Illusion

Музыка: The Wellerman — Wellerman Sowulo — Noodlot Proloog

      Тетива лука была натянута до предела. Пальцы девушки напряглись настолько, что костяшки побелели. Глаза прикрыты, и только ресницы дрожат, выдавая ту бурю эмоций, что рвётся наружу, пока блондинка пытается обуять свой гнев.       Лив злится. Лив в ярости. Лив готова рвать всё вокруг от отчаяния.       Стрела соскользнула, пролетая мимо намеченной цели, и стремительно прорезала листву деревьев. Пара птиц, мирно сидевших на ветвях, в тот же миг резко вспорхнули в небо, покидая строптивую валькирию и оставляя её в гордом одиночестве в чаще леса.       «Может быть сбежать? Пробраться на один из драккаров и уплыть в далёкие берега про которые так много рассказывал отец? Нарви точно поможет мне, поможет сбежать», — проскальзывает сумасшедшая мысль и девушка опускает лук, воодушевившись этой идеей. Но не прошло и пары секунд, как осознание вновь накрыло тяжёлой пеленой.       «О чём это я? Подставлять друга перед самим конунгом… Это ведь сравни измене…»       Руки вновь потянулись за новой стрелой, натягивая тетиву. Лив сделала глубокий вдох, пытаясь собраться. Стрельба всегда успокаивала, с самого детства помогая справиться с весьма вспыльчивым характером. Ещё малышкой Лив смело заявила отцу в присутствии других ярлов, что намерена в будущем занять его место. Детский голосок вызвал раскатистый смех суровых викингов, которые лишь усмехнулись, оценивая амбиции дочери своего конунга Херальда. И лишь сам родитель посмотрел на неё со всем присущим ему спокойствием и мудростью, различая ярко-зелёный блеск в глазах малышки, который свидетельствовал о серьёзности её намерений.       Лив стала старше, но смелость и амбиции остались при ней. Будучи единственным любимым ребёнком Херальда она выросла достойной дочерью своего отца, к желанию которой он прислушивался, особенно по вопросам её возможного замужества. Но девушка строптиво отвергала каждого претендента на сердце, и даже терпению спокойного конунга пришёл конец, когда его ярлы начали давить.       Лив прикрыла глаза, пытаясь успокоить бушующее сердце и дыхание, которые не давали собраться и поразить привычную цель. Но стоило на миг расслабиться, как в памяти мгновенно возник утренний диалог с отцом:       — Ты отвергла столько достойных мужей. Наши земли уже не так сильны. Нам нужен этот союз, дочь, — спокойным и терпеливым голосом говорил отец, восседая на своём привычном месте.       Они были наедине, и никто бы не посмел подслушать их. Только весть о скором прибытии конунга Эйвара уже разлетелась по всему фюльке, и не было сомнений в том, что именно отец говорит своей дочери один на один. Только сейчас пойти против слова его значило для Лив предательство родных земель, которые так остро нуждались в поддержке своих соседей. Былые мирные времена прошли, и она всё чаще видела серьёзность и печаль на лице любимого родителя.       Лив сжала кулачки, выпрямляя спину и вздёргивая подбородок. Кажется, все бесенята плясали сейчас гневным огоньком в её светло-зелёных глазах, которые так были похожи на материнские. И если бы можно было призвать гром и молнию Тора, то девушка необратимо бы устроила страшную бурю в море, которая утопила бы ненавистные драккары её будущего муженька.       «Да чтоб его Ёрмунганд в пути сожрал», — мысленно сыпалась проклятиями Лив, но в слух произнесла с самой очаровательной улыбкой, которая не сулила ничего доброго её отцу:       — Так ты решил продать меня за землю? — ядовитые слова сорвались с языка, и сама же девушка нахмурилась, замечая промелькнувшую на лице Херальда злость.       — Будь готова, — железным тоном отозвался он, хоть сердце его сжалось от той боли, что так блестела в глазах любимой дочери.       Лив выбежала на улицу, ловя на себе несколько любопытных взглядов. Ярость кипела в сердце, заставляя душу взвыть от отчаяния. И, схватив свой лук и стрелы, девушка стремительно пошла в чащу леса. Туда, где никто не посмеет нарушить её покой…       — Ты сегодня не такая меткая, золотко, — раздался знакомый голос с нотками усмешки, заставляя вынырнуть из болезненных воспоминаний.       Лив распахнула глаза, ощущая дрожь трепетных мурашек, пробежавших по всему телу. Высокий широкоплечий мужчина откусил яблоко, вальяжно облокотившись к кроне многострадального дерева, которое было вынуждено принимать гнев стрел из рук девушки каждый раз. И во время тревожных ожиданий возвращения отца из очередного завоевания. И во время неудач в турнирах, в которых она смела участвовать. И даже во время визитов очередных женишков, которые получали отворот от строптивой красавицы.       