Воздух выдержит только тех,
Только тех, кто верит в себя.
Ветер дует туда, куда прикажет тот, кто верит в себя…
Тепло, что распространялось в груди, потихоньку снимало тяжесть в теле, унимало слезы, текущие по щекам, обволакивало сознание в сладкую дремоту. Сквозь сон девочка слышала тихие шаги, аккуратное прикосновение теплой, сильной ладони к своему лбу и почти бесшумный щелчок двери.***
Утром в понедельник Ксюша по старой привычке проснулась рано. Девочка искренне удивилась, почему ее не разбудил резкий голос надзирательницы над головой, а когда она открыла глаза, то вспомнила, что кошмарные страницы прежней жизни остались в прошлом. Земцова потянулась, ещё минуту понежилась в постели, а затем приподнялась на локтях и потрогала лоб. Температуры не было. Сославшись на то, что бессимптомный скачок температуры был сигналом сильнейшего переутомления, Ксюша поднялась с дивана и надела джинсы. Она подошла к небольшому окну, раздвинула легкий тюль и в спальню проникли лучи зимнего солнца, озаряющие комнату слабым свечением. Зевнув, девочка собрала волосы в пучок лежащей на столе резинкой и вышла из спальни. Умывшись в ванной и отметив, что синяки под глазами понемногу исчезают, а боль в теле ощущается не так остро, Ксюша тихо, чтобы никого не разбудить, поднялась обратно на мансарду и прикрыла за собой дверь. Взгляд ее зацепился за лежащие на столике книги по анатомии и медицине. На спинку стула, что стоял рядом, были небрежно наброшены несколько мужских рубашек и футболок. Девочка прошла дальше по комнате, к стеллажу. Только сейчас она могла рассмотреть вещи, которыми он был наполнен. Увесистые коробки с одеждой, инструментами внизу, а вот верхние полки заставили Ксюшу приподнять брови в приятном удивлении. Ровненько, один к одному, полка была заполнена дисками и кассетами. Да тут же на целую коллекцию набралось! Уже знакомый ей «Наутилус», «ДДТ», «Земфира» и даже «Би-2». Смахнув небольшой слой пыли с кассеты любимого исполнителя, на которой были красивым почерком подписаны названия песен, Ксюша восхищенно читала на обратной стороне: «Варвара», «Счастье», «Полковнику» и много других. Эти песни она слышала только по радио, а здесь просто целая кладезь добротного русского рока. Неужели это все — коллекция Мишиного отца? Аккуратно вложив кассету на место, девочка подняла взгляд и увидела сложенный на самой верхней полке серый свитер крупной вязки. На нем лежал плеер, обмотанный вокруг черными наушниками. Приподнявшись на носочки, Ксюша осторожно, как хрупкую драгоценность, взяла обе вещи. Присев на постель, она стерла осевшую пыль с плеера и размотала наушники. Неуверенно, осторожно, но с огромным интересом, поддаваясь какому-то шестому чувству, поднесла наушник к уху и нажала на кнопку «Play»:Я придумал тебя, придумал тебя,
От нечего делать, во время дождя.
Петь до утра в ожидании рассвета — какая тоска,
Я зажмурил глаза и придумал тебя.
Земцова развернула свитер. Такой широкий в плечах, он напоминал ей чем-то кольчугу, но был таким мягким. От него веяло приятным мужским одеколоном и запахом пороха и сигарет. Да, девочка не ошибалась, это был запах с привкусом стали. Ксюша аккуратно сложила вязаную вещь к себе на колени, положив плеер сверху. Она обвела глазами комнату, понимая, что это место без прикрас можно назвать душой старшего Багрова, его внутренним миром, следом прошлого, что он принес за собой в настоящее. У него тоже, как и у нее была та часть жизни, которую он жирной линией отчертил. И Земцовой очень хотелось узнать, чем жил этот человек, окруживший ее неожиданной, то такой нужной защитой и пониманием, обладающий такой мощной харизмой, уверенностью и добродушием.Ты стоишь у порога в белом плаще,
С черных волос на паркет стекает вода.
Слишком поздно пытаться тебя придумать назад,
Твои тонкие пальцы лежат на кнопке звонка…
Щелчок ручки двери заставил Ксюшу вздрогнуть и вынуть наушники из ушей. Действительно, не каждому понравится, когда едва знакомый тебе человек с упоением разглядывает вещи из твоего прошлого. Она не успела вернуть свитер и плеер на место. — Простите, что взяла их, — сбивчиво попыталась извиниться девочка и стыдливо опустила глаза. Данила прикрыл дверь и присел на стул рядом с Ксюшей. — Во-первых, доброе утро, чудик, — добро усмехнулся он и кивнул на плеер со свитером, — Я не запрещал тебе их брать. Земцова вновь удивилась тому, как открыто общался с ней Данила. Она наблюдала за тем, как мужчина взял наушник и поднес к уху, а затем последовала его примеру.Что мне делать с тобой, что нам делать теперь?
