Откровения

Мика давно заметила, что с инспектором Цунемори что-то не так. Причину недомоганий старшего инспектора Мика также определила давно. В принципе, любая сообразительная девушка на ее месте смогла бы справиться с этой задачей. Себя Мика дурой не считала, а потому была полностью уверена в своей правоте. Это Гиноза или Хинакава могут поверить в хроническую усталость, а вот Мика точно знает в чем именно дело. Нет, естественно, существует шанс ошибки, но для младшего инспектора этот шанс представлял приблизительно пять процентов из ста. Около месяца Шимоцуки внимательно наблюдала за семпаем, но никак не решалась проверить свои девяносто пять процентов. Все же вопрос личного характера. В один из более-менее свободных дней, во время обеденного перерыва девушка проследила за Цунемори, которая по привычке вышла на балкон. Наблюдая как Акане размещается на скамейке, Мика решала дилемму: подойти и спросить или забыть об этом и не лезть в чужие проблемы. Мало ли, потом психопаспорт потемнеет, а ей и так уже достаточно риска. Тщательно взвесив «за» и «против» рациональная сторона приняла решение забить на вот это вот всё и не заморачиваться, но… Шимоцуки Мика была девушкой. Представительницей женского рода. А для всех них характерна такая интересная черта как любопытство. Женское любопытство. Обычно эта сущность идёт рука об руку вместе с женской логикой и женской интуицией. Уже страшно, не так ли? В общем, любопытство сгубило не только кошку, но и младшего инспектора. Поэтому девушка решительно приблизилась к скамейке, не так решительно обошла ее и совсем уж неуверенно присела рядом с Акане. Цунемори с лёгкой улыбкой кивнула, приветствуя коллегу. Опустилось неловкое молчание. Ну, для Мики неловкое, а для Акане вполне себе закономерное. Не настолько уж и близки между собой два инспектора Первого подразделения. Мика постоянно ёрзала, бросала странные взгляды на Акане, особенно выделяя область живота, но никак не могла озвучить свой вопрос. От волнения во рту образовался филиал пустыни Сахара, и язык просто прилип к небу. А слова щекотали гортань, пытаясь выбраться на свободу и сложиться в этот злосчастный вопрос! — Шимоцуки-сан, вы что-то хотите узнать? — поинтересовалась Акане, чуть скосив глаза в сторону младшего инспектора. — А-а-а… Эм-м-м… Нет… То есть да… То есть… — замямлила Мика. А после собравшись с духом, вскочила со скамейки и встав перед Акане, глядя прямо в большие, карие глаза, спросила: — Семпай, вы беременны?! Акане чуть улыбнулась и согласно кивнула, мягко положив ладонь на пока ещё плоский живот. Мика остолбенела. Нет, она, конечно, знала, что ее начальница в положении. Это было несложно понять, если приметить, что Акане перестала травить себя сигаретным дымом, прекратила пить кофе, а после посещения лаборатории Шион ее подолгу мутило. И все же утвердительный ответ Цунемори был подобен грому среди ясного небосвода. Наверное, потому что в сознании складывалась непристойная картина, касающаяся отца ребенка. Мика не была дурой. И система Сивилла не за просто так признала ее пригодность к работе следователя. Девушка поняла кто является виновником сложившейся ситуации. Как минимум процентов на пятьдесят. И этот факт Шимоцуки не очень нравился. С другой стороны, всегда есть вероятность ошибки. И сейчас Мика очень хотела ошибиться. — Семпай, вы… — начала Мика, но Акане ее прекрасно поняла и избавила от страданий: — После командировки в Надводную Шамбалу. Как оказалось вернулась я не одна. Над головой младшего инспектора во второй раз прогремел гром. Она опять оказалась права, а это значит… — Семпай, вы беременны от преступника?! — невольный вскрик был не столько обвинительным (попробуй тут предъявить претензии, когда сама время от времени по ночам ходишь в гости к одному несносному