***
— И что ты здесь лежишь, Золотко? А говорят еще, драгоценности на дороге не валяются. Эта еще и филе свое отклячила. До Лив сквозь мутное сознание доносился голос, как карамель сладкий и тягучий. Ее спину обвили две крепкие руки, помогая подняться. От их хозяина веяло паприкой, медом и еще чем-то неописуемо пряным. — Я… — хриплым голосом выдавила девушка, пытаясь сфокусироваться на Локи. — Лив. Из Мидгарда. Самая упрямая, неотступная и очаровательная… — Локи, — прервав его на полуслове, она ухватилась своим усталым взглядом за лукавый напротив, — куда, тролля дери, я попала? Горло продирало изнутри, каждое слово, устало произнесенное на выдохе, отдавалось слабостью во всем теле. Она облизнула сухие губы и инстинктивно впилась руками в предплечья Локи, от холода все еще не чувствуя ног. — Золотко, с троллем поосторожнее, он еще вреднее меня будет. Можешь представить? И здесь твое симпатичное личико уже не поможет. А еще, — Локи прищурился, по его губам поползла легкая ухмылка, — это ведь ты нас сюда завела. На последней фразе он сделал особый акцент. Уголки губ Локи ползли вверх вместе с тем, как на рассеянном лице Лив росло недоумение. — Видела бы ты себя сейчас, так на щеночка Ванадис похожа, — Локи, сощурив умилительную мину, осторожно потрепал Лив по щеке, — Один Всемогущий, — в тот же момент выражение его лица изменилось. Локи напрягся, стараясь не подавать вида, чтобы не тревожить и так ничего не понимающую Лив. Но получалось у Локи, бога хитрости и обмана, отнюдь паршиво: непривычно для него сосредоточенный взгляд выдавал обеспокоенность и нехорошую взволнованность, — да ты как ледышка промерзла. — Подожди, не опускай. — полушепотом произнесла Лив, отведя взгляд в в сторону, — теплая. Локи вопросительно выгнул бровь. — Рука у тебя теплая. И вообще, — эмоция, слабая вспышка, взявшаяся из ниоткуда, хлестнула по ее внутренностям, — почему ты не замерзаешь? Вид у тебя, как будто под солнцем прохлаждаешься. — Ну-ну, Золотко, не злись, — он положил вторую руку на другую ее щеку, — не всем же дано богами быть, — Локи ухмыльнулся и вздернул нос. Они затихли, неразрывно смотря в глаза друг друга. В глазах Локи, несмотря на всепоглощающий холод, плясали искры от костра, плавно вздымающиеся вверх. Лив закусила губу, пытаясь сгрызть надоедливую корочку. — Ты на меня так смотришь, будто раздеть хочешь, и даже не краснеешь. Обычно барышни краской заливаются, как будто только что попробовали самый лучший сорт красного в их жизни. Да-а, понимаю их, лучше меня никого во всех девяти мирах не сыщешь. — довольно протянул Локи. — Идиот, здесь от холода коньки отбросить можно. Несмотря на то, что Лив привыкла к его самодовольному тону, это не могло ее не раздражать. — Ладно тебе, Золотко, ты зачем так со своим единственным источником тепла. Я ведь и убежать могу. Разливающееся по телу Лив раздражение все больше перекрывало ощущение холода. Его бахвальство не имело границ, и даже в такой ситуации он не перестает быть собой. Всякий раз, когда они находились на грани и буквально прыгали по тоненькой нитке над рвом с аллигаторами, Локи невольно разряжал обстановку и подталкивал к выходу из ситуации. Да, не самому лучшему, рациональному и точно с кучей последствий. Это одновременно бесило и поражало Лив. Если хорошо подумать, что случилось бы с ее рассудком посреди ледяного Нифльхейма, не будь здесь Локи с его бравадой? Он пробуждал в ней весь калейдоскоп эмоций, рассматривал и словно играл с ними. А потом наблюдал, к чему это приведет. В тот день, когда они окрасили листья Дерева Мира и отхлебывались от последствий, Лив почувствовала себя куклой в руках Локи, которая должна была стать венцом его представления. Она корила себя за то, что поддалась на его уловки, пошла за ним, полезла, черт возьми, с этим поцелуем. Что делать с этими чувствами и полным сквозняком и беспорядком внутри, Лив совершенно не знала. Она пыталась понять, как с такой легкостью могла отбросить свою рассудительность и рациональность, поддавшись на эти уловки. Несмотря на специфику своей работы, Лив всегда должна быть уверена в том, что риск оправдан, игра будет стоить свеч. Руководствоваться только логикой, когда дело доходит до чувств и действий, происходящих под их напором, для нее было чистой воды самообманом, поэтому Лив пыталась копнуть глубже, найти прячущийся узелок.***
