один котик. Красивые здания, неоновые вывески и горящие красной листвой деревья — абсолютно всё попадало в объектив телефона Ё. И Сохо нравилось наблюдать за таким Хвануном. Солнечным и тёплым, излучающим позитив и распространяющим его на Ли. Таким радостным и ребячливым, очень редко показывающим такую сторону себя, если честно. И он понимает, что несмотря на все недовольства поначалу, ему очень нравится то, что происходит сейчас. Что Хван всё-таки вытащил его из дома. Но больше всего греет душу именно тот факт, что они проводят выходные вместе. Только вдвоём. Всё же именно этого им так не хватало. Им обоим. Хотя спокойно могли бы разойтись по своим делам, как и планировалось изначально, вообще-то. Младшему тоже нравится наблюдать за хёном. Сохо пока не знает, но галерея Хвануна пополняется не только их селфи и фотками котят или стрит-арта, хоть немного разбавляющего дождливую серость осенних улиц. Там много, даже в избытке, фотографий самого Сохо. Чаще всего, конечно же, сделанных тайком. Стоит тому отвернуться или задуматься, рука Уна сразу же тянется за телефоном, чтобы запечатлеть его. Потому что до дрожи в костлявых коленках Хвануну нравится смотреть на Сохо. Смотреть на Сохо, стоящего в свете начинающих загораться фонарей, задумчиво рассматривающего меню кофейни, в которую они думают зайти, что как раз по пути будет. Смотреть на Сохо, присевшего на корточки, чтобы погладить пёсика, который прилип к ним, совершенно забив на зовущего его хозяина. На невероятную, сияющую мириадами звёзд улыбку старшего, появляющуюся в этот момент. Смотреть на Сохо, когда тот просто фоткает неплохой вид или покупает кофе. Да просто смотреть на Сохо. Что бы тот ни делал вообще. Ведь Ли Сохо — просто, мать его, шедевр. И Хвануну уже никакие Лувры не нужны, если он просто может видеть своего Сохо-хёна. Кажется, ни у кого Ё не встречал такой грации и пластичности движений, возможно эстетичности даже, потрясающей мимики и взгляда, заставляющего бабочек разрывать его желудок от какого-то трепета и волнения вот просто так, ни с чего абсолютно. И Хванун понимает прекрасно — взгляд на Сохо вызывает такие эмоции лишь из-за того, что его восприятие проходит через призму невероятной влюблённости. Ну и пусть. Он просто не может смотреть на старшего как-то по-другому. Да и не хочет. А вечер, тем временем, потихоньку начинал вступать в свои права, опуская сумерки на город, мерцающий тысячами огней, когда парни уже брели по знакомым улочкам, находясь неподалёку от своего района. План на сегодня был выполнен в полной мере, все довольны, все счастливы. Особенно Хванун, конечно, ведь инициатором этого изматывающего безумия был именно он. И, кажется, Сохо не выглядит сильно расстроенным из-за того, что его вытащили из одеялка, в которое он был так чудесно замотан. Наоборот, было весело. Поэтому, младший был счастлив вдвойне. Шли, слегка соприкасаясь плечами и кистями периодически, старательно делая вид, что всё как обычно. Как обычно Вдруг, где-то неподалёку, послышалась ритмичная мелодия, создаваемая умело порхающими по гитарным струнам пальцами. И, конечно же, Ли ничуть не удивился, когда младший схватил его за рукав и потянул в сторону чудесного звука, ведь: «Ну мы лишь глазочком посмотреть и одним ушком послушать, хён, честно!» И как тут сопротивляться? Невозможно. Трое парней стояли посреди широкой улицы с инструментами и исполняли довольно известную песню. Казалось, будто небольшая площадь, в пределах которой можно было услышать музыку, была эдаким островком хорошего настроения, ведь жители немного подустали и начали впадать в апатию из-за постоянных дождей и пасмурной серости неба. Хвануну нравилась атмосфера, царившая на этом участке улицы. Достав кошелёк из рюкзака, он подошёл к уличным музыкантам и положил несколько купюр в футляр гитары, потому что хотя бы так, но это хотелось поощрить. Закончив с предыдущей, парни начали наигрывать другую мелодию, в которой Хванун узнал нравившуюся ему песню. Парень, стоявший у микрофона, начал петь, ну а Хван просто не смог не подпевать, так как знал слова наизусть. Конечно, они с Сохо, вроде как, собирались домой, но Ё так сильно зарядился энергией, передавшейся от игры этих невероятных ребят, что, естественно, потянул хёна за собой присоединиться к группке танцующих неподалёку людей. Сначала старшему было как-то неловко, что ли. Да и одежда явно не была подходящей для занятий такого рода. Но один щенячий взгляд Уна — и Ли растаял, словно по щелчку пальцев, позволяя младшему вести себя куда угодно. И вскоре всё-таки втянулся. Конечно, под влиянием Хвануна, так самозабвенно отдающегося музыке, остаться в стороне просто нереально. Поэтому старший поддался моменту, прочувствовав ритм и начиная двигаться в соответствии с ним. Они с Хвануном, определённо, профессионалы своего дела. Потому что танцевать так надо уметь. Вкладывать эмоции, душу в каждое движение. А они этим живут, дышат буквально. И