исполнителю), сколь потрясенным и каким-то жалостливо-обречённым. Акане все так же с улыбкой посмотрела на подчинённую и покачала головой: — Я беременна от любимого мужчины. На мгновение Мика позавидовала Цунемори: сама она не может так просто признаться кому-нибудь в собственных чувствах. Да что там кому-то! Себе, и то признаться не может. — Мне сложно вас понять, — прошептала Шимоцуки, возвращаясь на прежнее место. — Разница восприятия, — пожала плечами Акане, прикрыв глаза. — Какой он? — прозвучал в тишине вопрос младшего инспектора. Старший инспектор посмотрела на девушку, и та уточнила, хотя Цунемори в уточнении и не нуждалась. — Когами Шинья. Имя беглого исполнителя и преступника как-то слишком легко сорвалось с губ. Но Акане лишь улыбнулась услышав его. Карие глаза заволокло пеленой воспоминаний, а Мика терпеливо ждала ответа. — Что именно хочешь услышать? — Ну… Какой у него характер… — Паршивый, — моментально ответила Цунемори, не заметив даже, что перебила Мику. Девушка удивлённо посмотрела на семпая, не понимая как же тогда все так обернулось. Цунемори тихонько рассмеялась — Извини. — Да ничего, просто… Как же тогда?.. — Хочешь расскажу тебе, как я с ним познакомилась? Мика усиленно закивал головой и снова начала нетерпеливо ерзать. Акане вздохнула и, глядя на залитые солнцем небоскребы, предалась воспоминаниям. — Наш с тобой первый день очень похож. Когда я только распределилась в Бюро тоже шел дождь. Я проталкивалась через толпу зевак к месту событий. Первый, кто меня приветствовал, был инспектор Гиноза. И знаешь, — усмехнулась, — тот Гиноза отличается от нынешнего, того, кого знаешь ты. Заметив вопросительно приподнятую тонкую бровь, Акане пояснила: — Инспектор Гиноза — зануда. А несуразные очки, которые он тогда носил, только усугубляли положение. После краткого знакомства мне рассказали о карателях так, как это принято, по инструкции. Логично и беспристрастно. Каждый из карателей привлекал к себе взгляд. Выделялся. Но вот Когами-сан умудрился выделиться даже на их разношёрстном фоне. Перед началом зачистки он сразу меня предупредил о свободе собственных действий и добавил, что если мне не понравится его подход, то я могу его пристрелить. Знаешь, спустя столько лет, глядя на события тех дней со стороны, понимаю, что он был пророком. Я действительно его подстрелила. — Вы что?! — ошарашенно воскликнула Шимоцуки. Инспектор Цунемори и выстрелила в подчиненного? Скорее Ад замерзнет… — Удивлена, да? Ты ведь помнишь, что у жертвы тоже может вырасти коэффициент преступности в связи с пережитым стрессом, — Мика согласна кивнула, — так вот у бедной девушки он поднялся до трёх сотен и Когами-сан решил применить силу. В его действиях не было чего-то преступного: решение было вынесено Сивиллой. Но я не могла такого допустить. В результате я применила силу к нему. В первый раз держала доминатор, а умудрилась попасть в позвоночник. Несколько дней несчастный исполнитель пролежал в палате под присмотром Шион. — А вы, Семпай?.. — А мне было стыдно и неловко. Что тогда, что сейчас. Я ходила к нему извиняться. Просила прощения, а он смеялся и шутил. Подтрунивал потом надо мной иногда. — Странный человек, — вынесла вердикт Мика. — Когами-сан из тех людей, что не принимают принятые стандарты и правила. Действует в соответствии со своими убеждениями и принципами. — Вы с ним похожи в этом плане, семпай, — как бы невзначай заметила Мика. — Наверное, — согласилась Акане. — Если он действует так, как считает нужным, то почему у него потемнел психопаспорт и коэффициент вырос почти до трех сотен… Ой! — надо же было так спалиться. С опаской девушка посмотрела на старшего инспектора: та чуть укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. И Мика облегчённо выдохнула. — Я тоже интересовалась этим вопросом. И