Она прицелилась, оценивая свою новую цель, и ещё сильнее натянула тетиву лука, задерживая дыхание на миг. Стрела стремительно полетела вперёд, пронзая через секунду зелёное яблоко в руках рыжего плута. Мужчина даже бровью не повёл, лишь усмешка стала более ярко выраженной, отражаясь весёлым блеском в янтарных глазах.       — Гнев тебе идёт, — произнёс он, оттолкнувшись от дерева и подойдя к девушке, приподнимая её подбородок двумя пальцами. — Моя валькирия.       Глубокий бархатный шёпот, которым он сказал последние слова, заставили Лив внутренне задрожать. Сердце затрепетало в груди, угрожая выпрыгнуть, а пальцы заледенели от волнения. Она встала на носочки, стараясь дотянуться до губ мужчины, но в ту же минуту возбуждённое сознание накрыла волна новой сдавливающей боли.       — Нет, Локи. Отец отдаёт меня замуж, — прошептала она, остановившись в сантиметре от его губ, так и не дотронувшись своими.       — За кого это? — нахмурился он, слегка наклоняя голову и пронизывающе заглядывая в зелёные глаза, которые будто бы вобрали в себя все самые светлые оттенки весны.       — За конунга Эйвара — счастливого, — торжественно произнесла Лив, делая шаг назад и криво улыбаясь.       «Сдалось мне это его счастье…», но в тот же момент в голове девушки промелькнула идея, заставившая в миг обернуться на Локи с немой надеждой.       — Ты же бог, — произнесла она.       — Наконец ты заметила, — усмехнулся он.       — Бог иллюзий и коварства, — продолжила Лив.       — Ну и такое имеется, верно, — Локи завёл руки за спину, внимательно смотря на девушку и уже предугадывая ход её мыслей.       — Помоги мне, — слова сорвались с её губ в образе какой-то отчаянной мольбы, которая была так заметна в дрогнувшем голосе.       — Как же, золотко? — лицо его приобрело уже серьёзные черты.       Он не мог показать усмешку, когда любимые зелёные глаза горели всеми оттенками тоски и боли. Локи задумчиво смотрел на блондинку, строптивость и дерзость которой отступала под натиском всех обстоятельств, свалившихся на хрупкие плечи. Янтарный взор скользнул по её волосам, которые блестели жемчужным серебром под лучами солнца. Все их встречи, которые начинались с обыкновенного любопытства и скуки у Локи, стали, кажется, чем-то большим. Он не успел заметить, как красивая валькирия была уже для него значимой настолько, что бог иллюзий и обмана готов был перехитрить даже проницательных норнов, рискуя навлечь на себя гнев Одина.       — Я не знаю, — раздался отчаянный шёпот, сорвавшийся с её губ.       Локи подошёл ближе, вновь сокращая расстояние между ними. Приподнял подбородок девушки, замечая блестевшие в глазах слёзы, которые не осмеливались сорваться. Наклонился, прикасаясь в поцелуе к тёплым, мягким губам, которые были слаще любого мёда из лучших погребов Одина. На мгновение всё вокруг них притихло, не осмеливаясь потревожить. И, кажется, что даже время остановилось вместе с дыханием Лив, которая боялась пошевелиться.       — Я не хочу счастья с другим, — вырвался еле слышный шёпот, который Локи тут же уловил. А слова эти в миг достигли нужной цели.       Он отстранился, внимательно смотря в её лицо, будто ища хоть малейшую неуверенность. Сердце Лив пропустило несколько ударов, а что такое кислород она уже и забыла, задыхаясь от такого нежного и нужного поцелуя. От прикосновений её Бога.       В руках Локи вдруг появился кинжал с искусной гравировкой рунами по всей рукояти и тонкому лезвию. Глаза девушки удивлённо округлились, а сердце затрепетало в груди. Но не от страха или ужаса, отнюдь. Она была готова даже к смерти от его рук, но знала, что помыслов у её Бога таких и не будет.       Локи сжал рукоять, а руны засияли голубым светом. Он уверенно поднёс лезвие к левой ладони, умело выводя замысловатые линии самым остриём. Лив, как заворожённая следила за его действиями, хмурясь от его возможной боли, но не находя даже намеков на неприятные ощущения на лице мужчины. Тоненькая багровая полоска крови побежала по запястью, срываясь и падая каплями на зелёную траву.       