люди, похоже, заметили это. Начали создавать парням своеобразный танцпол, расступаясь, освобождая им больше пространства и собираясь вокруг них. Да, на это хотелось посмотреть всем. Толпа свистела, хлопала, поддерживала. Но танцорам было наплевать. Сейчас они так погрузились в мелодию, что совсем ничего не замечали. Ни реакции окружающих, ни сгущающихся на темнеющем небе туч. Видели только друг друга. Растворились друг в друге, впитывая каждое движение, каждый взгляд. Удерживали зрительный контакт, ни на секунду не отрывая глаз. Будто нырнули в какой-то свой мирок, где существовали исключительно они вдвоём, отгородившись от шума вечернего города. Где они существовали только друг для друга И Сохо действительно получал удовольствие от этого. Близко. Энергично. Страстно. Старший понимал, что единственным, кто мог вызывать у него такую бурю эмоций даже от простого танца, был Хванун. И Сохо нравилось являться частью этого момента. Того чувственного вихря, что они создавали вместе. Друг для друга. Было в этом что-то чарующе-волшебное, сокровенное даже. Хванун видел отражение света фонарей в глазах Сохо. Манящий блеск приковывал внимание и не оставлял возможности хоть на секунду посмотреть куда-то ещё. А ему и не нужно было, не хотелось. Ведь зрелище поистине захватывающее. Будто отблеск тысячи звёзд, мерцающих с ними в такт, уносящих далеко за пределы этой вселенной. Сохо же наблюдал в глазах Хвануна весь необъятный мир, его мир, который он готов кинуть к ногам своего донсена целиком и без остатка. Потому что уверен, что такой человек, как Ё Хванун, заслуживает даже не то, что мира, но и целой вселенной. Однако есть проблема. При всём этом Ли не может сделать даже, по его мнению, самого малого для него. Признаться. В этих чёртовых чувствах, из-за которых он сгорает изнутри и не может даже нормально дышать при взгляде на младшего. Пожалуй, это одно из самых сильных переживаний Сохо. Он не может признаться Хвануну, рассказать о том, что испытывает к нему на самом деле и от этого постоянно испытывают вину, непонятно откуда взявшуюся вообще. Ему всё время кажется, будто он обманывает своего Хвани. И так мерзко в его ноющей душе из-за того, что скрывать такое от одного из самых близких людей, как ему кажется, просто подло. И от этого невыносимо. Противно от себя самого же. Возможно, Ун думает о чём-то подобном и его тревожат похожие мысли. Но то, что происходит сейчас, для них гораздо важнее. И хотелось бы продлить этот момент хотя бы ещё немного, потому что слишком хорошо. Слишком не хочется возвращаться в реальность и обыденную суету их слишком загруженной жизни, в которой почти никогда не находится места для таких действительно неземных, по крайней мере по их ощущениям, моментов. Но всему хорошему приходит конец. Ревущий раскат грома, ослепляющая вспышка света, и вот — первая слезинка рыдающего неба срывается с почерневшей ваты облаков. И попадает прямо на нос Хвануна, заставляя парней скинуть оковы какого-то гипноза, будто завладевшего их сознанием на некоторое время, и вернуться в реальный мир. Поднять голову наверх, подставляя лицо холодным каплям, потом снова друг на друга взглянуть, и даже не сговариваясь направиться в одну и ту же сторону. Потому что без слов друг друга понимают. Как бы они не отрицали — разумеется, мысленно для самих себя, ведь в слух эту тему даже не собирались поднимать — но они действительно стали очень близки. Больше, чем с кем-либо ещё из их группы. И почему-то даже просто свыкнуться с этим им страшно. Попросту не замечают, что всё это обоюдно. Или не хотят замечать… Сохо как-то заприметил кафе, недавно открывшееся неподалёку, и всё хотел туда заглянуть, но как-то не удавалось. И Хванун, как оказывается, тоже. Именно туда они сейчас и направлялись. Забавно. А ведь даже это крохотное совпадение делало их похожими на соулмейтов, читающих мысли друг друга. — Хён, тут недавно кафе открылось, может, переждём дождь там? — решился нарушить тишину Хванун, потому что от переизбытка эмоций голова шла кругом и для него это было уже немного слишком. Надо что-то с этим делать. — Не поверишь, хотел предложить тоже самое, — улыбнулся Сохо, цепляя руку Хвануна и придвигая его поближе к себе как-то на рефлексах, даже сам того не замечая. А младший и не против. Сам ближе подаётся, лишь шаг ускоряет немного, дождь-то усиливается. И ведь никто из них даже не догадался посмотреть прогноз погоды. — Знаешь, — внезапно начал Хванун, мысленно умоляя себя заткнуться, вообще-то, потому что сам не знает, зачем это хочет сказать. Просто хочет. Просто болван, а никак иначе он себя и не может охарактеризовать. — Мне почему-то показалось, что это могло бы быть похоже, ну, знаешь. На свидание типа. Странно, да? — А ты бы хотел, чтобы это оно и было? — лукавая ухмылка Сохо, кажется, могла бы говорить о чём-то, но Хванун сейчас резко выпал из реальности, улетев куда-то в дали заоблачные, потому что… «Что? У меня