Недопонимания

      - Леголас. Спускайся оттуда!       Голос, напряженный от беспокойства, осколком стекла пронзает мою задумчивость, и я наклоняюсь, чтобы успокоить его.       - Все хорошо, Арагорн!       Ответом мне служит лишь испуганный вздох.       - Спускайся сейчас же!       Похоже, он не в том настроении, чтобы слушать пререкания, но я все равно мысленно спорю, хочу ли делать то, чего он требует. Не годится позволять ему думать, что мной так легко командовать. Сегодня, однако, я решаю пойти легким путем и карабкаюсь по стенам вниз, хоть и с большим сожалением.       - Я здесь, в целости и сохранности, - с улыбкой объявляю я, подходя к нему, но он не успокаивается.       - Ты хочешь увидеть меня в могиле раньше срока? – требовательно вопрошает он.       - Нет! – встревожившись, говорю я. С чего мне этого хотеть? С тобой что-то не так?       Он выглядит здоровым и бодрым, но они так хрупки, эти смертные, что это пугает до дрожи. Быть может, за его сварливым настроением кроется какая-то болезнь? И у меня кровь стынет в жилах при этой мысли.       - Все со мной так, кроме беспокойства за тебя, - рявкает он, и это не звучит убедительно.       - С чего тебе волноваться? Я в порядке. Там, наверху, чудесный вид, Арагорн, тебе бы стоило взглянуть.       Он бледнеет при этой мысли, и я смотрю на него прищуренными глазами. Такая потеря цвета у людей часто сигнализирует о более серьезных вещах. Это я точно знаю.       - Свищет штормовой ветер, Леголас, а ты был слишком высоко.       Я смотрю на свое насиженное место в замешательстве.       - Не так уж высоко, Арагорн, и ветер приятный. Он не желает мне зла.       - Дело не в том, какого зла он тебе желает... - начинает он, но ветер выбирает именно этот момент, чтобы взъерошить мне волосы и зашептать на ухо о том, что он видел. Он прилетел из леса и принес с собой запах сосны, чтобы я мог им насладиться. Я теряюсь в нем.       - Какой смысл говорить с тобой, когда ты не слушаешь? - голос Арагорна резок и груб на фоне мягкого бриза.       Он сердится на меня, это очевидно. Он разворачивается на каблуках и уходит, оставив меня гадать, что же я упустил, чтобы так его расстроить. Я не уверен, что он так здоров, как утверждает, и во мне скручивается толика беспокойства. Он ведет себя так странно, что на это должна быть какая-то причина. Я решаю выяснить.       Догнать его трудно, и, в конце концов, мне приходится перейти на бег, чтобы поравняться с ним.       - Прости, - говорю я в раскаянии, - я слушал ветер.       - И ветер важнее того, что мог бы сказать я?       - Нет, - признаю я, - но он очень настойчив.       Он смеется над этим коротким взрывом неохотного смеха. Мне бы быть довольным, поскольку его реакция означает, что я приподнял его настроение, но, если быть честным, на самом деле это задевает, потому что я не шутил, и не хотел, чтобы это было смешно. Ветер, и впрямь, настойчив. Он не любит, когда его игнорируют.       Он замедляет свой торопливый шаг и смотрит на меня.       - Иногда, Леголас, ты можешь быть неимоверно раздражающим. Ты это знаешь?       Я смотрю на него. Он хочет оскорбить меня или это просто тема для разговора, чтобы скоротать время? Я не могу определить по его тону.       Я не отвечаю, не зная, какой ответ ему нужен. Действительно ли хочет получить на это ответ? И какой ответ я могу дать, чтобы тот не оказался еще более провокационным?.. Если я такой раздражающий, зачем он просил меня спуститься с моего наблюдательного пункта, где я был в полной гармонии, чтобы провести время с ним... почему он просто не оставил меня там?       Из всех ответов, что я могу предложить, молчание, по-видимому, не является правильным, и он громко вздыхает, раздраженно разводит руками и стремительно уходит.       - Говори тогда с ветром, Леголас, - окликает он меня. - Раз это так интересно.       - Я думал, ты не хочешь, чтобы я был на стенах, Арагорн? – отвечаю я. - Могу я тогда сейчас туда вернуться?       - Сарказм тебе не к лицу, - огрызается он в ответ, но это не было сарказмом. Я хотел знать.       Слишком поздно, он ушел. Я не могу получить никаких разъяснений по своему вопросу, и я не в настроении преследовать его и дальше. Вместо этого я возвращаюсь на свое место, высоко средь камней, и позволяю ветру утешить боль в оббитых краях моей феа, оставленную нашим разговором.       Иногда мне кажется, что я никогда не пойму его.       Когда мы в следующий раз встречаемся за ужином, дела идут не лучше. По крайней мере, все происходит в тишине его кабинета, а не в хаосе зала. Ненавижу то место, полное шума и отвлекающих вещей. Среди всеобщей людской какофонии просто невозможно сосредоточиться.       Я не уверен, в каких мы отношениях после нашего прошлого разговора, и из-за этого я нахожусь на грани, хотя он кажется довольно расслабленным. Однако, я с вниманием отмечаю, что он не ест, а просто возит еду по тарелке. Сам я ем обычно немного, потому что мне это не нужно, но у смертных, как я узнал, это является признаком болезни. Просто не мог не узнать после многих часов, которые Гимли заполошно носился с моим аппетитом.       Мои прежние страхи по поводу его здоровья возвращаются, накатывая с новой силой. Могу ли я быть уверен, что он не заболевает от чего-то? Арвен кажется бестревожной, но, быть может, она просто не заметила? Я одергиваю себя за эту мысль. Как нелепо... Арвен замечает все.       - Как прошел твой день, Леголас? - спрашивает она теперь ласково. – Чем ты занимался?       - Был на стенах, - говорю я, искоса бросая взгляд на Арагорна, чтобы проверить, не выкажет ли он какого неодобрения. Он не выказывает. Вместо этого он с улыбкой подается вперед.       - И что же все-таки сказал тебе ветер? - спрашивает он.       Этот вопрос приводит меня в замешательство. Он действительно хочет знать? Прежде его это так раздражало, так почему теперь он говорит об этом с мягкой забавой?.. Родной симпатией даже? И это он меня называет ветреным.       - Откуда он прилетел сегодня, какое послание нам принес? - Арвен заполняет молчание, оставленное моим теперь уже очевидным замешательством. Она может слышать ветер так же хорошо, как и я, если захочет, конечно. Ей хорошо известны истории, что он сегодня рассказывал. Я знаю это и посылаю ей красноречивый взгляд, но я должен что-то сказать.       - Он говорил о лесах, - тихо роняю я.       - Тогда неудивительно, что он завладел твоим вниманием.       Арагорн широко улыбается. В этой улыбке нет ничего, кроме любви, привязанности и симпатии, но сейчас я издерган и настороже, готовый к оскорблениям. Правда в том, что боль от его прежнего непреднамеренного оскорбления все еще жжет, и потому я смотрю за пределы любви, гадая, не упускаю ли малейшего намека на насмешку.       - Я устал от этого разговора, - угрюмо добавляю я.       Арагорн откидывается на спинку стула, заложив руки за голову. Похоже, он не заметил, как омрачилось мое настроение.       - Ну, мой день был до крайности утомительным, - говорит он, - никогда в жизни не хочу больше быть ни на одном на собрании. Конца и края им нет.       С этим я могу согласиться.       - О, - говорю я, радуясь возможности утешить его там, где я могу, - хвала Эру, что мой отец благословлен бессмертием, и мне никогда не придется испытать такой участи.       И Арагорн улыбается в ответ.       - Ты, Леголас, ведешь очаровательную жизнь.       Я не знаю, почему реагирую таким образом. Быть может, потому, что прежние раны пошли глубже, чем я предполагал?       