«Ты слишком много думаешь, — как-то сказал ей Локи, заметив нетипичную для нее отстраненность во время одного из привалов. Все разбрелись по округе, и они остались вдвоем с общими припасами, — и я даже знаю, о чем. Знаешь, — он взял небольшую прядь ее волос, аккуратно накрутив на палец, — почему я так люблю свои маленькие шалости?». Лив на это закатила глаза и буркнула, мол, создавать всем вокруг проблемы и злорадно смотреть на то, как они подрываются в попытках хоть на йоту уменьшить лавину нахлынувших последствий — дело на любителя. На что он хмыкнул и с полуулыбкой вкрадчиво посмотрел на нее. «Золотко, — он специально растянул гласные, это было бы слишком скучно». Локи не спеша сокращал расстояние между ними, не теряя зрительный контакт. Чем ближе он становился, тем четче Лив могла разглядеть пляшущие на дне его зрачков искры. Это был ни с чем не сравнимый блеск и ей казалось, что еще чуть-чуть, и в глазах Локи разгорится пламя. Действо настолько завораживало, что, казалось, все вокруг отошло на второй план, а в ее собственном мире остались эти невозможно красивые и чарующие глаза. Он остановился в нескольких сантиметрах от ее лица, и кожу за ухом обдало приятным теплым покалыванием. «Я не знаю, чем закончатся мои шалости, в этом вся их прелесть. Главное, — он прикусил кончик ее уха и на выходе произнес, — чтобы было весело».***
Лив снова видит эти искры, к которым невозможно не тянуться. И она притягивает Локи ближе, невесомо касаясь его губ своими. Кончиком языка она проводит по его нижней губе, и Локи не может сдержать глухого вздоха. Он до невозможности нежно проводит подушечками пальцев вверх по скуле, касается Лив, будто она сама выкована изо льда. Локи отвечает на поцелуй, и по всему ее телу пробегает волна мурашек, только теперь их вызывает не холод. Он примыкает еще ближе, целует ее верхнюю губу, слегка прикусывает нижнюю. На тихое шипение Лив он отвечает лукавым «Прости» и тут же зализывает место укуса, трепетно касаясь губами поверх. Легкие поцелуи переходят в более настойчивые, когда Локи языком касается ее нёба, вызывая у Лив еле слышный стон. Он медленно и сладко изучает ее, исследует обратную сторону губ, их языки сплетаются, наполняя искрами двоих, стоящих посреди бескрайних льдов. Лив руками зарывается в его волосы, неспешно перебирает их и играет с локонами, слегка оттягивает их на затылке. Локи тихо стонет на выдохе, и возвращается к ее нижней губе, слегка посасывая ее. Искры превращались в языки пламени, окутавшие их и взявшие контроль над их телом. Воздуха стало нещадно мало, и им пришлось оторваться друг от друга, чтобы в следующее мгновение прильнуть снова. И снова. Морозный воздух создает яркий контраст с горячими языками и сбитым дыханием друг друга, так, что пейзаж смешивается в одноцветное пятно и земля начинает уходить из-под ног. Они слегка отстранились друг от друга, их взгляды сплелись, а дыхание стало единым целым. — Понял, убежать не смогу, — голос Локи стал ниже, мороз и долгая нехватка воздуха добавили хрипотцы его голосу, — особенно теперь. — Будешь со мной, значит? — усмехнувшись, прошептала Лив. Локи взял ее руки в свои. Пальца, на котором было его кольцо, которое сейчас отливало светлым золотом, он мягко коснулся губами, затем повторил так с каждым. Он поднял на нее взгляд, трепетно и вкрадчиво, так чтобы только она могла расслышать, несмотря на то, что кроме них здесь не было никого, прошептал: — До скончания времен. Он нежно поцеловал ее в лоб, и на Лив накатила волна усталости, противиться которой было не было сил. Все ее тело окутала тягучая нега, и теперь девушке уже не казалось, что она на краю бескрайней бездны. Наоборот, Лив чувствует, как растворяется и словно сливается со всеми существующими мирами.***
Лив с трудом продирает глаза и пытается понять, где находится. Тело замотано в несколько слоев одеял, попытка вытащить руку оборачивается полным провалом. По обстановке она понимает, что находится уже не в пустоши Нифльхейма, а в какой-то комнате, где все, начиная от потолка, заканчивая предметами интерьера, выделано изо льда. Она тяжело выдыхает с мыслью, что будет разбираться с проблемами по мере их поступления. Лив судорожно пытается восстановить последние воспоминания, вихрем проносящиеся в ее голове. И тут перед ней предстают искрящиеся теплом, живым блеском и отсветом меди глаза и мягкие губы, тихо шепчущие что-то убаюкивающее.