проблемы со слухом? Вот же, хён… Нахера, айщ, какого чёрта я это спросил?» — О, нам сюда, — резко сменив тему, Хванун немного выдохнул. Да, сам же ляпнул какую-то глупость, а потом так по-тупому слился. Ничего не скажешь, молодец. В любом случае, они уже пришли в свой пункт назначения, поэтому сейчас он лучше подумает о том, что бы ему взять. Да и сильно промокнуть не успели, благо, кофейня оказалась даже ближе, чем они думали. И всё же оставив свой странный диалог, они, довольные наконец оказаться в тепле, направились занимать столик у окна. И очень вовремя, ведь далеко не они одни спешили укрыться тут от разбушевавшейся погоды. — Будешь что-нибудь? — спросил Сохо, рассматривая вывеску меню и думая, что бы он вообще хотел. По правде говоря, бросив мимолётный взгляд на Хвануна, он слишком отчётливо понял, что именно хочет сейчас. И мысленно взвыл во весь голос, потому что получить это не может. Поэтому поскорее отворачивается, чтобы перестать разглядывать нежные черты любимого лица, задумчиво пялящего в ту же вывеску с меню. — Карамельный латте буду. И побольше сиропа попроси, пожа-алуйста. Хотя, нет, не нужно, — резко передумал Хванун, потому что знает, как Сохо не любит просить что-то дополнительно к основному заказу. Даже трубочку для него порой сложно попросить, как бы странно это ни было. Ну а Сохо, в свою очередь, знает, какой сладкий кофе любит Хванун, поэтому всё равно попросит побольше карамели и плевать на задвиги. Для Хвануна же. Пока Сохо озвучивает заказ, Хванун задумчиво очерчивает взглядом его фигуру и пытается унять отчего-то участившееся сердцебиение. Совсем несвойственное для него, вообще-то. Ну, возможно, до появившейся влюблённости в друга. Прекрасно. Краем уха парень услышал, как старший просит добавить побольше карамели и оборачивается в сторону Ё, подмигивая ему, на что Ун складывает пальцы в сердечко в сторону Сохо. Вроде, стандартный обмен милостями, ничего непривычного для них. Но вот резко отвернуться, засмущавшись отчего-то, как-то совсем непривычно. Чувства переполняют Хвануна и он хочет просто убежать, спрятаться под одеяло и сидеть там, пережидая эту лавину эмоций, со страшной силой накрывающую его. «Я так скоро с ума сойду, господи, ну зачем мне дали возможность испытывать эмоции, как эту штуку выключить?!» — такие мысли одолевали Хвануна, пока он был наедине с собой. Но это продлилось недолго. Сохо поставил стаканчик кофе перед младшим, вырывая его из личного ада самокопания. И младший действительно резко перестал думать о чём-либо, ведь источник всех его моральных терзаний снова появился у него перед носом. Он поспешил перевести взгляд к окну, потому что совсем забыл об одной вещи, которую хотел сделать в конце их прогулки. Но из-за дождя, похоже, его планам сбыться не суждено. — Хвани, всё в порядке? — взволновано спросил Ли, наблюдая за каким-то немного погрустневшим другом, суетливый взгляд которого постоянно перемещался с окна на экран телефона с высвечивающимся на дисплее временем. «Чёрт, видимо, устал. Может, ему надоело? Я ему надоел?» — А? Прости, задумался немного. Надеюсь, дождь закончится поскорее. — Да, тоже надеюсь… — «Ведь тогда мы придём домой, разойдёмся по своим комнатам и… тебе, наверное, станет чуточку легче», — уже мысленно закончил фразу Сохо, слегка расстроившись от собственных же мыслей. Какое-то время оба сидели как на иголках. Хванун ждал окончания дождя, ведь времени оставалось совсем мало. А Сохо перенял нервозность Хвануна и даже не мог ни на что отвлечься, заговорить о чём-то. Просто уткнул взгляд в стол, периодически бросая его на Хвануна, когда делал небольшие глотки кофе, вкус которого затерялся в накатывающем отчаянии из-за внезапно появившегося между ними напряжения. В очередной раз хлопнувшая дверь оповещает о новом посетителе и Сохо периферийным зрением ухватывает то, что человек не выглядит так, будто только что побывал под дождём. Быстрый взгляд в окно — дождь наконец-то кончился. — Хвани, — позвал чуть хриплым от молчания голосом, — мы можем идти, дождя нет. Хванун, снова нырнувший в омут своих разъедающих душу мыслей резко поднимает голову и сам смотрит в окно, чтобы удостовериться. И своей заразительной улыбкой за секунду меняет настроение, окружающее их, будто вновь окрашивая всё в яркие цвета. — Успеваем! — слегка даже вскрикнул от радости, вскочил с места и, не забыв прихватить свой стаканчик, вцепился в руку Сохо, утаскивая того к выходу. Сейчас даже наплевал на то, что любые прикосновения к старшему приводят к мини-инфаркту. Потому что важно лишь одно — успеть.***