Ты войдешь в этот дом и останешься в нем.
У тебя больше нет никого,
Кроме того, кто придумал тебя.
— И как, нравится? — тепло спросил Багров. — Ага, — кивнула девочка. — Это же «Наутилус»? А вот теперь была очередь Данилы изумленно приподнять брови: — Ты слушала их песни? — Мы с мамой их слушали, — опустила глаза Ксюша, избегая встречи со взглядом мужчины. — Мама говорила, что это любимая группа моего отца, — Она убрала наушник и поставила песню на паузу. Земцова прикусила нижнюю губу, осознавая, что говорить ей об этом тяжело. Это видел и Данила. Но Ксюша чувствовала, что единственный человек, которому можно было доверять и с которым она могла поделиться многолетней болью, сидел прямо перед ней. — Я папу никогда не видела, — тихо произнесла девочка. — Я не знаю, как он выглядит, чем живет и живет ли вообще. Мама называла его бандитом, писарем несчастным, не любила о нем говорить. У меня от него только пластинка осталась, того же «Наутилуса», — горько усмехнулась она. — Меня когда в 2007 в детдом забрали, мама мне этот диск отдала. Он в куртке у меня лежит, давайте принесу, послушаем. Багров словил себя на мысли, что эта история будто служит продолжением той, начало которой он знал. А когда увидел в руках Ксюши тот самый черный пакет и диск, который он собственными руками положил на Светин комод перед уходом, его словно ударило током. — Откроете? — кивнула девочка на плеер. Они поставили пластинку, и уже через пару мгновений в наушниках заиграл знакомый для обоих мелодичный мотив:Когда они окружили дом
И в каждой руке был ствол,
Он вышел в окно с красной розой в руке
И по воздуху плавно пошел.
И хотя его руки были в крови,
Они светились, как два крыла.
И порох в стволах превратился в песок,
Увидев такие дела.
Воздух выдержит только тех,
Только тех, кто верит в себя.
Ветер дует туда, куда прикажет тот, кто верит в себя.
Трудно описать, какие чувства наполняли двух людей, встретившихся волей судьбы. В то время, как девочка ощущала невыносимую тоску по родителям, мужчина находился в смятении. Стальное самообладание, которым Багров обладал, помогало ему логически подойти к сложившейся ситуации. — Ксюш, — тихо позвал он ее. Земцова посмотрела на него. — А как твою маму зовут? — Светлана, — ответила девочка и опустила глаза на свитер, лежащий на ее коленях. Этот ответ не мог не заставить поверить в происходящее. — Я не знаю, где она живет и увижусь ли я с ней, — продолжила она. — С нами отчим жил, он маму бил постоянно, и мне прилетало частенько. Он ненавидел меня, говорил, что я — отродье блядского хахаля. Мы в общежитии жили, а он, гад, вместе с соседями-алкоголиками, водку жрал, пока мама работала. Сначала на трамвае, потом продавщицей в киоске и уборщицей в больнице. В школе жаловались, что она на собрания не ходит, за мной не следит, видели, что я с синяками хожу. А я бы посмотрела, что бы эти тетки из опеки на ее месте делали… Ксюша зажмурилась, чувствуя, как к горлу подступает ком. Эти воспоминания всегда вызывали у нее слезы. — Ну тише, тише, ты чего, — Данила встал со стула и присел на постель рядом с девочкой. Он притянул Земцову к себе поближе, чувствуя, как дрожит ее тело. — Ненавижу его, — всхлипывала она, прижавшись к плечу мужчины. — Отчество еще такое сложное у него. Павел Евстигнеевич. — Евграфович, — еле слышно поправил Багров, осознавая, что утешает собственную дочь. — Откуда вы знаете? — Ксюша посмотрела на Данилу снизу вверх. Заплаканные, ее глаза еще сильнее отражали отчаяние, что наполняло ее сердце в тот миг. Вместо ответа он провел ладонью по волосам девочки и собравшись с мыслями, задал очень важный вопрос, который окончательно расставил все на свои места. — Ксюш, когда ты родилась? — 27 июля 1998 года, — последовал ответ. Это был октябрь 1997 года. Когда бандиты пришли к женщине за информацией о Багрове, она уже носила под сердцем его кровь. Светлана прогнала Данилу, даже не догадываясь, что лишила их ребенка и отца, и нормального детства. Это осознание придет потом, но на то, чтобы попросить прощения у дочери у нее никогда не хватит сил. Она подпитывала ее сердце неприязнью к отцу, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед ней, пыталась убедить саму себя, что в тот день иначе поступить просто не могла. Теперь, когда его дочь, чудом выцепленная из беспощадной пасти города, прижалась к плечу и забрала то необъяснимое чувство неугасимого одиночества, которое жадно отхватывало от него кусок за куском, Багров осознал, какая же все-таки между ними пропасть. Ксюша была его кровью, чистым листом, дарованным не иначе как свыше, с незапятнанной грехами брата душой. Это чистый человек, который забрал от отца лучшие качества и не растратил их, живя в каждодневной жестокости. Да, у нее не было такой четкой картины мира, как у Данилы, но в ее характере преобладали твердость и бескорыстие, хотя и беззащитность. Она не видела ужасов чеченской войны, но каждый день переживала свой кошмар и возвращалась в него изо дня в день. Она также, как и он, искала опору в воспоминаниях, единственном, что служило ей утешением. Но Багров не знал, как может объяснить Ксюше тот факт, что отцом, который оставил ее, был он сам. Сможет ли она поверить ему, принять его прошлое или же озлобится и отвергнет? Пожалуй, это был самый важный для него вопрос. А зная, что ее характер частично копировал его собственный, мог только догадываться, из какой пушки выстрелит. Но одно он знал точно. — Я помогу тебе найти мать, — заверил Данила девочку, что потихоньку успокоилась на его плече. И, пресекая все последующие вопросы, добавил, — Не спрашивай, как, но я ее найду.***
— Запоминай, семь плюс восемь — пятнадцать, а семь плюс девять — шестнадцать, — раздавалось поучительное из комнаты Миши. — Я не знаю, как тебе объяснить, мелкий, но если ты это выучишь, будешь меньше времени тратить на прибавление единиц. Мальчик послушно записывал то, что говорила ему Ксюша. Дети так быстро привыкли друг к другу, что создавалось ощущение, будто они знакомы много лет. Младший Багров был искренне рад, что бабушка разрешила девочке остаться с ними еще на пару дней, а сама Земцова хоть и ненадолго, но чувствовала себя частью этой семьи. — Ты такая умная, — восхищенно заметил малой, дописал ответ задачи и, отложив ручку, откинулся на спинку стула. — А ты уже придумала, кем станешь, когда будешь взрослой? — Может, в педагогический, а может, в медицинский, — пожала плечами Ксюша. — Мне химия нравится, так что скорее всего в мед. — А каким врачом? — Скорее медсестрой, я хотела в колледж пойти. А чтобы врачом, это в универ поступить нужно, — объяснила девочка и поинтересовалась, — А ты кем стать думаешь? — А я хочу быть полицейским, — гордо ответил мелкий. — Папа говорил, что мой дядя там работал. — Работал? А где он сейчас? — А сейчас он в Америке живет, — рассказал Миша и сложил учебник математики в портфель. — Но я, правда, его никогда не видел. Папа только его фотографии показывал. Вот они братья, — изумился мальчик, — а совсем непохожи! Дядя Витя такой старый, а папа такой молодой. Может, он пьет эликсир молодости? Пойдем вечером эликсир в его кабинете искать? — Выдумщик ты, Мишка, — рассмеялась Ксюша. — Эликсир… Доставай русский, будем дальше грызть гранит науки.***
— Я не понимаю тебя, Дань, — говорила Ольга после обеда в кабинете мужа, когда тот рассказал ей историю девочки, но утаил свою догадку о том, что она является его дочерью. — Давно адреналина не было? Тебе нужна статья за укрывательство ребенка? — А тебе нужны проблемы в отношениях со мной, — твердо посмотрел Багров на жену и без всякого раздражения продолжил, — Я знаю, что делаю. Помнишь, когда познакомились с тобой в 2003, ты говорила, что у меня особая чуйка на людей, — он взял какие-то документы из сейфа, проверил наличие паспорта в боковом кармане и выйдя в прихожую, добавил, — Так вот и не сомневайся во мне. Ксюша — очень чистый человек. Моя задача — сделать так, чтобы она не пошла по неверной дороге. Это и твоя задача тоже, потому что ты лучше сможешь понять ее, ну, как женщина. — Когда ты уже перестанешь печься о жизнях других людей и подумаешь о семье? — вздохнула Ольга, принимая точку зрения Данилы, и сложила руки на груди. — Это касается и нашей семьи тоже, — честно ответил ей он, надевая ботинки. — Все, скоро буду.