Его слова ударяют меня в сердце, как дротик, наполненный ядом.       - Очаровательная жизнь... серьезно?       - Да, конечно, - усмехается он, - жаль, что все мы не можем постоянно бродить по лесу, беседуя с деревьями.       Арагорн часто обвиняет меня в переменчивости, говорит, что мои настроения появляются из ниоткуда и столь же стремительно исчезают. Он жалуется, что не может угнаться за мной. Это, конечно, неправда. Проблема в том, что он просто не замечает. Это настроение накапливалось часами, он получил предупреждение, но я понимаю, что, когда вскакиваю на ноги, сверкая глазами, для него это как гром среди ясного неба.       - Так вот каким ты меня видишь? В чем ты меня обвиняешь: в лени или тупости?       - Нет, Леголас, - он отодвигает стул и встает рядом со мной. - Я не имел в виду...       - Ты смеешься надо мной, - рычу я.       Потому что ранило именно это – его смех, когда я пытался объяснить настойчивость ветра.       - И в мыслях не было! – восклицает он, но я не хочу этого слышать. Меня охватывает кокон оскорбленной гордости.       - Пожалуй, я пойду и займусь своей очаровательной жизнью в другом месте.       Арвен поднимается и кладет руку мне на плечо.       - Не уходи, Леголас, - она пытается успокоить, я чувствую волну ее феа, когда та касается моей души со всей мягкостью и миром, но я не принимаю этого. Я отталкиваю ее, отсекаю и испытываю огромное удовлетворение от звука захлопывающейся за мной двери.       Сады - вот куда я иду, когда мне нужна отдушина в этой каменной столице. Город Арагорна по-своему прекрасен, я знаю, но для меня он может быть холодным и бесчувственным, и потому я ищу приюта в тепле живого мира, чтобы смотреть на звезды.       Я чувствую, как он появляется, еще до того, как вижу его. Нет на свете смертного, который мог бы застать меня врасплох своим приближением, но если бы такой существовал, то это был бы он. Быть может, он однажды добьется успеха, но не сегодня. Я не двигаюсь и не даю никакого намека на то, что слышал его, даже когда он садится рядом со мной. Я не обращаю на него внимания и продолжаю смотреть на звезды. Я давно известен своим умением дуться: пока я рос, отец не раз обвинял меня в том, что я долго нянчусь со своей болью, которую давно стоило бы отпустить. Эту я сегодня отпустить еще не готов.       - Прости, Леголас, - заговорил он, наконец, и это было искреннее извинение. - Я не хотел тебя обидеть. Поверь мне, я ценю все, что ты делаешь здесь и в Итилиене. Я не мог бы желать лучшего друга.       И всегда он так делает. Он настолько открыт, прям и откровенен, и, как всегда, это не оставляет мне сил противится, смывая мою горечь и гнев. У меня остается неловкое чувство, что я тоже должен извиняться, хоть я и не знаю почему. Я перебираю мысли в поисках причины.       - Прости, что я сидел на стенах, - скрепя сердце говорю я. Это лучшее, что я могу придумать, потому что знаю, что это его расстроило.       Он смеется, и на этот раз в его смехе нет и следа горечи, только радость, и я невольно улыбаюсь в ответ.       - Ты хоть знаешь, за что извиняешься, Леголас?       - Нет, - честно признаюсь я, потому что притворяться нет смысла.       - Я боялся, что ты упадешь.       Я поворачиваюсь и смотрю на него в удивлении.       - Я не упаду. Я - эльф, и даже если бы это случилось, то, вероятно, я лишь спружинил бы при приземлении.       - Ты разобьешься так же сильно, как и все мы, и ты это знаешь. Я признаю, что ты тверже стоишь на ногах, чем я могу себе представить, но я нервничаю, когда вижу тебя там.       Я не понимаю, почему он паникует, когда риска никакого нет, но я вижу, что переживания его искренни.       - Значит, я не буду там сидеть, - это потеря, но ради него я сделаю это.       - Ты вполне можешь сидеть там, Леголас, - мягко говорит он, - только не так высоко... не тогда, когда я рядом и могу это увидеть.       Я снова поворачиваю голову к звездам, и в этот момент мой интерес привлекает светлячок. Он завораживает, создавая в темноте светящиеся узоры.       - Так прекрасен, - говорю я, забыв, что Арагорн, скорее всего, понятия не имеет, о чем я говорю. Он смотрит на меня с недоумением, но постепенно его лицо смягчает выражение глубочайшей симпатии.       - Никогда не меняйся, Леголас, - говорит он, и теперь моя очередь быть в замешательстве.       - Но я же невероятно раздражающий! – отзываюсь я, и если таким он меня видит, то почему не хочет, чтобы я был другим?       - А... Мне не следовало этого говорить.       Он по-прежнему сбивает меня с толку, сегодня это какая-то череда нескончаемых недоразумений.       - Почему? Даже если не произносить этого вслух, меньшей правдой оно не становится. Ты не первый, кто говорит мне об этом. Уверен, ты прав.       - Я был раздражен не тобой, - он закидывает руки за затылок и откидывает голову, и я впервые замечаю, каким усталым он выглядит. - Я все утро провел на встречах с самыми раздражающими из людей. Это они меня рассердили ...не ты. Но потом мне хотелось поговорить с тобой, а ты был так рассеян. Моя злость была неуместна.       - Я не знал! – говорю я, - Ты не сказал мне.       Я могу удерживать внимание, когда нужно; если бы я знал, что это важно для него, я мог бы отгородиться от ветра.       - Ты сидел на огромной высоте, и меня замутило при одном взгляде на тебя. У меня не было ни единого шанса!       - Похоже, мы оба виноваты, - вздыхаю я.       - Возможно.       Мы лежим бок о бок в лунном свете, и каждый из нас - отражение другого.       - Расскажи мне о звездах, - говорит он, - что ты видишь?       О, мои звезды - это мое святилище. Они восхитительные, они живые, они заставляют мою душу петь. Я даже не могу начать объяснять ему величие моих звезд.       - Если бы я только мог исполнить твою просьбу, Арагорн, если бы я мог показать тебе то, что вижу я.       - Жаль, что я не могу этого увидеть, - просто говорит он.       Я вспоминаю кое о чем из прежнего, и поворачиваюсь к нему, внезапно обеспокоенный.       - Ты в порядке? Ты ничего не ел.       - Я не ел, потому что я провел за едой целый день. Это был единственный способ не заснуть. Я не был голоден. Ты уже второй раз за день спрашиваешь меня о моем здоровье, почему оно тебя так тревожит сегодня?       - Оно всегда меня тревожит, - шепчу я.       - В этом нет необходимости, Леголас. Пока нет.       Это еще одна вещь, которую он никогда не поймет, и я чувствую прилив меланхолии.       - Возможно, мы слишком разные, - говорю я ему. И он хмурится.       - Почему ты так говоришь?       - Потому что я никогда не пойму тебя. Сегодня каждое твое слово было произнесено на языке, который мне недоступен.       - Это всего лишь один день, Леголас, - улыбается он. - Завтра, вероятно, будет день, когда ты сведешь меня с ума, зная каждую мою мысль еще до того, как она появится.       Это заставляет меня рассмеяться, потому что именно так все и бывает, и это приводит его в бешенство. Порой он - открытая книга, которую я могу читать в свое удовольствие.       - Кроме Арвен, никто не понимает меня так хорошо, как ты.       Мне кажется, он все преувеличивает. Начнем с того, что его братья знают его гораздо лучше, чем я, но я позволяю этой мысли ускользнуть: мы достаточно противостояли друг другу сегодня. Я решаю оставить его в покое, и, в конце концов, он прав. Это всего лишь один день, и он все еще здесь.       Завтра будет лучше.