Сказать, что Сохо был удивлён, ну, — промолчать. Что он, в общем-то, и сделал. Потому что от открывшегося им вида не просто дух захватывало, а, кажется, пропало умение говорить. Да и дышать, кстати, тоже. — Вау. — единственное, на что хватило старшего, заворожённо охватывавшего взором представшую перед ним картину. Они находились на крыше здания высотой этажей эдак двадцать с небольшим. Ли не обратил особого внимания — просто смотрел на Хвануна. Ладно, не просто смотрел — залипал. Ведь на воодушевлённого и радостного Хвануна не залипнуть невозможно. Из-за резко подскочившего настроения младшего, настроение Сохо поднялось тоже. Влияние Ун на него оказывает действительно слишком сильное, да. В эмоциональном плане так точно. Но ту палитру чувств, что сейчас испытывал Ли, описать словами нереально. Да, вид на город с крыши высотного здания, конечно, потрясающий, но тут дело далеко не в нём. Закат. Ярко-оранжевая полоска горизонта с красно-жёлтым диском посередине, разбрасывающим ослепительные золотые лучи. Всё-таки правду говорят, природа — лучший художник. Темнеющее небо, расчерченное голубыми, розовыми и фиолетовыми линиями на облаках. Что-то поистине сказочное. И тихий, немного неуверенный, но сбивчивый и быстрый лепет Хвануна совсем-совсем близко к уху старшего. — Я знаю, рассветы ты любишь больше, но только взгляни на это… Закат, погружающий город в умиротворяющую тишину, отправляющий жителей в царство морфея, чтобы те набирались сил перед новым днём, который подарит им солнце нежным светом своих первых лучей. Разве не прекрасно? «Это ты прекрасный. Как тысяча закатов и рассветов», — хотелось бы произнести Сохо, однако вот получается совсем другое. — Знаешь, иногда мне кажется, будто ты знаешь меня лучше всех. Буквально всё. Даже самые мелочи, спрятанные где-то далеко внутри сознания, куда я и сам добираюсь нечасто. — А мне иногда кажется, что я знаю тебя гораздо дольше, чем есть на самом деле, — небольшая пауза, чтобы собраться с мыслями. Глубокий вдох для успокоения, потому что бедный край толстовки, который от волнения терзает Хванун, ещё чуть-чуть и оторвётся. — И, как бы сейчас странно это ни звучало, но… Мне всегда нравится узнавать о тебе что-то новое. Хочется даже. И когда ты говоришь какие-то вещи, которые знаю только я… я просто… просто… — выдох. Всё. Шестерёнки в голове, отвечающие за формулировку мыслей, которые до этого крутились хотя бы худо-бедно, сейчас остановились совсем. Единственная мысль — бежать. От кого, зачем, почему? От себя. От своих эмоций, от чёртовой влюблённости в Ли Сохо, потому что так нельзя. Потому что это Ли Сохо. Который своими словами усугубляет ситуацию, ведь теперь Хванун просто не может от него бежать. Не простит себе. — Есть такие вещи, которыми я могу, точнее, даже хочу, делиться только с тобой. И я счастлив разделить этот непередаваемо волшебный момент именно с тобой. Занавес. Вечер откровений, никак иначе. А сердца обоих снова заходятся в бешеном ритме, колотясь под рёбрами, будто пойманная птица, пытающаяся вырваться из давящей клетки. Вот и их сердца, кажется, из грудной клетки вырываются. А у них друг от друга иначе и не бывает. — Эмммм, я хочу кое-что сделать сейчас… просто пообещай, что не будешь ненавидеть меня за это, — тараторит Хванун, пытаясь вразумить себя и отступить, пока не поздно. А сердце от волнения где-то в горле бьётся. Как же не хочется всё испортить, но он знает, что если струсит, то пожалеет ещё больше. — Я не смогу тебя ненавидеть, даже если ты сейчас столкнёшь меня с этой крыши, глупый, — ласково улыбаясь, отвечает Сохо и берёт крошечные ручки Хвануна в свои, чтобы немного унять волнение младшего, которое передаётся и ему. Потому что он, кажется, понял, что именно собирается сделать Ё. И ему самому сейчас определённо не помешал бы корвалол. А его слова были кристальнейшей правдой. Чисто физически не смог бы. Возненавидеть или хоть сколечки плохо относиться к нему. Сохо и сам не заметил, когда Ун завладел его сердцем и разумом всецело и абсолютно. Когда приковал всё внимание старшего лишь к своей персоне, не оставляя возможности думать о чём-то другом. Кажется, Сохо о себе столько не волновался и не думал, сколько о Хвануне. А сам Хванун, тем временем, старательно пытался взять себя в руки и сделать уже хоть что-нибудь. Сейчас или уже никогда. Потому что другого настолько подходящего момента уже не будет. А смелости и подавно. И, немного прикрыв глаза, потому что так было менее страшно, он потянулся к Сохо и оставил на его губах лёгкий, едва ощутимый поцелуй. По телу прошла волна необъяснимой дрожи и он готов поклясться, что где-то вдалеке услышал взрывающийся фейерверк. Хотя, может, это было лишь в его голове, потому что состояние у него сейчас было такое, будто оглушили. И от невыносимого ожидания реакции Сохо подкашивались ноги. Кажется, он сам уже готов сигануть с этой чёртовой крыши. Сохо всматривался в глаза Хвануна, будто пытался разглядеть там что-то, понятное лишь ему одному. На самом же деле, он старался во всех деталях запечатлеть в памяти этот момент. Который был для него слишком нереальным. Как мечта, в исполнение которой он не мог поверить до сих пор. Молчание старшего пугало Хвануна. Ли так и стоял, смотря на него нечитаемым взглядом, и Хван даже боялся представить, что могло