Reflections

I'll never let you go If you promise not to fade away Never fade away

Поначалу Стайлз ничего не видит. По щиколотку в воде, с грохотом сердца в ушах и мелкой дрожью под пальцами, он на несколько секунд полностью выпадает из реальности. А потом Дерек низко, глухо, страшно рычит – и всё вокруг приходит в движение: вскидывается Кора, и к ним бежит Лидия, и Айзек, шевельнувшись, осторожно поднимает перепуганную мисс Блейк, коротко кивает ему, направляясь к Бойду… и Стайлз отмирает. И берёт оставшееся на себя. Уже в машине, он отзванивается Скотту, отвозит мисс Блейк и Лидию по домам, даёт круг по городу, тормозит у собственного дома… и проследив в окне силуэт отца, проезжает мимо. Стайлз возвращается в логово. Он находит Дерека на диване, в одиночестве и в полной темноте. Темнота не удивляет Стайлза, но ему странно, что рядом нет Коры. Хотя бы как волка из той же стаи, если не как сестры. Он видит, как Дерек судорожным жестом смыкает ладони на затылке, и в нерешительности остаётся в дверях. . . . Дюкалион говорил: отняв жизнь беты, он станет сильнее? Чёрта с два. Куда больше это похоже на удар серебряным ножом со спины. Жгуче, оглушительно, слепяще. Дерек вслушивается в звенящую пустоту. Боль ушла; осталось только гулкое, мёрзлое оцепенение, от которого тяжело дышать. Оцепенение – и короткий вопрос: как быть? Отступиться, стать частью стаи Дюкалиона? Немыслимо, невозможно, не теперь, когда Эрика и Бойд… но он мог бы, он всё-таки смог бы – ради тех, кто пока ещё рядом. Вот только их не оставят в покое, даже если он сдастся, как бы он ни решил… Бороться, рискуя не столько собой, сколько теми, живыми? Сбежать? Увести стаю альф за собой?.. Вызверить до предела, заманить в ловушку – и будь что будет. Так он может убить двух зайцев: избавить свою стаю от стаи альф и… от себя самого. Годы и годы всё, к чему он прикасается, гибнет. А он устал, будь оно проклято, как он устал терять… Дерек ерошит волосы, сцепляя пальцы в замок на загривке. И наконец замечает серую тень, застывшую в сумраке у дверей. Только этого не хватало. Дерек распрямляется: — Зачем ты здесь? Стайлз бесшумно покидает укрытие. Осторожно делает шаг, другой. Нервно постукивает пальцем по бедру: — Это не твоя вина. И Дерек мысленно вздрагивает. Как раз то, что хочется услышать, во что хочется поверить больше всего – но его вера и желания ничего не значат. Всё просто: он обратил – он не уберёг – он виноват. В ответ Хейл только раздосадовано фыркает, отводя глаза в сторону. А Стайлз подкрадывается ещё на один шаг. Дерек в упор оглядывает мальчишку. Тощий, дёрганый, слишком смелый и слишком любопытный, человек. Что он здесь забыл, рядом с Хейлом, от которого нужно держаться подальше? И почему сейчас, когда Дерек почти решился уйти? — Тебе незачем быть здесь. Проваливай. — Вот ещё!.. Дерек чувствует, как радужка меняет цвет. Он сделает всё, он на всё готов, лишь бы уберечь оставшихся, лишь бы из-за него никто больше не пострадал. А этот мальчишка как всегда лезет в самое пекло! Злость закипает в нём алыми волнами, Дерек почти свистит: — Не боишься? Стайлз медлит, переминается с ноги на ногу: — Боюсь. У меня вообще-то отец человек, и я сам человек, и я прекрасно понимаю, с кем связался, поэтому да, чёрт возьми, я боюсь! — и, раздражённо дёрнув носом, отворачивается. Но тут же медленно опускает глаза и куда тише добавляет: — Но за тебя я боюсь больше. Мельком глянув в лицо, хмуро скрещивает на груди руки, словно закрываясь от возражений, и плюхается в дальнем углу дивана, всем своим видом давая понять, что останется на всю ночь. Дерек неверяще и чуть ошалело наблюдает за ним. Очень сложно уложить чужую мысль в голове. Заменить «шарахаться» на «волноваться». Хейл некстати вспоминает о том, как прятался от шерифа в спальне Стайлза. А теперь прячется ото всех, начиная с себя самого. — Стайлз… — мягко, устало начинает он. — И не подумаю! — огрызается тот и, нахохлившись, с ногами забирается на диван. Взмахивает рукой: — Вас оставишь на день, и чёрт знает что творится… — понимает, что выбрал не лучший путь, и сам умолкает. Крепче обхватывает руками колени и выглядит при этом очень странно. Очень… привычно. Как будто был здесь всегда. Как будто должен здесь быть. Удивлённый, Дерек оставляет его в покое. Надёжная ловушка для альф занимает все мысли, и Хейл не следит, что творится вокруг, но всё же инстинктивно отмечает: стоит только вынырнуть из невесёлых раздумий, Стайлз оказывается на пару дюймов ближе к нему. Это немного сбивает с толку, но Дерек, не двигаясь, рассеянно глядит в темноту. За час до рассвета между ними остаётся меньше фута, и Дерек ловит себя на том, что план не клеится, цели растворяются в полумраке. Единственное, что занимает его – действия Стайлза; Дерек догадывается, что тот задумал, и всё же хочет увидеть итог. Но Стайлз по-прежнему самое непредсказуемое существо из всех, что он знает. Дерек ещё прикидывает, как тот собрался провести финальный манёвр… когда Стайлз, потешно всхрапнув, заваливается на него. Дальше и вовсе получается странно. Вот ещё Дерек закатывает глаза, возмущённый нахальством мальчишки, посягнувшего на личную территорию, – но руки уже сами собой притягивают Стайлза в объятья. Дерек не успевает опомниться, а Стайлз уже уютным клубком свернулся у него на руках. И хотя из них двоих именно Дерек остаётся в сознании, едва ли он объяснит лучше Стайлза, как это произошло. Он ещё какое-то время в недоумении разглядывает спящего парня, а потом, обречённо вздохнув, тянет его ближе к себе. Бездумно зарывается носом в заросшую, встрёпанную макушку, обнюхивает за ухом, проводит губами вдоль шеи и вниз, упирается в острое плечо. Вдыхает тёплое, дышащее, живое… Он не забыл, что случилось вчера – такого никогда не забыть. Но от тихого сопения под боком становится немного спокойней. Как будто тот самый нож наконец вынули из рёбер, и рана медленно начала зарастать. И вслушиваясь в мерное, сонное биение сердца, Дерек вдруг понимает: вот же он, ответ. «Спасибо», — беззвучно усмехается он в тёплую шею, и Стайлз, уходя от щекотки, с фырканьем трётся ухом ему о плечо. Дерек перехватывает его поудобней и наконец устраивается спать. Всё просто. Если человек остаётся – волк останется и подавно.