Лив сглотнула подбежавший к горлу ком, не решаясь даже сделать вдох. Локи протянул к ней руку, поднимая голову и встречая пронзительный взгляд. Без лишних размышлений она вложила свою хрупкую ладошку в его, сжимая губы в ожидании боли. Холодное лезвие прорезало нежную кожу, а багровые капельки побежали по запястью, медленно падая на траву, сливаясь с божественной кровью, будто соединяя два разных мира в единое целое. Рука Лив дрожала, а она лишь хмурилась, терпя неприятные ощущения и рассматривая причудливую алую руну, каких не видела никогда до этого.       — Заключим… сделку, — на лице Локи пролетела лишь мимолетная привычная ухмылка. — Я решу твою проблему, но ты должна выполнить моё условие.       — Какое? — мгновенно оживилась она.       — Что бы не было, ты не взглянешь на своего мужа до рассвета. Даже разделив с ним брачное ложе, — по спине Лив побежали холодные мурашки от одной только мысли, что к ней будет прикасаться другой мужчина. Она опустила глаза, стараясь не моргать и не выдавать дрожь, пронзающее всё тело. А Локи тем временем продолжил. — И ты будешь верна мне. Всегда. Иначе…       — Иначе? — подняла голову, всматриваясь в глаза.       — Иначе эти руны убьют тебя. И умирать тебе придётся долго и мучительно, золотко. Сначала они истощат твоё тело, а душа твоя никогда не попадёт в Вальхаллу.       Лив удивлённо приподняла брови, не ожидая от рыжего плута именно этих слов. И даже Всеотец бы ослеп на второй глаз, если бы узнал, насколько для Бога хитрости и коварства была противна даже мысль того, что валькирию его будет целовать кто-то другой. Что чужие губы прикоснутся к ней, чужие руки дотронутся до нежной кожи… Локи с раздражением отогнал нарисовавшиеся в мыслях картинки, выразительно приподнимая бровь и ожидая ответа.       — Я согласна, — активно закивала девушка, а сладкая и приятная волна пробежалась по всему телу, накрывая сердце тёплой пеленой, ведь спасение её было так близко.       Локи соединил их ладони: сильную широкую мужскую и хрупкую нежную женскую. Боль пронзила все тело Лив, молнией промчавшись от запястья. Странная сила наполнила каждую клеточку, а руки горели будто от пламени. Она молча терпела, не смея отстраниться или отвести взгляд от лица Локи. Наконец, боль отступила, а жар спал, оставляя за собой лишь волну облегчения.       Локи взял её запястье, медленно поднёс к губам, дотрагиваясь до раны в лёгком поцелуе, от чего по спине Лив в миг побежала толпа трепетных мурашек. Она прикрыла глаза, задержав дыхание и ощущая такую волну блаженства, которая нахлынула на всё тело тёплой пеленой расслабления. Стоило ему отпустить её руку, как девушка распахнула глаза, а Локи перед ней уже не было. Она осмотрела ладошку, не замечая никаких следов прошедшего ритуала, и даже оглянулась по сторонам, искренне надеясь, что это не игры её расстроенного сознания. И лишь кожа всё ещё слегка горела, доказательством того, что Лив не сошла с ума.       Ночь стремительно накидывала своё тёмное покрывало, усыпая небо россыпью ярких звезд. Ледяные лапы тумана пробегали по земле викингов, заставляя сильнее укутываться и запирать ставни домов. Дневное тепло вмиг испарилось, и вся атмосфера вокруг будто впитала настроение дочери конунга, которое бушевало в неспокойной душе. Всю ночь Лив мучали кошмары, и несколько раз девушка в страхе подскакивала, что есть силы сжимая кулачки. А ладонь горела адским огнём, словно вновь и вновь ледяное лезвие рвало нежную кожу, оставляя новые раны.       Ближе к утру она уснула, а уже через несколько часов служанка во всю пыталась разбудить её для встречи ненавистных драккаров. Весь день протекал слишком стремительно, закручивая её в суматошное волнение ожидания неизбежного. И чем дальше солнечный диск прокатывался по горизонту, тем больше думала она, что встреча с Локи была для неё лишь странным наваждением. Но ведь она знает, что её Бог следит за ней, чувствует его присутствие. Он ведь не должен оставить её, коль обещал помочь.       Всё поселение гудело от музыки и смеха, и лишь невеста, обычно весёлая и бойкая, тихо сидела во главе стола по правую руку от своего будущего мужа. Сердце в груди Лив трепетало, сжималось и тосковало, а молот Тора на коленях казался самым тяжким грузом. Женщины восхищались богатыми дарами и приданым, а отец гордо улыбался, но лишь на душе у конунга скреблись кошки, стоило ему взглянуть в тоскливые зелёные глаза дочери. Лив держала данное Локи слово, а в голове эхом отзывался его голос: «Чтобы не было, ты не взглянешь на своего мужа до рассвета…» И девушка не смотрела. И не было большей радости, когда на голову её накинули покрывало, заставив молодых взяться за руки, дабы обручиться.       