бы твориться у него в голове. И о том, что тот сейчас мысленно проклинает его на все лады, Ун старался не думать. Но всё равно думал, потому что нервы сдавали уже конкретно. — Чёрт, прости, я правда не знаю, что на меня нашло. Я не должен был, давай забудем это, как… — но закончить ему не дали. Кое-как справившись с накрывшего его эмоциями, Сохо сам вовлёк Хвануна в более чувственный поцелуй, одной рукой обвивая его талию и притягивая к себе, второй же, расположив её на на затылке Ё, нежно перебирал мягкие волосы пшеничного цвета. А Хвануну лишь остановить время хочется. Раствориться в мгновении, целиком и полностью принадлежавшим только им двоим. Нереально потому что. И если в хвануновой головушке и остались какие-то мысли, то все они исключительно о том, что всё происходящее — не что иное, как очередной из миллиарда подобных снов, заставлявших сердце Ё болезненно сжиматься после пробуждения. И как бы сильно ни хотелось оставаться в этом моменте как можно дольше, воздух всё-таки был необходим. Прохладный, хоть немного успокаивающий напрягшиеся до предела нервы и ударивший по мозгам адреналин. Сердечко Хвануна, в окружении зрителей-рёбер и спецэффектов в виде переметнувшихся из сердца в диафрагму бабочек, отплясывало джайв, норовя обеспечить своему хозяину неминуемую тахикардию. А вот сердце Сохо поспокойнее будет. Всего лишь сообщает, что это его остановочка. И Ли почему-то на полном серьёзе кажется, что оно в одном стуке от того, чтобы прекратить свою деятельность. Да, с такой реакцией одного на другого инфаркт им обоим обеспечен уже в ближайшем будущем. Но это пока полбеды. Основная проблема сейчас заключается всего в одном вопросе: А что, собственно, дальше? Потому что ответить на это они оба не в силах. Только не сейчас. — Что ж, кажется, нам пора… пойдём? — А, да… пойдём. Вот и всё. Единственное, что они смогли сказать друг другу. Они были уверены — этот момент поменяет многое для них. Возможно, прояснит что-то в их отношениях, поможет расставить всё на свои места. Только почему-то такого исхода событий они не предвидели. Неловкость То, что наедине друг с другом им стало неуютно, оказалось для них в новинку. Словно они всё разрушили. То хрупкое и прекрасное, что было между ними долгое время, что казалось таким родным и правильным. Поспешили. Путь до дома проходил в тягостном молчании, напряжённо повисшим между ещё недавно болтавшими без умолку парнями. Хотелось сделать хоть что-то. Начать разговор, прикоснуться может. Но о чём и как — понятия не имели оба. Боялись усугубить и без того резко ставшую плачевной ситуацию. Каждый думал о своём, а подумать было над чем. Обоих терзали их страхи, выползшие наружу именно сейчас и не давшие им повернуть дальнейшее развитие событий в нужное русло. Отбросив все маски и игры на публику, они были полными противоположностями: всегда шумный и энергичный Хванун, но предпочитающий тишину и спокойствие Сохо. Может, поэтому их влекло так сильно, всё же противоположности притягиваются, как известно. В самом деле, они очень гармонично друг друга дополняли, создавая идеальный баланс характеров и действий, чему остальные мемберы иногда немного удивлялись. Потому что насколько бы Хванун ни был близок с тем же Ёнджо, лучший друг всё-таки, но соулмейтами их считали больше именно с Сохо. Только они сами упорно это игнорировали, переводя всё в шутку или начиная себя вести, как те ещё тупицы. Хванун боялся отказа и отсутствия таких же чувств со стороны Ли. Что старший поймёт — это не то, чего он хотел и всё получилось не так, как он ожидал. А Хванун потом попросту не соберёт осколки так безбожно разбитого сердца. Казалось бы, сейчас эти страхи неуместны, ведь всё вполне взаимно, можно действовать дальше. Только вот ощущение нестабильности ситуации не давало покоя младшему. Будто он никак не мог принять тот факт, что всё может быть не настолько плохо, насколько он привык себе представлять. И закрывать глаза на немного странное поведение Сохо по отношению к нему — слишком заботливое, осторожное и участливое — было гораздо проще, чем унять собственных демонов и хотя бы попробовать обратить внимание на то, о чём так настойчиво сигнализирует сама судьба. Сохо же боялся, что малейшая размолвка могла привести к недопонимаю и ухудшению их взаимоотношений, и к этому он был не готов. Потерять Хвануна для него было просто непозволительно. И он лучше предпочёл бы оставить всё, как есть, лишь бы иметь возможность хоть изредко прикасаться к нему, пусть и по-дружески, но тактильность Хвануна была бы ему только на руку. И ничего, что по ночам он бы продолжал заливать слезами подушку, представляя то, как они были бы счастливы вместе, утопая в нежных объятиях, отгораживающих от всех тягот жизни, даря друг другу полные любви поцелуи украдкой. И он готов был просто довольствоваться этими фантазиями, за неимением большего, лишь бы не потерять ту нить, связывающую их сейчас. И не важно, что быть