один из исполнителей, а он работал с Когами, когда тот был ещё инспектором, сказал: «Он слишком долго всматривался в Бездну. И Бездна начала смотреть на него». А если быть конкретнее, то одного из его подчиненных жестоко убили, а сам Когами в попытке докопаться до истины слишком далеко зашел. — Почему он не прошел психотерапию? — Расставил приоритеты, я думаю. — Всё равно не понимаю, — сдалась младший инспектор. Акане пожала плечами. Вновь воцарилось молчание. Каждая думала о своем. Акане — о Шинье и их ребенке. Мика — о Гинозе. Впервые ей стало интересно почему инспектор Гиноза стал исполнителем. И почему из зануды превратился чуть ли не в джентльмена. Спустя пару минут Акане вдруг сказала: — Исполнителей сравнивают с псами. А вот Шинья представляет собой волка… — В-волка? — недоуменно переспросила Шимоцуки, не до конца понимая смысла высказывания. — Да, — кивнула Цунемори. — Лохматого такого, зубастенького и очень свободолюбивого. Дикого зверя на поводке не удержишь. Вот и я… не удержала, — в словах старшего инспектора было столько горечи и тоски, что заныло даже сердце неприступной Мики. — Ну… Может все обойдется, — попыталась ободрить начальницу девушка, сама поражаясь собственным словам. Чтобы Сивилла помиловала беглого исполнителя, который вопреки приказам устроил самосуд? Слишком нереально для их мира. — Время покажет… Знаешь, Мика, — впервые Акане обратилась к подчиненной по имени, не соблюдая прописные правила этикета и дисциплины, — пообещай мне пожалуйста, что не оставишь Гинозу. — С-семпай, вы чего?! — Просто пообещай, — не отвечая на беспокойство подчиненной, продолжила гнуть свою линию Цунемори. — Он потерял многих дорогих ему людей. И испытал много боли. Не увеличивай её. Пожалуйста… И что-то неуловимое в тоне, в выражении карих глаз. в мимике лица и напряженной фигуре Цунемори заставило согласиться. Об утвердительном ответе Мика не переживала, но вот ветвь, по которой пошел разговор заставляла интуицию биться в истерике. Это всё неспроста. — Д-да, хорошо… только семпай, вы… — Через неделю меня отправят в изолятор. Привезенный мною подарок Сивиллу не особо обрадовал, так что сама понимаешь. Всего лишь два предложения, произнесенные безликим голосом, а Мике кажется, что она падает в пропасть. Раньше подобный исход был чуть ли не пределом мечтаний, но сейчас… — П-подождите, вы… Вы хотите сказать… Но как же… — чуть не плача, пыталась возразить девушка. — Мика, ты же сама сказала, что всё обойдётся, — улыбнулась Акане. Кажется, что она переживает об этом меньше, чем сама Мика. — Всё будет хорошо, — твердо проговорила Цунемори, успокаивая подчиненную. Затем посмотрела на коммуникатор, сверяя время, и преувеличенно бодро добавила: — Ну, все. Обед закончился нам пора, — и первая зашагала в сторону выхода. Мика смотрела вслед начальнице и ей казалось, что Цунемори сейчас идет не в отдел, а уходит вообще. Слезы вновь солеными ручейками покатились из глаз, из груди вырывались всхлипы, а в душе образовался вакуум. еще год назад Мика бы танцевала от счастья, если бы Цунемори Акане ушла, но в этот момент девушка поняла, что ей будет безумно не хватать столь невыносимого и неправильного начальства. Впервые в своей жизни Шимоцуки Мика не смогла принять решение Системы Сивиллы настолько, что перестал волновать собственный психопаспорт. Ясно-голубое небо незаметно заволокло серой пеленой туч. Вдали прогрохотал гром и слабой вспышкой мелькнула молния. Еще через минуту монотонно застучали холодные капли дождя. Мика плакала, и небо плакало вместе с ней. У выхода стояла Акане и со слезами на глазах наблюдала за подопечной. Чуть успокоившись, Мика вытерла слезы и подошла к Акане. Не долго думая, девушка крепко обняла старшего инспектора, чувствуя как мягко её обнимают в ответ. — Семпай, спасибо за всё.