Тёплая мужская ладонь крепко удерживала её, словно чувствуя девичье желание убежать в ту же минуту. Но Лив стояла, слушала, терпела ради отца. Надеялась и верила в слово своего Бога. Верила даже тогда, когда их с мужем вели с огнём факелов к брачному ложу, прикрывая за ними дверь.       Сердце рухнуло вниз, стоило ей остаться с мужчиной наедине. Лив поёжилась внутри, но виду не подала. Ровно стояла, вздёрнув носик и ждала. Только зелёные глаза прикрыла и не смотрела на мужа, даже когда он подошёл совсем близко, пальцами приподнимая её подбородок.       — Погасите свет. Пожалуйста, — лишь произнесла она, не двигаясь с места.       Мужчина замер на несколько мгновений, но подошёл к свечам, задувая их и погружая комнату во мрак. Несколько бесконечных секунд тишины, и Лив слышала лишь бешеное биение своего сердца, которое эхом разносило в голове свои удары. Он подошёл сзади, кладя руки на талию и ловко справляясь с завязками на платье. Тело её пробила мелкая ледяная дрожь волнения и всё того же отчаяния, и стоило мужчине оголить её плечо и коснуться губами в нежном поцелуе, как она вздрогнула, тяжело хватая ртом воздух.       — Тише, — шептал он, успокаивая, и она почему-то поддалась, расслабляясь и позволяя платью с шорохом упасть к ногам, оставляя обнажённую фигуру под светом луны, пробивающейся сквозь щели в ставнях.       Тёплые руки скользнули по бархату кожи, следуя по рельефу тонкого стана. Мягкие губы дотрагивались до шеи, заставляя Лив выгибать спину, поддаваясь ласкам. Прикосновения мужчины опьяняли, словно с каждой секундой воздух пропитывался сладким мёдом, проникающим в каждую клеточку её тела. Пальцы его сжали грудь, а с губ Лив сорвался сладострастный стон. Она прикрыла веки, отдаваясь этому мигу, не в силах противиться.       Мужчина подхватил её на руки, аккуратно опуская на ложе, покрывая поцелуями и сжимая руку. Девушка ахнула от боли, резко промчавшейся по всему телу, но на смену быстро пришло такое горячее, обжигающее удовольствие, разливающееся теплотой под кожей и электрическими разрядами, пробегающими по крови до самых кончиков пальцев. Лив дрожала от поцелуев, от ласк, от рук мужчины, которые так умело испытывали её, доводили до самого блаженства. Словно душа её воспарила в сам Асгард, и счастливее не было никого в этот миг. Мягкие глубокие толчки сменились на быстрые, ритмичные движения, а с губ уже срывался крик, который в тот же момент был словлен поцелуем. Она парила и падала, утопала и возносилась в этом океане блаженства из раза в раз, поддаваясь искушению. Но до конца держала слово, ни разу не взглянув на мужа, и так и уснула на широкой груди, утомлённая долгой ночью.       Лучи рассветного солнца пробивались сквозь ставни, падая на Лив и выводя её из сладкого сна. Она потянулась, приоткрывая веки и глубоко вдохнула воздух. А осознание произошедшего стрелой промелькнуло в памяти, заставляя её в миг подскочить, осматриваясь по сторонам. Сердце гулко стучало в груди, и девушка вздрогнула, когда дверь отворилась и в комнату прошла улыбающаяся служанка. Умывшись и одевшись, Лив вышла из дома, с волнением оглядываясь вокруг, как вдруг замерла. Руки заледенели от трепета, и она обернулась к служанке, нетерпеливо подзывая её к себе.       — Мирда, кто этот господин, что беседует с моим отцом? — зашептала ей Лив, а глаза девушки ошеломлённо распахнулись от такого вопроса.       Служанка удивлённо взглянула на хозяйку, не посмев перечить даже в мыслях, но, сглотнув подбежавший от страха к горлу ком, всё же с улыбкой произнесла:       — Это ваш муж, госпожа, конунг Эйвар.       Девушка быстро зашла назад в дом, оставляя Лив на пороге в полном смятении и шоке. Зелёные глаза округлились, а в мыслях промчалось воспоминание и слова её Бога:       — И ты будешь верна мне. Всегда. Иначе эти руны убьют тебя. И умирать тебе придётся долго и мучительно, золотко…       Она взглянула на ладошку, где тоненькой сеточкой шрамов была видна та самая руна. На красивом лице Лив начала расплываться улыбка. А Эйвар подошёл к жене, пальцами приподнимая её подбородок и заглядывая в любимые зелёные глаза, которые сейчас искрились тем самым счастьем, в которое она так не хотела верить.       — Как спалось, золотко? — раздался его бархатный голос, а Лив кинулась на шею к мужу, вновь припадая губами к его в сладком, словно мёд Асгарда, поцелуе.