вместе им вряд ли суждено. Главное больше ничего не испортить. Снова надеть маску — дружеская дружба и никак иначе. Так ведь проще. Но надо хотя бы попытаться вернуть всё на свои места и забыть неловкую ситуацию, произошедшую между ними буквально полчаса назад, являющуюся простой ошибкой. Подумаешь, с кем не бывает. — Может, посмотрим что-нибудь? — очень сильно пересилив себя, предложил Хванун, о чём всё же немного пожалел, потому что Сохо выглядел слишком… удивлённым? Да, сами для себя они решили делать вид, что ничего не произошло. И даже оба подумывали о том, чтобы избегать друг друга какое-то время. Пока, может, не стихнет буря недосказанности, которая нагнетает их и не даёт мыслить здраво. Только вот тяга никуда не пропала. Хотя бы находиться рядом хотелось всё ещё нестерпимо. Да и не могут же они молчать и бегать друг от друга, в конце концов. Может, совместный просмотр фильма поможет им почувствовать, что ничего непоправимого и ужасного не произошло, ведь они всё ещё могут спокойно общаться. И Сохо действительно опешил сначала, потому что единственным его желанием было закрыться в комнате и выть от безысходности, потому что всё идёт слишком странно и неправильно. Не так он себе представлял выходной, проведённый в компании Хвануна. Его любимого Хвануна… Но раз уж они затеяли эту игру, то правилам следовать стоило бы, поэтому он решил согласиться на предложение… друга. — Как насчёт той дорамы, просмотр которой ты так нагло прервал, не дав мне и серии досмотреть? — произнёс Сохо, очень искренне стараясь, чтобы в его голосе звучали привычные насмешливые нотки. Ведь у них всё как обычно. — Ой, сколько сарказма. Зато я вытащил тебя на свежий воздух, а то так и сычевал бы тут целый день, — в ответ язвит Хванун, немного улыбаясь даже. Им бы в актёры податься, такой талант пропадает. — Но да, я не против, можем посмотреть и её. — Тут останемся, или… — Давай в комнату. К тебе. Там так уютно, — и снова улыбка, доказывающая, что он в норме. Правда он и сам не знает, кому больше пытается это доказать. И упорно затыкает противный голосок в голове, намекающий, что самого себя обманывать бесполезно. «Моя комната не была бы такой уютной, если бы туда не пришёл ты», — жужжит мысль где-то на краю сознания Сохо, которую тот упорно пытается затолкать куда подальше. «Да не важно где, лишь бы с тобой», — думается Хвануну. И мысленно он просто кричит, потому что больно отчего-то. Словно всё, что происходит, абсолютно неправильное. Только вот ничего поделать с этим он не в силах. И какие бы границы они не установили, что бы они для себя не решили по отношению друг к другу, подобные мысли были слишком навязчивыми, чтобы даже стараться их искоренить.***
Оторвавшись от безуспешных попыток разобрать бардак, творившийся в порядком перегревающейся от мыслительных процессов голове, Сохо заметил, что Хванун уже видит десятый сон, чуть посапывая и утыкаясь ему в руку, которую Ли непонятно когда успел подложить под голову младшего. Смотря на это спящее чудо, он не смог здраво оценить свой порыв и остановить себя от того, чтобы легонько прижаться губами к макушке безмятежно дремлющего на его плече юноши. Да он бы и приложив все силы не сдержался, ведь при взгляде на это сосредоточение всего самого очаровательного, что существует в этом мире, в душе расцветает трепещущая нежность, с которой от не в силах справиться. Своим действием от разбудил Хвануна, но тот, кажется, даже ничего не заметил, лишь оглядываясь по сторонам в попытках сморгнуть остатки такого приятного сна. — Ой, эм, прости. Меня так рубит что-то. Я, наверное, к себе пойду, — уже поднимаясь и не смотря на старшего из-за смущения, пролепетал Хванун, намереваясь покинуть его комнату и свалить в царство Морфея, подальше от мучавших его мыслей. — Хей, может… Ну, зачем куда-то идти, тут место обоим хватит, — сказал вполголоса Сохо, не зная, куда спрятать взгляд. — Мм, иди ко мне? — всё-таки решившись заглянуть Уну в глаза, старший приподнимает край одеяла и приглашающе хлопает по пустой части кровати рядом с ним. Хванун максимально не уверен, что в их ситуации это хорошая идея. Хванун не может уловить, чем движим Сохо, приглашая его спать с ним именно сейчас. Но больше всего Хванун не понимает, что движет им самим, когда он залезает под одеяло к Сохо и прижимается к его тёплому боку, устраиваясь по удобнее, в то время как хён его за талию приобнимает и вдыхает сладкий запах шампуня с цветочными нотками, утыкаясь лицом в блондинистые волосы. А сердце младшего удар пропускает. И ещё один. И вообще замирает от разливающегося в груди тепла. Даже мурашки решили устроить забег, прокладывая свой маршрут по каждому участку его кожи. И так правильно всё ощущается, впервые за день, кажется. Он — в руках Сохо, спрятанный от всего мира, под защитой любимого хёна, что, он уверен, не даст его в обиду. Только демоны загонов внезапно постучали в дверь его сознания, которую он так старательно пытался закрыть. И в надежде, что ему удастся избежать пыток собственного разума, он решил поскорее предаться сладкому забвению сна. Однако попытка успехом не увенчалась. Ни через полчаса, ни через час старательного смыкания глаз в надежде всё-таки заснуть. Тревоги давили на него с невероятной силой, напирали, разжигая необходимость прояснить хоть что-то, иначе он не успокоится вовсе. Чувствовал, что сейчас это самое важное, что он просто обязан был сделать. И с горем пополам собрав по крупицам всю имеющуюся у него решительность, он тихонечко позвал старшего, стараясь не обращать внимания на то, каким громким и несуразным звучал его собственный голос в этой убийственно душащей тишине. — Ты спишь? Просто я думаю, может, поговорим? Ну, об этом… всём, — голос всё-таки дрогнул, когда он выдохнул последнее слово. И уже понадеялся, что старший действительно заснул, в отличие от него самого, что отсрочило бы тяжело дающийся ему разговор. Но поворачивать назад было уже поздно, ведь открывший глаза и повернувший голову в его сторону Сохо ответил почти мгновенно. — Да, ты прав, нам определённо стоило бы. Прости, моя смелость очень подводит, когда дело касается тебя… Поделишься тем, что тебя беспокоит? — Знаешь, я просто боюсь, что чувства по отношению друг к другу у нас немного, ну, отличаются? Ох, я не уверен, как правильно об этом говорить… — Тогда могу я? — молчание младшего стало ответом и он решил начать первым. — Я даже не сразу это осознал. Просто в какой-то момент заметил, что ты начинаешь занимать все мои мысли. Будь то тренировка или участие в шоу, не важно, первым делом после окончания мне хотелось узнать, как ты себя чувствуешь. Будто все остальные заботы отошли на второй план. Мне хотелось привлечь твоё внимание, даже ревновал немного, когда ты постоянно взаимодействовал со всеми остальными, хоть и понимал, что это невероятно глупо. И я действительно не знал, что со всем этим делать, потому что был уверен, что ты даже не помыслишь о чём-то таком. Было даже стыдно, что я испытываю что-то подобное к тебе, пока ты того не подозреваешь. И… вот. — О чём ты думал, когда мы возвращались сегодня? — Хванун затаил дыхание, чувствуя, как Сохо собирается с мыслями, и уже боялся услышать ответ на свой вопрос. Ведь был уверен, что старший предложит просто забыть это всё и жить дальше, но вот услышать последующие слова Сохо он и не мечтал. — Я думал о том, что будет, если наши отношения изменятся далеко не в лучшую сторону, произойди у нас какая-то ссора или типа того. Потому что потерять связь с тобой… даже думать об этом невыносимо. Только, может, всё же стоит попробовать? Какие бы трудности ни встали у нас на пути, я бы сделал всё, чтобы преодолеть их вместе с тобой, знаешь? Я люблю тебя, Ё Хванун. Сможешь ли ты принять мои чувства и разделить их вместе со мной? Хванун не мог и слова произнести. Начиная этот разговор, он уже сам был готов пойти на попятную и сделать вид, что ничего не было, потому что просто не знал, куда себя деть и как выпутываться. А Сохо, несмотря на свои слова об отсутствии смелости, всё же оказался гораздо решительнее и произнёс то, чего бы не осмелился сделать Хванун. И впервые в жизни он ощутил себя самым счастливым человеком, хотя думал, что такое бывает в одних лишь сопливых бульварных романах. Но только вид Хвануна, уткнувшего взгляд в лиловое одеяло под ним и явно не спешащего с ответом, даже находящегося в каком-то замешательстве, даёт Сохо понять, что нет. Не принимает. И действительно, глупо было надеяться на что-то такое, правда? Они же не в сказке. Поэтому он, не найдя в себе силы ещё на что-то, просто отворачивается к стене, стараясь унять ставшее нестабильным сердцебиение и примерно прикидывая, как теперь вообще будет смотреть другу в глаза. И кто его за язык тянул, спрашивается. Но вот Хванун, оторвавшийся от переваривания полученной информации, понял, что уже накосячил, и решил быстро это исправить. Сначала Сохо почувствовал скользящее прикосновение прохладных рук к своей напряжённой спине, мгновением позже — губ к задней части шеи, отчего пробрало буквально до костей, а голос, сквозящий счастьем и теми самыми первыми лучами так полюбившегося ему рассветного солнца, прошептал над самым ухом: — Да, Сохо, конечно, да, приму. И разделю их с тобой всецело и без остатка. Я люблю тебя. Взрыв эмоций прошёлся крошечными ударами тока по через каждую клеточку тела, будто каждое нервное окончание заискрилось, взбудораживая уже потухшее пламя в его душе. Биение сердец, застучавших, кажется, в своём собственном едином ритме, могла бы услышать вся округа. Спешно, Ли разворачивается к младшему, сокращая расстояние между ними до минимума и касается желанных губ своими. Сохо нависает над ним, оставляя несколько мягких поцелуев на горящих щёчках, аккуратными прикосновениями губ проходится по линии челюсти, мажет языком где-то в уголке его рта и ловит прерывистый вдох, накрывая его губы своими. Руками вовсю оглаживает плечи, проходится по бокам и замирает у края пижамной футболки, спрашивая разрешение забраться под неё. Хванун лишь углубляет поцелуй, терзая губы любимого своими, давая понять, что позволяет Сохо всё, что ему пожелается. Стаскивая абсолютно неуместную здесь футболку, старший осыпает поцелуями шею и ключицы Хвануна, мучительно медленно перебираясь на грудь, ногтями слегка царапает рёбра, вызывая толпы мурашек по хрупкому телу под ним. Младший дышит загнанно, желая лишь, чтобы эта томительно-сладкая пытка не прекращалась как можно дольше. На секунду прерывается всё же, подцепляя края кофты Сохо и стягивает так мешающую сейчас вещь. Раскалёнными телами прижимаются друг к другу, окутываемые необузданной страстью, будто наконец добрались до заветного оазиса, пройдя через пустыню страха, кишащую демонами неуверенности и сомнений. Своими действиями приносят друг другу непередаваемые эмоции и удовольствие, заверения, что теперь всё наладится, что они смогли, и теперь им под силу преодолеть любые трудности, что могут преградить их жизненный путь. Ведь теперь они вместе и никому из них не придётся бороться в одиночку. Потому что они теперь есть друг у друга.***
— Ребят, мы вернулись! — звонкий голос Гонхи раздался откуда-то из коридора, оповещая парней, что теперь они находятся тут не одни. Для них это звучало как сквозь толщу воды, потому что сон ещё не до конца выпустил их из своего чарующего плена. Они и опомниться не успели, как дверь в комнату открылась и в проёме показалась моська их самого высокого участника. — Вы… а что вы делаете? — проскользнувшее на лице Гонхи удивление быстро сменилось самой ехидной улыбочкой, которая вообще была в его арсенале. И парни, спросонья не соображавшие ничего вообще, не могли найтись с ответом. Лишь лежали, прячась и ища поддержку в объятия друг друга, и тупо пялились в приоткрытую дверь. — Ён-а, гони бабки, — крикнул Гонхи куда-то в коридор, не отрывая взгляда от новообразовавшейся парочки. — Я же говорил, что сработает! — И почему я не удивлён, — проговорил их негласный лидер, шарясь по карманам в поисках купюр, которые он всё же проспорил Гонхи, но затем одарил друзей такой улыбкой, что тепло разлилось по их груди, ведь это значит, что, кажется, их поймут и примут. И опасения Сохо были совершенно неуместными, ведь это же их друзья, самые лучшие люди на свете. Их семья. Они не смогли бы по-другому. Лишь рука самого старшего из их компании, так собственнически покоящаяся на талии Гонхи, порождала некоторое количество вопросов в их ничего не соображающих головах. — Что у вас за кипиш? — самый младшенький появился очень удачно, потому что выражение лиц Сохо и Хвануна нужно было запечатлеть хотя бы в памяти, ведь эти эмоции были просто непередаваемы. Только никто не ожидал, что при взгляде на друзей, лежавших в постели в обнимку, на глаза их макнэ навернутся слёзы, которые он быстренько сотрёт рукавом толстовки. Гонхак подоспел вовремя, чтобы нежным прикосновением пальцев стереть влажную дорожку с щеки Дончжу. После чего притянул Сона к себе, целуя в висок и шепча что-то вроде: «Я же говорил, что всё у них будет хорошо, не стоило так переживать». — Кто-нибудь, может, объяснит, что тут вообще происходит? — слишком шокированным тоном произнёс Хванун, еле как вернувший себе возможность говорить. — Окей, по правде говоря, за ваши отношения мы переживали больше, чем за свои. Сион, как видите, особенно. Но давайте вы сначала проснётесь, приползёте на кухню, там уже и обсудим всё, идёт? — не скрывая усмешки ответил Ёнджо, отталкивая из прохода друзей, во все глаза таращащихся на влюблённых, и закрывая наконец дверь, чтобы те смогли привести себя в порядок. — Ага… — только и смог вымолвить Сохо в уже закрытую дверь, тоже вдруг вспомнивший о существовании речи. Да, их ждёт долгий и очень интересный, местами даже трудный разговор, где они будут стрясать с друзей правду о том, когда они успели так удачно разбиться по парам и как давно они это скрывали. Вот только ни Сохо, ни Хвануна это не волнует. Уж не в данную минуту точно. Ведь они слишком счастливы, что наконец преодолели этот барьер сомнений и сделали то, о чём в тайне так долго мечтали и что так старательно прятали глубоко внутри себя. Наконец стали парой. — Знаешь, я тут подумал, — вдруг говорит Сохо, на секунду останавливая Хвануна и заглядывая ему в глаза, поднося его кисть к своим губам и оставляя нежные поцелуи на сильно выпирающих косточках. — Не важно, закат или рассвет — любое время суток я хочу проводить с тобой. — Я так люблю тебя, Сохо. И… ты прекраснее, чем любые закаты и рассветы на этой планете. Свободной рукой Хванун прикоснулся к лицу Сохо и утянул его в поцелуй, наполненный любовью и щемящей нежностью. Именно такие они дарили друг другу украдкой в мечтаниях старшего. Но теперь это не какие-то далёкие, казавшиеся несбыточными мечты, а самая настоящая реальность. Только их реальность